Никогда больше не буду любить. Как только начинаю, перестают меня.
знаешь, мальчик давно уже не наивен, пьёт не морщась, занюхивая рукавом. помнишь? – его лепила ты из белой глины, недолепила, бросила. и – поделом. мальчик забыть пытался, добавлял шрамы к запястьям и слёзы в круговорот воды. бился, ночами по-детски шептал "..ма-ма"; вылечился и теперь ему до 'звезды'. если сказать помягче – по-барабану и на душе спокойная водная гладь. ссоры и чувства пусть для других баранов, мальчик ежист и колюч, как его ни гладь. смотрит на мир в упор глазами-льдинками, сквозь прицел недоверия – навылет взгляд. помнишь как называл он своей былинкою тебя девочка, только одну тебя. знаешь девочка, мальчик все ещё любит. мириады звёзд подмигивают ему по ночам, когда он безнадёжно курит и безразличие сплёвывает во тьму.
и ни к чему теперь выяснять чья вина. он один, а ты конечно же не одна. делишь постель с другим и ему верна. утро твоё разматывается с веретена ниткою солнечного золотого руна. а у него как всегда голова больна с очередного вчерашнего бодуна. и в общем-то ему недалеко до дна и земля видна.
но нашарив с утра привычную маску-улыбку между рубашек, штанов, носков; у зеркала потренировавшись – "здравствуй", натягивая кожу пальцами у висков, он выходит на улицу словно солнце и другие жмурят глаза – не хватает сил. он себя дозирует по пол-порции, разделяя память на дольки как апельсин. а потом работа, заботы, хлопоты, мальчик занят, у мальчика много дел. знаешь, он сумел заразиться опытом, и привык все разглядывать сквозь прицел. но стрелять не любит, к чему тратить силы. здесь опять-таки прошлое, да и ты. знаешь девочка, знаешь, знаешь милая – мальчик просто не хочет тратиться на бинты, и на гипс, и прочую атрибутику, запаха больше не хочет аптечного. он водит кого-то по модным бутикам – первую, третью, десятую встречную.
и теперь можно сказать – да! жизнь – хороша, удалась. запивая зажаренных лягушат шампанским из серебряного ковша, спуская на вечеринках все до гроша, говорить – "ну и что же ведь все грешат". вот только по вечерам, почти не дыша, когда люди не мельтешат, тишина в ушах, – стекает с грифеля карандаша его ..душа?
Мужчина должен помочь женщине быть слабой,
сильной она может быть и без него.
Дым табачный воздух выел. Комната - глава в крученыховском аде.
Вспомни - за этим окном впервые руки твои исступленно гладил.
Сегодня сидим вот, сердце в железе. День еще - выгонишь, можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу, тело в улицу брошу я. Дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссечась.
Не надо этого, дорогая, хорошая, давай простимся сейчас.
Все равно любовь моя - тяжкая гиря, ведь висит на тебе, куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят - он уйдет, разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей, мне нету моря, а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон - царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила, он любимую на деньги б и славу выменял,
А мне ни один не радостен звон, кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь, что тебя короновал, что душу цветущую любовью выжег,
И суетных дней взметенный карнавал растреплет страницы моих книжек…
Слов моих сухие листья ли заставят остановиться, жадно дыша?
Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг.
Сие обнаружила только что в своей помойке. Кто фотограф не знаю.
детям до 18 под кат не лезть
Французский фотограф Marc Riboud по праву считается гуру репортажной съемки. Свой творческий путь он начал в 14 лет, когда впервые взял в руки фотокамеру отца. Карьеру фотожурналиста он начал в 1950 году, а уже в 1953 стала фотографом агентства "Магнум". В этом же году в журнале «Life» была напечатана его знаменитая фотография «Маляр на Эйфелевой башне».