Сходили мы с Настей вчера на рождественскую ярмарку в Британскую высшую школу дизайна. Сама ярмарка была хороша, но очень уж камерна, зато путь к ней – поистине велик и фееричен.

 

Наверное, школа дизайна – прекрасное учебное заведение. Скорее всего, так, судя по тому, какой я её знаю. И, тем не менее, тамошним студентам не позавидуешь. Им посочувствуешь. Очень и очень. Потому что находится их AlmaMaterна краю света практически, куда ни дойти, ни доехать, только добраться и то лишь при явном желании.

Улица Сыромятническая. Нижняя Сыромятническая, что немаловажно. Потому что есть ещё Верхняя Сыромятническая, Новая Сыромятническая, Сыромятническая Набережная и четыре Сыромятнических переулка. И река - для тех, кому проще утопиться, чем разобраться в тонкостях суровой московской картографии.

(При упоминании этих топографических радостей ты, друг мой Анморис, должен, нет, просто обязан вздрогнуть хотя бы ментально, потому что именно там мы с тобой блуждали в тот памятный день, когда вместо центра ушли в Лефортово.)

Промзона вдали от метро и широких дорог. Территория бывшей фабрики. Самый дальний угол этой территории – весьма живописной, кстати. На первом этаже «всё для ремонта» и филиал новомодного Энтерпрайза, если вы понимаете, о чём я. На пятом всё-таки ярмарка, а мы уж и не надеялись. На ярмарке – автоматы Калашникова.

Повсюду – причудливые переплетения труб, проводов и железных конструкций. Люминесцентные лампы, зарисовки на стенах, панорамные окна. И просто великолепные виды из этих окон.

Красота, да и только, короче.

 

  [540x700]

Сессия началась распрекрасно. С того, что, придя за заслуженными зачётами по предмету, чьё наименование едва уместилось в соответствующей графе, мы с Ирой узнали, что у нас по этому предмету не зачёт, а экзамен. За который у меня пятёрка, конечно же.

А зачёт – по другому предмету, и тоже в моём арсенале.

 

Число двенадцатое в кубе. Мороз и солнце – день чудесный.

Собирались мы с Леной прогуляться немного. Немного. Да и то – если будет не холодно. Было холодно, даже морозно. И ветрено. Но мы всё равно прогулялись. Так здорово: с утра и до самого вечера, через полгорода. И даже почти не замёрзли в процессе. Замёрзнешь тут, как же, с такими маршрутами.

А вечером встретились с Трем наконец-то. Живём с ней в соседних домах (о, чудо!), а встречаемся раз в сто лет. Издержки насыщенной жизни, да. Но мы над этим работаем.

 

В четверг увиделась с Таней, и очередное тринадцатое число стало счастливым.

 

Сегодня, а также завтра и послезавтра у меня на повестке дня коварные планы. А с понедельника – второй акт Марлезонского балета. Продолжение сессии, то бишь. Четыре зачёта-экзамена подряд и ни одного свободного вечера. До выходных или до понедельника – как повезёт. Зато потом – долгожданные каникулы.  

Бесконечные тесты по уголовному процессу, наконец-то, закончились. И начались бесконечные тесты по… назовём это уголовным правом. Убийства с особой жестокостью, изнасилования на любой вкус и цвет, контрабанда оружия, похищения человеков – спасибо авторам странных вопросов за нашу весёлую юность.

 

Помимо томов правового косноязычия, читаю всё, что попадается под руку. А попадаются те же убийства да извращения. Зато хоть в читабельном виде.

«Тайная история» филологов-экспериментаторов в двух частях – о, дивная смесь детектива и драмы! – понравилась просто неимоверно. Повесть про Смиллу, её чувство снега и многочисленных тараканов оставила в лёгком недоумении. А в сказе про Винни-Пуха и Дао и извращений-то не было. Хотя, как по мне, этот ваш дзен с безмятежным спокойствием тоже - то ещё извращение, при такой-то весёлой жизни.

 

А сейчас я читаю про тёмные силы и… Конан-Дойла. Да, да, того самого - так неожиданно. Абсурд, конечно, полнейший, зато ассоциативному мышлению радость.

(Дорогие британские сценаристы, а ведь вы тоже это читали, изверги мои ненаглядные.)

Встречает доктор Дойл как-то раз на своём пути одного интересного человека. Человек этот странен и подозрителен. А дела его подозрительны ещё более. Правда, доктор не знает точно – что за дела-то? Но хочет узнать. Настолько, что даже спрашивает об этом напрямую.

Однажды ему отвечают: выполняю чрезвычайно важные поручения королевы; чрезвычайно важные и совершенно секретные. Честно и скромно. Как и подобает секретным агентам Её Величества.

Чуть позже на основании этого заявления Дойл сделает вывод, что общается с душевно больным человеком. Потому что – какая королева, какие поручения?! Сплошная мания величия да паранойя. Ещё позже – от этого вывода, конечно, откажется. Оно и понятно.

А ещё, кажется, понятно, почему малознакомые люди шарахаются от меня, когда внезапно их покидая, я, чтобы не вдаваться в пространные объяснения – куда, зачем и почему, просто ссылаюсь на дела государственной важности. Спасибо-автору-за-это.

Британским сценаристам, кстати, тоже спасибо. За то, что по их милости я больше не могу спокойно смотреть кино и читать книги – везде нахожу милые сердцу ассоциации.

 

Ах да. Едва не забыла. У меня же сегодня первый день первой сессии в магистратуре. Практически праздник. Особенно с учётом того, что большую часть семестровых зачётов-экзаменов я сдала ещё месяц назад. 

На свете есть два климатических явления, которых я не выношу совершенно: мороз (когда воздух холодает настолько, что от него при каждом вдохе сводит лёгкие) и духота (в сочетании с любой температурой и погодой). Ах, да - ещё сквозняк. Зима в столице нашей Родины – это такое прекрасное время года, когда эти явления благополучно сосуществуют друг с другом на одной территории. И ладно бы эта территория располагалась на улице. Но нет, на улице как раз всё прекрасно: свежо, хорошо, иногда даже радостно. Кошмар процветает в закрытых пространствах.

 

Представьте милую картину. Люди работают в помещении. Ещё в помещении работают батареи. На полную мощность, что характерно. Мощность, естественно, при желании можно сбавить – двадцать первый век на дворе, как-никак. Но этого почему-то никто не делает. Все открывают окна. Нараспашку. Свежее от этого не становится. Становится холодно. И жарко. Одновременно.

А просишь закрыть окна -  люди так удивляются, что почти ужасаются.

 

Зато на кафедре гражданского права и процесса (чур меня!) окон никто не открывает. Потому что они там и так сломаны неизвестными злоумышленниками. Отчего априори печальная кафедра стала ещё печальнее.

Сорок минут мы старательно делали вид, что не замечаем холода. И ветра, гуляющего по кабинету, тоже не замечаем. Но на сорок первой всё же капитулировали. И зимний вечер показался нам тёплым.   

Время идёт, но жизнь не меняется. Мне всё так же везёт на придурков, придурки всё так же корёжат мне жизнь. И как разорвать этот круг, никому неизвестно.

 

Тут выясняется, что это была не анестезия. Не от неё я загибалась тогда, у стоматолога, и загибаюсь до сих пор. А оттого, что хирург, удаляя зуб мудрости, немного не рассчитал силы и заодно свернул мне шею.

Да, опять. Во второй раз за два с половиной года. Зато хотя бы без злого умысла, как в прошлый раз на актёрском. А впрочем, какая уж теперь разница – с умыслом или без. Главное, что с последствиями и весьма плачевными.

 

Вот знаете, как обидно день изо дня страдать от чужой глупости? Выкручиваться из одних неприятностей, чтобы тут же попасть в другие? Быть вечной жертвой независящих от тебя обстоятельств и не иметь ни малейшей возможности это исправить? Не знайте, пожалуйста. Ладно?

 

Но самое неприятное в этой истории – совсем не последствия (которые просто прекрасны в сравнении с тем, что могло бы быть) и даже не перспектива её повторения в будущем, а то, что плохо-то мне, а переживают из-за этого другие люди. В том числе, дорогие и близкие. Те, чьих нервов я совершенно не стою. От кого я бы с радостью скрыла все ужасы жизни, но – не могу. По многим причинам.

От этого хочется выть временами.

Ещё очень хочется сбежать куда подальше ото всех, кто мне дорог. Забиться в самый дальний угол вселенной и сидеть там, пока всё не наладится. Чтобы никто ничего не знал и ни о чём не волновался. Хочется, но бесполезно же. Потому что – слишком поздно.

 

Я вот сейчас печатаю эти слова, но совершенно этого дела не одобряю. В том смысле, что мне за них очень стыдно. И перед вами, и перед собой. Перед собой даже в большей степени.

А посему – вечер нытья объявляю закрытым.

Спасибо за внимание и до встречи в лучшие дни. 

И у меня сегодня профессиональный праздник – день юриста. Я даже помню об этом, что весьма и весьма удивительно.

Поздравления принимаются. Соболезнования – тоже, но лучше всё-таки поздравления, и вот почему.

Я могла бы стыдиться своей специальности. Стыдиться того, что имею хоть что-то общее с теми, кто защищает виновных, наживается на чужих бедах и на полном серьёзе считает потерю одного пальца на руке (за исключением большого и указательного) лёгким вредом здоровью. Пусть это общее и ограничивается строчкой в дипломе.

Но профессия не виновата в том, что, помимо честных и благородных людей, ею занимаются всякие… всякие. Так что я не стыжусь. Я занимаюсь любимым делом. Занимаюсь и наслаждаюсь. Чего и вам желаю. 

Сегодня, в первый день зимы, мы с вами отправимся в лето. Точнее - в Финляндию. Ещё точнее - в славный город Икаалинен, куда "нормальные люди обычно не добираются".

 

Итак, Икаалинен. Тихий город с заикающимся названием, где, как очень верно подметила Тиша, постоянно происходит ничего, так что, если вы приехали туда за приключениями, вам придётся устраивать их себе своими же руками.

 

По официальным данным население города на 2012 год составляет 7350 человек. Из них мы - все, в совокупности - видели от силы тридцать. В разное время и в теоретически оживлённых местах.

 

Центральная, с позволения сказать, площадь. Час пик. И нет, я не издеваюсь. Ну, если только чуть-чуть.

[700x491]

 

Обзорная экскурсия.

 

 

Фотография под кодовым называнием: "Я всего лишь хотела сфотографировать закат".

  [637x700]

 

Сельский хоррор.
 

 

Водные процедуры.

Была у нас такая традиция - встречать закаты в Икаалинене.

   [700x525]

 

Астрологи объявляют нормальную неделю. Пожалуйста, пусть это сработает. (с)

 

Не сработало.

Совсем не.

Нет, начиналось всё довольно безобидно. Я потеряла голос, нажила себе очередного врага и оказалась втянутой в скандал на философской почве.

Но потом Дорогое Мироздание решило, что хватит с меня мелких неприятностей. И устроило мне крупные. В виде сильнейшего отравления табачным дымом. Чтоб я не забывала: что людям – норма жизни, то мне кошмар и ужас, не иначе.

И это – за неполных три дня. А впереди, тем временем, ещё четыре. Ну, ладно – уже три с половиной. Но всё равно - какой простор для происшествий!

 

Хорошие новости у меня тоже есть - ну, кто бы мог подумать.

Я досрочно сдала добрую половину зимней сессии и научную работу, купила платье к новогодней вечеринке и прогулялась по заснеженному городу.

Да-да, то, что нас замело, – это теперь тоже хорошая новость. По сравнению с остальными-то.    

В честь своего Дня Рождения, Настя решила хорошенько над нами поиздеваться устроила нам небольшую игру. На выживание. За что ей – масса страшных угроз и большое человеческое спасибо, ибо было действительно здорово. 

 

 

Без пятнадцати час, Фили. Настя торжественно вручает мне ноутбук и какой-то конверт, демонстрирует фотографию одной симпатичной особы, желает хорошего дня и уходит в туман.

Игра началась.

 

Ровно в час дня на горизонте объявляется особа с фотографии. Она знает, что должна в определённое время в условленном месте встретиться со мной, но не знает, как я выгляжу. В этом вся прелесть.

Её зовут Настя, как и виновницу торжества.

Несколько секунд она сверлит меня оценивающим взглядом с безопасного расстояния. Я отвечаю взаимностью, выжидаю. И дожидаюсь-таки. Того прекрасного момента, когда человек понимает: перед ним тот, кто ему нужен.

 

В идеале нас должно быть трое. И будет. Со временем. Уже совсем-совсем скоро.

Пока же третьего игрока нам заменяет ноутбук. В его недрах спрятан файл с загадкой, отгадав которую мы поймём, куда двигаться дальше. Должны понять, во всяком случае. Файл, разумеется, запаролен. И пароль, конечно же, тоже надо разгадать.

Но это не сложно. Куда сложнее просто включить ноутбук, который – то ли от холода, то ли из вредности упорно не хочет с нами общаться.

 

Тихо, холодно и рано.

Лежу себе на диване в гостиной, думаю о вечном, в какой-то момент понимаю, что если прямо сейчас не встану, то не встану уже никогда. Встаю, стряхиваю с себя остатки того оцепенения, которое давно и успешно заменяет мне сон, иду на кухню за чаем. Встречаю там маму.

Мама смотрит на меня, потом на часы, потом снова на меня, видимо, осознаёт что-то очень важное, и говорит: а пойдём гулять.

Шесть утра на дворе. Я домой вернулась четыре часа назад. У меня жизнь-борьба и занятия вечером. Ну, конечно, пойдём.

 

Тысячу лет не гуляла столь ранним утром. И очень зря! Потому что утром у нас сейчас почти как ночью: свежо, просторно, распрекрасно. Было бы ещё посветлее немножечко. Или не немножечко. И потеплее чуть-чуть. А впрочем – чего я хочу от ноября?

 

«Отсчитайте двенадцать дней и приходите».

Я отсчитала и пришла.

Итог: теперь я гордая обладательница очередной студенческой карточки.

И полугода с начала семестра не прошло.

 

Хотел спросить дорогу @ Наехал на человека.

Если на вас, спокойно стоящего на тротуаре, на всех парах мчится грузовик, возможно, его водитель просто хочет узнать у вас дорогу куда-нибудь.

А вообще: чем дальше в лес, тем менее случайными кажутся мне нашумевшие дорожно-транспортные происшествия этих дней. Уж слишком много в них всяких подозрительных странностей.

 

Неподалёку от дома открылся очередной книжный магазин. Третий по счёту на полторы улицы.

Пустячок, а приятно.

 

Познакомились, наконец, с преподавательницей по… преподаванию. Юриспруденции. В школе. О да, со второго раза нам это всё-таки удалось, а мы уж и не надеялись.

Заодно узнали, что преподавание всё-таки не в школе, а в высшей школе. Выдохнули.  Потому что нам-то, в конце концов, всё равно: нам ни то, ни другое не надо. Но – бедные дети, им ещё только юриспруденции в школе не хватало для полного счастья.

 

По словам очевидцев (и всё-таки они существуют…), на втором курсе магистратуры сейчас бардак, цейтнот и ужас-ужас. Дорогое Министерство Образования Мироздание, пусть у нас будет не так, ну пожалуйста, мы же хорошие.

 

В устах некоторых людей даже самые безобидные фразы звучат как угрозы.

- А что это у вас настроение такое хорошее?

Иногда это чувствуешь не только ты.

- Хотите испортить?

И это так здорово. Просто до безобразия. 

 

А сегодня за окном чудесный день и никакой полярной ночи. Весна, да и только.

Считается, что непонимание между людьми – это плохо, и с ним надо бороться: самоотверженно и до победного.

И всё бы ничего. Но я не понимаю, почему – плохо-то?

Ведь люди же разные. А значит и взгляды на жизнь у них должны быть неодинаковые. Ну, хорошо, не должны. Но могут. С очень большой долей вероятности.

Так что непонимание – это норма. Вот понимание… Понимание – это как раз отклонение от нормы. Редчайшее отклонение в лучшую сторону.

И принятие чужих взглядов – это тоже не норма. Тем более не норма, я бы даже сказала. Принятие – это чудо: случайное ли, рукотворное – не суть. Оно может случиться, а может и нет. И если вдруг не случилось, то это не беда, это нормальная ситуация.

 

Беда - это когда человек превращает непонимание в оправдание для агрессии; когда считает должным волшебное; когда возводит в ранг великой проблемы то, что проблемой не является даже условно. И когда требует от других того, на что не способен сам.  

Все мои дороги с некоторых пор ведут на Старый Арбат.

Или на Китай-город. А оттуда – хоть на Покровку, хоть на Лубянку, хоть на Таганку, а хоть и домой – если есть время и силы шататься по городу.

 

В «35mm» до сих пор висят афиши «Франкенштейна». Каждый раз, проходя мимо них, улыбаюсь: воспоминания же, ассоциации, впечатления. 

 

Проспект Академика Сахарова - чудное место. Выглядит одинаково сюрреалистично, что в будни, что в выходные, что в половине третьего ночи, что в пять часов дня.

По левую сторону, если идти от мифических Красных Ворот, выгнуто-вогнутое здание банка – двухцветное, мрачное, длиною в пол-улицы и безо всяких опознавательных знаков. По правую – угловато-прозрачное нагромождение офисов. И тишина, помноженная на пустоту, по субботам. Как будто – не центр города, не путь к трём вокзалам, а иллюстрация к рассказу про постапокалипсис.

Для лучшего впечатления - сезонная игра света и тени, когда ныряешь в подземный переход ясным днём, а выходишь из него тёмным вечером. И, конечно же, жизнеутверждающие указатели аварийного выхода в одном офисном центре. Почему – жизнеутверждающие? Потому что указывают точнёхонько в окна. В окна четвёртого, пятого этажа.

 

К слову о жизнеутверждающем.

У самого входа в Нескучный сад – реклама на асфальте:

«Товары для

     САМО 

  Убийства»

Московская социальная реклама такая… социальная. 

О совах и людях.

Когда-то я думала, что учиться по вечерам чрезвычайно удобно: не надо вставать ни свет, ни заря, ходить целый день в полусне. Сейчас я учусь по вечерам и больше так не думаю. Потому что возможность поспать пару лишних часов на рассвете никоим образом не компенсирует то состояние вечной забеганности, которую порождает. Тем более, что на практике этой возможности особо и нет, ведь помимо учёбы существует ещё масса других дел, которые тоже надо когда-то делать.

 

Меж двух огней.

В прошлом году, когда я писала диплом, научной руководительницы у меня не было вообще. То есть, формально, конечно, была, но только формально и в таком варианте, что лучше бы не. Зато теперь их у меня целых две, и обе – прекрасные совершенно. Вообще, у нас все прекрасные. И на кафедре, и на факультете. Эх, где только эти люди были раньше? Года, скажем, четыре назад или два. Будь они где-то поблизости, я бы, возможно, и не разочаровалась в учёбе. Да и не только в ней.

 

Скрытый мотив.

Я шла в магистратуру за впечатлениями. За хорошими впечатлениями, которые смогли бы вытеснить уйму пренеприятных воспоминаний о предыдущих годах учёбы. И хотя глобальные выводы пока делать рано, кажется, моя затея всё-таки удалась.

Закрома Родины.

 

Убийственно полезные вещи. 

 

Или - «Загадочное ночное убийство собаки» в постановке Национального Театра. 

 

Я обожаю одноимённый роман Марка Хэддона, который лёг в основу спектакля. Национальный Театр тоже люблю. Безмерно. Но на премьеру, тем не менее, шла с опаской.

Потому что сейчас в моде абсурд. Не озорной, философский, изящный, а сумасшедший, тяжёлый и грубый.  

Потому что роман повествует об аутисте.

Потому что, по сути своей, это вообще не роман, а дневник пятнадцатилетнего мальчишки со своим, весьма своеобразным восприятием мира. Гремучий коктейль из фактов и ощущений. Ощущений, которые не передашь словами. Да и просто – не передашь.

Или нет. Передашь.

Если тебя зовут Люк Трэдуэй, и ты играешь в Королевском Национальном Театре. На сцене, которая превращается: из душной комнаты в звёздное небо, из неба – в подземку, и в доску для записей, тихую улочку, шумный вокзал. В компании дивных коллег и точно по книге – слово в слово.

 

Я могу очень долго говорить о спектакле. И не только о нём, а о том, что – не в диагнозах дело. И не в собаке, конечно же. И даже не в ночи. Дело в людях. Которые – разные. Которым – сложно. И которых никто никогда не поймёт.

Но – не буду.

Скажу лишь одно.

Я не из тех, кто плачет над книгами, фильмами, пьесами. И вообще не из тех, кто плачет.

Но «Убийство» смотрела сквозь слёзы. Как, впрочем, и все в зрительном зале. Ну, хорошо: практически все.

Потому что это был лучший спектакль из всех, что я когда-либо видела.

И просто ужасная сенсорная перегрузка. 

007.

Нам с Аней оказалось мало нового фильма про Бонда, поэтому в субботу, с утра пораньше мы пошли ещё и на выставку про него же.

Это было прекрасно! Начиная с похода до галереи по карте (читай: самым извилистым путём из всех возможных) и заканчивая беседами со смотрительницей выставки в лучших традициях шпионского детектива.

 

- Такие милые девушки – и так интересуются шпионской техникой. У вас, наверное, работа с этим связана?

- С разведкой?

- С техникой.

- Скорее, с разведкой.

 

Фотографии с выставки из-за особенностей тамошнего освещения – атмосферного, но совершенно убийственного для съёмки - получились сплошь психоделические. Когда-нибудь я их даже разберу, а пока вот вам пара кадров для общего впечатления.

 

Высокая шпионская мода. Терракотовые туфли прилагаются.

  [525x700]

Я работаю в разведке. Ди-джеем.

Вы никогда не угадаете, что это.

 

4.11/2.

Всё в ту же субботу, но вечером меня утащили за город. Утащили – в самом прямом смысле слова: затолкали в машину (спасибо, хоть не в багажник) и увезли. На следующий день, правда, вернули в столицу. А потом – снова увезли. Добрые люди. 

 

 

Remember, remember the 5th of November.

Прогулялись мы вчера вечером с Марго по Сретенке, да и разошлись - кто куда. А на Сретенке, тем временем, что-то загорелось.

Жаль, что не чучело Гая Фокса.

 

Если утром тебя чуть не прикончили, то это ещё не повод вечером не пойти в кино, подумала я и засобиралась на открытие БритФеста, о старте которого мне накануне так своевременно напомнила Лена.

 

Для кого-то Фестиваль начался с банкета. Для кого-то - со знакомства с британским послом и просто очаровательным человеком Тимом Барроу. Для кого-то - с выступления почётных гостей, которые, уж не знаю - случайно или намеренно, выходили на сцену в порядке знания русского языка: сначала те, кто не знает его совсем, потом - кто знает лишь условно и так далее по списку вплоть до носителей языка. Для кого-то – сразу с кино.

Нам с Леной повезло гораздо больше: мы встретили в фойе кинотеатра таинственного незнакомца. Ну, хорошо, не таинственного. Наоборот, страшно общительного. Он расспросил нас о кино, поведал драматическую историю своего первого визита в Лондон, порассуждал о тяготах и прелестях общения с иностранцами, похвастался вновь обретённой испанской визой. После чего вдруг ни с того, ни с сего сообщил, что я очень похожа на его сестру, которая сейчас живёт со своим мужем во Франции. Ей, якобы, «примерно столько же лет» и зовут её... Анна.

То ли и впрямь совпадение, то ли – привет, MI-6, давно не виделись.

Судя по тому, что чуть позже мне передали записку с номером телефона и закорючками частично на французском…  

… Oh, nothing.

 

И вообще, я хотела сказать об искусстве.

Фильм, который мы смотрели, назывался: «ShadowDancer». Он был про шпионов (как неожиданно), красив, но странен. Очень странен.

Настолько, что Лена даже предлагала мне, пользуясь случаем, задать его режиссёру пару вопросов о том, что это было и почему оно было именно так.

И я бы задала. Но вовремя пожалела русско-британские дипломатические отношения.

 

Ещё в программе вечера была «Анна Каренина». Но это – это у ценителей прекрасного. А у меня, как всегда, - сплошные дела государственной важности. 

У меня тут Хэллоуин, ещё не начинавшись, уже удался. Мягко говоря.

 

На приёме у стоматолога организм внезапно решил, что не переносит анестезию, и пошёл себе в астрал. Результат: перепуганные люди, полуобморочная я. Просто кошмар какой-то, а не доброе утро, в общем.

Зато глюкоза, которой меня отпаивали, была вкусная.

И погода – красивая. Я пока шаталась по городу, дабы хоть немного прийти в себя, тысячу раз пожалела о том, что в кои-то веки не взяла с собой фотоаппарат.

 

Кстати, в себя я в итоге всё-таки пришла. Относительно. Из ужасов жизни остался только звон в голове да лёгкая дрожь в руках. По моим меркам – абсолютно ничего страшного.

Поэтому сейчас я возьму волю в кулак, соберусь с силами, мыслями и вещами и отправлюсь в родной университет. На занятия. Вот просто из принципа. Должно же, в конце концов, в этом дне быть хоть что-то нормальное.  

В пятницу мы с Таней ходили на «Скайфолл». Ходили – это ключевое слово в предыдущем предложении, ибо путь наш к искусству был тернист и прекрасен.

А кинотеатр, в конечном итоге, оказался тот самый, где сто лет назад мы смотрели «Квант Милосердия». Вот такое приятное совпадение.

 

 

Что хочу сказать про кино.

Оно было феерично. Такой очаровательный абсурд в промышленных масштабах, воспринимать который всерьёз не можешь даже при всём желании, а ругать не станешь ни за что, потому что – Джеймс Бонд же: счастливое детство, приключения, ностальгия.

 

Дэниел Крейг смотрится в роли агента ноль-ноль-семь, пожалуй, даже более странно, чем во времена «Казино Рояль», хотя, казалось бы – куда там страньше-то.

 

Джуди Дэнч остаётся самой прекрасной девушкой Бонда.

 

Британская разведка страдает от рук кинематографистов.

В британской разведке служат одни недотёпы. Они не умеют стрелять, не имеют ни малейшего представления о правилах конспирации, постоянно что-то теряют и куда-то опаздывают. А потом лихорадочно пытаются исправить свои ошибки. Вот такая у них тяжёлая и ответственная работа. А ещё - тонкая душевная организация, массовый алкоголизм и очень – очень! - убогая система безопасности.

Зато прекрасный технический консультант, да.

 

В Лондоне идут дожди. Картина маслом: глава разведывательного ведомства стоит у окна, смотрит вдаль и думает о Нём.

 

Вконец свихнувшиеся злодеи ходят на дело со своей музыкой и очень сильно кого-то напоминают.

 

 

А я хочу на заброшенный остров. С фотоаппаратом и приключениями. 

Если верить содержанию университетской базы данных, нас, начинающих магистрантов, на юридическом факультете сейчас семеро. Из них лично я знаю троих, включая саму себя. Остальные же четверо до сих пор остаются для меня «моими воображаемыми однокурсниками». Воображаемыми - потому что я никогда не встречала их и, следовательно, могу лишь воображать, что они из себя представляют.

 

У нас во вторник был прекрасный семинар по философии права. Прекрасность его заключалась в том, что на нём присутствовало всего два человека: я со своим многострадальным докладом про вечные ценности и профессор.  

Все остальные, вестимо, испугались перспективы на протяжении почти получаса выслушивать мои заумные разглагольствования о высоком. И правильно сделали.

 

Люблю, нет, просто обожаю занятия по ТКП. Потому что это - не занятия, это - луч света в тёмном царстве дурацких дисциплин. Никакой зубрёжки, никакой демагогии и псевдонаучной бессмыслицы. Только факты и обстоятельства - анализируй себе на здоровье, сопоставляй, выстраивай в системы. И улыбайся до ушей, когда в очередной раз окажешься права в своих умозаключениях.