Значение, функция и форма в языке
Г. А. Золотова
ИРЯ РАН
На смену дихотомическому расчленению формы и значения в языковой единице, на смену борьбе «за чистоту уровневого анализа» приходит осознание необходимости воссоединения целого, понимание взаимодействия трех составляющих – значения, функции и формы – как критерия идентификации языковых единиц, как условия их существования и изучения, как основы для воссоздания последовательной иерархической системы в представлениях о языке.
1.
Соотношение значения, функции и формы в языковых единицах, а соответственно и в системе языка, – ключ к обсуждению и решению дискуссионных вопросов, которых накопилось больше, чем решилось, на протяжении ХХ века. Чем объяснить такое положение дел при энергичном развитии лингвистики в ушедшем столетии? Думаю, что можно разграничить три причины:
1. Развиваются различные научные направления, со своими отправными позициями, со своими символами веры. Необязательно всем шагать в ногу, ученые вольны иметь свое мнение о предметах избранной области знания, свои концепции. В лучшем случае это – стимул к обмену мнениями, к оттачиванию аргументации, к новым поискам. К сожалению, в последнее время заметно явное охлаждение интереса к научным дискуссиям, изолированность и даже клановость научных школ.
2. Если первая причина лежит в области научных взглядов, концепционых расхождений, то вторая касается отношений между языковым материалом и его научным толкованием, интерпретацией, стремящейся к постижению системного устройства языка. Наша общая беда в том, что все мы «вышли из школы», где учили и продолжают учить русскому языку по учебникам и программам, почти не изменявшимся с тридцатых годов. Большинство доверчиво принимает все заученные определения за научные истины. Те же, кто видит несоответствие между фактами и определениями, непоследовательность и неосмысленность «грамматических разборов», либо попадают в плен противоречий, либо ищут из него выходов. К сожалению, многие современные работы обнаруживают зависимость больше от предшествующих концепций, чем от языковых фактов.
3. Третья причина – естественное развитие человеческой мысли, науки и техники, выдвигающее новые вопросы и задачи, которые в свою очередь открывают новые возможности познания.
Дело, которое объединяет собравшихся здесь, связанное со стремительным прогрессом высоких технологий, в большой степени принадлежит компетенции точных наук, но будет развиваться тем успешнее, чем надежнее и последовательнее будут наши представления грамматической системе языка.
2.
Понятно, что различаются два способа понимания «системы языка». С одной стороны, это уверенно предполагаемое нами объективно существующее устройство языка (любого) как сложной иерархической организации определенных единиц и определенных отношений между ними. Но в непосредственном наблюдении человеку эта система не дана. Каждый говорящий от рождения овладевает этой системой (в той или другой степени) интуитивно, практически. С другой стороны, это научное, аналитическое представление о системе языка, которое складывается в головах языковедов, с большим или меньшим приближением к реальному объекту, но всегда остается гипотезой.
Условием системного представления языкового строя должны быть четкие критерии идентификации языковых единиц. На протяжении ХХ века большинство лингвистов трактовало языковую единицу как двусторонний знак, соединяющий в себе (а для некоторых важнее было – «разделяющий») форму и значение. Между тем самый глубокий и дальновидный филолог акад. В.В. Виноградов еще в своей книге 1938 года, излагая учение Потебни, писал:
«Форма функционирует не сама по себе, не «форма как форма», а в структурной спаянности с синтаксическим употреблением слова в речи, с его семантикой.» [Виноградов, 1938, 19].
В продолжение этой идеи было определено понятие минимальной синтаксической единицы – синтаксемы – как результат взаимодействия трех составляющих: категориально-семантической – значения, синтаксической – функции, и морфологической – формы. [Золотова, 1973, 1988]
Мотивирующее друг друга взаимопроникновение этих признаков, во-первых, создавало единицу как языковой факт, во вторых – способствовало уточнению терминологии.
3.1.
Понятие «функция», ставшее популярным после работ Пражского лингвистического кружка (конец двадцатых годов), относилось не к языковым единицам, а к общеязыковым, речевым свойствам языка, проявлявшимся в разных социально-культурных потребностях говорящих, в разных коммуникативных сферах. Предлагавшиеся перечни речевых функций были нерядоположны, в систему не выстраивались, так что в этом смысле «функция», строго говоря, и термином не стала.
В другом употреблении «функция» оказывается синонимом «значения», как, например, в работах Петербургской группы ТФГ [Бондарко 1987 и др.], утрачивая таким образом терминологическую ценность.
Помещенная же в одну из вершин нераздельного треугольника, функция была определена как конструктивная роль синтаксической единицы в
Читать далее...