Но заранее прошу меня простить - у меня нет завтра праздника.

Я как тяжелобольной: живу от приступа до приступа. Вот и сейчас. Снова нахлынуло.

Снова выпала из окружающей слякотной действительности, из суетливой свистопляски, знаменующей подготовку к псевдопраздникам, когда "полагается" веселиться. Мне не весело.

Я давно решила для себя: в моменты, когда жить не хочется, и грудь сдавливает тоска, я - не здесь.

Я - в Иерусалиме. На Французской горке, ошибочно так именуемой, а на самом деле названной в честь офицера Френча, где было и есть наше - студенческое - общежитие. На улице Бен-Йегуда, где прогуливаются туристы и снуют - словно в лихорадке - местные жители, а бессчётные продавцы пытаются изо всех сил сбыть лежалый товар. В классе родного ульпана, залитом солнцем, из окна которого виднеется Старый город, увенчанный золотым Куполом скалы. В университетской синагоге Хехта с прозрачной витриной вместо стены напротив бимы, сквозь которую - сквозь витрину, конечно, а не биму - видна Храмовая гора.

Или я на аллеях Хаима Бар-Лева, иду пешком в шаббат прогуляться в Старый город или - наоборот - ловлю арабское такси, чтобы попытаться уехать в толерантный город Тель-Авив.

Или я в Меа Шеарим, а как меня туда занесло - не знаю, и всё, чего хочу - это вырулить с проклятой улицы Колен Израилевых куда-нибудь в безопасную туристическую зону, а вокруг дети в кипах шумят, кричат и пытаются заглянуть мне в лицо.

Или - рядом с Кнесетом, израильским парламентом, прогуливаюсь по Розовому саду...

Или...

Или где угодно. Важно одно: Иерусалим, сердце моё, ты всегда со мной.

И моя тоска непременно приведёт меня к тебе. И мы снова встретимся... Как я надеюсь - скоро.

Теперь их всего трое. Я про учеников.

Конечно, я потеряла полкосаря дохода в неделю, но: 

а) с моими оставшимися пока что прилежными девчоночками сие меня не очень колышет;

б) я теперь буду, азазель его возьми, высыпаться по пятницам;

в) я терпеть ненавижу тех, кто, САМОСТОЯТЕЛЬНО приняв решение об изучении какого-либо языка, тянет это за собой как повинность без малейшего энтузиазма, тем паче что речь здесь идёт не о каком-нибудь - о ЕГО РОДНОМ еврейском языке.

Ох, как же я рада, как же я счастлива!.. Может статься, теперь ваш несчастный новоиспечённый преподаватель aka гебраист-исследователь aka музыкант и танцор, всё одно - любитель даже до Хануки, сессии и каникул доживёт.

Я сегодня познакомилась со своей четвёртой девочкой-ученицей. Она будет ездить ко мне домой, а вернее, возить её будут на машине - у девчонки, кажется, серьёзное повреждение то ли ноги, то ли, не дай Б-г, нервной системы (вроде ДЦП), поэтому ходит она с огромным трудом. Девочка репатриируется вместе с семьёй в конце этого учебного года и намеревается поступать на подготовительную программу в один из израильских университетов, но уже до этого она хочет попытаться что-то выучить и каким-то образом освоить язык. Хотя бы на первом уровне.

Среди остальных моих учеников нынче - девочка без определённых целей и намерений, влюблённая в иврит, Израиль и еврейство (сама абсолютно славянского происхождения), довольно религиозный молодой человек, иврит которому в общем-то не особенно нужен (разве только лекции раввинов слушать), но который всё равно по неизвестным мне причинам "тянет лямку", и девушка, собирающаяся репатриироваться в Хайфу к возлюбленному, которой нужно пройти за этот год громадный объём материала, дабы попытаться поступить без "Мехины".

Кажется, ещё немного, и последняя соломинка сломает спину верблюда. Мне уже очень тяжело.

Хотя деньги я всем этим зарабатываю, да. И нравится мне страшно, благо иврит я очень люблю.

Надолго ли меня хватит?.. Вот в чём вопрос. 

Преподавательский хлеб оказался не просто тяжёл. Чудовищно тяжёл.

Да-да, и снова здравствуйте - не знаю, кого приветствую, так как здесь знакома с крайне небольшим числом человеков, но ведь нужно же, азазель, пост как-то начинать.

Понятно, что за время моего отсутствия на сием славном ресурсе много чего понапроисходило, и всё не описать. Наиболее важных вещей, пожалуй, две, и касаются они меня, моего образования и моей будущей профессии.

Вещь первая. В течение полутора месяцев, с начала августа и до середины сентября, я жила в Иерусалиме. Училась на интенсивных курсах иврита, проходя шестой, последний уровень. Надеюсь вернуться будущей осенью - но теперь уже на полноценный учебный год. А пока - слушаю он-лайн радио "Коль Исраэль", рыдаю под старые записи армейских ансамблей и складываю летние материалы в пакетик с ивритской надписью "Продолжение следует".

Вещь вторая. Я таперича препод. Вернее сказать - репетитор, немножко преподающий людям иврит на начальных уровнях и с этого кормящийся получающий некие гроши, а в придачу к ним - бесценный опыт. Нынче учеников у меня трое, больше позволить себе - не в состоянии, бо пашу с девяти до девяти, аки папа Карло, и бревном валюсь в кровать в конце каждого учебно-рабочего дня.

И о своих преподавательских успехах я планирую писать именно что здесь, благо и в ЖЖ, и на разных других ресурсах полно: а) моих же собственных учеников; б) людей, делиться с которыми этой стороной своей жизни я бы не особенно хотела.

Продолжаю также воспитывать еврейских детишек, танцевать изратанцы, любительски петь и наигрывать на инструментах, расхаживать по Мероприятиям, готовиться к собственному ДР, который уже вот-вот.

А что поделывает уважаемая публика? Поделитесь.

Итак, я снова на Лиру! - и хочется исторгнуть вопль счастья, так как рассказать есть о чём (много воды утекло в тех пор, как я заглядывала на сей сайт, и много накопилось историй, которыми я хотела бы поделиться с окружающими).

Прежде всего - о том, почему же я за всё прошедшее время не соизволила здесь ничего написать. Надо сказать справедливости ради, что живу я как блоггер вообще-то на ЖЖ и с завидной частотой появляюсь там, что не может не влиять на потенциальную возможность заглянуть на Лиру (которая, естественно, сокращается). Но в основном влияние оказало, конечно, совсем не это - а тот водоворот бурляще-кипящей жизни, который нынче затягивает меня с утра до вечера и из которого я подчас и голову-то высунуть не успеваю.

Во-первых, едва окончились каникулы - и к моему мадриховству, вновь начавшейся учёбе и добитии ногами курсовой добавились с февраля израильские танцы (а лучше сказать - еврейские танцы разных общин, от йеменских до ашкеназских). Это было моей мечтой с тех самых пор, как я в возрасте 15-ти лет увидела "Еврейскую сюиту" в исполнении ансамбля народного танца Игоря Моисеева (в их исполнении любой народной танец очаровывает, а уж еврейские танцы на меня вообще подействовали как гипноз) - и вот я приближаюсь к мечте! С февраля месяца времени тоже прошло много, и на прошлом занятии наша преподавательница - замечательная Ксюша Ерина - торжественно объявила, что мы прошли практически всю простую программу и что теперь-то она возьмётся за нас по-настоящему. Что ж - qui vivra verra.

Во-вторых, всё это время меня стреноживали страшнейшие проблемы с нахождением времени для итальянского. Почему-то заведующая кафедрой европейских языков - начальник нашей италоговорящей Татьяны Николаевны, узнав, что группа у нас небольшая, возомнила себе, что вести себя с нами можно как хочется и не советоваться с нами по поводу дня, в который мы хотели бы заниматься языком Петрарки, Данте и Бокаччо. Недавно расписание наконец устаканилось... но вот те на - религиоведение, лекции по которому мы слушали по пятницам, учебный отдел переставил на вечер среды, который как раз и был посвящён итальянскому. Потому что, видите ли, специалист по исламу категорически не может читать лекции по пятницам. Не думала я, что у мусульман пятница - аналог шаббата. То есть мы снова оказались в прострации.

В-третьих, работа над курсовой идёт полным ходом, несмотря на катастофическую нехватку источников. Тема у меня такая - "Экономика поселенческого движения на Западном берегу реки Иордан", и литературы на русском на неё не имеется совсем. Сейчас курсовая находится в практически готовом состоянии - осталось дописать последнюю главу и получить отзыв от руководителя, после чего со спокойной душой дожидаться сессии.

В-четвёртых, с февраля и по настоящее время я перманентно занимаюсь диетой. Вот вы смеётесь, а у меня чуть до голодовки не дошло. Еле-еле остановилась на щадящем, подходящем для студенческой жизни варианте. Медленно, но верно худею.

В-пятых, я еду в Израиль! Ориентировочно появлюсь там во время российских майских праздников (хотя может случиться, что и раньше - на Йом Ацмаут). Таким предполагается моё первое знакомство с "изучаемой страной". Ну а кроме того, я наконец подала заявку на стажировку в школе при Еврейском университете Иерусалима и надеюсь изо всех сил по этому поводу провести на Земле Обетованной август и сентябрь.

В-шестых, в-седьмых, в-сотых... Перечислять то, что происходило за столь длинный период времени, можно - признаюсь себе сама - бесконечно. Ну как не упомянуть все прочитанные книги, все новые предметы, изучаемые мною теперь в Альма Матери, бесчисленные мадриховства и общение с еврейскими детками (кстати, похоже, что произнесение брахот перед трапезой ныне становится моей почётной обязанностью), как не упомянуть, наконец, сданную исключительно на "отлично" третью сессию?

Но "в-последних" я упомяну, пожалуй, нечто другое.

Думается мне, впервые за довольно приличный промежуток времени моя личная жизнь наконец налаживается.

Дай-то Б-г...

...нашей команде мадрихов удалось наконец провести мероприятие так, чтобы перед чаепитием в конце были произнесены все нужные благословения. Более того - кто-то даже и нтилат йадаим (омовение рук - ивр.) сделал, чего мы, по правде говоря, не очень-то и ожидали. С успехом нас!

Правда, занятие для маленьких детей, которое проводила я и ещё двое мадрихов - вытянуло из меня все жилы, выпило кровь и вымотало нервы. Ибо если составленной для группы детей в количестве семи человек программы (а программа была шикарная, рассказ о Сотворении Мира, который все прослушали с большим удовольствием) хватает вместо предполагаемых полутора часов на сорок минут - моментально начинают задействоваться ВСЕ ресурсы памяти и воображения, призванные воспроизвести\придумать Интересную Игру. Или две. Или три. Или десять.

К концу занятия я ненавидела себя, Московский Еврейский Общинный Дом, где всё проходило, детские голоса, духоту, долбаный мячик, который был ЕДИНСТВЕННЫМ подручным материалом, призванным облегчить вопрос с играми.

Но - НО! - вернувшись домой и начав рассказывать о происходившем маме, я обнаружила, что имена наших маленьких подопечных, которыми мы занимались в течение столь долгого времени, я произношу не иначе как в уменьшительно-ласкательной форме.

"Данечка у нас сегодня был солнышком". "Юлечка вела себя тихонечко, она вообще умненькая девочка". "Яшенька такой маленький, с голубыми глазками, - просто прелесть!".

И вот поймав себя на этом, я ощутила, что таки да - в мадриховстве я нашла себя. По крайней мере, часть себя. Так как это именно та работа, в которой мне удаётся и сведения, полученные в институте и в результате самообразования, применить (этот аспект в процессе подготовки к мероприятию тоже вполне имел место - думаете, кто консультировал мадрихов по поводу необходимых к произнесению брахот, как не я?..), и пообщаться с маленькими человечками, вид каждого из которых вызывает чуть ли не священный трепет - такие они крохотные, так хочется их защитить, укрыть от чего-то, и одновременно дать представление о Настоящей Жизни - ещё такой далёкой от них...

P.S. А завтра я сдаю экзамен (уже одно это слово вводит прямо-таки в истерику, не находите?..) по всемирной истории 20-го столетия - сдаю человеку, похожему внешне на кайзера Вильгельма и любящему во время ответа побеседовать со студентом, а не просто содрать с него нужное количество имён и дат.

Итак, удачи мне!..

В данную конкретную секунду Ваша покорная слуга сидит в комнате, обхватив голову руками, и пытается скрыться от на редкость назойливых звуков безжалостно исковерканной "Yerushalaim Shel' Zahav" на кошмарнейшем иврите в мире.

Ибо глубокоуважаемая маман вознамерилась "послушать Хор Турецкого под уборку".

Нет, я, конечно, понимаю, что в своё время сама старательно подсаживала семью на исполнение еврейской музыки этим коллективом. Более того, я и гебраистикой-то увлеклась по-настоящему после - смешно подумать - исполненной ХТ во время транслируемого по телеканалу "Россия" еврейской "Хава Нагила". В 15 лет еврейская культура для меня стала открытием и шоком - и, как выяснилось, кроме всего этого и будущим. И здесь, не могу не признать, действительно есть за что благодарить ХТ.

Но:

1) чёрт возьми, с тех пор я переслушала столько по-настоящему хорошей еврейской музыки, что исполнение ХТ для меня - более не авторитетно, тем более что с собственно синагогальным репертуаром они давненько завязали - этого я простить, пожалуй, не могу.

2) я не выношу - и ещё раз, с Caps Lock и жирным шрифтом, НЕ ВЫНОШУ - людей, которые, НЕ ЗНАЯ иностранного языка, даже элементарных ПРАВИЛ ПРОИЗНОШЕНИЯ, пытаются на нём ещё и ПЕТЬ. Ладно английский, ладно итальянский (хотя там к произношению прикладываются, пожалуй, минимальные усилия), ладно - хотя уже с бо-о-ольшим скрипом "ладно" - французский в куплетах Мефистофеля, от которого у меня по сию пору мурашки по коже. Но плохой иврит людям, СВЯЗАННЫМ с еврейской культурой, простить, извините, не получается.

3) мне категорически перестала нравиться идея "популяризации классики" вообще.

Я, возможно, сноб. Вероятно, старомодна. Не исключено, жестока. Но моё мнение таково: классика - это определённый уровень, до которого нужно дорасти. А не пытаться снизить эту планку специально для отдельных лентяев, которые и театра-то в жизни своей ни разу не посетили, что уж говорить о филармониях-консерваториях-etc. То же касается, кстати, и духовной музыки - прежде чем, скажем, я восприняла синагогальные литургии, прошли годы, о каком лайт-варианте здесь вообще - хоть даже теоретически - может идти речь?!

Не буду, однако ж, мучить Вас долгими рассуждениями о своей требовательности и непримиримости, а то могу ведь и поднадоесть. Эмоции, однако ж, переполняют уже давненько. Что ж... будем надеяться, для мамы и для всей моей семьи творчество (хотя можно ли считать творчеством перепев чужого?..) вышеописанного коллектива окажется лишь этапом, как в своё время вышло у меня.

P. S. А Yerushalaim Shel' Zahav тем временем закончилась... хоть на том тода раба. 

Хотя война у нас — локальная,
но так еврей за всё в ответе,
что извергается фекальная
волна эмоций по планете.

А я б во всех газетах тиснул акт
для всехнего повсюду любования:
"Агрессией является сам факт
еврейского на свете пребывания".

Все в мысли сходятся в одной
насчёт всего одной из наций:
еврей, настигнутый войной,
обязан не сопротивляться.

Засорять своими впечатлениями, порождёнными экзальтированным сознанием, эту часть своего маленького мира не буду - достаточно написано мною о Париже и в ЖЖ, и ВКонтакте, и в комментариях к там же созданному преступно маленькому альбому.

А вот о пришедшем гражданском 2009-м хотелось бы черкнуть пару слов.

Знаете, а ведь в детстве я совсем не любила Новый год. Может быть, потому, что вечно недосыпала - а мой организм этого не терпит (но это, ха-ха, совершенно не означает, что мне не приходится подобного допускать сейчас, в разгаре студенческой жизни). Может быть, из-за неизменных повторов - опять "шампанское-мандарины-оливье-президент в ящике-ёлка-отсутствие Деда Мороза-et cetera". Может быть, из-за того, что мама редко проводила его с нами, дома - чаще всего старалась уехать к друзьям, а мне, маленькому человечку, потерянному в собственной комнате, было очень-очень-очень одиноко...

А в последние годы - в последние годы я начала этот праздник любить. Да-да, шутки в сторону - именно ЛЮБИТЬ.

Собственно новогодняя ночь проходит у меня обычно тихо, спокойно, за просмотром "нетрадиционных" фильмов или чтением книг, с мамой в соседней комнате и размышлениями о прошедшем.

ДО новогодней ночи мы с друзьями нет-нет да и устраиваем нечто невообразимое в честь пришедшего праздника (да и, пожалуй, в знак тотального бесстрашия перед надвигающейся сессией).

ПОСЛЕ новогодней ночи - вот уже третью зиму подряд случается какая-нибудь весьма приятная поездка, о которой потом долго вспоминается.

2009-й - продолжил все три добрые традиции. Спасибо ему за это!

З. Ы. И да, я начала наконец пятый иностранный, но какой - дабы не сглазить - пока не скажу, а то кто ж его знает, как отношения сложатся.

Хасидская шутка

Однажды во время пасхального седера хасидский Ребе пролил вино из третьего по счету бокала во время церемонии. Он тут же посмотрел на окружающих и сказал: "Это я случайно пролил, а не чтобы установить новый обычай."

На следующий год каждый уважающий себя еврей во время пасхального седера у себя дома пролил вино из третьего бокала, обвел глазами домочадцев и сказал: "Это я случайно пролил, а не чтобы установить новый обычай."

Прописались на станции метро Охотный ряд, соседствуя с журналистами и психологами - напротив Кремля, под боком у Госдумы, в самом сердце столицы.

Поздравляем друг друга с Курбан-Байрам, Рош-а-Шана, Днём поворота вод Меконга, Днём рождения императора Японии, китайским Новым годом, ну и так, за компанию - с днями рождения.

Мыслим минимум на четырёх языках. Не считая родного. Языки - наш бесконечный эндорфин.

Досконально изучаем проблемы "своих" регионов - и хорошо, как никто иной, знаем, насколько глубока степень их нерешаемости: иллюзия того, что хорошее знание вопроса подсказывает его решение, в нашем случае - неоправданная роскошь.

Если кто из нас, не дай Б-г, увлекается чем-то только своим, не изучаемым в стенах Университета - время для "свиданий" с любимой дисциплиной он добывает урывками, украдкой, отщипывая минутки от Основного Восточного Языка. Так мы читаем, слушаем музыку, смотрим кино, ходим на концерты. Так мы живём - в страшном, неудержимом темпе.

Имя нам - востоковеды. Судьба наша - неясна. Прошлое наше - темно, ибо никто из нас не может внятно изложить причины своей страсти к Азии и Африке: любовь слепа и в нашем случае.

Настоящее наше - пьяняще. Мы сами, сами его выбрали, очертив круг своей жизни оградой старого здания МГУ. 

И, заметьте, ни разу о том впоследствии не пожалев...

Сегодня ночью мне приснилась жуткая, мерзкая, страшная крыса грязно-коричневого цвета, безнаказанно разгуливающая по кухне.

От собственного крика (молчаливого, потому что я во сне молчу всегда - мне, как показывает опыт, лишь снится, что я издаю звуки) я немедленно проснулась, после чего у меня немедленно возник насущный вопрос: а к чему они снятся, эти дрянные животные, разносчики грязи и заразы (последнее особенно весело, если учесть, что в детстве одним из моих непреходящих страхов была чума)? Первая мысль после пробуждения была об очередном "к деньгам" (известно ж - деньги может предвещать абсолютно всё, подавляющее большинство примет именно их и предвещает, только вот что-то безрезультатно). Но потом я вспомнила, что это тараканы к деньгам (они, естественно, не менее отвратительны, но...), а вот про крыс я не знаю ничегошеньки. Может, кто что подскажет?..

Об одной возможной причине явления подобной мерзости во снах я, впрочем, догадываюсь - день мой вчера был насыщен не меньшей, с моей точки зрения, мерзостью, а именно - библейскою критикой. Да-да, Спиноза, Граф, Юлиус Велльгаузен, договор Ассаргадона в качестве прототипа "Шма Исраэль", жреческие, блин, pardonnez mon français, кодексы и иже с ними. 

Зачёт, понимаете ли, по еврейской литературе.

Я, конечно, много раз упоминала о сложности своих отношений с любыми религиями. Но вот как-то всё равно неприятно встречать по пятьдесят раз в одной и той же статье упоминания о том, что "Библия есть не что иное, как грамотно (а может, и не слишком грамотно - здесь мнения авторов расходятся) составленная компиляция 4 в. до н. э.".

Потому что даже в моей еретической природе, как в природе любого вообще человека на этой грешной земле, заложено неистребимое влечение - надеяться, всей душой, всем сердцем. И если уж не дали мне способности верить - почему у меня отнимают, словно у ребёнка леденец, заодно и надежду тоже, лишая Библии в моих глазах даже намёков на таинство?..

...впрочем, в адрес науки библеистики я могу плеваться долго и смачно, посему лучше о приятном - таки дали мне визу лягушатники, аккурат перед тем, как уйти на рождественские каникулы - католики ж. И я таперича целый месяц могу по Шенгену кататься. 

А в парижском квартале Марэ есть музей истории и искусства иудаизма. Что, конечно, радостно. Ибо Еврейский музей Праги, один из лучших в Европе, я умудрилась два года назад бессовестно прошляпить.

Я вот всё думаю, может, мне запечатлевать то, что я вижу в еврейских кварталах забугорья, не только в сердце и на фотокартинках, но и на бумаге?.. Авось кому мои писульки и пригодятся, тем паче что пишу я неплохо, если имеется на то настроение.

Нужно поразмыслить. 

 Начну, как водится, с новостей.

Второе мадриховство таковым в общем-то не оказалось - была я на подхвате, ибо мою станцию упразднили, а меня до детишек практически не допустили. Однако в дрейдл я таки поиграла. Хотя большую часть времени занималась раздачей подарков и суфганиёт.

А потом наша большая и дружная компания пошла на Манежную площадь. Где, как известно, согласно устоявшейся традиции в первый день Хануки проходит церемония зажжения свечи в гигантской Ханукии.

И всё б хорошо, если бы речь говорил только р. Берл Лазар и Леви Леваев. Но допускают же год от года к микрофону Лужкова! И он начал говорить... говорить так, что присутствующие очень скоро начали недоуменно переглядываться.

Во-первых, выступление достопочтенного мэра более походило на доклад на партсобрании, нежели на поздравление. Ибо через каждое слово упоминались все мыслимые и немыслимые достижения ЕдРо у власти.

Во-вторых, ему явно не стоило говорить, что "только зажигая первую свечу здесь, он вспоминает о том, что приближается Новый год". Счастья этой фразой он не принёс - ни евреям, ни русским.

Ну и в-третьих - в-главных... КАКАЯ связь между Ханукой и кончиной патриарха?!?! Я никого не хочу обидеть, когда человек уходит из жизни, это всегда прискорбно, но не в том месте и не в то время Лужков решил выражать соболезнования!!! И для православных - кощунство, и для иудеев - пришлось не к месту...

В общем, Юрь Михалыч - в этот раз не удалось.

Однако ж за Ханукию - спасибо! 

Всем, кого касается - Хаг Самэах!!

 Позавчера мне впервые довелось по-настоящему исполнять обязанности мадриха.

Для тех, кто от еврейской культуры далёк, поясняю: на русский слово "мадрих" можно перевести в зависимости от ситуации "экскурсовод", "вожатый", "аниматор", "массовик-затейник" и всё далее в таком духе.

Я, судя по всему, была чем-то последним. То бишь, массовиком-затейником. А именно - провела один из конкурсов, который входил в игру "Ханукальный маршрут" - часть праздника, посвящённого открытию нашего нового проекта (и, соответственно, грядущему празднику).

Конкурс мой состоял в том, чтобы прятать на своей площадке от детей четыре изображения ма-а-аленького кувшинчика с маслом, после встречать группу, рассказывать им о том, как тяжко было найти хоть каплю масла для зажжения Меноры, а уж опосля с тихим злорадством наблюдать за безуспешными (ибо кувшинчики были спрятаны вполне надёжно) поисками. 

На деле игра походила скорее на "холодно - горячо", так как долгие поиски тормозили общий процесс игры. Но в целом я осталась довольна. Точнее, осталась БЫ довольна.

Если бы не чаепитие.

Дело в том, что проект, который мы, собственно, открывали, предполагает вообще-то знакомство еврейских семей с традицией. Каждое занятие проекта включает в себя трапезу. А каждая трапеза, в свою очередь, включает себя брахот. Благословения на еду.

Но голодным детям до этого, по всей видимости, никакого дела не было. И до комнаты с пончиками и чаем они добрались много раньше, чем те, кто, собственно, и должен был произнести благословения. 

Пытаясь намекнуть родителям на то, что вот у нас тут... кхм, как бы сказать... ещё одна часть невыполнена, я получала в ответ стандартное "ну мы же (ах, эта привычка молодых мамочек говорить о своих детях во множественном числе первого лица!) кушать хотим и устали очень".

И эти семьи они собираются знакомить с традицией. Ню-ню...

Но, если не считать этого вот прокола, мне роль мадриха понравилась. В это воскресенье у нас ещё одна Ханука. Там я, видимо, буду играть с детьми в дрейдл - как оно пройдёт, впечатлениями поделюсь непременно. 

Надеюсь, будет чем делиться...

"Голубое? Ты точно не оговорилась и не имела в виду "серое", "белое, в конце концов - "хмурое" небо? Ведь ясный день - это так чудесно, так замечательно!"

Что Вы так волнуетесь, спорите? Я ведь с Вами согласна. Ясный день  - это по-своему великолепно.

В ясный, в особенности весенний, день хочется проводить часы напролёт на улице, не наблюдать часов и чувствовать себя соответственно, хочется кружиться, радоваться, смеяться. Будто неподалёку кто-то невидимый кидает никому не известные ингредиенты пьянящего ароматного зелья в дышащий весенней свежестью котёл. 

Но давайте поговорим о цвете неба. Мы ведь с самого начала условились, что речь пойдёт о нём - не так ли?

Голубое небо я не переношу.

Почему?. 

Да всё очень просто. И в достаточной мере эгоистично.

Голубое небо - символ моих несбывшихся детских надежд. А они... они причиняют боль, как ничто другое, они словно старый шрам, всегда дающий своему хозяину знать о перемене погоды.

***

...Когда я была маленькой, я любила читать книги. Больше всего на свете. Скоростным образом - наверное, маминых сказок не хватало - научившись читать в четыре года, с тех пор я - сколько себя помню - с книгами не расставалась, и на моих полках можно было найти всё, что когда-либо взволновало мою душу или заставило работать ум.  В том числе и "Священную историю" - не для школы, нет, семья и школа мои всегда были светской направленности, а просто - "для первичного знакомства ребёнка с понятием религии". В "Священной истории" было, помнится, много хороших картинок, но не было Всевышнего. Детское воображение решительно не терпит таких фокусов - я немедленно принялась фантазировать и, не сумев придумать ничего по-настоящему интересного, решила: отныне и навеки Всевышний для меня - это небо.

Прошли годы, я выросла, прочитала ещё больше книжек - как раз хватило для поступления в университет - и начала потихоньку добавлять в жизнь собственные правила и ритуалы. Одним из таких стала ежедневная десятиминутка - прогулка по Манежной площади напротив университета по утрам. Во время таких променадов я любовалась небом. Небо было разных оттенков - от серого до голубовато-белого, но в первое время мне практически не удавалось застать полностью ясный день.

Однажды - застала.

Обрадовалась - скорее по привычке. Не спеша прошлась. Подняла глаза.

И была поражена: от по привычке любимой небесной голубизны повеяло холодом всех страто-, ионо- и прочих "сфер". Меня обнимала та самая "ледяная синева", о которой поётся в самой известной песне группы "Земляне", обнимала и словно бы увлекала в космическую пустоту.

Это было началом конца. Началом моей длинной дороги от веры - пусть вне религиозных рамок - к агностицизму, а позже и к атеизму.

Я человек, который всю жизнь хотел увидеть в небе Всевышнего. А нашёл - пустоту.

Который доверился майскому пронзительному небу - "в такой-то ясный день уж точно ничего не случится" - и только через неделю узнал, что это синее до боли небо стало последним небом его отца.

Который, будучи ещё ребёнком, не верил, что войны могут вестись под солнцем, и был искренне убеждён, что на время ясной погоды заключаются специальные перемирия, "чтобы можно было погулять". А видит по сей день - жаркие южные города вроде Мумбаи, где много голубого неба. И много тех, кто, погибая от рук террористов, с надеждой бросил в это небо свой последний взгляд.

А оно не ответило им.

Ничем.

Да-да, процитированный в заголовке затасканный донельзя анекдот теперь имеет самое прямое отношение и ко мне: я вплотную занята сбором документов для оформления собственной французской визы. Муторное, я Вам скажу, занятие - there is nothing to be done, государство требовательное, сразу видно - Шенген. И вот сегодня меня заставило серьёзно задуматься одно из требований к необходимым документам. А именно - к фотографии.

А именно - в качестве одного из необходимых (но недостаточных! - просыпаясь во мне, а точнее - на мгновения выйдя из глубочайшей комы, истошно завопил математик) условий приемлемости снимка для визы были заявлены открытые  уши.

В первый раз эти слова прозвучали для меня неудачной шуткой.

Во второй - напомнили рассуждения Чака Паланика в "Удушье" - мол, знали бы женщины, какие помыслы будят в мужчинах вид их ушей, и ничто бы не заставило их при каких-либо обстоятельствах хоть на минуточку их приоткрыть (эту версию, cependant, я отмела, придя в ужас при одной мысли о том, в чём же в таком случае я подозреваю работников французского посольства). 

В третий - почему-то вызвали из глубин подсознания на поверхность кадры из американских боевиков с их неизменным "лицом-к-стене-руки-за-голову" (но задержанных заставляют производить эти нехитрые действия исключительно из опасений, что они воспользуются оружием - так неужели, неужели ухо тоже может оказаться в этом настолько полезным, что его потенциальную опасность оценивают без промедления? интересно, сколько способов использования уха в этом качестве сможет изобрести воспалённое воображение человека, которому больше откровенно нечего делать?)

Итак, я терялась в догадках три дня: зачем, чёрт побери, зачем французам мои уши? Этим ценителям прекрасного недостаточно глаз, носа, волос и всего, что можно вообще узреть на человеческом лице? А вдруг всё проще? Вдруг они - всего-навсего фетишисты? А стоит ли вообще ехать в эту удивительную страну?

Я не спала три ночи и выпила семь чашек кофе. Уши не давали мне покоя.

...Но всё проходит, и в конце концов этот вопрос перестал занимать меня. Я добралась до фотоателье, по требованию фотографа покорно шагнула под прицел объектива и ровно через четверть часа получила отменного качества фото.

Никогда ещё сборы перед походом в фотоателье не были такими долгими.

Я причёсывалась.

Чтобы открыть уши.

***

Как только mia madre вернулась наконец из офиса, я с воплем счастья сунула ей под нос фотографию и вопросила: "Ну как - уши достаточно открыты?"

"Достаточно", - ответила она. - "А если и нет, имей в виду, у Саркози кто-то еврей. То ли мама, то ли жена..."

"То ли сидорова коза," - усмехнулась я. 

"Не смейся, я правду говорю," - обиделась мама. - "Кстати, его сын принял гиюр".

"МА-МА." - терпеливо, с расстановкой, стараясь не раздражаться, произнесла я." - Гиюр - это ПРОЦЕСС. Его не ПРИНИМАЮТ. Его ПРОХОДЯТ. И если СЫН Саркози его ПРОШЁЛ - значит, его МАТЬ точно НЕ еврейка. И вообще, конечно, то факт, что у Саркози кто-то еврей, окажет мне - студентке кафедры иудаики - бесценную помощь в получении Шенгенской визы!" - в последнее предложение я постаралась вложить весь заряд сарказма, на который я способна в принципе.

"Мда?" - переспросила мама и надолго задумалась. Пока она размышляла, я глядела в окно: в первый день зимы снега на улице наблюдалось не слишком-то много, но ночь стояла ясная, и, судя по термометру, на улице подмораживало...

"А у тебя точно достаточно открыты уши на этом снимке?" - вдруг очнулась мама... 

Здесь я пребываю уже несколько месяцев - что ж, тоже, в конце концов, дневник. 

Мой достаточно обжитой и информативный профайл.