Есть люди, которые умеют высказывать свою боль. Они вкладывают искренность в свои слова.
Люди, которые умеют высказать ее печатным текстом, банальными буквами.
Мой истерический крик, который пронесся по второму холлу, "Бесчувственная!". Потом я побежала рыдать в женском туалете. И чуть не разбила зеркало железной мыльницей. Но нет, я успокоилась. Вышла на этаж нашей спальни и говорила спокойным голосом.
Как будто слово, которое я повторила, было правдой...

Но чувствовать боль в чужих печатных словах и знать, что никак не можешь помочь...
Это больше, чем больно.

Как же можно так писать?

А я и забыла, что посчитала это год каким-то непонятным.
А я и забыла, что когда я ехала из Казани, у нас в вагоне были сатанисты. На каждой боковой полке. И что они болтали про способы пыток и пугали нас.
Забыла про то, как отчаянно бегала за ней. И не понимала, что со мной не так. В записях это слабо отражено, но воспоминания слишком ярко всплывают...
И еще я забыла коридор на третьем этаже нашей школы. Там любят ходить одиночки. Мимо костюмерной. Еще можно сесть на подоконник, если там нет ни одной влюбленной парочки...
Я забыла все. Наверное, для этого и нужны блоги? Чтобы вспоминать все настолько четко, что слезы наворачиваются?

Поразительно, насколько я выросла.
Прочитала сейчас весь самый старый блог - еще на мэйл.ру
Мне тогда было одиннадцать с половиной. А сейчас - тринадцать. Не так уж и много времени прошло.
Но я изменилась. Жутко изменилась. Перестала во что-то верить, появились проблемы с дружбой.
А я ведь не знала, во что верила.

Все. Теперь в блог, где я стала такой. Где меня воспитали. Теперь туда.

А я пыталась найти тот блог. Выяснить хоть что-то. Понять отношение людей...
Но нет. Да здравствует облом.
Дизайн этот некачественный, но я его люблю.

А в блогах я ничего не нашла.
Пришлось читать свой старый. Все переживания - тогда еще глупым языком, прыгающими буквами...

...сейчас сидит с уродским хвостиком и ест дрянные бутерброды с нелюбимым сортом сыра.
Собеседник из него паршивый. Когда он не смешит никого, то начинает выпендрежно грустить, или еще что-то.

Автор хочет рыжие волосы и много веснушек. Никогда не встречать некоторый людей. Целыми днями гулять по Питеру. Никогда никого не ждать. Перестать быть расчетливым. Грозу. Холод. Прочитать все светлое и счастливое начало Гарика, когда никто еще не умер. Обновленную версию любимой сборки. Перестать сожалеть. Забыть про собственные правила.

Да, и Maree, она была немного права тогда. Только она все слишком остро восприняла.

а скорее всего я просто ограничусь черным дизайном, поудаляю всех из друзей и закрою все к чертям.

Наверное скоро наступит такой момент, когда я оставлю этот дневник, перейду на черный дизайн, а аватары все равно буду тихо таскать из Paradize art...

а на самом деле я вру постоянно. Здесь нет ни одного поста правды.
Угу. И я нашла человека, чтобы ему можно было душу открыть, только нельзя.
Правила.

Когда солнце все-таки выходит из-за облаков, оно освещает дома на юге.
А там такие белые высотки. Ярко-белые...
Удивительно бывает.
В один момент стороны света для тебя вдруг меняются.
Когда это было для меня? Еще ночью.
На рассвете.
Когда я вдруг поняла, что восток на севере. Юг на востоке. А запад почему-то по-прежнему на западе...
Это было четырнадцатого.
Что меняют дни?
Ничего.
Ложь.
Хотя...
Дни ничего не меняют. Все решает ночь, вечер и утро.

Жить.

Я бы многое отдала, чтобы хоть раз увидеть звезду на этом небе.
Понимаете, иногда нельзя верить. Совсем нельзя.
Когда веришь становится только хуже.

Я люблю сцены отчаяния в кино.
Они никогда не бывают одинаковыми.
Потому что каждый человек испытывал отчаяние. А оно у каждого свое.
И актер показывает два отчаяния, одно - актерское, второе - его персонажа.
А они сливаются воедино. И получается искренность.

"Завтрак у Тиффани". Сердце Холли полно отчаяния. И это действительно чувствуется.
Хорошие фильмы, это те, которые можно чувствовать.
И при этом не обязательно рыдать и мешать всем в зале. Да еще и пиратки портить.


А еще эта песня, Moon River. Она прекрасна. И даже непонятно, какая она. Не веселая, нет. Даже не радостная. В ней нет ничего, но есть все.

Moon River, wider than a mile,
I'm crossing you in style some day.
Old dream maker, you heart breaker,
Wherever you're going I'm going your way.
Two drifters off to see the world;
There's such a lot of world to see.
We're after the same rainbow's end,
Waiting 'round the bend,
My huckleberry friend,
Moon River and me.

В жаркий солнечный день, когда по раскаленному асфальту бегают полубезумные голуби, хочется спрятаться в тихое прохладное местечко и задуматься о жизни. А еще хочется сказки. Настоящей сказки.
Она жила здесь, она всегда слишком много думала для этого места. И знала, что сказок не бывает. Никогда не бывает так, что солнце сменяется дождем так неожиданно, что никто не успевает раскрыть зонтики. Все видят ясное небо и не верят в дождь. Все видят свою жизнь, и не верят в сказки.
Да и зачем они ей? Чтобы попросить хороший плеер и новое платье? Что за бред?
Ей не нужно любить. Ей ничего не нужно. Она просто живет, и все.
Она шла по раскаленному асфальту, и думала об этом. Она всегда думала. Одна всегда думала обо всем.
Ей нужен только дождь. Чтобы можно было посмотреть в верх и радоваться исполнению желания.
Бред.
Она зашла в метро. На вид ей было 15-16 лет, но никто не знал ее настоящего возраста.
Она зашла в метро и увидела слишком много горя.
Плачущий от жестокости матери ребенок. Страдающая от одиночества девушка. Парень, которого высмеивают одноклассники потому что у его родителей нет денег. Работник милиции, который мечтал пойти в консерваторию. И еще кое-кто.
Она узнала его почти сразу же.
Они встретились 3 года назад, когда были еще детьми. Дарили друг другу цветы, писали нескладные стихи. Они знали – все это ложь. И игра. Сплошная игра. Но все равно продолжали общаться.
А потом кончилось лето. И они больше не могли найти друг друга. А если бы даже могли, не стали бы.
Каждый день лета она заходит в метро. И находит тех, кто на грани. Каждый день – столько полубезумных людей, которые готовы на глупые поступки, что даже грустно становится.
Но волшебства нет, и она не может найти всех. Но ему она обязана помочь. Ради той крохотной части настоящей дружбы, что была в их игре.
Она взяла его за руку.
Он бросил на нее удивленный взгляд.
- Помнишь, как мы ненавидели солнце вместе? Это были мои худшие каникулы.
Да-да. Надо разрядить обстановку. Надо посмеяться. Что угодно, только бы задержать его.
- Да, помню.
Но во взгляде читалось другое. Зачем ты меня остановила?
- Потому что я тебя помню. Потому что моей памяти кажется, что мы могли что-то изменить в то лето. Мы могли бы жить, а не существовать. Но то лето потеряно. Скоро я исчезну. Ты будешь немного грустить, а потом забудешь меня. Но так будет лучше.
Она рассмеялась и исчезла. Он ее больше не видел. Никогда не видел.
А двенадцатилетняя девочка с двумя косичками возвращалась из поля с целым букетом цветов. Это лето она целиком проведет на даче. Тоска смертная!

Выбегаешь на балкон - в Москве ночь...
Дышишь этим воздухом.
Какие-то странные тихие звуки раздаются с улиц.
В остальном - полный покой.
Как странно.
Никаких орущих алкоголиков. Никаких криков кошек.
Выходишь на балкон и так хочется запеть что-нибудь из Флер.
Ведь тогда все услышат твой голос. Твою песню. Песню твоего момента жизни.
Переход ночи в утро - такой красивый момент...
Чуть ли не каждую минуту меняется небо. Фиолетовый, розовый, светло-голубой, насыщенный синий...
Все кажется так легко.
И маленькие мелочи безумно радуют.
А свеча все так же горит.
Люблю не спать целую ночь.

Летать мы не умеем.
Еще чуть-чуть и я вставлю в фонтанчик батарейки из фотоаппарата и зажгу свечи.
Какой-то звонкий женский голос в колонках.
Ни слова о поездке в Швецию. Почему?
Просто не хочется.
Все потом.

Просто понимаете, о местах, где понравилось, сложно рассказывать.

Помню, злилась на Наташу Ростову.
Она вышла замуж за Пьера и нарожала кучу детей, перестала ухаживать за собой и превратилась в расчетливую свиноматку.
И даже Толстой заметил, что она как будто лишилась души - цитировать не могу, чтобы откопать четвертый томик нужно переворошить весь шкаф.
Но факт остается фактом.
И я забыла - она ведь перестала петь. Помните ее голос?
Его слушал князь Андрей.
Она сама его слушала. Он ей нравился.
А потом забыла Болконского, вышла за Пьера чуть ли не сразу после смерти князя...
Хотя я жестока.
Ей ведь нужно было как-то жить.
Она не могла себя похоронить, как в старых сказках.
Я не вправе осуждать ее, но...
Теперь я говорю каким-то непонятным голосом. То хриплым, то низким и лишь редко я слышу свой сопрано.
Красивый, нежный.
Я не пою уже два года, даже больше. Ну, не пою - громко сказано, но все равно.
А надо бы.
И вот когда думала о Наташе и думала почему ее жизнь была именно такой, и ее конец нам неизвестен (я про идеи Пьера), нашла простой ответ.
Она была человеком.
Пусть выдуманным.

Можно месяц думать над названием поста и озаглавить его именно так. По-дурацки. Бессмысленно.
Но это просто первое, что пришло в голову.
В колонках - не моих, сестры - нирвана. Любимое радио не включилось. Настраивать лень.
Почти месяц в деревне. С книгами. Я прочитала "Войну и мир".
Потом "Гордость и предубеждение". Надеюсь вы знаете, что это Остен?
Мама советовала "Эмму". Не доверяя вкусу мамы, но доверяя вкусу Беллы взялась за "Чувство и чувствительность". И нашла в Элинор себя.
Элинор, Элизабет Беннет, еще одна Элизабет из "Посмотри на меня" Сесилии Ахерн, Наташа Ростова, Мерседес, Белла, Элис - они все не я, но часть меня.
Эдвард Феррарс, мистер Дарси, Айвен из Яизатнафа, князь Андрей, Эдмон Дантес, Эдвард... Они все любят не меня, но тех, которые делают меня собой.
Поскольку книги единственные избавляли от одиночества, я лишь читала.
Но я стала удивительно внимательной к героям.
Наконец-то любимое радио. В приемнике правда. Достало бороться с интернетом.
И чувствительной.
Когда перечитывала первую часть новолуния, на сцене в лесу разрыдалась.
То же самое было в третьем томе "Войны и мира". Да и во втором тоже.
Тронула "Посмотри на меня". Подумаешь - какой-то любовный роман для туповатых девочек-подростков. Но нет. Совсем не так.
Глупо. Тоже плакала.
А когда вернулась домой под гнет мамы...

В среду я улетаю в Швецию, из Домодедово.
Мой первый перелет.
Жаль мне нельзя пить что-нибудь покрепче кваса. Виски, к примеру.

Идешь по знакомым местам. Ты случайно выбрала этот путь.
Просто идешь вперед. И почему-то все вокруг вызывает воспоминания.
Такие нереальные.
Почти забытые времена.
Взять хотя бы прошлую осень. Прошлую весну.
Все памятники тем беззаботным временам не перечислить.
Старое большое дерево в чужом дворе. Детская площадка с горками.
Сразу вспоминаются глупые шутки, смех.
Тогда можно было просто дышать. Наслаждаться.
Время прошло. Теперь нужно попрощаться с весной.
Отбросить прошлое подальше.
Новая жизнь? Нет.
Просто стать чем-то похожим на себя.
Себя. Возвратное местоимение. Изменяется вроде-как только по падежам.

Ну вот. Что-то первое, бредовое. Я полтора года не делала их.
Наверное простое письмо.
[не надо осуждать, нервы на грани]
[показать]

Как иногда хочется вернуться в прошлое.
Исправить все. И не вести себя как девочка. Как маленькая девочка.
Со слезами на глазах перед монитором.
Это не из-за того, что непроизвольно начинается нервный тик, "привет" из третьего класса.
Третий класс. 9 лет. Наверное тогда я поняла, что нет ничего. Ни дружбы, ни любви.
А так хочется всего этого, просто не поверите.
Хочется быть легкомысленнее. Лучше. Приятнее.
Сказок не бывает.
И если будешь на каком-нибудь поле собирать цветы, никто даже не посмотрит на тебя.

Я становлюсь еще отчаяннее с каждой минутой.
Вам не повезло. Я только что пыталась перейти на дайри, но мне там безумно не понравилось.
Так что я остаюсь.
Наедине с самой собой.

Слишком много отчаяния.
Похоже, я снова начну делать плейкасты.
Слишком много отчаяния.
Мне не хватает отрочества.
Когда я могла кричать, шутить, прыгать, глупить.
Жизнь отшельника.
Ну и ладно.

Удивительно, сколько воспоминаний может вызвать одна группа.
Я вот только сейчас понимаю какой я ребенок. Материальный и глупый, зацикленный на бытовых проблемах.
Свое отличие от других я просто выдумала.
Только выдумывая свой образ. Смеясь.
Обычный ребенок, который просто склонен иногда поразмышлять. Но никогда ничего существенного я не скажу.
Никакой ответственности. Только лень. Только сожаление, притворное сожаление.
Приторные улыбки. Вечный выпендреж. Все действует на детей не очень хорошо.
Я даже захотела стать монахом и уехать в Тибет. За вечным покоем.
Лишь бы не быть таким глупым ребенком.