Владимир Смолдырев
Из книги «Спираль Архимеда»
*
Ты мерещилась мне
в голубом оперении солнца,
в потемневших сугробах,
в мерцании долгих огней.
Оправдание ночи,
венок бесконечных бессониц,
ты сегодня опять на рассвете
мерещилась мне.
Были сонны черны,
были корни бугристы и цепки.
Канул камешек слова
в забытую Богом реку,
и светилось насквозь
деревянное кружево церкви
на остуженном ветром
онежском крутом берегу.
Я тебя, как шаман,
вызывал из немыслимой дали,
Из огня и тумана,
из света и снега любви.
Над бескрылым пространством
бескровные губы взлетали,
и всплывали как рыбы,
покатые плечи твои.
Дай приблизиться мне
к пониманию прочности мира,
к утверждению жизни,
во всех проявленьях её,
дай понять на прощанье
значение шёпота: «Милый»,
Дай принять за реальность
Хотя бы виденье твоё!
Дай понять красоту
из волн и откосов песчаных,
из рассвета и ночи
и долготерпения травы,
да увидеть зелёную
зябкую поросль печали
на оттаявшей вырубке
нашей далёкой любви.
*
Уходит последний трамвай,
и любовь уплывает лицом на холодном стекле:
гаснут луны и звёзды, и реки,
уснувшие в руслах…
И друзья, как туман, улетают
над жестокой стернею разлуки…
Покидает гнездо беспокойная птица
самолёт покидает утробу ангара
и крыльями блещет прощально,
жёлтый лист отвергает осеннее дерево.
Всё уходит -
Любимое и не любимое.
Всё течёт, как песок между пальцев
Сухой и летучий.
Города погружаются в ночь
умирают дома на пустынных постелях асфальта
человек остаётся вдвоём
со своею работой –
с мерцанием вечности
в мокром кустарнике мозга.
Всё временно, кроме работы, -
Женщины, небо, деревья,
Трава и цветы
и даже сама земля.
Итог распада и соединения,
Итог любви и ненависти
единственная женщина,
которая не изменяет первая,
единственная надежда,
которая никогда не кончается,
свет, что живёт после смерти
источника света.
Всё временно, кроме работы.
Любимая,
ты превратишься
в песчаную узкую отмель,
и волны тебя исцелуют,
и крыльями птицы овеют,
и весла тоски проскрипят над тобою
в уключинах ветра.
Ничто не удержит тебя –
поцелуи мои не удержат.
Ничто не удержит тебя –
даже память моя не удержит.
И новая женщина вспыхнет
на лезвии нового света
и новая песня родится
на дереве древнего слова.
ВЕНОК НЕСОНЕТОВ
Любимая, солнце моё, восходящая в пенях разлуки,
голос бога, идущего в лёгких нарядах созвездий,
вызываю тебя из пространства, забытого светом,
на окружности радуги, рухнувшеё на руки соснам.
Птица – сирин, летящая в синих сполохах сирени,
птица – феникс, говорящая в глиняном тигле гнезда,
опали меня пламенем, ветками вечности вспыхни,
остуди меня перьями, мокрыми от поцелуев.
Подари мне любовь с виноградными гроздьями грусти,
с журавлиным журчанием истоки печали,
подари мне любовь и позволь мне уйти незаметно.
Приютит и меня беспокойная лодка скитаний,
и блеснёт и исчезнет, как сон как летучая рыба,
золотистая россыпь песка над зелёными вспышками моря.
Золотистая россыпь песка над зелёными вспышками моря,
узкий берег, затерянный в бешенном поиске пены,
ты причал моих пальцев, причал моих губ обожжённых,
бухта радости, бухта дугой обнявшая море.
Если день – ты лежишь и беседуешь с небом и морем,
если ночь – ты блестишь голубыми откосами бёдер,
колыбель колыбелей, к тебе возвращаются волны,
катера подползают, форштевнем царапая камни,
на закате медузы, мои прапрабабки, проходят
и лежат, наслаждаясь теплом, от тебя исходящим.
Лидиянка, рабыня стихий, истощающих злобу,
сочленение пламени с пеплом столетнего снега,
я спрошу у тебя: кто придумал твои очертанья,
кто соткал твоё имя из шелеста грозных прибоев?
Кто соткал твоё имя из шелеста грозных прибоев,
из кочующих капель и шёпота горных обвалов,
из мольбы умирающих в жёлтой пустыне бессмыслиц?
Полотняная ткань тёмно - синих проталинах песен,
половецкое поле в потухших потоках полыни,
в этом имени всё: и бамбук и болгарская роза,
ритмы Кубы, тамтамы и кардиограммы торосов.
Перекрёсток огней, кульминация гаснущих звуков,
беспокойный и чахлый, больной белокровием колос,
в этом имени всё: нищета, сумасшествие, слава.
Слава тех, кто входил в лабиринты жестокого слова,
сумасшествие тех, кто запутался в дебрях палитры,
и ещё заскорузлые руки того, кто месил неизвестность,
кто слепил твоё тело из нежного гипса туманов.
Кто слепил твоё тело из нежного гипса туманов?
кто нарушил закон превращений и солнцеворота?
кто посмел превзойти и себя и людей и природу?
Эти плечи и грудь, эта странная линия бёдер,
этот свет, излучаемый тенью, и вечная тень междугорий!
Сам Тутмес, может быть, обласкал сновиденья Атона?
Сам Майоль, может быть, снизошёл до презренного гипса?
Кто бы ни был, и велик, и прекрасен, и жалок,
кто бы ни был, он был величайший преступник и ангел,
потому что нельзя не
Читать далее...