Буду травить байки.
Да нет конечно, как вы подумать могли.
Просто расскажу случай из жизни. Для кого-то грустный, для кого-то сугубофиолетовый...и тд.
Было нас четверо тогда. Четыре девушки пошли на дискотеку, чтобы как-то провести время. А у одной из нас была цель конкретная - помириться на этой дискотеке со своим мальчиком, который, как ожидалось, должен был также там появиться.
Ну...ближе к концу дискотеки она-таки к нему подкатила..начался долгий и нудный (представляя себе) разговор...Уже музыка не играет...Мы стоим, переминаясь с ноги на ногу, ждем ее. Все сигареты скурены, пиво выпито, деньги потрачены.
Терпеливо ждем. Разговаривает. Плачет. В нашу сторону не смотрит.
Наконец, спустя какое-то время решаем все же уйти без нее. Потому что поздно, хочется спать, а конца разговору даже не видно.
Потихоньку направляемся в сторону дома в надежде, что бедная девочка помирится с мальчиком и догонит нас по дороге. Так, в общем-то и вышло.
Нагоняет она нас, вся в слезах, и тут..ну, у кого воображение есть, напрягитесь и представьте...
Обгоняет она нас троих, выбегает вперед, картинно с взмахом кидает на асфальт свои вещи, садится прямо на дорогу задницей и в слезах всхлипывает "Все! Пиздец, девки!". И начинает рыдать...
А мы стоим втроем вокруг нее и молчим.
Долго так...молчим...а она ревет... и ни у кого слов не нашлось в ту минуту. Потом одна из нас сказала: "Вставай, пошли домой, а то спать охота".
Почему-то ни у кого с этой девочкой не получалось дружить.
Не знаю, к чему это я вспомнила. Наверное, после разговора с Подонком на тему начальства.
В общем, работала я в одной конторе. И в кабинете, где я заседала вместе с моим напарником, было весьма и весьма прохладно (это мягко выражаясь). Поэтому мы с напарником постоянно бегали на кухню и пили чай. Но это нисколько не отражалось на качестве и объемах работы, скажу вам честно! Все мы делали, все выполняли...
Так вот, шеф к нам в кабинет не захаживал, своим присутсвием не чтил. И видел нас _исключительно_ на кухне. Вполне понятно, что у него сложилось впечатление, что мы чаи гоняем вместо того, чтобы работать. А злые языки помогли ему в это еще больше поверить.
Вот такой вот однобокий подход у него был. Видел, но не все.
Вот как прошла эта вечеринка.
Меня пригласили типа на такую вечеринку, где будут только мужчины, а девочек кроме меня не предвиделось. Ну, я тут же сказала, мол вы конечно же надо мной надругаетесь грязно, иначе и быть не может...Но в итоге все равно пошла, а как же...Такая возможность....:)
Они набрали алкоголя, орали песни, обсуждали женщин, говорили о сексе, курили, матерились и ходили в одних трусах-семейниках.
Было странно находиться там. И понимать, что это почти мужская вечеринка. Но так и было. И было, скажу я вам весело.
Странная смесь пошлостей, грязных ругательств и какой-то сумасшедшей, сумасводящей просто нежности и романтики. И эти грязные танцы :) песни...и потом глубокий сон...наутро похмелье и осознание, что тебя не изнасиловали всей толпой...ну разве что во сне, пока я спала мертвецким сном...:)
Вот и всё.
В то далёкое лето ходили почти что ощупью.
Над Москвою висело карой тяжкое марево.
Да и лето минувшее было таким же, в общем-то.
Солнце словно накрыли несвежею пыльной марлею.
Всё такое, да не такое. Прошло же тридцать лет.
Наша лиргероиня уже не девочка – тётенька.
А торфяники также горели, конечно, в принципе.
Но её-то основа в давнее лето соткана.
Я тогда изучала урловых дворов обычаи,
Обретая неуправляемость, борзость, взбалмошность.
Катя с тихим упорством готовой к труду отличницы
В разнотравье полусухом добывала бабочек,-
Она честно пыталась заданье на лето выполнить.
Да, ещё…Отцу её, - понятно не трезвому,-
(он потом был рад - в электричках просил на выпивку)-
Дяде Коле, трамваем обе ноги отрезало.
Подавали. Никто не высчитывал возраст Коленьке.
Инвалиду войны! Пускай бухой и обоссаный.
Что он знал про войну? Ожидание треугольника
Да буханка черняшки, что мать пленным немцам бросила.
Впрочем, мы отвлеклись. Что же, в Катьке черствеет пряничком,
Когда в нежную плоть капустницы или бражницы,
Смуглой ручкой пыльцою пёстрою перепачканной,
Будто жертвенный нож воткнёт булавку портняжную?
*
Тем же летом смурным к тёте Варе своей Омельченко,
Погостить приехал племянник Серёга Чабриков,
С Украины он был. Городок неказистый, меленький.
Кроме шахт, Дом Культуры и обувная фабрика.
Поражал симбиозом «Казбека» с нижней сырой губой.
Мы ещё не курили, за это он звал нас чукчами,
Говорил: «Канарейку шахтёры всегда берут в забой.
Ядовитые газы она, зараза, предчувствует!
Зуб даю. Буду бля! Был в натуре бы им пиздец!
Она, правда, смогла ! Она, правда, метан почуяла!»
Канареечный трупик в кармане принёс отец,
Всю бригаду тогда спасла певунья - пичужечка.
Малышня хоронила птичку. Да как торжественно!
В лист платана как в гробик жёлтое тельце спрятали.
Крест из прутьев связали. Цветочки. Пышное шествие.
«Так скулили, что морды покрылись красными пятнами!»
Катька слушала молча, к груди прижимая баночку.
С полудохлыми насекомыми. Так в каникулы.
Залетели в Катькину суть канарейки-бабочки
И остались навек, чтоб мутировать до религии.
Может, просто наследственность вспыхнула алкогольная,
Только что-то не то творилось с почти уж барышней...
На доске не могла писать, потому что школьный мел
Ей казался пыльцой убиенных летом боярышниц.
Время шло, а она жила за крыльями - шорами
Изнутри обрастая птицами-насекомыми,
После школы она одевалась обычно в жёлтое,
Вместо слов свистела мелодии незнакомые.
И торфяно-казбечный дым продолжал клубиться в ней,
Пополняясь с годами вымыслами блескучими.
Не сыскалось шахтёра на Катькину интуицию.
Энтомолога не нашлось для её летучести.
*
Я забыла о Катьке. Ну, мало ли в жизни левого?
Но недавно опять пришлось вглядеться попристальней.
Скотчем щели в двери и окнах она заклеила,
И, конфорки открыв, сигарету меж пальцев стиснула.
Не зажгла. Одумалась. Ах, кимоно-то вышито
Махаонами…Пяденицами…Что ж.…Привыкла так…
Канарейку сморило уже. Сигарета выпала.
Пальцы сжались на миг в двуперстие, позже в «виктори».
Что потом? Ну конечно запах. И дверку выбили,
И сперва о своём, ментовском, разговор о чём-то там,
Предварительно контур мелом - порядок, видимо.
После этого кокон из целлофана чёрного.
Вот и всё. Пусть пыльцою и перьями будет ей земля...
Только старый следак удивлялся притворно набожно:
«Святый Боже! Местный Ламарк! И какого он хуя, бля,
Вместо мёртвой бабы мелом обводит бабочку?»
Скорее, скорее, ну!
Время!
Ну почему ты такое разное?
Ты сейчас капаешь по капле...Медленно, так, что я чувствую, как каждая капля отрывается и падает вниз...И этих капель - бесчисленное количество.
А иногда о тебе даже не думаешь! И ты мчишься, летишь подобно ветру, и поймать и привязать тебя невозможно....
Ты злое, время. Ты как капризный ребенок, все делаешь наоборот. Назло.
Беги быстрее! Сейчас ты мне не нужно, а ты специально нависаешь стеной, давишь своим присутствием, давишь, давишь...
А потом, внезапно вдруг устремляешься вдаль, и исчезаешь...Скажи мне, когда настанет этот момент.
И я буду жить этими моментами.
Это ужасно.
Это просто ужасно, кто бы знал...
Почти невыносимо.
Как зубная боль...Нет. Зубную боль можно притупить. Или сходить к врачу.
А это не вылечишь. Можно себя чем-нибудь занять. Отвлечься.
Ужас...кошмар... бррр....
Кто бы мог подумать. Сама не подозревала, что так будет.
И щеки пахнут едва уловимо иланг-илангом. А кто-то был бы рад ощутить этот аромат.
Но это есть, и будет. Когда это закончится - ты не знаешь. Когда началось - не помнишь. От тебя не зависит, от него не зависит, есть само по себе, и никто не вправе распоряжаться этим. Даже ты.
Откуда взялось, зачем?
Мучительно, как лезвие бритвы. Опасно, как пропасть. Боязно, как будто упадешь в пропасть и напорешься на тысячи лезвий.
Безумное счастье, сумасшедшее, заставляет тебя быть не тобой, каким ты себя видишь. Пробуждает то, что спало, то, что боялось выйти.
И ты не знаешь, что будешь чувствовать через секунду. Радость, боль, счастье и мучения - все сплелось в тошнотворной смеси...И ты не знаешь, что захочешь сделать, зачем это будет нужно. Ты не в власти.
Разум - уже не твой друг. Разум - это твое прошлое. То, чем ты гордился, то, что хотели обрести другие.
Теперь это твое прошлое, и с каждой прожитой минутой ты хочешь все сильнее бросить это сумасшествие оземь, и вновь обрести ясность мысли.
Но таково это безумие, что с каждой СЕКУНДОЙ ты хочешь все сильнее сойти с ума, погрузиться так глубоко, как только возможно, в этот ядерный взрыв.
Очень прошу не записываться в постоянные читатели таким как "Милашка", "Малышка", "Котик" и тд...
Воротит меня от таких ников. И вам будет лучше, и мне.
Странное дело..как же по-разному я смотрю порой в монитор рабочего компьютера...
Иногда я смотрю и улыбаюсь, пребывая в своих мыслях, приятных до безумия...И коллеги не понимают, почему я целый день втыкаю глазами в монитор, и улыбка не сходит с лица.
А иногда брови нависают над глазами, как два обрыва, и губы - уже не губы, а тонкая полоска, и взгляд такой злой, что впору съебаться всем, пока не убила...
Все как-то беспонтово.
Рожа страшная, аж воротит от самой себя. Не могу избавиться от двух этих черточек между бровей...Хмурюсь...Туча..Большая и черная.
В такой ситуации лучше всего просто лечь спать. Но еще работы до ебени жопы...