Настроение сейчас - сонноеСколько времени прошло со вчерашнего вечера?
Лет десять, не меньше.
***
Я проснулся, как всегда, в девять часов, под мерный бой старинных напольных часов, по семейной легенде принадлежавших то ли Лермонтову, то ли Александру Второму. Я бы уже давно сдал эти чёртовы куранты в местный ломбард, если бы моя столетняя бабушка не хваталась за них с отчаянными криками каждый раз при моей очередной попытке вытащить антикварную рухлядь из дома.
Августовское солнце тускло освещало мою неубранную дешёвую квартирку сквозь тонкие тюлевые занавески. Моё жилище слишком похоже на сотни таких же маленьких квартир и совершенно не нуждается в подробном описании. Чем-то выдающимся и контрастирующим с привычным пейзажем были лишь несколько гитар, сваленных в углу комнаты, пара незаконченных картин, расстеленных прямо на полу, и вот эти самые часы.
Я нехотя поднялся с кровати и сонно поплёлся в ванную.
Попугай Катаррито ещё спал. Он вообще всегда спит. Пробуждается и подаёт хоть какие-то признаки жизни лишь при желании поесть, оправиться или повеселиться с попугаихой. Но Москва кубинскими попугаями – а уж тем более попугаихами – не богата,и поэтому несчастный Катаррито вынужден выплёскивать энергию, летая по всей квартире и снося крыльями все встречные преграды типа навесных полок, люстры или моей головы.
За окном дождь лил как из ведра. Я чертыхнулся, торопливо смахнул с подоконника уже промокшие тетради с рисунками и поплотнее закрыл форточку.
Вряд ли ты придёшь сегодня, подумал я и хмуро усмехнулся. Никто не захочет бегать под ливнем с температурой и фолликулярной ангиной. Хотя…чёрт знает, что взбредёт тебе в голову на этот раз.
Что ж, тогда я успею закончить картины, а к вечеру приду в себя и нагряну к тебе в гости с ночевой. И мне совершенно плевать, что скажет твоя старшая сестра…
Наскоро умывшись и позавтракав какой-то лабудой быстрого приготовления, я уселся на пол, подвинул к себе кисти с красками и маленькую коробочку с парой оставшихся марок. Кислоты и денег с каждым днём становилось всё меньше. Я должен был скорее дорисовать картины и получить пару жалких тысяч, чтобы хоть как-то улучшить наше существование.
Я выбрал марку, положил её на язык и отправился в путешествие. Краски и кисти странным образом переплетались с моими руками, пёстрые образы замелькали перед глазами с неестественно быстрой скоростью…
*
Что-то равномерно капало мне на лицо и стекало тонкими струйками по шее на бумагу.
Я нехотя открыл глаза.
Дождь и не думал прекращаться. Крупные капли с грохотом разбивались о крышу и ползали по потолку мокрыми трещинами.
Медный маятник старинных часов безразлично отсчитывал секунды, напоминая о безвозвратно потерянном времени каждые полчаса гулким протяжным боем.
Чёрт бы побрал эти часы, подумал я и окончательно пришёл в себя.
Интересно, что я нарисовал на этот раз? Я поднялся на ноги и взглянул на расстеленный на полу холст.
Это был Твой портрет. Синие глаза с невероятно длинными ресницами смотрели прямо на меня. Я улыбнулся и вспомнил, с каким мальчишечьим упорством недавно доказывал тебе, что такой пронзительно-синий цвет называется аквамарином….
Я снова нарисовал Тебя. И уже знал, как назову картину. Я перевернул холст и написал в углу мелким корявым почерком:
Aquamarine
Тебе понравится этот портрет, я в этом уверен.
*
Я разыскал телефонную трубку и набрал твой номер.
Из монохромного шума доносились лишь равномерные гудки. Странно. Может, ты всё-таки решила приехать?
Я обрадовался, начал спешно приводить комнату в порядок и глянул в зеркало. Мда, картина не из лучших. Руки, шея и лицо измазаны гуашью, зрачки до сих пор расплываются чёрными дырами, а патлатая голова явно мечтает о прикосновении расчёски.
Кое-как вернув себе в ванной первоначальный облик, я сгрёб всё барахло в один угол и, довольный, сел на подоконник и закурил.
Мы с тобой вместе уже года два. Или два с половиной? Хоть убей, не помню. Помню только день нашего знакомства – 17 июня. Я тогда стоял посреди проезжей части и рисовал, не обращая никакого внимания на разъярённые вопли водителей и отвечая им лишь вытянутым средним пальцем правой руки. Ты просто подошла ко мне и начала говорить о какой-то ерунде. И я, вместо того, чтобы отмахнуться привычной репликой типа «иди к чертям, не мешай работать», принялся хмуро болтать с тобой о красках, художниках и глупых прохожих.
Через пару недель ты переехала ко мне, но часто возвращалась в свою квартиру, чтобы старшая сестра, которая невзлюбила меня с первого взгляда, не слишком волновалась и не возмущалась нашему поспешному решению.
Я сидел и ждал. Прошло несколько часов, но тебя не было. Я раздавил о стекло последнюю сигарету, выкинул пустую пачку в окно и снова набрал твой номер. В ответ понеслись полчища бессмысленных гудков…
Чертыхаясь, я залез в старое пальто ,завязал шнурки на конверсах, разыскал зонт и вышел на улицу.
*
Я – несмотря на
Читать далее...