Новостные ленты радуют заголовками.

"Новое правительство Греции получило вотум доверия в парламенте."
И сразу после этого.
"Новое правительство Италии принесло присягу."
Кто-то в этом мире тоже очень любит перемены.

А у меня на повестке дня стихийное бедствие местного масштаба, небольшой, но любопытный международный конфликт to resolve и завтрашняя поездка в очередную прекрасную неизвестность.
And I'm feeling good!

 

Ну, какое же я всё-таки недоразумение! Просто планетарного масштаба.

Даже ГОСы, старые добрые ГОСы, которые тем и хороши, что едины для всех и каждого, не могу сдать нормально, без фокусов и авралов. Поэтому буду сдавать их в особом порядке.  Досрочно. С чужой группой. По лично для меня придуманным билетам.

А вот диплом я, похоже, буду защищать в зале суда. Благо он, по иронии судьбы, повествует об особенностях защиты как раз тех прав, которые сейчас крайне непредусмотрительно нарушает моя научная руководительница, так что весьма удачно впишется в ход слушаний по делу. Совмещу, так сказать, неприятное с бесполезным. И актуальность своей писанины докажу на практике, и публичных извинений от этой удивительной женщины потребую. За каждый резкий выпад, за все потрёпанные нервы. Ведь дельные советы по теме и откровенные оскорбления – это совсем не одно и то же. И если первым я всегда была и буду только рада, то вторых не потерплю ни от кого. Особенно от человека, который сначала искорёжил мне весь план исследования и послал куда подальше, сказав возвращаться только с полностью готовой работой; потом потерял отданный ему экземпляр диплома, о чём молчал ровно до тех пор, пока я сама не пришла к нему и не поинтересовалась судьбой своего творения; а получив-таки заветный файл, засыпал меня абсолютно безосновательными претензиями уничижительного характера и, для пущей важности, потребовал поторопиться с исправлением несуществующих ошибок – дескать, сроки поджимают.

Сроки, понимаете?! Теперь – за неделю до сдачи полностью оформленной и отрецензированной работы в деканат - они её вдруг заинтересовали. А на протяжении практически шести месяцев, в течение которых она принципиально не интересовалась моими делами и не отвечала взаимностью на мои попытки коммуникации, их, наверное, не существовало, да?.. И приказов о довольно странных временных рамках повсюду развешено тоже не было – они просто приснились всем остальным профессорам и студентам, не иначе.

Впрочем, ладно. В конце концов, цейтнот – это ещё не самая худшая часть нынешней ситуации. Настоящая-то проблема ведь вовсе не в нём, а в отсутствии у моей научной руководительницы хоть каких-то представлений о совести и этике, нехватку которых нельзя компенсировать никаким временем. Зато можно компенсировать вред, по причине такой нехватки нанесённый. Так что следующее письмо этой женщины, если оно будет столь же богатым оскорбительные формулировки, как предыдущее, отправится прямиком в суд. Вместе с соответствующим исковым заявлением.   

Вряд ли хозяйка художественного салона, где мы с моей приятельницей вчера искали что-нибудь красивое для дома, для семьи, очень обрадовалась, когда, узрев очередной шедевр современной живописи, я радостно завопила «Вермеер! Подделка! Ну, конечно!», но  в тот момент мне было абсолютно наплевать на чувства этой – милой во всех отношениях, кстати, - женщины. Потому что, насмотревшись всяких художеств различной степени симпатичности, я, наконец, поняла, чей почерк так отчётливо виделся мне в злодеяниях незабвенного Джима Мориарти. Почерк талантливого мистера Рипли!

Того самого, который ещё задолго до появления на криминальной сцене Джима-из-АйТи уже был самым настоящим преступником-консультантом. Не по званию, но по призванию и роду деятельности. Который первым сообразил, что, чем зазывать к себе в соратники профессионального киллера с соответствующей самооценкой и весьма обширными запросами, гораздо проще завербовать для выполнения особо грязной работы смертельно больного человека. Особенно, если у того есть семья. Достаточно лишь предложить ему в обмен на чистые убийства указанных – разумеется, нехороших, а как же иначе! - лиц оплату дорогостоящего лечения и деньги на содержание его детей. А там уж останется лишь обаятельно улыбаться, излучать понимание и поддержку, да следить за процессом исполнения своих требований с безопасного расстояния. Который весьма успешно для себя любимого сотрудничал с мафией, менял паспорта и личины. И, наконец, был мозговым центром подпольного синдиката, занимавшегося подделкой и последующей продажей картин несуществующего художника. Не Вермеера, правда, а Дерватта, но это как раз тот случай, когда от перемены мест слагаемых сумма ни капельки не меняется, зато ой как прибавляет в цене.

Не то, что моя несчастная самооценка, которая сразу после того, как мне стало окончательно ясно, что в этом деле к чему, скоропостижно рухнула куда-то в Тартар. Потому что уж слишком много времени мне понадобилось на то, чтобы увидеть столь очевидную связь между общеизвестными фактами. 

Докатилась. Всего один день без происшествий - и я уже натурально вою от тоски. Пока что лишь в мыслях, но это только пока. И вообще, ещё пара часов дождливого издевательства совершенно точно сделает из меня стихийное бедствие. Да, дорогое мироздание, это я к тебе сейчас обращаюсь. Так что внемли и делай соответствующие выводы, пока не поздно.

Можно, конечно, тяжко вздохнуть и с выражением глубочайшей печали на лице сказать, что у меня тут, помимо дождя и тоски, переломный момент в жизни. Но мне совершенно не идёт выражение глубочайшей печали. Да и с моментами ерунда какая-то получается, потому что они у меня все – переломные. И решения – судьбоносные. Оттого, собственно, и жизнь такая весёлая.

Я опять плохо влияю на людей. И ладно бы только на посторонних. Так нет же, на этот раз под влияние моего пагубного обаяния попала моя собственная мама. Теперь она у нас тоже  полуночница. Не спит до рассвета и всё чаще соглашается со мной в том, что половина четвёртого утра – это чрезвычайно удачное время для прогулок. И для завтраков. Или ужинов – мы с ней ещё не определились с названием для этих чаепитий.

Случайные прохожие колоритной наружности регулярно пристают ко мне с вопросами из разряда «Иде я нахожуся?». И в каждом из них я честно подозреваю путешественника в пространстве и времени. А скоро, такими темпами, ещё и оглядываться по сторонам в поисках синей будки начну.