Настроение сейчас - Фигово

Первое сентября. Я жду на остановке Аню и Настю. Вот идут несколько моих одноклассниц. Я приветливо улыбаюсь. Сегодня я выгляжу на все сто! Черные зауженные брюки, серая блузка, черные туфли с каблуками. Макияж, маникюр…все что надо! Отлично. На первое сентября всегда прихожу непохожая. Три месяца каникул всегда многое и многих меняют. И меня это не обошло стороной. Кто бы знал, что за последнюю неделю каникул я сильно изменюсь. Во первых я помирилась с Настей, да-да, с той самой, с которой мы были врагами с четвертого класса. И во вторых…
- Алло. Да Денис. Хорошо. Угу. Я тебе позвоню. Я тоже тебя люблю. Пока.
Вот утренний разговор с Денисом. Да я его люблю. И он меня. Мы все время будем вместе. И поженимся. И у нас будет двое детей: мальчик и девочка. Мальчика назовем Кириллом, а девочку Настей. Мы будем самой счастливой семьей на свете. Мы всегда будем любить друг друга. Нас никто не разлучит. Никогда…
- Привет.
Вот и Аня с Настей.
- Пошлите.
Аня таки заставила меня взять Настю под руку. Ну и ладно. Я конечно не привыкла ну и что. Все удивленно смотрят. Но никто не спрашивает что произошло.

Настроение сейчас - Повсекдевное

- Алло.
- Привет.
- Привет, Ань!
Я рада что мы все лето общаемся!
- Пойдем сегодня гулять?
- Конечно! Во сколько и где?
- На встречу друг другу по стороне театра, выходи прям сейчас.
- Окей!
Я кладу трубку. Я так рада что Аня меня все таки не забыла. Пускай она даже и общается с Настей, с которой мы враги с четвертого класса. Какая разница! Она же по отдельности с нами гуляет.

Мы как раз идем по Солнечной. По нашей любимой, когда то улице. Когда то…как это обезнадеживающее звучит. Я злая, понятное дело на Дениса.
- Ну и брось ты его!
- Не могу.
- Еще скажи что любишь.
- Наверно.
- никогда бы не подумала.
Она засмеялась. И я ухмыльнулась.
- А может во двор?
В наш любимый двор. Мне не нужно было спрашивать в какой именно.
- ну что же пошли.
Я давно там не была. Часто вспоминала, но даже из принципа туда не ходила. Да еще и Денис. Он ведь мне так нравиться и я ему. Однако иногда так хочется вернуться в прошлое. Увидеть старых друзей.
Мы входим туда. На качелях как всегда сидят наши любимые три одноклассника и один из их друзей.
- М – м – м… я что то передумала.
Ага сейчас! Передумала она.
- И что теперь?
- Ладно пошли все равно.
Дежурное «привет, привет, привет, привет».
- Как провели лето.
Несколько рассказов. Никогда не смотрела на одноклассников как на «мальчиков».
- Слава! Ты так вырос!
Вот на этот раз посмотрела.
- Да кстати, Сашку уже догоняешь.
Мальчики переглянулись.
- Вот еще неделька и лето кончиться.
Я в некотором роде рада. Надоело дома сидеть и тупо скучать по Денису. И слушать его безразличный голос в трубке. И уже заезженное донельзя «я тоже тебя люблю». Все! Хочу в школу!


- Не могу поверить! Мы в седьмом классе.
- Почти.
Мы с Аней идем по улице Калинина. Еще три дня и в школу. Мда… и не подумала бы что мне туда захочется.
- Кстати, Слава реально вырос.
Я качнула головой.
- Но Сашка все равно симпатичнее. Ну все! если что, я буду встречаться с Сашей!
- Ага, а я со Славой.
Я конечно пошутила. Мы с ним очень давно знакомы. Да и никогда намека на то что мы встречаться будем не было.
- Щас ага! Я и со Славой буду!
- А тебе не жирно будет?!
- У тебя Денис есть!
Еще раз мне напомнила о моей нелегкой судьбе. Да, конечно Денис. Через две недели будет пять месяцев как мы встречаемся. Целых пять! И столько я выдержала! На самом деле я больше могу. Но я этого не знаю.

Настроение сейчас - Офигенное

Я сижу на стуле и обуваюсь в свою первую обувь, чтобы поскорее уйти отсюда. Уйти, убежать. Я ненавижу этот класс, я ненавижу эту школу. И этот город я тоже ненавижу. Я попрошу маму перевести меня из этой школы в другую. Я буду слезно ее молить не оставлять меня здесь. А завтра я обязательно заболею! Я не переживу еще один день.
- Эй!
По инерции оборачиваюсь на звук.
- С тобой все нормально?
Для меня это вопрос звучит как и оскорбления. Для меня теперь многое так звучит. Я делаю недовольное лицо. Резко оборачиваюсь и злобно смотрю на него.
- Прости. Я не это имел ввиду.
Спасибо на том. Первый раз за два месяца я услышала голос, которым меня не хотят обидеть.
- Да, со мной все в порядке.
Я смутилась. Я растрогана. Мое лицо впервые за два месяца приобрело благодарственное выражение. И вот теперь мне еще больше хочется заплакать от переполнивших меня чувств. Конечно все не в порядке! Я ненавижу наш класс! Я ненавижу эту школу! Я каждый день проведенный в ней хочу реветь! Я перестала общаться со всеми потому что от всех я слышу лишь оскорбления! Мне надоело жить! А ответила я конечно же сухое «все в порядке». Ну и что?! Мне все равно терять нечего.
- Оль, ты не обращай на них внимания. У них это пройдет. Это возрастное.
А почему же я должна из за их возрастного страдать? Почему я???
- Да конечно.
Я не хочу его терять. Единственный, кому может и было на меня наплевать, однако он пытался мне помочь. Хотя бы морально.
- Ну я пойду.
- Угу. Пока, Слава.
Сладкое ощущение. За несколько месяцев почувствовать что не все против тебя. Что кто то еще считает тебя за человека. Почувствовать дружескую поддержку…или хотя бы что то похожее на нее.

Настроение сейчас - Не очень(

- Дура!
Сколько раз мне пришлось это выслушать за последние два месяца.
- Му-у-у!!!
И это тоже.

Урок английского.
- Эй! Корова! Что там в 3а?
Неужели подумал, что я ему скажу? Делаю вид, что не обращаю внимания. И так уже два месяца. Как же меня это достало! Ненавижу! Сдохни! А эта уродка, ой извиняюсь училка делает вид, что ничего нет. Нет, ну это нормально?! На уроке английского одну девочку обзывают шесть мальчиков, остальные двое демонстративно молчат. А четыре девочки… все расселись между собой и хихикают за моей спиной. Сколько можно?!!! Ненавижу! Конечно, а в первой четверти все друзья, все такие хорошие. Какого черта наступила третья четверть! На глаза накатывают слезы. Если я сейчас заплачу это будет означать что я проиграла эту войну. Значит что они меня победили. Нет! Нельзя сдаваться!
- Сдаем, пожалуйста, работы.
- Оксана Владимировна, а как по-английски корова? – спросил с*** Семенов.
- Cow.
Весь класс, за исключением меня ржет. Ненавижу.

Настроение сейчас - Супер

На первый взгляд, мне не за что его благодарить, этот нелегкий для меня год.

Но только на первый взгляд. Спасибо тебе, мой год, за то, что постоянно давал возможность внутренне расти - даже когда я этого совершенно не понимала и не принимала. За то, что я прожила это время с людьми, которые были и остаются мне дороги, и порознь - с теми, с кем я не хотела находиться рядом. За то, что я общалась с теми, кто заставлял мое сердце биться иначе. За то, что влюблялась, хоть и на мгновение, но чувствовала, что это взаимно. За то, что люди, которых я никогда не видела, но знала в сети, помогли мне глубже понять себя. За то, что дорогие мне люди порой терялись - и это помогло мне осознать, что в жизни бывает и такое. И нужно с этим справляться.

Спасибо за мой родной город, в котором мне не суждено было родиться, но который я очень люблю. Спасибо за то, что у меня есть дом, где меня окружают мои самые любимые люди. За то, что рядом мама.

За то, что каждое утро я просыпаюсь, чтобы прожить еще один необыкновенный день. Спасибо, уходящий год, за все, что ты забрал у меня, - значит, так для меня лучше. За трудности, страхи, боль и слезы и за то, что я не разучилась верить людям. Спасибо, мой уходящий год, за все, что ты мне дал. Если бы я не прожила то, что прожила, я бы не стала тем, кем стала.

[600x303]
Настроение сейчас - Нормик

Дин-дон, дили-дон! Серебреный звон вырвался из середины пушистого фиолетового колокольчика и ударился в кончик носа. Запахло травой , снежинками и солнечными лучиками. Таська лёжа на животе потянулась , как кошка и попыталась засунуть нос в самую серединку удивительного цветка, но колокольчик вдруг превратился в ромашку и ярко-жёлтая сердцевина ромашки стала увеличиваться в размере заполняя собой всё небо. Жёлтое небо вспыхнуло и распалось на миллиарды кусочков света. Таська поняла, что она проснулась. Но ощущение чуда не исчезло вместе со сном. В воздухе витали запахи зимы и лета, пахло изморозью и зелёной травой. Открыв глаза она увидела прямо над собой большой солнечный шар , он был как солнце жёлтым и прекрасным. Прямо над ней висел большой букет жёлтых тюльпан и мимоз, неимоверно каким образом прикреплённый к стене.
Витька чудит. Чудит и любит. Среди цветов Тася увидела открытку. «Люблю !!! Жду в 10.00 у подъезда» . Часы показывали 9.15. Проснувшись окончательно и словно боясь спугнуть чудо Тася порхала по комнатам как балерина. Ей хотелось танцевать, петь и целоваться одновременно. Улыбка не сходила с её лица. Ровно в 9.55 она вышла из двери своей квартиры и подошла к лифту. Нажав кнопку , она ждала, сама не зная чего лифта, чуда, Вити. Лифт не работал . «Нет ничто не испортит мне настроения»- сказала она себе спускаясь с 6 этажа. Как только она подошла к лестничной площадке, как столкнулась с бабой Зиной сварливой , но незлобной соседкой. «Совсем сдурели, деньги некуда девать.»-ворчала соседка. Зрасти быстро сказала ей Таська и постаралась побыстрее проскочить мимо. «Ничто не испортит мне настроение -ничто и никто»- как заклинание повторила она себе. Открыв дверь, лестничной площадки Тася замерла, чудо продолжалось. К лестничным перилам были привязаны яркие воздушные шарики, и на каждом стояла надпись «Люблю». Пока Тася спустилась на первый этаж, она успела прочитать на шариках такие слова «Единственная», «Улыбнись», «Весна», «Для тебя».На первый этаж Тася спустилась заполненная счастьем и с единственным желанием обнять весь мир. На улице её ждал её единственный и неподражаемый Витя.
-« С восьмым марта, любимая».

Настроение сейчас - Ахуенчик

Привет. Я пришла к тебе чтобы попрощаться. Я долго, очень долго боялась. Руки тряслись от боли, а в душе...в душе иногда стекали кровавые режущие слезы. Чувства не остывали, хотя вряд ли они остынут. Я люблю, люблю тебя! Я говорила это, помнишь? Я кричала тебе, что люблю, а ты улыбался. Да...я действительно потеряла тебя...потеряла, чтобы никогда...больше никогда не найти, чтобы сойти с ума всего лишь от одного "люблю", чтобы рыдать ночами, а днем улыбаться всем, этой грустной улыбкой...Прости меня, за то что люблю...Прощай.

Настроение сейчас - Нормик

Пытаешься сказать человеку что-то умное, что-то стоящее)
донести до него что-то что поможет
а люди не понимают)
зациклен ость на шмотках, деньгах, магазинах, себе и своей внешности...и не какие не озоновые дыры могут полностью убить человечество. Хех люди люди..^^
*говорю что думаю, рот не затыкать xD*

Настроение сейчас - Фигово

Почему-то я перестала любить праздники.
Когда была маленькой, на каждый Новый год родители устраивали мне целое море сюрпризов. В новогоднее утро я босыми ногами по холодному-холодному деревянному полу бежала в большую комнату, где стояла красавица елка. Под ней уже укрывались крупные и мелкие коробки-пакеты. В них прятались книги и тетради с Барби (я не любила безликие обложки с черточками для фамилии-имени). У нас тогда было совсем мало денег, поэтому я никогда не просила Деда Мороза (в которого, конечно же, верила) подарить мне, например, игровую приставку. Или компьютер, о котором мечтала. Мы распаковывали свертки, а после садились за стол: ели приготовленные мамой салаты и обязательную жареную курицу, пили чай с традиционным «наполеоном», разговаривали о том, что сделали в прошлом году и что планируем совершить в новом. После обеда к нам обычно приходили друзья – и мы шли кататься на лыжах или дома пели под гитару. Мы с Катькой обычно прятались от серьезных празднующих под большим круглым столом, накрытым тяжелой скатертью с бахромой. Когда разговоры становились совсем длинными и неинтересными, мы меняли взрослым тапки. Дети помладше быстро уставали – их укладывали на сдвинутые кресла, как цыплят. Тогда же гасили и верхний свет, оставляя только большую неуклюжую напольную лампу с оранжевым тканевым абажуром.
Мы выглядывали из-под пыльной бахромы. Елочные игрушки загадочно перемигивались рыжими отблесками. Мама сидела с ногами на диване, положив голову на папино плечо. Катина мама пела что-то тихое о снеге, который не коснется чьих-то сомкнутых век. Звук терялся в глубине высоченных потолков.
Только сейчас я поняла, что никогда еще не была так счастлива, как в те сказочные моменты.
До праздника еще месяц, а я уже успела измучиться и понять, что совершенно точно не куплю подарки всем самым любимым, разъехавшимся по городам и странам. Тем, кто совсем далеко, очень к месту придутся открытки. Обычно я делаю их сама, но в этом году как-то нет настроения. Надо начинать еще за месяц, а я в то время была занята. Меня поглотила любовь. Точнее, не так: в конце ноября любви уже не было. Осталось только зафиксировать это на деле.
Я провожу слишком много времени со своими друзьями. Я зря столько снимаю – все равно из меня не выйдет фотограф. Я слишком легкомысленна, ветрена, безответственна. Ему нужно было все мое время, все мое внимание, вся моя любовь, но... Я считаю, что любовь никогда и рядом не стояла со знаком деления.
Любовь – это умножение. В конечном итоге она – прибавление в ряде семей. Ну а пока – хотя бы иные друзья, увлечения и радость от совместно проведенного времени. Мне казалось, это особенная хитрость: если вас двое, все умножается на два. Романтическая чушь, говорил он, но ты такая милая, когда об этом рассуждаешь. Я насторожилась, когда поняла, что у него нет компании, он не любит гостей – вообще не знает, что с ними делать. Его раздражают километры смсок, ему не нравится, что мои встречи расписаны на неделю вперед, он злится, когда я сижу в ЖЖ.
Мы – две параллельные прямые, которым не суждено встретиться. Он изредка присылает мне сообщения о том, что все его бесят. Я сначала кидаюсь что-то объяснять, а потом понимаю: он просто не в себе. Смсы заканчиваются к пяти утра – верный признак того, что он заснул.
Кажется, я проведу эту новогоднюю ночь одна под одеялом. Я не подарю ни единого подарка. Мы с друзьями уже купили билеты в Киев, но ведь их можно сдать. Точно – останусь дома. И телефон отключу. Я не чувствую в этом году праздника, а врать и притворяться совершенно не в моих правилах. Это ведь будут фальшивые елочные игрушки. Выглядят как настоящие, но радости не приносят.
*
Никогда не понимал, как это девчонки ухитряются так сидеть. Одну ногу под себя, на вторую, согнутую в колене, опереть подбородок. Получается такой человек-конструктор, похожий на те, что продаются в мебельных магазинах. Забавно так, что даже тянет на Нобелевку.
Странно, конечно, что сегодня она одна. Обычно тут целая толпа приходит – сдвигает диваны, садится на спинки и подлокотники, шумит громче, чем моя тачка. Кстати, в середине января неплохо бы поставить на машину новую резину и подумать-таки о соревнованиях. Вспомнить сумасшедший ветер и сладкий запах гари, лучше которого я ничего не знал.
Рыженькая, похоже, чем-то здорово расстроена. Милая. Но не получается не думать о своем. Почему она тогда все-таки решила уйти? Я не уложился в придуманную концепцию? Я делал слишком много того, что любил сам, – и не готов был поступать так, как хотелось ей? Интересно, жалел бы я, если бы моя жизнь сейчас превратилась в дом-работа-дом-работа-поездка-на-море? И снова, и заново, и опять? Оставить гонки, друзей, перестать мечтать. У нас есть пресловутое «мы» – мы должны жить для него, для будущих детей, для Читать далее...

Настроение сейчас - Хреново

В такое время уже давно пора было, уткнувшись носом в твою теплую спину, видеть десятый сон, но я пошла в Интернет-клуб что-то распечатывать. Цок-цок каблучками.
Где-то в соседнем дворе шумно играла музыка, кто-то громко смеялся. Связь – никакая. Ну ладно: еще чуть-чуть прогуляться и домой. Сразу. Честное-пречестное слово. Слово хорошей девочки, как ты любишь меня называть.
Я так до сих пор и не поняла, что это такое – быть хорошей девочкой. Это как в детстве, чтобы Дед Мороз приносил подарки? Тогда все было просто и понятно: делать уроки, есть ненавистную рыбу, не дразнить младшую сестру и не клянчить в магазине новый домик для куклы. А сейчас – как сейчас?
Сегодня я потратила столько денег, что можно было бы трех одиноких старух ужином накормить. Или четырех, если кто-то из них плохо ест. И, главное, на что потратила: кафе, кино, новая рубашка. Четвертая уже за этот месяц. Если хорошо подумать, совсем ненужная.
Ленилась. Много разговаривала не по делу. Поди еще и обидела кого-нибудь неявно. Что я сегодня такое сказала тебе, когда ты снова завел свою любимую пластинку про хорошую девочку? Что-то излишне хамское. Ты обиделся, наверное. Теперь лежишь и думаешь, почему, за что я с тобой так. Не иначе.
За некорректность с тобой, прогулянную лекцию и сплетни с подругами стыдно не было. Подумаешь, что такого. А вот с ужином все оказалось сложнее.
Очень уж четко представились мне эти три старухи: сгорбленные, со спутанными седыми волосами и морщинистыми личиками. Кожа на плечах в коричневых старческих пятнах. Кровати – одна с продавленной панцирной сеткой, как в пионерском лагере или деревенской больнице, у второй – матрас на допотопном сундуке, последняя и вовсе сдвинула три стула и ютится на них. От этого у нее постоянно болит поясница: холодно.
Господи, так ведь у второй еще и приблудный кот! Старый, драный, любимый, как сериалы. Орет и трется о сухие костлявые лодыжки. Есть просит. Она бы и рада покормить, но вчера упросила соседку сверху сходить с остатками пенсии за мороженой печенкой. Рыбу нельзя котику, заболеет. А та, вот недотепа, вместо дешевого рынка, пошла в ближайший магазин. Вдвое дороже взяла, ну ты подумай! И теперь никаких денег и никакой еды еще неделю.
Под солнечным сплетением что-то заворчало. На глаза навернулись слезы. Домой расхотелось окончательно. Я села на лавочку и вежливо попросила воображаемых старух и котов покинуть меня. Те, не сопротивляясь, ушли.
Внутри сделалось гулко. Пришлось глубоко вдохнуть, чтобы не заплакать. Таков закон пустых пространств: их все время нужно чем-нибудь заполнить. Дурацкими мечтами, абстрактными рефлексиями, любовью. Если проблемы как раз с этими тремя субстанциями, то хотя бы ветром.
Осенней ночью в мире реален только ветер. Он – основной кирпичик бытия. Ветром пахнет асфальт, ветром пахнут небо и люди, ветром пахнут жухлые листья. И ветер пахнет жухлыми листьями.
Ветер рождает все и рождаем всем.
Если запрокинуть голову наверх – так, чтобы с глаз слетали предательские слезы, видно звезды. Наверное, со звезд наша планета выглядит частью многоточия. Или одной единственной точкой.
Хоть кто-нибудь на этой точке знает, что такое «быть хорошей девочкой»?
К остановке прогремел последний трамвай. Единственные пассажиры – парочка в джинсовых костюмах. Она положила голову ему на плечо. Покачиваясь, в переднюю дверь ввалился высокий тощий мужчина, похожий на игрушечный скелет из уймы двигающихся деталек. Такие вешают водители-дальнобойщики или таксисты-бомбилы в своих потертых кабинах. В каждой руке скелет держал по бутылке. Нелепо переставляя свое долговязое туловище мимо парочки, он задержался на пару секунд и медленно, торжественно поклонился.
Итак, ветер.
Ветер, листья, ветер, листья, ветер.
Я скинула сапоги и пошла дальше в одних шерстяных носках. Говорят, что асфальт – самое негуманное покрытие для человека. Когда мы, делая шаг, ставим на него стопу, он не поглощает ее удар, как земля или деревянные настилы, а возвращает его обратно. Ходить по нему можно только в обуви со специальной подошвой. И ни в коем случае босиком. Но ноги так болели, асфальт был такой прохладный и пупырчатый, а ветер так звал вперед, что я пошла. Сначала до перекрестка с Садовым. Потом повернула направо. Потом – в подземный переход. И оттуда прямо, прямо, прямо, пока не села батарейка в телефоне, играющем мне босанову и легкий джаз. И пока (dааааance me to the eеееnd of love…) не переменился ветер. Пока он не принес ответа на мой вопрос.
Напротив магазина в большом сером сталинском доме, на площадке между припаркованными мопедами и прислоненными к ограде велосипедами кудрявая красавица учила своего спутника танцевать вальс. Раз-два-три, поворот-поворот. Ты опять все делаешь не так! И оба смеются, довольные друг другом.
Еще одна барышня ста метрами Читать далее...

Настроение сейчас - Нормальок

Не люблю, когда взрослые долго спят. Я просыпаюсь в семь. Заглядываю в большую комнату и вижу огромную папину ручищу, высунутую из-под одеяла. Проходит час, потом еще один. И еще. Только после этого родители все же открывают глаза. Из-за урчания моего живота, наверное. Оно слышно сквозь стену.
Мы идем завтракать, гулять, в магазин. Это весело, но я не люблю ждать. Поэтому мне не нравятся выходные.
Когда ма и па идут на работу, они рано встают. И я сразу морю червячков в моем животе. Кашей. Хотя мне, конечно, симпатичнее мармеладные червячки. Кислые. Вырасту и сразу куплю себе целый ящик.
Сегодня суббота, но ма встала раньше меня. Возится на кухне. Па все еще спит, но от него не зависит судьба червячков. Главное, чтобы хоть кто-то находился около холодильника. Я до ручки не дорос.
Мне пять.
Я – Тоша.
Еще я – Антон. Полным именем меня называют, когда я плохо себя веду. Такое бывает редко.
Буквально вчера мне было четыре. Пять стало только сегодня утром. Я еще не завтракал.
Ма кричит с кухни, что пора вставать. Мы с па бежим на голос. Вернее, я бегу, а папа ворчит и копошится под одеялом. Ему совсем не хочется подниматься.
На столе чай, яблочный сок, шарлотка с вишней и яичница с мордочкой из маленьких помидоров.
– Праздничный завтрак! – торжественно говорит ма. И ложится досыпать на стол. Па ковыряет вилкой свою яичницу без мордочки, а я быстро ем. После завтрака полагаются подарки.
– Ты уже большой мальчик. – Сонная ма чешет ногу длиннющими ногтями. Раздается противный звук. – С подарками потерпишь до вечера.
Большим быть плохо. Очень, очень плохо.
Я забираюсь к маме на коленки, кладу подбородок на стол и смотрю на папу. В папе есть батарейки, как в моей радиоуправляемой машинке. Его можно уговаривать и убеждать, делая грустные глаза. Так же я уговариваю машинку ехать, нажимая на особые кнопки.
– Па, ну па, мне так хочется хотя бы один маленький подарочек! – Я вроде бы молчу, но глаза говорят.
– Нет, – сонно бормочет па, – вечером.
Я выпячиваю нижнюю губу (репетировал!) и хнычу.
– Па, ну па-а-а! – Вообще-то я снова ни слова, но и так все понятно.
– Я же сказал, – вскипает па, – не сейчас!
Наверное, в нем сели батарейки. И он теперь существует отдельно от моего пульта управления.
С мамой разговаривать бесполезно. В ней вместо батареек бесконечное терпение. Мне бы!..
Даже в свой день рождения приходится чистить зубы, причесываться и завязывать шнурки. Вот же радости-то – плескаться в раковине, а потом отмывать локти от разводов пасты. Это так же весело, как выдирать рыжие вихры розовой расческой сестры и корячиться в прихожей с непослушными веревками.
Хорошо быть совсем крохой. Можно часто филонить.
Мы идем в магазин.
Выбор торта – дело ответственное. Маме я не доверяю. Надо купить что-нибудь побольше, послаще. С марципановыми жирафами и шоколадными крепостями.
В магазине мы встречаем Сашу. Саша – мой друг. То есть почти друг. Я не уверен в нас до конца. Кое-что мне мешает: Саша – девочка.
Хорошо быть девочкой. Девочкам отдают последние конфеты.
Никогда не женюсь. Вдруг я буду вынужден делиться всей своей коробкой кислых червячков?
Саша дергает свою маму за руку. Мы здороваемся. Сашина мама бросает что-то в наши пакеты. Я пытаюсь засунуть нос, но мне не дают. Еще и Варварой обзывают. Сами такие!
Сашина мама куда-то исчезает, а моя покупает торт. Не такой, как я хотел. Фигня вообще. Маленький. Низ-ко-ка-ло-рий-ный. Я не помню, что это значит на вкус. Сестре такое нравится. А папа морщится и не ест.
Главное, чтобы этот странный торт не был похож на грибы. Не люблю грибы. Все.
Ма говорит, что мы пойдем в зоопарк смотреть на верблюдов.
– Если будешь кривляться, верблюд в тебя плюнет. – Зачем ма пугает?
– Я плюну в ответ.
Мама обещает мне подзатыльник. А верблюду?
Хорошо, что Саша осталась с нами. Она полезная – просит мороженое. Мы покупаем. Я люблю фруктовый лед, а Саша – шоколадное.
Мороженое течет по щекам. Мама делает вид, что не замечает. У нее закончились салфетки.
Хорошо, когда иногда что-то заканчивается.
Через полчаса мы уже оказываемся в зоопарке. Тут столько всего!
Уток и лебедей можно кормить попкорном. Мы кидаем – птицы подплывают ближе. Я бы не отказался покататься на них. Большие птицы – на таких не страшно. В какой-то сказке дети летали на гусях-лебедях. Чем мы хуже?
Мама покупает салфетки и оттирает с меня сладкие желтые озера получасовой давности. Сегодня она не ругается.
Хорошо рождаться.
Я смотрю на ламу и жую розовую сладкую вату. Лама смотрит на меня и жует зеленую горькую траву. Мы ритмично шевелим зубами. И думаем, кажется, об одном и том же.
– Как хорошо, – думаю я про себя, – еще немного, и будут подарки.
– Как хорошо, – думает лама, – еще немного, и у Тоши будут подарки.
Интересно, Читать далее...

Настроение сейчас - Супер

Мы – подруги с пеленок. Буквально с самых первых мокрых пеленок в голубую незабудку.
Я рада, что мы живем так близко, – в соседних комнатах.
Мне нравится, что она чуть старше меня.
Мы знаем друг о друге все.
Нет, не так: мы знаем все-все-все.
Она помнит, как в три года я схватилась за горячие щипцы для завивки волос (в начале девяностых такие назывались странноватым словом «плойка»). Мне тогда пришлось целый месяц ходить в поликлинику на перевязки: ожог я получила ого-го.
Я вряд ли когда-нибудь забуду, как мы вместе ходили к стоматологу – в первый раз в нашей жизни. Хитрый дантист Владимир Сергеевич сказал, что только посмотрит мои немногочисленные молочные зубки, а сам держал за спиной нечто вроде кусачек. Бррр! Я даже запомнила, как этот зверский инструмент брякал о поднос и блестел. Она же наверняка хоть сейчас изобразит, как пронзительно я вскрикнула, когда так неожиданно и нелепо лишилась зуба.
Я ревела. Она ревела вместе со мной – за компанию. Ей тогда стало нас очень жалко. Так жалко, что она не выдавала меня, когда во все последующие наши походы к дантисту я убегала на первый этаж – в аптеку – и пряталась там под белым крутящимся столом.
Она – лучше всех.
Она – моя самая близкая подруга.
У нас с ней не только дантист – у нас много чего случилось вместе в первый раз.
Она первая когда-то встала для меня ни свет ни заря и отправилась на рынок – за самым свежим творогом и самой розовой, самой крупной малиной.
Она первая однажды весной срезала для меня охапку свежей сирени. Теперь майскими утрами я решительно отказываюсь просыпаться, если чую, что по прикроватному столику рядом не бродит знакомый запах.
Она первая назвала меня Котом. Не Котенком, а именно Котом. В раннем детстве меня это отчего-то возмущало. Я говорила на своем
ломаном языке карапуза:
– Я не Кот. Я де-е-евочка!
В ее смс я до сих пор зовусь Котом. А она для меня – все время разные цветы. Это началось с того, что однажды она подписала свою записку чем-то похожим на ромашку. До сих пор не может остановиться – все время выводит разные пестиковые и тычиночные.
Она очень светлая и нежная. Как легкое летнее облако. Или утренний морозный аромат. Или лужайка с лесными подснежниками.
За многое мне хочется сказать ей спасибо.
Для начала – за то, что однажды она очень дальновидно предложила мне записаться на хореографию. Я с удовольствием проходила туда семь лет. Семь лет четыре раза в неделю по полтора часа. После каждой тренировки мы с девочками наперегонки бежали наверх – на второй этаж. Там всегда стояло большое бело-голубое пластиковое ведро со свежей водой. Мы с криками и жадностью набрасывались на него. На занятиях нам не разрешали пить ни глотка, вот мы и отрывались. Это тогда я так крепко полюбила обычную воду и научилась экономить силы. Да, и еще освоила бег по ступенькам – за первое место. ;)
Когда я окончила танцевальную школу, мне было 13. Самый юный, очень дерзкий возраст – мне не захотелось учиться дальше. Помню, как в мае, получив долгожданные аттестаты музыкалки, мы с девочками писали на асфальте мелками «свобода» и отпускали в небо зеленые воздушные шары. Сейчас я жалею, что не доучилась. Сердце екает, когда вижу стройные загорелые пары в блестящих костюмах, двигающиеся в ритме ча-ча-ча. В голове сам собой начинается отсчет: раз, два, три, ча-ча, раз-два-три.
У меня были большие танцевальные перспективы. Она тогда пыталась уговорить меня продолжить учиться в музыкалке, но я – ни в какую. Конечно, она была права. Как всегда.
Это вообще ее удивительное свойство – никогда не ошибаться. Ни в чем.
В майках и платьях она разбирается особенно хорошо.
Я никогда ее не слушаю, а потом очень жалею. Когда влюбляюсь в какую-нибудь дурацкую юбку, я теряю всякий намек на рассудок. Я заболеваю чем-то – и решительно пропускаю мимо ушей все подругины «не твой цвет» или «покороче бы на пару сантиметров». Только когда пелена жадности рассеивается, я всегда вспоминаю ее комментарии. Иногда они даже раздражают:
– Ты всегда знаешь все лучше меня!
– Просто я чуть старше, Кот.
Еще вот что бесценно. Сколько я себя помню, она всегда меня спасала.
За день до моего восьмого дня рождения я встретила чудо-кота. В тот вечер я не спеша шла выносить мусор на другой конец улицы и вдруг в темноте разглядела, как на меня несется маленький – с кулак – дымчато-серый клубок. Он бежал так, будто мы сто лет знали друг друга – просто давно не виделись. Я выронила зеленое пластиковое ведро и помчалась ему навстречу. Подхватила на руки, засунула под куртку и больше не отпускала. Так и пришла домой – с Барсиком за пазухой.
Она поддержала меня в решении взять его домой – она очень хорошо понимала, что мне нужен верный друг. Мои приятельницы-одноклассницы были слишком хитрыми и чересчур болтливыми.
А я очень Читать далее...

Настроение сейчас - Нормик

– О! Это же футболка Вадима! Помнишь, откуда она? – Каринка вытащила майку из шкафа и картинно закатила глаза.
– Конечно, помню. – Я даже немного обиделась. – Позапрошлое лето я вряд ли когда-нибудь забуду. Мы же тогда в первый раз чуть не вылетели из лагеря. Помнишь, как ругался Вася, когда увидел стульчик, невинно подставленный к окну? Я чуть не провалилась сквозь панцирную сетку кровати, как только увидела его! Сижу себе, никого не трогаю, острова покупаю. Вдруг оборачиваюсь и понимаю, что он, и.о. начальника лагеря, уже минут десять молча наблюдает, как половина педотряда рубится в «Монополию», вместо того чтобы охранять сон своих малышей.
– Ага! А мы нет чтобы повиноваться и пойти спать – додумались попереться в бассейн в четыре утра! И, главное, физрук с нами: все, как положено. Я еще никогда не купалась так бесшумно. – Каринка с головой ушла в ностальгию. – Никогда не забуду, как мы босиком бежали обратно в корпус, накинув на себя мальчиковые футболки. Ты тогда как раз куталась вот в эту – Вадимову. – Карина приложила к себе майку и покрутилась возле зеркала. – Ты хоть помнишь, как вообще сорвалась на море? Сначала же не соглашалась ехать ни за какие американские горки! Кто тебя уломал, а?
Те веселые, пахнущие морским ветром июльские ночи, как кадры из комиксов, как картинки из калейдоскопа, как сценарные зарисовки, тут же выстроились передо мной. Я улыбнулась.
Вот случилась первая ночь.
Все началось десятого июля в десять вечера. Мы сидели на цветущей террасе летнего кафе – праздновали мороженым проводы Каринки. Она уезжала на целый месяц.
– А ты хоть подумала, что будешь делать, если у твоего ребенка украдут телефон? А если девочки передерутся из-за парня? А если мальчики из отряда начнут бегать курить за корпус? Как ты поступишь, а?
Мы вытаскивали вопросы, как экзаменационные билеты, один за одним. Каринка готовилась стать вожатой. В лагере на море. Впервые в жизни.
За нашими бурными разговорами Каринка чуть не пропустила звонок от своего трудового куратора. Пожалуй, это был самый важный звонок того лета. Он телеграфировал: срочно требовался еще один наставник. Лучше – мальчик.
Не знаю, что меня тогда дернуло, но я решила, что вполне сойду за этого самого мальчика.
В ту ночь я спала совсем чуть-чуть: в восемь меня разбудила Каринка. Надо было делать санитарную книжку, стричься и собирать большой зеленый чемодан. Я еду на море!
И вот она, ночь вторая.
После суток пути в трясущемся автобусе, не выспавшиеся и красноглазые, мы, наконец, разглядели в абсолютной черноте море. Мы подумали: сейчас же бросим вещи и пойдем купаться! – но не тут-то было. Когда мы вышли из автобуса, у административного корпуса нас сразу же одолела пестрая толпа странных мальчиков и девочек с обгоревшей кожей, разрисованными спинами и десятками разноцветных веревочек, намотанных от локтей до запястий. Мы еще не знали, что через неделю будем выглядеть точно так же.
Нас поприветствовали троекратным «Добро пожаловать», объявили номера отрядов, которыми каждому из нас предстояло рулить, и отправили знакомиться с ребятами.
Зайдя в корпус, я обнаружила тридцать с лишним детей младшего школьного возраста, явно жаждущих моей крови. Получилось так, что одновременно с нашим приездом от ребят уехали их старые вожатые. Детки, создания нежные и быстро привязывающиеся, такой разрыв спокойно пережить не могли. Пухлый розовощекий мальчик подошел ко мне и совершенно невозмутимым тоном предложил:
– А давайте вы уедете, а старые вожатые вернутся?
– Нет, малыш, так нельзя.
– Я не малыш вообще-то. И мы вас планируем связать. Готовьтесь.
Кто-то плакал навзрыд, кто-то дрался, а я даже не представляла, какие из этих монстров мои и как их зовут. Я разревелась. И твердо решила: уеду домой первым же автобусом.
Следующие три недели мы с Каринкой каждую ночь собирали вещи и писали ворохи заявлений «по собственному желанию». Но потом, на утро, обязательно происходило что-то, что путало все наши планы. Килограммы любимых зеленых яблок, собранных для меня всем отрядом. Глазированные сырки со вчерашнего полдника, подаренные самым хулиганистым в мире десятилетним мальчиком. Волшебство моря на рассвете и утренние сонные планерки, которые всегда сопровождались храпом кого-то из вожатых. Запрещенное купание в бассейне за два часа до подъема – да-да, то самое, с которого сбегали в мальчиковых футболках. Ужасно смешной и.о. начальника лагеря, который каждый день напоминал, что «ходят слухи, будто в семь утра планерка». Да много чего самого неожиданного.
Такого, как ночь третья.
Когда я все-таки не выдержала. Когда закончились силы плакать по три раза в день, как по расписанию: то Ваня зуб выбьет об дверную ручку, то Саша в бассейн прыгнет, пока все обедают. У меня развилось гипертрофированное чувство ответственности за Читать далее...

Настроение сейчас - Нормик

Я усаживаюсь поудобнее, залпом проглатываю стакан морковного сока, закусываю губу, глубоко вдыхаю, выдыхаю, зажмуриваюсь, досчитываю до пяти и начинаю:
– На очередной свободный вечер я составила подробное расписание. Собиралась испечь торт для себя и брата. Еще постирать джинсы, найти все «Американские пироги», сходить за продуктами, накрасить ногти, скачать свежую музыку. Ну, и на ночь глядя позвонить всем подругам. К 22:00 план был почти выполнен. Торт получился вкусным, забытая в карманах джинсов мелочь стучала по стенкам стиральной машинки. Мэтт Стифлер дурак, пакеты тяжелые, в iPod’e закончилось место – как жаль, что он не резиновый. Оставалось всего ничего: полтора часа телефонных разговоров, двадцать отжиманий вместо колыбельной – и можно с чистой совестью ложиться спать.
Я наливаю себе еще один стакан сока, открываю новую упаковку сливок и ставлю все это перед собой.
– Я набрала Машу – она с Колей, шепчет, что перезвонит. Ксюша прохохотала мне в трубку что-то невнятное: неугомонный Паша щекотал ее. Марина сбросила меня три раза подряд, а после написала смс: до утра она занята, не беспокоить, завтра все расскажет. Я депрессивно всхлипнула и обнялась с подушкой. У меня было целых четыре повода, чтобы отменить отжимания и вписать в программу час жаления себя. Десять вечера, а я дома – раз. Мне не с кем поговорить по телефону – два. Мне семнадцать, а у меня еще не было парня – три. Ну, и двойка по математике.
Я выливаю сливки в сок.
– Быть одной совсем не обидно, особенно если твое отражение ничего такое, сойдет, а когда накрасишься, так вообще очень даже. Я активно пользуюсь одним потрясающим оправданием и подозреваю, не одна я такая умная. Дело в том, что мальчики боятся красивых девочек, потому что они якобы непостоянные и неприступные. Только поэтому все красивые одиноки. Я одинока. Значит, я красивая.
Я делаю глоток сока – один, но очень большой.
– От жалости подруг меня трясет. Нет, ну правда же, это ужасно: ах, ох, бедная Олеся, как бы ей найти мальчика, да поскорее. Я, вроде бы, обеими руками за: найдите. Только, пожалуйста, чтобы глупо не шутил. И руки мыл хотя бы два раза в день. И чтобы любил меня больше пива. В компании все друг с другом, а я с пакетом чипсов. Смотрю на него с нежностью: привет, дружок, мы снова вместе. Такое безответное общение достает. Признаться честно, лучше не гулять вообще, чем смотреть три часа подряд, как подруга целуется с противным сальным оболтусом. Какой-никакой, но мальчик ведь. Завидно.
Стакан наполовину пуст или наполовину полон? Мне, если честно, уже тошно.
– И я придумала защиту. Даже лучше, чем нападение. Я стала отправлять себе из Интернета анонимные сообщения. Пишу в них, что я самая прекрасная. Это же по сути правда. Вытекает из того, что я одинокая. Значит, эти смски и не ложь вовсе. Мне как бы никого обманывать не хочется. По возможности. Когда Маша или Ксюша зовут меня вечером в кино, потому что их мальчики заняты (неужели не обидно, когда тебе предпочитают ящик пива?), я развожу руками и говорю: жаль, но у меня сегодня свидание с Максимом. Да, неотложное. С вымышленным Максимом мы уже полтора месяца вместе. Ему 20, он высокий красивый блондин с зелеными глазами. Помощник папы-генерального директора рекламной компании. Звезда всех самых модных клубов.
Любому VIP’у фору дает. И все такое.
У меня даже есть его фотография. Из Интернета. Долго искала что-нибудь красивое, перекрашивала глаза и волосы в «Фотошопе», замазывала прыщи. Если бы умела, и себя бы пририсовала. Только никак руки не дойдут до самоучителя. Мало того что Максим красивый, он еще и очень-преочень меня любит. Его окружают толпы красивых девушек, но он предпочитает им меня, такую всю с тонкой душевной организацией. Он читает мне на ночь «Маленького принца», приносит варенье из фейхоа и мятный горький шоколад, слушает Maroon 5 по утрам. Носит мятые протертые дорогие джинсы, серые свитера и белые кеды, которые я подарила. В его квартире огромные окна, большие подоконники, зеленый электрочайник. В его телефоне я записана как «ОО» – Осенняя Олеся (я так люблю листья), а он у меня «ММ» – Мороженый Максим (он жить не может без пломбира).
Сделав над собой нечеловеческое усилие, я допиваю остатки сока.
– Периодически мне начинает казаться, что он существует. Когда я ложусь спать, почти что вижу его: вот он обнимает меня сзади, утыкается носом в затылок и засыпает. Я держу его вкусно пахнущую медом и молоком руку и думаю, какая же я счастливая. Самая-самая.
Я встаю, включаю свой серый электрочайник. Достаю заварку, чашки, ложки, печенье. Сажусь обратно. Подгибаю под себя ноги.
– Вчера в школе было скучно: никто из подруг не пришел. От тоски я непрерывно писала им смски. Они наперебой предлагали программу на вечер. Я сказала им, что Максим допоздна работает, поэтому Читать далее...

Настроение сейчас - Супер

Привет, Ку.
У нас все в порядке.
Это не значит, что хорошо. Много грустного происходит. Неожиданного и болезненного. И во всем этом есть какая-то пугающая системность. Все – неспроста? Все отчего-то и зачем-то, правда? Ты ведь так мне всегда говорила? Нам сложно пока в это поверить, но мы стараемся.
Ты, наверное, уже отметила там для себя, что я пишу «мы» вместо «я».
Его зовут Ян. И с ним безумно прекрасно. Несмотря на то, что вражеские ветра – отовсюду. Помнишь, как у Лагутенко: «Я, обдуваемый всеми ветрами… И на ресницах моих лед». Вот так и у нас.
Точно не помню, писала ли тебе о Яне раньше: мы с тобой в последнее время нечасто в мейлах встречаемся. (( А между тем через неделю нам уже полгода будет. Я расскажу все сначала. Повторюсь – не обижайся, хорошо?
У Яна немного вьющиеся светлые волосы и почти прозрачные глаза. Летом пряди становятся до того белыми, что даже мерцают в темноте. Друзья с мая по сентябрь зовут Яна Помощником солнца. Я обращаюсь к нему так круглый год. ))
Мы с Яном знакомы давно – правда, только так, шапочно. В один знаковый день он приехал ко мне – с другого конца города! – и просидел до трех ночи. До утра шел сильный дождь, я до шести часов не могла уснуть. Металась от окна к окну. Влюбленно. ))
В следующий раз Ян и вовсе остался у нас на ночь. В пять утра нужно было Маринку на поезд сажать. Ян вызвался помочь – собрать вещи, чемодан докатить. Когда мы поняли, что все проспали, на улице было темно. Никогда не забуду, как мы тремя пулями мчались по все еще мокрым, бриллиантовым дорогам на вокзал. Успели в последнюю минуту. Ну, мне не привыкать – ты же знаешь. ))
После мы с Яном «не вместе» не были ни дня. Может, не очень хорошо, что мы вот так сразу срослись, никаких нервов и волнений. Ты, Ку, скорее всего, даже невольно поморщишься от такового стремительного развития событий. Я и сама сначала испугалась. Ведь всегда одна была, а тут – бим-салабим! – мы встречаемся в центре (я встаю на час раньше университета!), чтобы позавтракать вместе. Мы проводим вдвоем неизменные вечерние полчаса, чтобы испробовать новый чай. Ночи напролет мы спорим о вещах-невидимках и даже не замечаем, как на работу выходят первые дворники. Мы рисуем друг другу открытки просто для того, чтобы задать еще с десяток странных вопросов. Над нами то и дело гаснут фонари. Каждый день мы выбираем друг для друга новые картинки на десктопы. Мы совсем не мечтаем жить у моря. Мы учимся программировать сны. Пополам мы уже съели 27,5 кг пломбира со сгущенкой (да, мы считаем). Однажды мы даже посадили – нет, не дерево – лишь лимонную косточку, но ведь и у нее есть все шансы вырасти во что-то большое и очень красивое. Еще мы... Да много чего еще.
Все произошло незаметно, само собой. Потихоньку его вещи стали появляться в моем шкафу, в прихожей, в ванной. Новая кружка на кухне. Запах мальчикового парфюма по всему дому. Одна, но очень увесистая гантеля под моей кроватью.
Через два месяца я уже оставила Маринку в нашей по-студенчески холостяцкой квартире и перебралась к Яну – на тот самый другой конец города. А через неделю после переезда был мой день рождения. Перед этим Ян допоздна работал. Чтобы не надоедать ему скучным «Ты скоро?» и гневным «Вас вообще сегодня ждать?», я терпеливо молчала. А потом решилась на сообщение. «Твоя девочка просто умирает, как хочет апельсин. Уже готова разыграть апельсиновую трагедию». Апельсино-вая трагедия – это когда я вредная и капризная, и мне настолько хочется апельсин, что впору лезть на стену. В такие моменты мы идем в магазин – с апельсинами шутки плохи.
Про тот вечер надо рассказать тебе еще и то, что я всегда чувствую, когда Ян поднимается на лифте. Знаешь, лифт издает особый, только мне и нашей собаке понятный звук. Мы еще ни разу не ошиблись. Слышим скрежет – и я выхожу в прихожую открывать дверь, а наш пес Бум (бабушка называла его Буш) уже сидит возле порога.
Так вот, было уже 23:30, когда я услышала говор лифта. Я ждала звонка в дверь, но его все не было. Я никак не могла поверить, что ошиблась. В 23:50 я начала волноваться и позвонила Яну на мобильный. Он сразу же сбросил меня. Тогда-то я просекла, что он просто стоит под дверью и ждет, когда пробьет двенадцать. И правда: в ровно по нолям протрещал звонок. Я повернула ключ и увидела в проеме пакет с апельсинами. И орхидею.
А месяц назад – ты не поверишь (я сама до сих пор не верю) – мы квартиру собрались снимать. Вдвоем. Все по-настоящему. Как у взрослых. Дело в том, что Ян живет с бабушкой. И хоть это самая расчудесная бабушка в мире, хочется тет-а-тета. Ну, ты, Ку, жила ведь с мальчиком и подругой – понимаешь, о чем мы. ))
Квартирный вопрос – это о-го-го, я тебе скажу. Тут же нельзя, как в компьютере, нажать поиск, задать параметры и радостно получить результат. А жаль.
Квартиры съели нас. Мы Читать далее...

Настроение сейчас - Хреновое

Я люблю смотреть, как на закате солнце освещает верхушку дома напротив. Тогда почти вся девятиэтажка получается серой, и только где-то под крышей белые лучи образуют слепящую вспышку с серебристыми, заклеенными фольгой стеклами.
Еще я люблю декабрь. Но исключительно за то, что в декабре во всех супермаркетах, магазинах, киосках (и даже на улице!) продают хурму и мандарины. Хурму могу есть бесконечно. Килограммами и даже цент-нерами. Только обязательно после морозилки – чтобы не вязала. Люблю ее за вкусную мякоть, а мандарины – за запах детства.
Люблю, чтобы в моем кошельке с коричневыми сердечками всегда были хоть какие-то деньги. Чтобы не париться, если, как вчера, вдруг ужасно понравятся черный топ с лаковыми бретельками и туфли на танкетке. В то же время мне весело и когда денег нет совершенно. Когда могу отправить Маринке бесплатное сообщение: «Этот абонент просит Вас перезвонить ему» – и получить в ответ: «Этот абонент просит Вас пополнить его счет». Засмеяться и даже через два района почувствовать, как вместе со мной хохочет она. У нас часто синхронно обнуляются счета.
Обожаю звонить маме просто так. Спрашивать, как настроение. Интересоваться, слышала ли она самую честную песню про расставание: «Спорю с самим собой: чудак, ну давай дружить – как-то надо же жить, хлеб жевать, воду пить, болеть, глотать драже, комментить твой жж, настроение держать на восьмом этаже».
Но не люблю договариваться о походе по магазинам на завтра. Или рассуждать о том, когда же, наконец, мы пойдем к стоматологу и что там у меня в универе. Как будто кроме общих бытовых забот нам и поговорить не о чем.
Да, еще мне нравится, что я живу на восьмом этаже. Потому что с балкона видны макушки пятиэтажек. Рассматривать крыши сверху – почти то же самое, что и гулять по ним, вдыхая свежий весенний ветер. Перепрыгивать через маленькие антенны. И обходить стороной большие.
Категорически я не люблю вареный лук, молочную лапшу, очередь в банкомат и людей, которые мне врут.
А вчера, когда мы с Петей сидели в обнимку и разговаривали о самом главном, у него вдруг незнакомым номером зазвонил телефон. Он быстро взял трубку.
– Але. Привет. Нет. Да. Ну, эээ... Мне неудобно говорить. Я тебе позже по-звоню, хорошо? Я немного занят.
Я замерла, и внутри раздался неслышный «ах». Немного занят? Мысли сумасшедше замельтешили вокруг одной-единственной догадки.
Я молча встала и ушла в ванную, чтобы он не успел заметить, как у меня на глаза наворачиваются слезы.
Стараясь убить в себе истеричную девочку, я ничего не спросила об этом звонке. Только заторопилась вдруг домой: мне стала жутко неприятна его беспечная улыбка.
Конечно, он не смог не заметить перемены в моем настроении. Но я объяснила все животом:
– Живот болит.
– Ты прямо как на физ-ре – все животом объясняешь. – Уголки его губ иронично поползли вверх.
– Да нет, правда.
– Ладно. Давай я тебя провожу.
– Не надо. Я дяде позвонила, он приедет.
– Ну, как хочешь. – Петя немного обиделся.
Дома никого не было. Я застыла на кухне, у окна, уставившись на соседнюю девятиэтажку. Постепенно из светло-серой она стала совсем черной. Чем дальше уходили стрелки часов над обеденным столом, тем больше квадратов всевозможных оттенков желтого загоралось в доме напротив.
Цвет окна зависит от напряжения лампочки – чистая физика. Я любовалась: внутри лимонных и оранжевых четырехугольников – вечная жизнь. Тоненькая брюнетка греет в микроволновке сок для своей дочки в носках и зеленой футболке до пят. Видимо, папиной. Двумя этажами выше маленькая светлая девочка и высокий темноволосый мальчик режут овощи на большой деревянной доске. Наверное, для салата. Чуть левее занавеска очень плотная. Просвечивается лишь длинная цепочка электрической гирлянды, которую кто-то (по всей видимости, очень довольный жизнью кто-то) все забывает снять с самых рождественских праздников. Счастливые часов не наблюдают.
Я же, пожалуй, смотрюсь очень жалко. Одинокая темная фигурка в апельсиново-рыжем проеме окна.
Но ведь было и по-другому. Кто-то из этих людей хоть однажды так же, как и я, стоял в теплой кухне и ощущал абсолютный холод в сердце. А я в это время весело разливала чай по прозрачным стаканам – Маринке большой, мне поменьше – или резала с Петей мясо для супа.
Наверное, так и должно быть: то на одной улице праздник, то на другой. Круговорот счастья в природе.
Правда, сейчас меня это мало успокаивало. Я всегда очень боялась измены. До дрожи в голосе нервничала, когда говорила на эту тему с Маринкой или смотрела фильм, в котором кто-то уходил на дурацкое лево. И вскакивала под утро в слезах. И сердце билось в три раза чаща, если видела во сне, как Петя целует другую девочку.
А тут этот звонок...
Я сразу вспомнила, как позавчера Петя встречал меня из университета. Он был ужасно, Читать далее...

[225x270]
Настроение сейчас - Не очень

Amaunet [10:31]: доброе утро)
Veter [10:35]: Привет!
Amaunet [10:36]: давай знакомиться? я – amaunet. богиня, покровительница ветров. а ты кто?
Veter [10:40]: Ого, скромно как. ;) Я Сергей.
Amaunet [10:40]: чем занимаешься?
Veter [10:41]: Только вернулся с Дня Нептуна. Пошли с друзьями в бассейн и устроили там такое… ;)
Amaunet [10:43]: круто, наверное, было вам)
Amaunet [10:43]: вот этот последний смайл – ;) – похож на тебя, мне кажется.
Veter [10:44]: Да, я в группе смайликов давно прописался. Рад, что ты это заметила.
Amaunet [10:44]: я наблюдательная) сейчас смотрела кино, заметила много неправдоподобностей.
Veter [10:44]: что за кино?
Amaunet [10:45]: историческое. ты высох?
Amaunet [10:51]: ты был Нептуном?
Amaunet [10:57]: не обижайся, но почему-то ассоциируешься...)
Amaunet [11:11]: что молчишь? ты же свободная касса))
Veter [13:26]: Свободная касса? В смысле?
Amaunet [13:35]: у тебя в аське статус стоит: «свободен для беседы») ну, о нем специальный значок говорит – такой с поднятой рукой.
Veter [13:44]: А-а, вот оно что... Да, блин, родители в гости уехали. А ключ мне не оставили. Сижу уже полчаса на подоконнике в подъезде. Тут не так уж и плохо, конечно, но мне к 16:00 на курсы…
Amaunet [13:47]: а как же ты в icq?
Veter [13:47]: С телефона.
Amaunet [13:50]: а. а я дома. смотрю «50 первых поцелуев»)
Veter [14:01]: Клево. Моя девочка очень любит этот фильм.
Amaunet [14:02]: твоя девочка?
Veter [14:15]: Да. А что тебя удив-ляет?
Veter [14:16]: Подумалось вот: очень хочу без памяти влюбиться… Опять. В нее.
Amaunet [14:20]: когда хочется – не случается.
Veter [14:22]: В этом-то и жесть.
Amaunet [14:31]: все будет.
Amaunet [14:31]: кока-кола)
Amaunet [14:34]: в тебя несложно влюбиться.
Veter [14:38]: Думаешь?
Amaunet [14:51]: вижу
Amaunet [14:51]: вдруг я уже?
Amaunet [14:52]: пошутила.
Amaunet [14:53]: но в каждой шутке, сам понимаешь, что еще есть, кроме шутки)
Amaunet [14:53]: не молчи, пожалуйста.
Veter [14:55]: Почему ты думаешь, что в меня легко влюбиться?
Amaunet [14:59]: в тебе есть обаяние. много.
Veter [15:11]: Обаяние? А что это? ;)
Amaunet [15:13]: то, что цепляет
Veter [15:20]: Не могу понять. Не улавливаю.
Amaunet [15:22]: а я не могу объяснить по-другому) твоя улыбка на фотографии говорит сама за себя. посмотри на нее. ты часто рассматриваешь свои фотографии?
Veter [15:23]: Мне зеркала хватает.
Amaunet [15:24]: не молодец ты.
Veter [15:31]: Ты, кстати, вторая, кто мне это сказал.
Amaunet [15:31]: про не молодец?
Veter [15:31]: Про улыбку.
Amaunet [15:31]: кто еще?
Veter [15:33]: Моя любимая девочка.
Amaunet [15:34]: ты так часто ее упоминаешь.
Amaunet [15:34]: ей очень повезло.
Veter [15:40]: Ну, мне с ней повезло еще больше. ;)
Veter [15:42]: Мы похожи до смешного. Прикинь, мы даже не можем нормально сыграть в «камень-ножницы-бумагу», когда спорим, кто будет что-нибудь первым делать. Всегда выдаем одинаковые комбинации. Приходится на спичках сгадываться. ;))
Amaunet [15:50]: вот это да)
Amaunet [16:05]: расскажи о ней еще. она красивая? умная? нежная?
Amaunet [16:15]: куда же ты?(
Amaunet [16:35]: без тебя тоскливо.
Amaunet [17:17]: я могу ждать долго)
Veter [19:31]: На курсах был.
Veter [19:31]: Только пришел.
Amaunet [19:32]: наконец-то) расскажешь еще про девочку?
Veter [19:35]: Про девочку? Ну, мы с ней руководители идейного клуба «антиизмена». ;))) По этому поводу у нас есть целая теория.
Amaunet [19:36]: ничего себе. хочется подробностей)
Veter [19:50]: Ну, мы категорически против. Реально не понимаем, зачем это делать. Измены ведь разрушают отношения. От самого корня.
Veter [19:55]: Только представь: вы долго встречаетесь, переживаете за руку самое разное – и радостное, и сложное. Слезы, полеты, безденежье, победы, разочарования – да много чего. А потом – р-раз! – и весь труд насмарку. Расстаетесь, хоть и любите. Все равно расстаться придется рано или поздно, если кто-то из вас однажды оступился. А ведь можно удержаться от измены. Даже когда ну очень сильно хочется.
Amaunet [20:11]: не согласна с тобой. хочется – можно. даже нужно) бесполезно бороться со своими назойливыми желаниями – боком выйдет.
Amaunet [20:13]: тебе хотелось когда-нибудь изменить ей?
Veter [20:17]: Было дело, но я сдержался. Это было несложно.
Amaunet [20:19]: некрасивая девочка тянула с той стороны?)
Veter [20:20]: Красота – понятие относительное. ;) Субъективное.
Veter [20:20]: Просто я понял, что незачем мне это.
Veter [20:21]: Слушай, пришли мне свою фотку? Интересно, какая ты.
Amaunet [20:25]: ммм… ладно, сейчас.
Amaunet [20:35]: отправила.
Amaunet [20:35]: на мейл в профайле.
Veter [20:40]: Лов
Veter [20:40]: лю
Amaunet [20:43]: о, лов – совсем как лав) Читать далее...

[338x214]
Настроение сейчас - Праздничное

Светлый праздник Пасха. Поздравляю всех с этим праздничком И будте счастливы

[700x423]
Настроение сейчас - Супер

Ты встретил интересного человека, тебе кажется, что вы родственные души - и ты спешишь накинуть на себя ошейник привязаности. Теряешь свободу, как собака на цепи, которая полнлстью зависит от хозяина. Так зачем набрасывать на себя эту цепь? Интерес к человеку не может быть вечным, рано или поздно он угасает. Если человек увлекся чем-то новым, ты стараешся удержать его возле себя всеми способами, ведь вас связывает такое прекрасное прошлое. Но прошлого уже нет, оно стало илюзией, железной цепью, которую создал ты сам. А вокруг ещё много интересных людей. А вокруг ещё много интересных людей! Кто-то скажет: я люблю только его! Но не нужно путать любовь и привязвнность. Когда любишь человека, желаешь ему счастья. Если человек счастлив не рядом с тобой, отпусти его - и будешь счастлив сам. Только научись не набрасывать на себя ошейники.

[700x471]
Настроение сейчас - Кульное

Я влетела домой, скинула посреди коридора туфли, плюхнулась на диван и нащупала в подушках пульт от телевизора. Андрюша доплелся до комнаты, хмуро посмотрел на меня, выдохнул и исчез на кухне. Я увеличила громкость и крикнула Андрюше, чтобы принес чай. Ответа я не услышала – не очень-то и хотелось. Скорее всего, он не проворчал ничего нового, все то же, что и вчера: как мне это надоело, бла-бла-бла.
Когда закончилась реклама и на экране замелькали улицы Манхэттена, я окончательно срослась с диваном и отключилась от внешнего мира. Андрюша появился минут через десять. Поставил чашки на стол и, как обычно, встал прямо перед телевизором. Я бросила в него подушку, буркнула, что его детсадовские шутки никогда не казались мне смешными, и настоятельно порекомендовала заняться своими делами. Он обиделся. Ну и пусть, опять же – не привыкать. На обиженных воду возят.
Все началось два месяца назад. В тот день, когда мы с подругами сидели в кафе. Когда Маринка увлеченно рассказывала про свой очередной роман, но вдруг запнулась на полуслове, улыбнулась и выдала:
– Девчонки, да мы же сейчас с вами, как Кэрри, Саманта, Миранда и Шарлотта! Все то же самое: лучшие подруги на свете, разговоры про мальчиков, любимое кафе. Вот только за окнами у нас не Манхэттен, но это мелочи.
Я ни слова не поняла из того, что сказала Марина, но мне стало крайне любопытно, о чем это она. Следующим же вечером я посмотрела свою первую серию «Секса в большом городе» – с тех пор не пропустила ни одной.
Теперь мы встречаемся с Кэрри и ее подругами каждый вечер: я тут, на диване, а они там, за экраном. Кэрри, правда, уже журналистка, а я еще не определилась с будущей профессией, но это же поправимо. Вероятно, я пойду по стопам Кэрри – тоже буду вести колонку в газете. А может, стану главным редактором какого-нибудь красивого глянцевого журнала? Кто знает…
Мама крутит пальцем у виска, когда видит, как я в очередной раз влетаю домой и, не раздевшись, включаю телевизор. Она не понимает, что это не просто очередной сериал – это же энциклопедия всего. Самый полезный фильм из тех, что я когда-либо видела. Если одеваться, как Кэрри, вести себя, как Кэрри, говорить те же фразы, что и Кэрри, можно многого добиться. Нет, я не какая-нибудь маньяческая фанатка: я вполне объективна, понимаю, что даже моя любимая героиня иногда делает абсолютные глупости, но это же жизнь – по-другому и не бывает. Мама пытается убедить меня, что истории Кэрри – ненужное, пустое, но я решительно отказываюсь ее слушать. Мне уже 16 – я в состоянии самостоятельно отличить ничто от действительно важных вещей.
Андрюша, что ему в принципе несвойственно, поддерживает не мою, а мамину сторону: его решительно бесят «эти идиотские тетки». Он предпочитает прятаться на кухне, когда я включаю телевизор. Иногда Андрюша не выдерживает: его терпение заканчивается раньше, чем фильм. Вот и сегодня он приплелся за десять минут до финальных титров, обнял меня за талию и притянул к себе. Я строго посмотрела на него. Он недоуменно уставился в экран. Когда-то я пыталась привить Андрюше тягу к прекрасному – ничего не вышло. Он так и не смог полюбить Кэрри, зато пообещал, что мы поедем в Нью-Йорк, когда окончим школу. Все это пока пустые слова, но так приятно мечтать о жизни, как у Кэрри. Мечты же имеют особое свойство – сбываться, я об этом никогда не забываю.
Сериал закончился, я грустно вздохнула, засунула ноги в туфли и поплелась вместе с Андрюшей гулять с его собакой. На ходу я достала пачку сигарет и закурила. Андрюша открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я отвернулась – Андрюша знает, это верный знак того, что я слышать ничего не желаю. Андрюша хороший, это бесспорно, но что-то в нем все-таки не так... Может, излишняя опека?
Сигареты – единственный минус, который достался мне от «Секса в большом городе». Когда я увидела, что Кэрри курит, поняла, насколько это стильно. И закурила вместе с ней. Только вот потом Кэрри бросила (ее об этом попросил любимый), а я не смогла. Как бы Андрюша ни канючил, я решила, что отказываться от сигарет не буду. Уж по крайней мере до тех пор, пока мне самой того не захочется. Жду теперь с нетерпением, когда Кэрри снова закурит вместе со мной, – так я буду чувствовать себя увереннее.
Следующим вечером я привычно смотрела сериал, не выпуская телефон из рук: ждала, что Андрей позвонит, но он, как назло, куда-то запропастился. Сегодня Кэрри всю серию рефлексировала. Я даже позавидовала ей: так смело в себе роется, хотя знает, что ни к чему хорошему это не приведет.
Я слушала Кэрри все внимательнее и внимательнее, зацепилась за одну ее мысль – и тут меня словно током ударило. Я провела параллели и ужаснулась. Наши с Андрюшей отношения тоже слишком идеальны: мы почти никогда не ссоримся, он всегда заранее знает, чего я хочу, ничего от меня Читать далее...