художников группы "SUPREMUS", представленных на выставке "Техники экстаза" в Московском музее современного искусства с 20 фераля до 15 марта 2009 года. Иначе повели себя арт-критики, отметившие в полголоса определенное отличие от всего ранее ими виданного, но никак не отреагировавшие в полный голос на доверенной им территории печатной и непечатной прессы. Хороший критик своей статьей очередь у галереи выстроит, и, видимо, убоявшись морозить людей перед входом в галерею "ЗУРАБ", они оправдывались своим человеколюбием молчание в газетах и журналах в период до окончательного потепления. Впрочем, сомнения видавших виды искусствоведов не беспочвенны - уж слишком популярными, доступными и достойными народной любви им показались эти самые новые техники. Много привлекающего внимание молодежи обнаженного тела, лазерные лучи, прирученные первооткрывателем фрактальной абстрактной фотографии Виктором Рибасом, и опасные разве что беспрекословной линеарной графичностью, напрочь лишившей фотографию полутонов. Упорное, наглое, возвеличивание Александром Шумовым красно-алого тона привело открытию им краевых вибраций цветового поля, что вкупе с огромным размером холстов, окружавших зрителей со всего пространства стен второго этажа выставочного зала, было отмечено, как уникальный репрезентативный прием для живописи, сравнимый с технократическими экспозициями Георгия Пузенкова и пространственными литургиями Олега Кулика. Серж Головач выступил с антитезной к серии "LINIEN in ROT" Виктора Рибаса экспозицией экспериментальных работ, созданных в лазерном освещении, не скрывая своего статуса адепта в в жанре фрактальной фотографической абстракции, и, несмотря на то, что его серия абстрактных работ, в которой он сумел записать на фото рисунок балетного танца, была сделана им с большим искусством, но с меньшим расчётом на популярность.
Нельзя сказать, что публика, пришедшая на рекламу экстаза, указанного в названии, была довольна увиденным на все свои заплаченные в кассу сто рублей. Но денег назад не требовал никто, даже тот, кто уловил иронический тон супрематической игры Александра Шумова, любящего, как это принято у абстрактных художников, подтрунивать над любопытством зрителей, не доверящих своим чувствам и проверяющих их прочтением этикеток к работам. Названия к его абстрактным работам у кого-то пробуждали фантазию, у кого-то - чувство юмора, вынуждая чуть ли не кланяться до земли, вчитываясь в низко расположенные этикетки, что добавляло накала его и без того активной выставочной атмосфере. Но кто-то всё-равно должен кланяться до земли не только его работам, но и ему самому - историку искусства, досконально изучившему творческий метод Казимира Малевича и предложившему свою интерпретацию развития супрематизма в 21 веке. Интересен вывод, которому один за другим приходили внимательные знатоки искусств - Шумов открыл не новые объекты, а способ, заставить их вибрировать. В супрематизме сами по себе объекты не важны и не интересны. Объекты здесь - повод для рассмотрения того, что ценнее формы - связей и взаимоотношений между ними, качества и силы цвета. Большие цветовые поля на работах Шумова и осознанная ограниченность выбора цвета - красно-алый и белый - создали на своих границах те самые коллизии, которые присущи уже не супрематизму, а фракталам. Граница двух сред - обозначенных красным и белым цветом, у него вибрирует рваным краем, в глаза бьёт приём - простой в соём изыске - картина будто создана методом отъятия краски, расчистки, освобождения от неё, правда, не понятно сразу - какой - красной или белой. Насколько различно восприятие целостного пространства, заполненного художником полотнами от пола до потолка, когда зритель как бы вступает в произведение, - от традиционного произведения, зритель может увидеть во второй части экспозиции Александра Шумова. Здесь на одной стене поместились прототипы десятилеьней давности его современных больших работ. Понимаешь, что красный цвет, в зависимости от размера картины, работает по другому. Когда они большие - они более активны, преобладающи, они соединяются во едино, в какое-то пространство, не имеющее отношение к реальности, пребрасывающее нас туда, где опасно. Когда они малы - они любопытны и милы, как что-то потенциально мощное, но не достигшее еще своей максимальной силы - как котята пантеры или львята в зоопарке.
Такая же опасность видится в тревожно-красных лучах лазера, оставшихся на телах с фотографий Виктора Рибаса. Но тел не видно - их нет, есть только яркий след лазера, который сам по себе настолько изобразительно безыскусен, что для его фиксации на матрице фотоаппарата достаточно двоичной системы - есть сигнал-нет сигнала. Никаких полутонов, предельно простые отношения с пространством - никакой перспективы, всё плоское, словно расплющенный моток медной проволоки, Глаза, воспринимающие издалека форму, в приближении начинают путаться среди хаоса линий, но потом, с помощью воображения, всё необходимое для привычного восприятия - объёмы и рельефы тела -
Читать далее...