просто осень скоро, осень дышит в меня, мной. а я ей. скоро питер.
жить. жить и жить, кричать, задыхаться, с ума сходить, хотя куда дальше.
сходить с ума в питере. рвать себя на миллионы кусочков, но дышать им. любовь моя, я скоро приеду.

это такое всеобъемлющее.
ты. дети. ты. говорить. дети лезут по мне, мне жарко, неудобно. ты.
ты такая красивая, такая классная, такая вообще!
ну, как ты.
твой сын растянул мне пятками новый лифчик, это такие проблемы средиземья, боже.
говорить с тобой, доверять тебе, давать тебе сигареты, ты снова куришь. смотреть с тобой ролик из лагеря, вспоминать с тобой безумное былое.
любить тебя всем.
12 лет рядом, 12 лет любви, 12 лет "дашууууууля".
мне безумно жаль тех, у кого нет таких друзей.

мне дико не хватало человека. когда от тебя ничего не нужно, тебя не хотят трахнуть, не хотят трахнуть твою душу, не хотят вообще никаких эмоциональных качелей, просто вам в кайф общаться. вам нечего стесняться, ни к чему рисоваться, судить, вам просто в кайф. весело и грустно от одних и тех же вещей. когда открываешь сообщение и смеешься, потому что именно такие шутки тебя веселят. когда не важен пол человека, что про хуи, что про пёзды, какая разница, обсудим. когда видишь уведомление на телеге и знаешь, что там точно что-то от того человека, и стоит немедленно прочесть.

господь иисус. как же прекрасно два часа говорить с человеком о том, что ты сходишь с ума, он сходит с ума, и вы это понимаете. и нет, вы оба не откажетесь от своих снов.

неосознанно глотать крючки.’
фотография в инста. имя в телеге. звонок в телефоне. просьба в вотсапе.
десяток крючков. глотаешь, потом понимаешь, за них дернут, тебя подсекут и разорвут изнутри.

поняла. я просто не попала на реку в этот приезд домой, хотя мне это было нужно.

стоит только послушать один альбом во время беготни после работы, почитать, и вот уже человеческое и живое продирается через кучу проблем, боли и камней в голове.
выныриваешь из книги о сибири 18 века, куришь, и, на секунду прикрыв глаза, через морок уже видишь, как выступаешь с шутками, живешь где-то в другом месте, у тебя есть собака, есть деньги, ты счастлив, и у тебя своя семья.
но секунда проходит. у тебя нихуя нет, кроме большой дыры, и еще большей, просто огромной тугой набитой тучи, которая не может излиться теплом, добром и
любовью, которая в ней собирается, потому что ты аккумулируешь это.

безусловная любовь очень дурацкое чувство. ненужное, казалось бы. но так много дающее. но и отбирающее не меньше.
у меня есть два мира. мир безусловной любви здесь и условной там, в москве.
наверное, нужен какой-то третий мир. вот только где его создать.

я не загадала желание и вообще не очень осознала момент полуночи.
да и смысл их загадывать, все равно не сбудется.
ни то, чего хочешь, ни то, о чем мечтаешь.
съешь мандаринку, получи подарок, посмейся, проводи на остановку, вернись в квартиру, включи сериал, и выдохни. хотя бы в одиночестве тебе не нужно притворяться.
и признай, наконец, что лучше всего одной.

и вот сижу я в куче игрушек твоих детей, в детях с ног до головы, ты приходишь с кухни и говоришь: "даш, ты мать тереза". причем так сказать "даш", чтоб слышалось "дэш" умеешь только ты. как типа даш, у тебя гонорея. брезгливо так.
почему, спрашиваю.
потому что ты мать тереза. хуй тебя разберёт, *агняш, не слушай маму* и все люди этого мира твои дети.
пожимаю плечами.
хватаю твоего сына, который собрался смачно наебнуться.
-ну так ты ж у нас психолог, что со мной не так?
-да всё так, дура ты.
это всё в твоих зелёно-рыжих глазах. нам не нужно разговаривать.
люблю.

дыра, которую ты прикрыл фанеркой, никогда не зарастет.
ты никогда не сможешь спокойно дольше секунды смотреть на собаку, похожую на твою. которую ты никогда больше не обнимешь.
ты будешь стоять и сверлить глазами "калужско-рижская линия". тебе нюхают ногу. и нахуй. все нахуй. ты снова лежишь на полу и воешь воешь воешь. я двое суток выла и рыдала, запрещая к себе прикасаться. я выпила столько вина, что должна была сдохнуть, но только чуть отсрочила нервный срыв. и в этом блядском городе, в этом блядском метро на этой блядской ветке мне вышибло нутро еще раз.
моя любовь жила ровно три года. а мне надо как-то дальше. а я не хочу.

а было такое, что твоя родная мать говорит тебе, сука в шутку, что она тебя любит? а ты такой поржал над шуткой, а потом как пошел бухвть.
потому что это впервые в твоей ебаеой жизни.а тебе почти 27.

усталость.
ты этого не понимаешь, пока не впадаешь в истерику от того, что сам же купил не ту книгу.
пока не начинает хотеться уронить телефон с балкона.
пока не жалуешься больному отцу. он не ответит, не среагирует, ему нечего сказать.
"пусть тебе белочка приснится, малыш. с пушистым хвостом". я адово боюсь белок именно из-за отца. но он всегда так говорил, когда я была маленькой.
все будет хорошо, как только я отдохну. ну, то есть через годик.

ненавижу переезжать. менять место. тем более, место, в котором хорошо, на что-то другое.
в сам переезд нормально, а потом ты возвращаешься туда, где тебе было охуенно, и сссссука.
папа, живущий в одном месте почти 50 лет, не понимает, как я это переживаю без бутылки водки. это же так тяжело, малыш! ну пап, я уже взрослая вроде.

да нихуя я не взрослая. я все тот же малыш, который рыдал 31 августа 1997 года и не хотел идти в школу.

пап, можно я останусь на нашей рыбалке 31 августа 97, и никуда больше не пойду?

перестань истерить.
ну не позвонила. утром позвонишь.
перестань дергаться.
все с ним более менее в порядке.
перестань.
паук на руку свалился, хорошо, что одна, бабы боятся пауков, визгу бы было...
перестань. и не смей видеть во сне.

осень это мое.
это парень в переходе, прекрасно поющий песню, которую я знаю, и так тепло улыбнувшийся мне в глаза.
это парень, который пришел в гости к акме, с которой я теперь живу, и который такой милый, что господи иисусе.
это разговоры.
это я, расстреливающая коллег из корпоративного зонта с нашим логотипом, а они смеются.
а весна, это не мое.
и я ненавижу запах весны с некоторых пор. и ненавижу, когда мне его напоминают. весной всегда больно. больно так, что лучше я не буду вспоминать ни одну весну за последние 7 лет.
нахуй идите. я слишком стара для этого всего.

а вывода не будет никакого.
можно бесконечно убеждать себя, что ты хороший человек, не страшная девочка и неплохая партия, но в реале можно только танцевать и танцевать. и жалеть, какого рожна ты всё это время в себе всё держал, ведь есть же бложик.
танцуй, дурочка, танцуй. и я танцую, как в последний раз.

любовь это когда показываешь матери клип the hatters или little big, а она кайфует. не к ней, просто в принципе любовь.
любовь это когда думаешь одинаково с человеком, будь он даже коллега.
когда танцуешь в 2 ночи дома, а тебе ни слова.
когда папа говорит, что собрал тёрна для неё, для главной и самой сильной твоей любви, и звонит ей, а она рассовывает детей по карманам, хватает трубку, потому что у неё в телефоне записано "папа", потом звонит тебе и спрашивает, что ему нужно.
тогда ты сидишь, идёшь, едешь, у тебя слезы катятся, слёзы радости, но не как обычно за чуваков на экране, а за своих. и ты такой живой, что хоть проткни нахуй, выживешь.

я выживу всегда. я обожаю танцевать. обожаю папу и девочку, у которой в телефоне записано "папа". обожаю в три ночи готовить под ленинград. ходить курить в трусах на лестницу мимо соседей, потому что мне похуй на толщину ног. обожаю осень. и начинаю, наконец, жить. несмотря на отчаянные сигналы мозга во сне.
а в реале могу всё говно запихнуть как можно дальше. танцевать и обожать. и любить, как бешеная, всё, что придётся.
потому что осень. и я не я, не дав себе по ебалу и не
встав.