Об отличиях Донецка и Одессы
История с моей мамой, приехавшей после трёхнедельного отсутствия в одесскую квартиру и обнаружившая, что она обесточена из-за кражи автоматов из открытой электрощитовой на лестничной площадке, заставила меня задуматься о людях в Донецке и Одессе и отличиях данных городов.
Во-первых, воры украли электроавтоматы исключительно иностранного производства, дабы затем, понимая, что квартиры обворованных будут без света, продать данные автоматы в разы ниже их рыночной стоимости на Староконном рынке.
Во-вторых, не спасли хвалёные домофоны. Кража была глубокой ночью, когда все спали. Кражи носят массовый характер и отмечаются по всему городу.
В-третьих, соседи взъелись именно на мою маму, обвинив её в том, что это она должна была закрыть щитовую, но не сделала этого. О таки мелочах, как подмести на лестничной площадке и помыть там пол или вкрутить новую лампочку взамен перегоревшей, я даже писать много не буду: этим, когда я там жил, занимался лишь я.
В-четвёртых, вызвав электриков из ЖЭКа, мама столкнулась с тем, что два кренделя под руководством некоего Игоря, прибыв на место, принялись качать деньги: провод в квартиру заведен не тот, нужно его выдрать, завести новый, и вообще так как у вас в щитовой, уже давно никто не делает. Единственное, они забыли о том, что два года назад именно они всё это сделали.
Собственно, это была уголовно-фактологическая часть рассказа. Теперь же будет концептуально-сравнительная.
Одесса город хоть и красивый, но необычайно гнилой. Горожане в подавляющем своем большинстве безразличны друг к другу, зациклены на деньгах, понтах, которые можно продемонстрировать благодаря наличию денег. Это фактор деиндустриализации: промышленность в городе умерла, идеалом благодетели стал не рационалист-инженер или романтик-моряк своего торгового флота, не творческий интеллигент (музыкант, артист, художник), который всегда служил брендом артистичного города, а барыга с Привоза, ресторатор по типу Савелия Либкина, или же моряк-гастарбайтер.
Одесса — город барыг, биндюжников, и понаехавших, которые размывают местную идентичность, а сам город как социальный организм, утратив индустрию, лишившись денег для развития культуры, не в состоянии ассимилировать мигрантов, превратив их в одесситов. В итоге выходят одэсьцы, прибившие из Винницкой области, разговаривающие на смеси украинского и русского — суржике — и верящие в то, что Одесса — это большой 600-летний Коцюбеевск, а не имперский город. Собственно, город размывают мигранты с двух направлений: с южного, из Бессарабии, к которым, к слову принадлежит и автор данного текста, и с северного.
Отличия между двумя типами данных мигрантов существенны:
1. Южане — бессарабы, хотя и разговаривают на суржике, но, в подавляющем своём большинстве, русофилы и без особых проблем интегрируются в городскую ткань, становясь её частью. Что в Бессарабии напоминает об Украине? Разве что гривны и таблички на органах государственной власти. Речь часто или смешанная, или болгарская, гагаузская, молдавская;
2. Северяне — дети, собственно, Украины, так как север Одесской области и соседняя Винницкая область — ментальное и культурное продолжение центральной Украины. Северяне интегрируются хуже и постепенно превращают город в большой хутор.
Примечательно, но одними из основателей Одессы, собственно, были как раз выходцы из Бессарабии, ведь не даром же "Молдаванка" является одним из самых колоритных районов города.
А с началом гражданской войны и сменой Крымом юрисдикции, в городе стало куда больше выходцев из Западной Украины и покинувших Крым евроукраинцев.
К охуторению Одессы и её одичанию активно подключаются и коренные горожане, которые, обезумев от своих денег, принимаются качать права, пристраивать скворечники-балконы на фасадах своих многоквартирных домов, расширять балконы первого этажа, отгрызая общественные земли, или просто вести себя как дикари. Никуда не делась, а лишь усугубилась классическая Одесская беда — обилие МАФов — малых архитектурных форм — наливаек, ларьков, торговых павильонов, к которым присоединились стихийные торговцы. Если ранее одесская барахолка была лишь в районе Староконного рынка и примыкающих к нему улиц, то теперь её метастазы уже во всех районах города и многих дворах. Город умирает и убивает его деиндустрилизация и порождённые ею нищета с торгашеством.
В итоге получается забористый по своему бессмыслию и беспощадности коктейль, в котором, собственно, одесситов — меньшинство, как и города с горожанами. Реальной силой в городе становятся мещане-буржуа, бывшие крестьяне. В итоге, Одесса из города превращается в большой хутор.
Собственно, теперь, завершив рассказ об Одессе, можно перейти к Донецку и дончанам, за которыми наблюдаю ежедневно уже порядка полугода.
Ключевое, фундаментальное отличие данных — в Донецке нет моря, но есть индустрия.
Отсутствие моря означает, что в городе меньше представителей торгового капитала, меньше бездельничающих жён моряков, свихнувшихся на понтах и потребительстве.
Читать далее...