К Обетованной, продолжение следует.

* * *
Время, чтоб все записать, разложить по нотам
самым простым размером; да и кого ты
здесь удивить хотел новизною слога -
Бродский и только Бродский будет итогом.

Вот самолет - поздоровайся с капитаном,
молча простившись с городом, беспрестанно
льющим в тебя надежды, стихи, любови,
тихо стоящим все время у изголовья.
Страшно лететь. Железные крылья сложим,
и ничего не вспомним, и подытожим -
если над чьей-то землей, несмотря на строфы,
в воздухе грянет предчувствие катастрофы,
скажем себе, что жизнь, как стихи, прекрасна -
и началась, и закончилась не напрасно.

Впрочем, все это фантазии; вдруг забрезжит
под облаками город на побережье
невыразимо близкий и золотой -
выйди в аэропорт и накинь пальто.
Лучшее, что мы когда-либо здесь видали,
эти чужие лица, чужие дали,
быстрая речь, земля из камней и пыли,
знаешь, какие страсти кипели, были
люди, которым известно все наперед?
Их никакая история не сотрет,
ибо кого стирать, размывать водою -
все уже стали Танахом и агадою,
камни сложились в их имена простые,
птичий полет, ладони твои пустые
пусть ощутят по буквам эти слова:
покуда ты жив, молитва твоя жива.

Через неделю я сяду в самолет и полечу туда, где очень-очень много солнца, где зимой, если иногда и выпадает снег, то лежит в пустыне совсем один и очень похож на белый песок; а море достаточно теплое, чтобы купаться в нем, если только не дует сильный ветер. Буду бродить по совершенно незнакомым городам, путая улицы, читая вывески, едва зная хрипящий, звонкий язык, на котором совсем недавно спрашивала "Как там?" и получала ответ "Хаколь ерок, еш прахим ве шемеш", а это значит, что там прекрасно. Даже можно кататься на осликах.

Я отыскала написанный несколько лет назад стих про глобус и радовалась.

* * *
У меня глобус показывает всегда Африку.
Может быть, ему нравится эта страна?
Или же в Африке люди самые черные из всего шарика,
и поэтому там меньше всего ошивается сатана?
А может быть, по-другому как-то?
Но факт!
Факт остается фактом:
верчу вверх Австралией, а он вырывается,
и опять сквозь бумагу прямо-таки светятся черные лица!
Птицы,
и те дохнут в Сахаре.
Слыхали?
А мой глобус, видать, нет.
Показать бы ему портрет
какого-нибудь суданца -
он бы испугался.
Но он упрямый.
Он - глобус, ему, якобы, не полагается рамы,
ему полагается железный штырь - насквозь
и вопрос:
почему Африка? Занимательный, но редкий.
Глобус - он в клетку,
у него жизнь - не зебра,
в общем и вовсе - тыл,
в озерах и океанах - штиль,
и, разумеется, сверху пушистая пыль.

Повторять медленно, вдумчиво, не менее пяти раз.

Спи-засыпай, мы будем считать Пегасов,
к черту слонов и овечек твоих несчастных:
первый - красный, и он утонул в реке;
второй - оранжевый - кукла, можно сказать манекен;
третий - желтый - взлетел повыше и глупо врезался в параплан;
четвертый - зеленый - залез в холодильник и умер от недостатка тепла;
синий повздорил со светло-синим, ангелы их рассудят;
пятый был фиолетов, и нам фиолетов тоже, о нем говорить не будем.

Фотографии Just_business :

Настроение сейчас - не ешь меня, я слаб и болен (с)

Маленькая злая такса тонула в придорожной луже. Накануне выпало много снега, теперь он весь растаял, и такса тонула в этой талой воде, злобно морща нос.
Хозяйка таксы стояла тут же и держала в руках веревку, один конец который был привязан к таксе. Хозяйка пыталась выбрать таксу из лужи, как выбирают ведро из колодца, но волшебным образом чем больше она тянула, тем больше таксы погружалось в неведомое. Когда пропали уши, натяжение веревки ослабло и ее оборвавшийся конец показался над водой.
Так маленькая злая такса обрела свободу.

Название этого дневника полностью отражает его содержание. Если погладить лошадь, она станет сферой.