Чау-чау
Прогулка с чау

Чау-попа, чау-хвост,
Чау-чау-ножки,
Шли с хозяйкой не спеша
По лесной дорожке.

Вдруг полил на чау-нос
Теплый летний дождик
И пушистый чау-пес
Чуть не стал промокшим.

Но с хозяйкой схоронясь
Под ветвистым дубом,
Спрятал чау от дождя
Чау-чау-шубу.

И боялся, весь дрожа,
Чау-чау - грома.
Не гуляйте, чау, в дождь
без комбинезона!

И тогда вам не страшны,
Чау-чау-лужи,
И хозяин без зонта
Будет не простужен,

Потому что добегут
Чау-чау-ножки,
Если вдруг начнется дождь,
К дому, по дорожке.


Ты видишь? Древняя легенда
Край бездны отмеряя шаг,
С вершин заснеженых Тибета
Нам подает далекий знак.

При сотвореньи мира небо
Лизнул обычным языком -
С тех пор обыкновенным не был:
Он стал синеязыким псом.

Тот зверь без имени - названья
Лежал у храмовых дверей,
В Монголии на поле брани
Бойцом он был возле людей.

А после, Будды верный сторож,
Охранник вцепененных тел,
Берег покой того, который
Дотронуться небес хотел.

У императоров в почете
Был его черно-синий зев.
На страже, в доме, на охоте -
Полу-собака, полу-лев.

С печальным взглядом мудрых глаз,
С роскошной, царственною гривой
Людей он удивлял не раз
Не только внешностью красивой.

В дни современной круговерти
Дыхание веков донес.
И служит нам до самой смерти.
Он – чау. Более чем пес.


СОБАКА

Была эпоха ледяного мрака,
Брел Человек, не ведая пути.
Брел Человек. А рядом - шла Собака
И вместе лишь они смогли приют найти.

Собака охраняла Человека,
Его семью, его посевы, скот.
Так повелось аж с бронзового века:
Где человек - собака там живет.

Прошли года, эпохи поменялись
Уж много раз - и был потоп и мор,
Но неизменно вместе оставались
Они всегда - всему наперекор.

Собака развивалась и менялась
Так появились Мопс и Маламут -
Такие разные, но ГЛАВНОЕ - осталось.
Собачья ВЕРНОСТЬ - крепче всяких пут.

И появилось множество созданий -
Левретка, Дог, Овчарки, Далмантин -
Для КАЖДОГО есть друг - коль есть желанье,
То выбор - за тобой! Ты- не один!

Охотник выберет Грейхаунда и Таксу,
Овчарку пастуху НИКТО не заменил,
Смеялся мир над Скотчтерьером Кляксой.
Для каждого СВОЙ пес - любим, красив и мил.

И Человек-Живущий-на-асфальте -
Земная ипостась метущейся души,
Он доверяет ЕЙ - не ведающей фальши -
Собаке - существу, не знающем о лжи.
И я люблю свою собаку - Чау-чау
От кончика хвоста до кончиков ушей!
Она - мой талисман, ее святое право -
Со мною быть всегда - в числе моих друзей!
Автор: Алсу Дибаева


Шла девчонка по лесу морозной зимой.
Из гостей возвращалась на лыжах домой.
И всего-то идти оставалось версту —
Да попался навстречу косматый шатун.

Отощалый, забывший о вкусе добыч...
Неожиданно встретивший лёгкую дичь...
Тут беги не беги – пропадёшь всё равно:
Разорвёт и сожрёт под корявой сосной.

Обомлела девчонка, закрыла глаза...
Оттого и не сразу приметила пса.
И откуда он там появился, тот пёс?
Может, вовсе с небес? Или из-за берёз?

Он мохнатой стрелой перепрыгнул сугроб!
Людоеда-медведя отбросил и сгрёб!..
Под покровом лесным, у девчонкиных ног
По кровавой поляне катался клубок.

Две железные пасти роняли слюну:
Посильнее схватить!..Побольнее рвануть!..
Эхо грозного рыка дробилось вдали.
Когти шкуру пороли и воздух секли,

Оставляя следы на древесной коре...
Только смерть прервала поединок зверей.
Потревоженный иней с ветвей облетал.
Морщил морду медвежью застывший оскал.

Невозможной победе всю душу отдав,
Чуть живой распластался в снегу волкодав...
И тогда-то, заслышав о помощи крик,
Появился из леса охотник-старик.

Оглядевшись, качнул он седой головой:
«Век живу, а подобное вижу впервой!
Ну и пёс!.. Это ж надо — свалил шатуна!
Да подобных собак на сто тысяч одна!

Но сумеет ли жить — вот чего не пойму...
Ты ли, внученька, будешь хозяйка ему?»

Вот вам первый исход.
«Нет, — сказала она. —
«Не видала его я до этого дня...»
И охотник со вздохом промолвил: «Ну что ж...»
И из ножен достал остро вспыхнувший нож...

А второй не чета был такому исход.
«Мой! — она закричала, бросаясь вперёд. —
Коль сумел заступиться — отныне он мой!
Помоги отнести его, старче, домой!»

А теперь отвечай, правоверный народ:
Сообразнее с жизнью который исход?


Я эту собаку запомнил как человека.
Случилось такое в концлагере, в 44-м, зимой.
Игрался спектакль"Охота ХХ века"
Перед шеренгой застывшей, от страха немой.

У коменданта была привязанность к догам,
И был экземпляр - казался слоном среди всех.
Даже эсэсовцы боялись верзилу-бога.
И вот этот зверь шагнул величаво на снег.

И вывели жертву, стоял мальчишка, продрогнув,
Куда тут бежать? Он давно ослабел.
Комендант нагнулся, подал команду догу,
И тот в два прыжка расстояние преодолел.

Обнюхал смертника, прошелся спокойно рядом.
Был он великолепен в размашистом быстром шагу.
Вернулся пес к человеку и честным собачьим Читать далее...

Однажды Владимир Владимирович Путин шел по длинным кремлевским коридорам.
Было пронзительно тихо.
- А где все? - недоуменно бормотал Владимир Владимирович, - Почему
никто не готовится к путинг... тьфу, к митингам?
Владимир Владимирович подошел к одной из дверей, приоткрыл ее и
заглянул в кабинет. В кабинете за компьютером сидел какой-то чиновник.
- Ау! - громко сказал Владимир Владимирович, - Брателло!
Чиновник поднял на Владимира Владимировича затуманенные глаза и
отстраненно сказал:
- Тут девушка... мы с ней не виделись двадцать лет... а теперь я в Кремле, а она - в Бобруйске, толстая и некрасивая...
И чиновник снова уткнулся в экран.
Владимир Владимирович пожал плечами и прикрыл дверь кабинета, после чего подошел к следующей и снова заглянул в кабинет. В кабинете за компьютером сидел какой-то чиновник.
- Брателло! - позвал Владимир Владимирович, - Пути... тьфу, митинг!
Чиновник не отрываясь от экрана сказал Владимиру Владимировичу так:
- Серега и Вовчик... кореша мои, земушки... по пивку, по пивку надо бы... вспомнить всё...
Владимир Владимирович несколько забеспокоился. Он стал ходить по
коридору и заглядывать во все кабинеты. Во всех кабинетах за компьютерами сидели чиновники и бормотали:
- Че это - Мишкина машина? Да не может быть... Майбах?!?
...
- Тоня, может, встретимся снова? Поужинаем вместе? Я знаешь теперь где работаю?
...
- Еж ты мать! Это ж соседка моя! Ну надо же, как ее перекосило!
...
- В смысле - мой ребенок? Вот это вот - мой ребенок? Ты гонишь!
...
- Мама, да приеду я на Новый год, приеду!
...
- Где ты теперь? В Вимбильдане? Слушай, а у тебя там работы нет? А то мало ли, что тут будет после всех этих выборов...
...
- Вера Михайловна, я все эти годы после школы хотел сказать вам, какая же вы паскуда!

Владимиру Владимировичу стало страшно. Он достал из кармана своего президентского костюма аппарат правительственной мобильной связи с золотым двуглавым гербом вместо клавиатуры и нажал на единственную кнопку вызова заместителя главы своей Администрации Владислава Юрьевича Суркова.
- Слышь, брателло! - взволнованно сказал Владимир Владимирович, - А че это у нас такое в Кремле происходит? Все сидят за компьютерами и разговаривают с ними! Какие-то соседки у них там, школьные учительницы, кореша...
- Одноклассники, - отвечал Владислав Юрьевич.
- Одноклассники! - кивнул Владимир Владимирович, - И одноклассницы!
- Да не, - сказал Владислав Юрьевич, - Одноклассники - это название. Сайт такой в интернете, где все пишут, в какой они школе учились, с кем знакомы, с кем спали, от кого дети и все такое.
- Не понял, - пробормотал Владимир Владимирович, - Что значит - все?
- Все, - сказал Владислав Юрьевич, - Вот ты, например, в какой школе
учился?
- В двести восемьдесят первой, - сказал Владимир Владимирович.
- Так... - пробормотал Владислав Юрьевич, и Владимир Владимирович услышал щелканье клавиатуры, - Санкт-Петербург, двести восемьдесят первая... в каком году закончил?
- В семидесятом, - ничего не понимал Владимир Владимирович.
- Вот, семидесятый год выпуска, - довольно сказал Владислав Юрьевич, - Ну вот, например, твои одноклассники. Рувим Брауде - помнишь такого?
- Рувим? - прошептал Владимир Владимирович, - Слушай, но это что же - каждый может узнать все про моих одноклассников? А как же режим секретности?!
- Ты не понял, - пояснил Владислав Юрьевич, - Это как раз для режима секретности и завели этот сайт. Это спецпроект ФСБ. Гениальная идея! Все граждане России добровольно раскрывают все свои связи. Экономия на оперативной работе получается колоссальная.
- Ничего себе, - пробормотал Владимир Владимирович, - Что, прям все
сами рассказывают?
- И с фотографиями! - подтвердил Владислав Юрьевич, - Вся страна как на ладони.
- Ну надо же, - Владимир Владимирович уважительно покачал головой, - А раньше на каждого нужен был следователь... лампа в лицо и: "на кого вы работаете?".
- А теперь ничего этого не надо, - сказал Владислав Юрьевич, -
Двадцать первый век на дворе!

Владимир Владимирович мечтательно улыбнулся.

Роберт Рождественский


Дворовых собак
по-особому холят
за то, что они,
на луну подвывая,
от будки до дома
все ходят и ходят
под гулкою проволокой.
Как трамваи... Я их не тревожу.
Я с ними не знаюсь.
За это
они меня вправе облаивать...
Но жарко читать мне
спокойную надпись:
“Собак без ошейников
будут вылавливать”.
За что их?
За внешность?
За клочья репейника?
За пыльную шерсть?
За неясность породы?
За то, что щенками
доплыли до берега?
Доплыли
и стали ошибкой природы?..
Собаки-изгои.
Собаки-отшельники.
Надрывней поминок.
Ребенка добрее.
Они бы надели
любые ошейники, надели бы!
Если б ошейники грели.
За что их?
У них же —
душа нараспашку.
Они ж
в Человечество верят
отчаянно!..
И детское:
“Мама, купи мне собачку...” —
в собачьих глазах
застывает печалинкой...
И вот, —
разуверившись в добрых волшебниках,
последнюю кость
закопав под кустами, —
собаки,
которые без ошейников,
уходят в леса.
Собираются в стаи...
Ты знаешь,
у них уже —
волчьи заботы!
Ты слышишь:
грохочут
ружейные полымя!
Сегодня мне снова
приснятся заборы.
И лязги цепные
за теми заборами.



Джек.
Собачье сердце устроено так:
Полюбило – значит, навек!
Был славный малый и не дурак
Ирландский сеттер Джек.
Как полагается, был он рыж,
По лапам оброс бахромой;
Коты и кошки окрестных крыш
Называли его чумой
Клеенчатый нос рылся в траве
Вынюхивал влажный грунт;
Уши висели, как замшевые,
И каждое весило фунт.
Касательно всяких собачьих дел
Совесть была чиста.
Хозяина Джек любил и жалел,
Что нет у него хвоста.
В первый раз на аэродром
Он пришёл зимой в снег.
Хозяин сказал:
«Не теперь – потом
Полетишь и ты, Джек».
Биплан взметнул снежную пыль,
У Джека – ноги врозь:
«Если это автомобиль,
То как же оно поднялось?»
Но тут у Джека замер дух:
Хозяин взмыл над людьми.
Джек сказал:
«Одно из двух:
Останься или возьми!»
Но его хозяин все выше лез,
Треща, как стрекоза.
Джек смотрел, и вода небес
Заливала ему глаза.
Люди, не заботясь о псе,
Возились у машин.
Джек думал: «Зачем все,
Если нужен один?»
Прошло бесконечно много лет
(По часам – пятнадцать минут).
Сел в снег летучий предмет.
Хозяин был снова тут…
Пришли весною.
Воздушный причал
Был бессолнечно-сер.
Хозяин надел шлем и сказал: «Сядьте и вы, сэр!»
Джек вздохнул, почесал бок,
Сел облизнулся – и в путь!
Взглянул вниз и больше не смог –
Такая напала жуть.
«Земля бежит от меня так,
Будто я её съем.
Люди не крупнее собак,
А собак и не видно совсем».
Хозяин смеётся.
Джек смущён
И думает «Я свинья!
Если это может он,
Значит, могу и я».
После чего, спокойнее стал
И, повизгивая слегка,
Только судорожно зевал
И лаял на облака.
Солнце, скрытое до сих пор,
Согрело одно крыло.
Но почему задохнулся мотор?
Но что произошло?
Но почему земля опять
Стала так близка?
Но почему начала дрожать
Кожаная рука?
Ветер свистел, выл, сек
По полным слёз глазам.
Хозяин крикнул: «Прыгай, Джек,
Потому что… ты видишь сам…»
Но Джек, припав к нему головой
И сам, дрожа весь,
Успел сказать: «Господин мой,
Я останусь здесь…»
На земле уже полумёртвый нос
Положил на труп Джек.
И люди сказали:
«Был пёс, А умер как человек».
Автор В.Инбер


На смерть собаки...

Тёплый вечер входил в тишину Комарова,
И не ново нам было встречать его врозь.
Я тебе постелил мягкий лапник еловый
И земли бросил тёплую горсть.
И земли бросил тёплую горсть.
Как сбежать мне от дикой, негаснущей боли
И куда, если в круге мирском - пустота?
Боже, как я любил, возвращаясь с гастролей,
Встретить белый пропеллер хвоста.
Знает Бог лишь один, как мы весело жили,
Целовались и дрались в высокой траве.
Я мечтал, чтоб ты спел у меня на могиле,
А так вышло, я взвыл на твоей.
А.Розенбаум.


На смерть собаки по кличке "Мальчик"
от руки девочки по имени Юлиана Романова

Я поставил бы собаке памятник,
Жаль, что я иного не могу,
И качается бессилья маятник
В озадаченном моём мозгу.
Мир перевернулся, встал на голову,
Где убийство – это добрый знак,
Неужели же живётся здорово
Тем, кто в жизни убивал собак.
Беззащитных и безмолвных тварей,
Кто теплы живой земли теплом,
Ведь животных взять
Господь по паре
Ною разрешил в корабль–дом.
Жизнью почти равны человечьей,
Впрочем, почему это почти?
Их и наши души – это свечи,
Что горят в космической ночи.
Тыщи рук собаку эту гладили –
Две руки в неё вонзила нож,
Эти руки тонкие изгадили
Мир, что был достаточно хорош.
И застыли мы в недоумении:
Там – собака, здесь же – человек,
Неужели зверонаселение –
Это мясо, кожа, шерсть и мех.
Неужели нету наказания?
Неужели так хотел Христос?
И сползает наше мироздание
Медленно, но верно под откос.
Тыщи рук собаку эту гладили,
Их сердца смягчались от любви,
Но пришла с ножом вот эта гадина…
Господи, чудны дела твои. Читать далее...

СОБАЧНИКИ:
... особая порода, не признанная кинологическими организациями.
... считают, что в гостиной всегда стоят собачьи клетки.
... у них беспорядок в доме, но в вольерах ни пятнышка.
... всегда могут найти поблизости выставочный каталог.
... их дети в пятилетнем возрасте знают об отношениях полов больше, чем некоторые люди в 40 лет.
... водят грузовики, фургоны и микроавтобусы, переоборудованные для установки собачьих клеток.
... их нельзя застать дома в выходные - обычно они в это время на выставке.
... проедут 400 миль, потратят 100 долларов на бензин, 200 - на мотель и 150 - на еду, чтобы привезти домой ленточку ценой 35 центов.
... для их детей слово "сука" - обиходное.
... их двор зарос сочной, зеленой травой, хотя они никогда не покупали удобрения.
... могут встать в 6 утра, чтобы выгулять собак, в 8 утра быть при полном параде около ринга, но не способны вовремя появиться на работе.
... легко откажутся от дома стоимостью 150 тысяч долларов в ближайшем пригороде, чтобы купить лачугу на 4 гектарах земли и построить там питомник стоимостью 150 тысяч долларов.
... никогда не пропускают окончание записи на выставку, но опаздывают на 10 дней с выплатой залога.
... скорее попадут под расследование, проводимое налоговой инспекцией, чем будут иметь проблемы с Американским кеннел-клубом.
... используют мешки из-под корма в качестве мусорных, а 120-литровые мусорные баки - для хранения корма.
... могут часами говорить по телефону с другими собачниками, на языке, понятном только им.
... родители считают их сумасшедшими.
... друзья-собачники считают их классными.

Он убил мою собаку.

— Можно войти?
— Войди… Как твоя фамилия?
— Я Таборка.
— А как тебя зовут?
— Табором.
— Имя у тебя есть?
— Есть… Саша. Но зовут меня Табором.
Он стоял на пороге директорского кабинета, и руку ему оттягивал большой чёрный портфель в белых трещинках. Кожаная ручка оторвана, держится на одном ушке, и портфель достаёт почти до полу.
Если не считать старого, облезлого портфеля, то в наружности Таборки не было ничего примечательного. Круглое лицо. Круглые глаза. Небольшой круглый рот. Не за что зацепиться взгляду.
Директор школы оглядывал мальчика и мучительно пытался вспомнить, за какие грехи вызван к нему этот очередной посетитель.
Разбил лампочку или заехал кому-нибудь в нос? Разве всё запомнишь.
— Подойди сюда и сядь… Не на кончик стула, а как следует. И не грызи ногти… Что у тебя за история?
Мальчик перестал грызть ногти, и его круглые глаза посмотрели на директора. Директор длинный и худой. Он занимает полкресла. А вторая половина свободна. Руки, тоже длинные и худые, лежат на столе. Когда директор сгибает руку в локте, она становится похожей на большой циркуль, которым рисуют на доске окружности. Таборка посмотрел на директора и спросил:
— Это вы про собаку?
— Про собаку.
Мальчик уставился в одну точку: в угол, где висели плащ и коричневая шляпа.
— Я боялся, что с ней что-нибудь случится, и привёл её в школу. В живой уголок. Туда берут ужей и золотых рыбок. А собаку не взяли. Что она, глупее этих ужей?
Он проглотил слюну и с укором сказал:
— А собака — млекопитающее.
Директор откинулся на спинку кресла и пятернёй, как гребёнкой, провёл по тёмным густым волосам.
— И ты привёл её в класс?
Теперь директор вспомнил, за что приглашён к нему этот возмутитель спокойствия. И ждал только подходящего момента, чтобы обрушить свои громы на эту круглую, давно не стриженную голову.
Мальчик снова проглотил слюну и, не отрывая глаз от плаща и коричневой шляпы, сказал:
— Она сидела тихо. Под партой. Не повизгивала и не чесала лапой за ухом. Нина Петровна не замечала её. И ребята забыли, что у меня под партой собака, и не прыскали от смеха… Но потом она напустила лужу.
— И Нине Петровне это не понравилось?
— Не понравилось… Она наступила в лужу и подпрыгнула как ужаленная. Она долго кричала. На меня и на собаку. А потом она велела мне взять тряпку и вытереть лужу. А сама встала в дальний угол. Она думала, что собака кусается. Ребята гудели и подпрыгивали. Я взял тряпку, которой стирают с доски, и вытер лужу. Нина Петровна стала кричать, что я не той тряпкой вытираю. И велела мне и моей собаке убираться вон. Но она ничего… Она не убивала мою собаку.
Таборка по-прежнему смотрел в одну точку, и со стороны казалось, что он рассказывает не директору, а плащу и шляпе.
— Всё? — спросил директор.
Таборка был у него пятый за этот день, и у директора не было никакого желания продолжать разговор. И если бы мальчик сказал «всё», директор отпустил бы его. Но Таборка не сказал «всё» и не кивнул головой.
— Нет, — сказал он, — мы ещё были в милиции.
Час от часу не легче! Директор с шумом придвинул кресло к столу. Он чувствовал себя в этом большом кресле, как в костюме, который велик. Наверное, его предшественник — старый директор — был толстым, раз завёл такое кресло. А он новый. Директора тоже бывают новичками.
— Как ты очутился в милиции?
Таборка не вспыхнул и не заволновался. Он заговорил сразу, без заминки:
— Моя собака не кусалась. Не то что собаки, которые живут за большими заборами и вечно скалят зубы. Их чёрные носы смотрят из-под ворот, как двустволки. А моя собака махала хвостиком. Она была белой, и над глазами у неё два рыжих треугольника. Вместо бровей…
Мальчик говорил спокойно, почти монотонно. Слова, как круглые ровные шарики, катались одно за другим.
— И женщину она не кусала. Она играла и ухватила её за пальто. Но женщина рванулась в сторону, и пальто порвалось. Она думала, что моя собака кусается, и закричала. Меня повели в милицию, а собака бежала рядом.
Мальчик поднял глаза на директора: рассказывать дальше? Директор сидел на кончике своего кресла и грудью навалился на стол.
Глаза его прищурились, как будто он целился. Они не видели ничего, кроме Таборки.
— Давай дальше.
— В милиции нас продержали два часа. Мы стояли у стенки и всё чего-то ждали. Но в милиции не убили собаку. Там один, с усами, даже погладил её и дал ей сахару… Оказывается, собаке полагается номер и намордник. По правилам. Но когда я нашёл мою собаку, у неё не было ни номера, ни намордника. У неё вообще ничего не было.
— Где ты нашёл её?
— В посёлке. Хозяева переехали в город, а собаку бросили. Она бегала по улицам, всё искала хозяев.
— Заведут собаку, а потом бросят!
Эти слова вырвались у директора, и он вдруг почувствовал, что после них уже не сможет ударить кулаком по столу. Мальчик не ухватился за его слова. Он неожиданно возразил:
— Они бросили собаку, но не убили. А я наткнулся на неё. Отдал ей свой завтрак, и с тех пор она не отходила от меня.
— Как звали твою собаку?
— Не знаю. Читать далее...

БАГУЛЬНИК.
Он вызывающе зевал на уроках - зажмуривал глаза, отвратительно морщил нос и открывал пасть - другого слова тут не подберешь! При этом он подвывал, что вообще не лезло ни в какие ворота. Потом энергично тряс головой - разгонял сон - и уставлялся на доску. А через несколько минут снова зевал.
- Почему ты зеваешь?! - раздраженно спрашивала Женечка.
Она была уверена, что он зевает от скуки. Расспрашивать его было бесполезно - он был молчальником. Зевал же потому, что всегда хотел спать.
Он принес в класс пучок тонких прутиков и поставил их в банку с водой. И все посмеивались над прутиками, и кто-то даже пытался подмести ими пол, как веником. Он отнял и снова поставил в воду.
Он каждый день менял воду.
И Женечка посмеивалась.
Но однажды веник зацвел. Прутики покрылись маленькими светло-лиловыми цветами, похожими на фиалки. Из набухших почек-узелков прорезались листья, светло-зеленые, ложечкой. А за окном еще поблескивали кристаллики уходящего последнего снега.
Все толпились у окна. Разглядывали. Старались уловить тонкий сладковатый аромат. И шумно дышали. И спрашивали, что за растение, почему оно цветет.
- Багульник, - буркнул он и пошел прочь.
Люди недоверчиво относятся к молчальникам. Никто не знает, что у них, молчальников, на уме - плохое или хорошее. На всякий случай думают, что плохое. Учителя тоже не любят молчальников, потому что хотя они и тихо сидят на уроке, зато у доски каждое слово приходится вытягивать из них клещами.
Когда багульник зацвел, все забыли, что Костя молчальник. Подумали, что он волшебник.
И Женечка стала присматриваться к нему с нескрываемым любопытством.
Женечкой за глаза звали Евгению Ивановну. Маленькая, худая, слегка косящая, волосы - конским хвостиком, воротник - хомутиком, каблуки с подковками. На улице ее никто не принял бы за учительницу. Вот побежала через дорогу. Застучали подковки. Хвостик развевается на ветру. Остановись, лошадка! Не слышит, бежит... И долго еще не затихает стук подковок...
Женечка обратила внимание, что каждый раз, когда раздавался звонок с последнего урока, Костя вскакивал с места и сломя голову выбегал из класса. С грохотом скатывался с лестницы, хватал пальто и, на ходу попадая в рукава, скрывался за дверью. Куда он мчался?
Его видели на улице с собакой, огненно-рыжей. Очесы длинной шелковистой шерсти колыхались языками пламени. Но через некоторое время его встречали с другой собакой - под короткой шерстью тигрового окраса перекатывались мускулы бойца. А позднее он вел на поводке черную головешку на маленьких кривых ногах. Головешка не вся обуглилась - над глазами и на груди теплились коричневые подпалины.
Чего только не говорили про Костю ребята!
- У него ирландский сеттер, - утверждали они. - Он охотится на уток.
- Ерунда! У него самый настоящий боксер. С такими ходят на диких быков. Мертвая хватка!- говорили другие.
Третьи смеялись:
- Не можете отличить таксы от боксера!
Были еще такие, которые спорили со всеми:
- Он держит трех собак!
На самом деле у него не было ни одной собаки.
А сеттер? А боксер? А такса?
Ирландский сеттер горел костром. Боксер, как перед боем, играл мышцами. Такса чернела обгоревшей головешкой.
Что это были за собаки и какое отношение они имели к Косте, не знали даже его родители. В доме собак не было и не предвиделось.
Когда родители возвращались с работы, они заставали сына за столом: он поскрипывал перышком или бормотал под нос глаголы. Так он сидел запоздно. При чем здесь сеттеры, боксеры, таксы?
Костя же появлялся дома за пятнадцать минут до прихода родителей и едва успевал отчистить штаны от собачьей шерсти.
Впрочем, кроме трех собак, была еще и четвертая. Огромная, головастая, из тех, что спасают людей, застигнутых в горах снежными лавинами. Из-под длинной свалявшейся шерсти проступали худые, острые лопатки, большие впалые глаза смотрели печально, тяжелые львиные лапы - ударом такой лапы можно сбить любую собаку - ступали медленно, устало.
С этой собакой Костю никто не видел.
Звонок с последнего урока - сигнальная ракета. Она звала Костю в его загадочную жизнь, о которой никто не имел представления.
И как зорко ни следила за ним Женечка, стоило ей на мгновение отвести глаза, как Костя исчезал, выскальзывал из рук, улетучивался.
Однажды Женечка не выдержала и бросилась вдогонку. Она вылетела из класса, застучала подковками по лестничным ступеням и увидела его в тот момент, когда он несся к выходу. Она выскользнула в дверь и устремилась за ним на улицу. Прячась за спины прохожих, она бежала, стараясь не стучать подковками, а конский хвост развивался на ветру.
Она превратилась в следопыта.
Костя добежал до своего дома - он жил в зеленом облупившемся доме, исчез в подъезде и минут через пять появился снова. За это время он успел бросить портфель, не раздеваясь проглотить холодный обед, набить карманы хлебом и остатками обеда.
Женечка поджидала его за выступом зеленого дома. Он пронесся мимо нее. Она поспешила за ним. И прохожим не приходило в голову, Читать далее...

Вперёд, Вожак!
Тяни постромки и жилы рви.
За горло нас берут потёмки, а снег в крови.
Разбиты лапы, пёс, я знаю, о твёрдый наст.
Как рана мучает сквозная, усталость вас.
Но вы с рожденья волчьей масти, у всех у вас
Одной и той же отблеск страсти в разрезе глаз.
Вам снятся сны одни и те же под блеск луны,
И слышится полозьев скрежет средь тишины.
И вам нельзя слабеть душою, умерить бег -
Вас шрамами, а не паршою отметил век.
Ещё сто вёрст до горизонта, а там - хребты:
Тяжёлые, как мастодонты, пород пласты.
Там ни налево, ни направо, там каждый шаг
Тебе рассчитывать по праву, Вожак.
Хватай же снег горячей пастью, грудь остуди.
Ты облечён верховной властью.
Не подведи!
[640x480]

Мы встречались с тобой на закате.
Ты отдал мне свой ствол и ключи.
Я обещала всё тихо уладить
И скрылась бесшумно в ночи.

Были страшны бесшумные встречи
С теми, кто стражу ночную несёт,
И ставим так часто мы свечи
За тех, кто назад не придёт.

И я продолжаю скитаться
По тёмному царству теней.
Всю жизнь я училась скрываться
От ненужных мне глаз и ушей.

Всю жизнь как на лезвии бритвы
Проводим мы, давши обет.
Не помогут нам даже молитвы -
Назад пути нет! Назад. Пути. Нет.

Фотографии BlackShewolf :

Я - бридер сибирских хаски, начинающий машер и кинолог-служебник. Все, кому интересна тема собак, добро пожаловать сюда.