сегодня солнце мне светит
ярко
только для меня
аттракцион невиданной щедрости
мне дарят своё
бесчувственное
время
и даже не берут никаких паршивых деньжат и я
осознавая всё это
счастлива.
а хуле.

кошечка ставит свои холодные лапки на мои, не менее холодные. сзади копошится маленький вонючий комочек с треугольными ножками, крысочка. все собрались в моей комнатушке и вбирают в себя тепло. пусть берут, но у меня его почти не осталось. я жду, когда всё кончится.

инни-инни-зита-зита-ита-зинни-иннизита, часами, днями, годами напролёт - порой хочется так. и чтобы имена не расплетались. вообще в этих ритуалах было необъяснимо притягательная красота цветов, огненного раку, лилового и золотого, цветов осени, а песня.. песня - the cure - kyoto song
ожидание иного мира. ограничение ради свободы, обретаемой в эскапизме. одиночество ради гармонии с себеподобными. и синий, дождливый цвет.
и я вспомнила свой сон. мы были с тобой вдвоём, моя дорогая, у моря. была ночь. и из воды выходили мёртвые. перламутровые, газообразные и текучие. порождая их, вода вспыхивала лиловым и золотым. они подплывали к нам и все что-то говорили. о чём-то просили или просто рассказывали. мы их знали и ждали и были рады им и любовались ими.
а потом я осталась в том доме, в каком я всегда остаюсь одна. и снова было покрытое липким страхом любопытство и тысячи дверей и багровых драпировок. и существа из иных миров, настроенные враждебно и выпроваживающие меня из этого дома. но я каждый раз жду нового свидания с ним и не отпускает чувство, что он мой даже в большей степени, чем их. будто именно они вторглись когда-то давно туда и отобрали его у меня. это всё предстоит ещё выяснить.

небо цвета гангрены возвещает близкую смерть сентября, месяца, который когда-то был таким светлым и медовым и хрустящим как вафля, а в этом году - больным и гнилым, что целый мешок яблок на моём балконе, тех, которые я не успела убить в пирогах. а вообще, привкус гнили этого месяца воплощается в ощущении, сродни тому, когда умирает частица тебя в близком человеке. он забирает её с собой туда, обратно во вселенную, и ты, прикасаясь, пусть крошкой своей души, прилипшей к губам ушедшего, - прикасаясь к тому, что люди зовут вечностью, теряешь смысл моментов, на момент. смотришь на всё с высоты самых низких звёзд, забывая, что нет ни низа, ни верха - смотришь, и ощущаешь БРЕННОСТЬ, не иначе. а потом приходит смех. вырастает хрустальным щитом и огораживает от вечного холода неба цвета гангрены. и начинаешь ощущать физическое. потому что мозг отключен и бог дупла с тобой. и начинаешь кайфовать от тепла и холода, горько дерущего дыма в глотке, ветра на вечно недосушенном с утра затылке, запаха гари (но не гарри) в столовой, в которую будешь ходить этот год, а потом ещё половинку. выстраиваешь башенки из книг и впускаешь в себя информацию и любого, кто ещё захочет войти. потому что разницы не улавливаешь. в голове разлито молоко, в нём плавают буквы, картинки, звуки, и ни одной связной мысли. этой кутьёй и помянем сентябрь, когда он уйдёт в перегной. всё ведь кончается, пусть кончится и он.

они как ночь, как поющие у костра бездомные, как дикие ягоды и чёрные гладкие жёсткие листья. они свободные и холодные, как шум дождя в лесной тьме. печальные и бесстрашные как волчья стая зимой с их лёгким шагом и тяжёлым дыханием. слыша их, вспоминаешь про время. и жизнь. и думаешь, что был бы кочующим цыганом. грязным и весёлым, с толпой детей и женщин в нескончаемых браслетах и юбках. с шелестом влажной листвы под ногами. с запахами всех городов, лесов, полей, гор и дорог. тёплым и невечным, но бесконечным. был бы.

когда я вырасту и буду жить одна, я буду, конечно, сидеть на одной картошке - 15р килограмм, а в метро и того 9 - не буду включать свет в целях экономии,а вечерами жить при мониторе. но кофе у меня будет славный. потому что первому своему гостю я скажу: дорогая танечка, подари мне на новоселье баночку лаваццы, а я тебе сварю, как и обещала, с перцем и итальянскими травами. второму же гостю я скажу: ребятушки, берите бухла. а с меня горы жареной картошки. а третьего, того, кто не смог, разумеется, прийти со всеми вторыми, я попрошу - переезжай-ка ко мне со всем шмотьём. я с тебя ни копейки ни за что не возьму. нахуй так жить-то иначе! и когда он откажется, я в печали и полупьяни буду говорить в сигарету как в микрофон: мой катехизис, никого не надо вовсе, останься, и будем творить беспредел! и можно будет курить, лёжа в кровати, да хоть в чулках, и будет бардак и в квартире и в головах, а посреди комнаты будет возвышаться, сияя, наша радуга, сеятель добра и счастья.
а когда я буду оставаться одна, то буду варить себе кофе и сидеть в жужжащей тишине. и можно будет выйти на малюсенький балкончик прямо посреди чашки и выкурить одну-другую. а потом вернуться и допить чуть тёплым. и зачитать, конечно фраем. потому что от гессе и нотебоома начнут с тоски выпадать волосы. так что надо будет расшевелиться, шевелюры ради.
но однажды я от всего этого взвою и подумаю - нет у меня терпения и не было никогда. воткну вэмпайров в уши и свалю в германию по ау-пэйр. и там, конечно, всё сразу наладится. мы ж туда как в рай ломимся. а значит, будет у меня там и машинка немецкая, и немецкий домик, и немецкое счастье. вот сяду я в свою немецкую машинку и поеду по европе. и встречу на дороге человека с рюкзаком. воскликну: акапулька! - и суну руки ему под локти - собрался-таки автостопить? ну садись, подвезу, хуле нет, когда да. и, в общем..
в общем расписалась тут, как кисельная барышня. но и кисель банановый случается порой.

очень бережно, едва-едва, дуем на покрытые толстым слоем пепла угольки. построили навес от дождя из недоговорок, подкладываем соломинки - по чуть-чуть, по одной-две - из воспоминаний и привычек. ходим, не дыша. а может пора нассать уже нахуй на эти угли, чтобы затухли к ебеням, вздрочнуть пару раз сверху и забыть про это пепелище на веки вечные??

осень пришла резко.
желания сбываются. рано или поздно, так или иначе.
осенние разговоры. привет вам.
осенние надежды. и вам привет.
осенние прощания. привет?

ничего, в общем-то, не изменилось. просто я всерьёз захотела того, чего ни в коем случае нельзя было хотеть.

я тебя прошу, пожалуйста, включись и не залипай, кнопка "мне всё похуй" в моём мозгу! сделай это!

отлично, блядь, молодцы. такое ощущение, что общаемся ради того, чтобы попортить друг другу настроение.
а намерения были самые благие.
залепи ебало, сука

как-то я потеряна. смущают запахи. и вспоминания. меня как выбили. что ковёр с трухой. теперь я пуст. и плоск. но чист зато. безжизненен.

Alexthelynx (23:17:09 10/08/2011)
Почти полная луна навевает меланхолию совершенно особого рода.

nevermind (23:17:38 10/08/2011)
какого же?

Alexthelynx (23:20:41 10/08/2011)
В ней есть что-то от стрёкота кузнечиков, стоит отвлечься, и его нет, но вот ты вернулся к своим мыслям, и кажется, этот звук вот-вот затопит весь мир, оставаясь звуком.

nevermind (23:25:42 10/08/2011)
и вот твой слух уже захлёбывается, и ты полон звуком, и кажется, он вот-вот выльется - стоит лишь разомкнуть губы или дать волю перу, и ты держишь подрагивающие пальцы над такой тёплой клавиатурой.. но нет. ничего.

Alexthelynx (23:34:08 10/08/2011)
И снова - ничего. Блаженная пустота, сотканная из мельтешения почти гениальных мыслей. И даже сам себе ты не в состоянии ответить, что же держит тебя, что заставляет оставить эту ночь, эту больную, белесую луну, и всю тайную тишину ночного сада лишь кузнечикам и мотылькам.

nevermind (23:39:42 10/08/2011)
хотя ответ прост до смешного, настолько, что стыдно признаться. этот ответ бьёт наотмашь, выколачивая все мысли, швыряет оземь и приковывает к тверди раскалёнными гвоздями. признав его ты становишься тяжёлым и плотным, но таким мелочным и из раза в раз повторяющим самого себя, как заевшая пластинка..

Alexthelynx (23:53:34 10/08/2011)
И вот уже вскочили и понеслись, с места в карьер и не продохнуть, обычные мысли охлебе насущноном и прочих радостях ненасытной хара, о мелкой бытовой лени, о несделанном позабытом и слитом куда подальше, как прокисший суп , обещании самой себе собраться, а как же пальцы крестиком за спиной, чтоб не так стыдно... И каким-то боком влезет в эту кавалькаду японский санаторий для писателей(норма страниц текста в день и райские условия). И всё. Весь мир вернулся в себя, луна стала мертвым куском камня, сад- двумя сотками огорода со свеклой и кабачками, инадо бы идти спать, а то завтра ту самую свеклу еще и полоть и начинали вроде с меланхолии, а ну ее. Ослики, крутящие колодезный ворот не думают.
И только кузнечики, своим немолчным звоном колеблят последние струны души едва - едва.

справедливость бьёт наотмашь по щекам каждого, кто пытается её защитить. ну так пусть изойдётся в своём мазохизме и истечёт самосостраданием.
хочется закрыться в ракушку, перебирать всякие мелкие предметы, что-то из них собирать, пришивать пуговки, пристёгивать ключи, оплетать верёвочками. уснуть в гнёздышке из войлока с котёнком на коленях. чтобы он урчал тебе в живот. и чтобы время не жевало.

а ещё эта обречённая осень требует окуриваний. она уже хочет панихид по ней. хочет бессонниц и синего дыма в её честь. ей нужно, чтобы её держали за руку всю ночь и рассказывали ей сказки, горькие на вкус. ей нужно увидеть грязь со всего мира, чтобы не обольщаться, всё равно недолог её срок. это для неё устроить нетрудно. грязь везде одинакова.

погладить по волосам, по щеке. легонько прикоснуться губами. подойти к компу. не отнимая руки от щеки врубить на полную мощь placebo - daddy cool, повернуться. улыбнуться. и ВЪЕБАТЬ со всей силы костяшками на кулаке, с криком ПОЛУЧИ ПЛЮС К КАРМЕ, чтобы и кулак в кровь, и скулу, и шею выкрутило до хруста. посмотреть в охуевшее ебло. почувствовать, что руку саднит. и закурить.

осень родилась в этом году недоношенной ровно на месяц. она такая слабенькая, с посиневшим личиком, что вряд ли выживет. не превратится в роскошную даму всю в золоте и рубинах, не состарится расклеившейся нищенкой. не эта малютка. её ещё убьёт лето, и природе придётся вынашивать ещё одну осень. но даже такая она влияет на нес неодолимо. хочется надеть много колец и браслетов и выталкивать мысли через руки. много всего писать, и именно на бумаге, и ещё рисовать, если бы умела, и обязательно встряхнуть столько идей, чтобы рука не успевала, чтобы среди ночи проснувшись - сразу к листку, и спать, конечно же, в кольцах. гладких и тёмных. как те, что меняют цвета настроенчески. но чаще всего они синие или же чёрные.

обламывай моряков
будь плохим парнем!

отец-шизофреник, мать-наркоманка и красавица сестра-аутистка. и сама безработная шаболда. а так-то, в прочем, всё отлично

всё течёт, так быстро, так тягуче, так незаметно, так разительно, так приятно, так угнетающе, всё единовременно, месит и размазывает. муторно, скучно, совестливо. лениво, недвижимо, затягивающе. мурашки на внутренних стенках желудка. блестящая влажность снаружи. злость. на себя, на жару, на зависть, не без неё. духота. дунуть бы.