Целой аптеки мне мало, чтобы меня вылечить. Я отмечаю день космонавтики парой таблеток. Варю кофе. И не чувствую своего сердца. Ни в груди, ни где-то по середине. Где там, под пятым ребром?
Хочу посидеть у тебя в спальне с завязанными глазами.
На самом деле мне нравилась только ты,
мой идеал и мое мерило.
Во всех моих женщинах были твои черты,
и это с ними меня мирило.
Пока ты там, покорна своим страстям,
летаешь между Орсе и Прадо, -
я, можно сказать, собрал тебя по частям.
Звучит ужасно, но это правда.
Одна курноса, другая с родинкой на спине,
третья умеет все принимать как данность.
Одна не чает души в себе, другая - во мне
(вместе больше не попадалось).
Одна, как ты, со лба отдувает прядь,
другая вечно ключи теряет,
а что я ни разу не мог в одно все это собрать -
так Бог ошибок не повторяет.
И даже твоя душа, до которой ты
допустила меня раза три через все препоны, -
осталась тут, воплотившись во все живые цветы
и все неисправные телефоны.
А ты боялась, что я тут буду скучать,
подачки сам себе предлагая.
А ливни, а цены, а эти шахиды, а роспечать?
Бог с тобой, ты со мной, моя дорогая.
  |
Никогда не возвращайся в прошлое. Те удивительные города, наполненные солнцем комнаты, сладкие музыки, те пылинки в лучах утреннего солнца, что летали в воздухе - всего этого уже нет.
Возвращаясь в любимые места, ты находишь там только пустошь и тишину. Радостные голоса больше не доносятся из-за двери, тебя там больше никто не ждет. И даже если говорит, что ждет - это неправда.
А ты хочешь верить. Ты все равно вернешься. Ты попытаешься обмануть время, людей вокруг, себя. Но все равно ничего уже не будет так, как в тот летний день, когда ты стоял посреди шумного проспекта, у тебя таяло мороженное и текло по руке, и вдруг зазвонил телефон...и этот день стал лучшим в твоей жизни.
Ты даже запомнил во что ты был одет, какая тогда играла музыка, чем пахло в воздухе.
Ты придешь на тот самый проспект, но мороженное не растает. Телефон не зазвонит. И никто не будет ждать тебя у метро, радостно улыбаясь тебе в ответ.
Никогда не возвращайся в прошлое. Там тишина и пустошь. Там больше никто не ждет. И даже если говорит, что ждет - не верь.
Пусть эти пропитанные солнцем дни, пропитанные солью объятия, пропитанные запахами костра волосы, пропитанные радостью и такой безумной юностью мгновения останутся в твоей памяти.
Ведь только в ней счастье может жить вечно.
В этом году, кажется, совсем не было зимы. Осень плавно перешла в весну. Дышать стало легче. На сердце стало так свободно. И так хорошо внутри. Хочется чаще бывать на улице. Хочется улыбаться каждому встречному. Хочется ждать чего-то. Хочется слушать музыку и смотреть на себя в зеркала витрин. Хочется бродить по городу ночью и впитывать весну кожей.
И ветер с Невы такой ласковый.
Я вообще-то очень добрый. Я хочу в саду сидеть, чтобы упитанные, тугие кролики вокруг скакали, гладить их хочу и кормить... А судьба так все поворачивает, что вокруг мудаки, мудаки, мудаки и никаких кроликов! И я тогда вскакиваю, хватаю, образно говоря, свой самурайский меч и... Но мудаки умеют вовремя прятаться. Только я схвачу меч, а они уже попрятались! И вот я стою, как хуй на именинах, а вокруг – ни мудаков, ни кроликов...
(с) Макс Фрай, Линор Горалик "Книга одиночеств"
да здравствует хэппи кризис.
easy. время собирать гильзы. деловито, в пакетик, и по – простому. что тебе молодому да холостому. до моих красных зашкаленных линий. сам себе льюис кэролл. сам себе терри гиллиам. не стоять рядом. ни нашим фамилиям. ни кроватям. хватит. я мысленно говорю тебе
хватит.
рисовать узоры. руками. на мятом платье. святые сёстры/святые братья. помнили наизусть. несвятые сцены. я и моя магдалена .в слезах по колено. тянули руки вслепую. к открытым шторам. тебе не быть моим доктором, штампом в паспорте, подонком всей жизни. и ухажёром. я видела главного дирижёра, и он командовал вниз вниз вниз. ты собираешь гильзы. мой самый ласковый непробиваемый
похуист
(с)
Прошла тест Люшера. Теперь не знаю, что с собой делать.
Только, когда город обнимает меня, мне хорошо.
Весна сводит с ума и манит в ночь. Просит не оставаться одной ни на минуту.
А мне так хочется, чтобы было спокойно внутри.
[604x453]
Даже если нет больше сил держаться
однажды меня звали лика и мне было 8.
я так любила зеленые недозрелые яблоки в июле. я тогда точно знала, что волшебство существует. я его видела. я тогда точно знала, что каждый паук смертельно опасен и у всех пауков есть общая тайна. я тогда точно знала, что буду всю жизнь любить желтоволосого мальчика женю из соседнего дома. мы спрятали с ним пистолет в стоге сена и искали его целый дождь, а соседи доложили об этом нашим бабушкам. ох, и скандал же был! я тогда точно знала, что мой рыжий пёс Стёпа меня никогда не покусает и уж ни за что он не помрет от чумки. а как я боялась ведьму, что жила в яблоневом саду! но хуже ведьмы было только пойти мыться в баню: там было очень жарко, но если начнешь плакать, старушка-огневушка утащит в печь и поминай как звали.
однажды я была очень счастливой девочкой.
Погоди, погоди. Я знаю, что делать. Не нужно останавливать время. Если я не сойду с ума к рождеству, я полечу на Гоа. А там уже попробую родиться снова, надеюсь, кем-нибудь другим.
и вот, когда я ухожу в дурную бесконечность, я начинаю понимать, что мне уже впору писать сказку о потерянном времени.
когда я захожу в бар и выпиваю 50 грамм водки на голодный желудок, я понимаю, что мне отчаянно хочется выйти.
выйти из рекурсии, выйти из этого города, выйти из собственной кожи и...
и я иду одна домой, точнее в то место, которое временно носит кодовое название "дом". на улице холодно. противно щемит в сердце.
кругом стоит такая жуткая тишина - ни машин, ни прохожих. город стоит мёртвым и пустым.
давайте я вот щас положу телефон на стол, а в ближайшее время он зазвонит и там будут какие-нибудь очень хорошие новости.
а я буду сидеть, слушать как он вибрирует и подпрыгивает, и улыбаться, улыбаться
И когда я думаю, что бог совсем от меня отвернулся, я вспоминаю, что бога нет. А значит и винить некого.
Это последний раз, когда ты попался
В текст, и сидишь смеешься тут между строк.
Сколько тебя высасывает из пальца –
И никого, кто был бы с тобою строг.
Смотрят, прищурясь, думают – something’s wrong here:
В нем же зашкалит радостью бытия;
Скольким еще дышать тобой, плавить бронхи,
И никому – любить тебя так, как я.
День мерить от тебя до тебя, смерзаться
В столб соляной, прощаясь; аукать тьму.
Скольким еще баюкать тебя, мерзавца.
А колыбельных петь таких – никому.
Челку ерошить, ворот ровнять, как сыну.
Знать, как ты льнешь и ластишься, разозлив.
Скольким еще искать от тебя вакцину –
И только мне ее продавать в розлив.
Видишь – после тебя остается пустошь
В каждой глазнице, и наступает тишь.
«Я-то все жду, когда ты меня отпустишь.
Я-то все жду, когда ты меня простишь».
Удивительно, сколько может вытерпить человек, если в его сердце есть надежда. Надежда - это яд, которым мы сами добровольно себя травим изо дня в день. И самое хреновое то, что надежда, как известно, умирает последней.
Тут есть два выхода из ситуации: либо умереть раньше неё, либо надеяться на то, что надежда всё таки умрёт, тавтология, конечно, но что уж тут поделать.
И вот, в тот день, когда надежда наконец умирает, в груди остаётся брешь. Черная дыра с вытянутым на пару световых лет горизонтом событий. Постъядерная Хиросима. Там где были хотя бы крохи света, мира, пусть иллюзорного, но всё таки счастья, не остаётся ничего. И становится никак.
В такие моменты легко думается, хорошо пишется и совсем никак не живётся.
Вся наша жизнь состоит из выбора: с утра мы выбираем кофе или чай, идти на работу или прогулять, пойти на красный свет или подождать зеленого. Мы выбираем, выбирают нас. Каждый волен выбирать то, что ему хочется. Но выбор чаще всего делается один раз.
Если ты сейчас что-то выбираешь, даже не осознавая этого, обратной дороги уже не будет. Ты встанешь на другую линию жизни. И вряд ли она снова сможет пересечься с моей. Потому что я оставила за собой право однажды выбрать не тебя.
Если бы я была Мураками, я бы писала:
"Бывало я часами сидела и искала для тебя музыку. Ничего не казалось мне столь прекрасным, чем слушать песни, которые я никогда тебе не отправлю.
Бывало я бежала на вокзал, садилась в первую попавшуюся электричку. Я не знала, куда еду и зачем. Но в тот момент это казалось очень важным. Особенно если шёл дождь.
Бывало я просыпалась среди ночи и садилась писать книгу. Я скуривала по полторы пачки сигарет за раз, но не могла написать ни слова. В те времена я ещё надеялась стать писателем. Но, по правде говоря, тогда все надеялись кем-то стать."
Только я не Мураками. И дождь совсем мне не нравится.
Питер встретил меня неласковым, прохладным и почти осенним. Пустая квартира, тёмный коридор, пустой холодильник. 26 писем в почтовом ящике, которые, впрочем, все - спам. Нет ничего в этом мире, чего я хотела бы сейчас больше, чем вернуться, сесть на тёплую гальку и смотреть с тобой на море. Наш маленький рай стремительно уходит куда-то далеко в прошлое. Я знаю, что я больше не вернусь. Когда ты это прочитаешь, мне, скорее всего уже станет легче, я окунусь в привычную череду дней. Наступит осень. Случится, как всегда, что-нибудь роковое. Но сейчас, пока мои волосы еще пахнут морем, пока на моих коленях не прошли синяки, пока мои пальцы помнят каждое прикосновение - нет никого на свете, кто мог бы любить сильнее, чем я люблю тебя и наше море в эту самую минуту.
что-нибудь уже должно произойти