Пересматривала Доктора и получилось, что получилось.

Иногда и правда, так хочется соврать. Или хотя бы просто не говорить им. Я – Доктор, появляюсь, то там то тут, а два сердца или четыре легких или меняющееся лицо: нет, не будем об этом. Я ведь похож на человека? Внешне всё как у всех, ах, да, ещё, ТАРДИС…ну, у Джека тоже был крутой корабль, конечно совсем не такой крутой как мой, но тем не менее. В общем, скрывая своё внутреннее строение, я могу быть человеком, или хотя бы кем-то около того. Роза частенько забывала о том кто я такой на самом деле, пока однажды не случилось невероятное: я целиком изменился, после чего в её сознание, по крупице, просочилось понимание того, что не биология делает человека человеком.
Не вдаваясь в детали, можно сказать, что я совсем - совсем другой. Я не только иначе дышу, иначе сплю или иначе болею, я и чувствую тоже по-другому. Им кажется, что моя боль, моя грусть, моя ярость, моя привязанность – такие же, как у них, но всё происходит иначе. Моя боль – испита огромными чашами, моя грусть – так сильна, что я и сам её не замечаю, моя ярость грозит врагам чем-то, куда большим, чем физическим уничтожением, а моя привязанность… опасна, особенно для тех к кому я привязан. И не будем о любви, пожалуйста, не будем, на объяснение уйдет вечность, а людям всё равно не понять.
Впрочем, такие детали можно сгладить, не заострять на них внимание и тогда-то остается последнее: тоска по прикосновениям. Для меня это почти так же важно как для людей, с той только разницей, что они в тоске могут обратиться к кому угодно, а я не могу позволить прикасаться к себе первой встречной. Порой так хочется, чтобы до меня дотронулись, запустили пятерню мне в волосы и растрепали их или нежно провели рукой по щеке. Однако это не принесет нужного удовлетворения, если рука не будет пахнуть медом и под подушечками пальцев не почувствуется биение времени. Вот почему я скучаю по ним. Не виню себя в их гибели и не ощущаю своего одиночества чисто умозрительно, оно для меня как не затягивающаяся рана. Как вечная тоска по той которую я не встретил и теперь уже точно знаю: не встречу никогда.

Свой день рожденья Владлена всегда праздновала очень скромно. Поначалу потому что летом всё равно никого из её друзей не бывало в городе, а когда она стала старше, это превратилось в традицию. Поэтому настойчивое желание Капиталины отпраздновать её день рожденье показалось каким-то неадекватным. Был в этом какой-то элемент нарушения запретов, как будто они сходили с ума вместе и другим людям оставалось только закидать девушек камнями. Как оказалось, Капа не планировала ничего особенного. У них выпала всего неделя перерыва между играми и Вольх не давал расслабиться, заставляя их снова и снова вспоминать правила, особенности авторского мира по которому делалась игра, и к тому же то и дело устраивал тренировки, хотя они уже много раз говорили ему, что оружие им не положено по роли. Но и от него Капиталина смогла отбиться на взгляд Владлены, совершенно потрясающими аргументами:
- Вольх, ты же язычник, - размахивая руками у него перед носом, вещала рыжая, - 21 июня это же праздник, праздник! Кто будет работать в праздник?! – ещё год назад Влада казалось, ничего не знала об отце и заявление, что он язычник могла бы воспринять разве что как шутку. И конечно же рядом бы стояла презрительно фыркающая мать. Однако теперь всё было иначе, отец, освободившийся от гнета одной рыжей женщины попал в плен другой, которая, к его несчастью, оказалась куда более осведомленной и настойчивой.
- Ладно, ладно, - сдался отец, - празднуйте свой праздник, даже без меня.
- Да мы вечером приедем, - чувствуя неловкость, вставила Владлена.
- Я не обижаюсь, - мужчина потрепал дочь по голове и Капа про себя отметила, что он наверное единственный кто мог сделать это без вреда для своего здоровья, - сколько раз говорил тебе не связываться с рыжими.
- Не волнуйся, я на ней жениться не собираюсь, - позже она будет вспоминать эту и подобные ей шутки с содроганием и трепетом, но сейчас это была просто шутка.

После этого случая я неприлично расслабился, решив, что ей больше нечем будет меня удивить. Согласитесь, я рассуждал логично: девушка, которой ещё нет и второго десятка, не может оказаться изобретательнее того, кто ещё при жизни прославился своей кровожадностью. Что ж из всех уроков следует извлекать пользу.

Почему считается, что тот кто на коленях – побежден по определению? Это действительно классическая поза подчинения…только если вы не женщина, которая к тому же хорошо знает для чего ей язык. Глядя на меня снизу вверх, она всё ещё выглядела хозяйкой положения, особенно в свете того факта, что на мне был ошейник. Её розовый язык прошелся по самому чувствительному месту скользящим плавным движением, заставив меня заскулить, закусив губу.
- Ммм, - отозвалась на это Интегра и обратный путь проделала уже губами.
- О, пожалуйста, - выдохнул я, но она ответила мне холодной струей воздуха, а потом жарким дыханием прошлась по всей длине, изредка добавляя язык.
- Кто тебя только этому научил? – запрокинув голову и выгнувшись чуть вперед, в надежде дотянуться до её губ, простонал я, уже понимая, что попытки бесполезны. Интегра тут же оказалась вне зоны досягаемости и тихо засмеялась. Да, уж посмеяться было над чем: всегда терпеть не мог долго стоять с приспущенными брюками, на мой взгляд, самая глупая ситуация в какой только может оказаться мужчина.
- Зачем это тебе! – выпалил я прежде чем успел понять, что делаю.
- Ну, - она снова оказался поблизости, - просто интересно можешь ли ты быть ещё тверже чем обычно, - замурлыкала госпожа, оттягивая крайнюю плоть, с таким видом словно делала практическую работу по анатомии.
- Лучше убей меня.
- Обязательно, - ответила она серьезно, - как только узнаю каким образом. А пока…
- Леди Хеллсинг, - в зал вошел Уолтер, и на его лице как обычно не отразилось ни капли замешательства. Вполне возможно, что он видел и не такое.
- Ну, что? – с явной неохотой девушка оторвалась от меня и повернулась к дворецкому.
- Вас хочет видеть отец.
- Ты разве не видишь, что я занята.
- Да, но, это связано с Искариотом и сэр Артур, настаивает. Он обещает спуститься к вам, если понадобится, - добавил Уолтер поспешно, заметив, что хозяйка собралась возражать.
- Ладно, - недовольно сопя согласилась она, - я буду минут через, - Интегра внимательно посмотрела на меня, сделав драматическую паузу:
- пятнадцать.
- Госпожа, так великодушна, - я опустился на колени рядом с ней, успев уже избавиться от штанов.
- Не обольщайся, просто самой очень хочется, - я промолчал, но про себя подумал, что как раз в этом и есть моя самая главная заслуга.

Влада не умела даже болеть как следует. Для неё сезонная простуда представляла собой легкий жар, от которого окружающий мир слегка расплывался и казался каким-то излишне легким, а в носу тихо и размеренно хлюпали жидкие немногочисленные сопли, больше похожие на воду. В самую острую стадию болезни она становилась ещё бледнее обычного, так что бледно-розовые губы переставали выделяться на белом лице, а кожа становилась горячей как железный поручень на жарком солнце, жутко сушило во рту, но в остальном никаких неудобств девушка не чувствовала. После дня соблюдения положенного больным постельно-лекарственного режима она могла со спокойной совестью забыть о чае с лимоном и пропахшей потом подушке. Поэтому не удивительно, что увидев как её рыжая подруга лежит закутавшись в не менее пяти одеял, потребляет жидкость словно верблюд и без конца чихает, прикрывшись платком, она не на шутку перепугалась.
- Что случилось? – выплясывая вокруг большой кровати нечто похожее на ритуальный танец африканского племени у костра, спросила Влада.
- Ничего, обычная простуда, - сиплым голосом ответила Капа и громко высморкалась.
- Обычная?! – истерика во Владином голосе стала ещё более явной.
- Как ты сюда попала? – поборов очередной приступ кашля, поинтересовалась рыжая.
- У меня же до сих пор ключ остался, с тех пор как я у тебя жила во время ремонта. Я…- но Капиталина перебила подругу:
- Не надо было приходить, заразишься ещё.
- Не заражусь, - нахмурившись, девушка присела на кровать, - я уже болела в этом сезоне, у меня всё четко болею только один раз.
- А, ну это хорошо. Я бы, честно говоря, не отказалась от помощи. Уже два дня не спускаюсь вниз, там в холодильнике продукты…
- Ты что совсем не ешь?! – было успокоившаяся Влада, снова подскочила и принялась мерить спальню шагами, больше всего похожая на зверя в клетке.
- Не хочется, - ответила Капа, будто оправдываясь. Такое состояние Владлене было знакомо, но её во время болезни обычно кормили кашами или бульонами, нельзя же совсем без еды. Помня рецепт бульона и то, что все необходимые ингредиенты найдутся на местной кухне, девушка спустилась вниз и встала у плиты. Будь Капа в состоянии, она бы обязательно отпустила несколько шуточек по поводу сурового потомка сурового князя взявшегося за готовку, но суп получился вкусный и действительно принес облегчение, так что рыжая предпочла просто поблагодарить. Всего через пол часа после прихода подруги Капиталина Мирабо, в большом отцовском свитере и теплых носках, сидела, опираясь на высокие подушки, и вместе с Владленой смотрела фильм, одновременно поедая вкусный бульон. У неё немного спала температура, а насморк перестал казаться самой страшной проблемой на свете.
- Ты волшебница, - шевеля пальцами ног, пробормотала Капа, чувствуя как живот благодарно урчит, переваривая вкуснейший в мире бульон.
- Ага, фея - крестная, - не привыкшая к комплиментам, проворчала Владлена в ответ, - ты бы хоть сказала, что тебе лекарства нужны.
- А они мне не нужны, у меня же ты есть, - улыбнулась Капиталина.
- Неужели в доме даже сиропа от кашля нет? – будто не услышав, возмутилась Влада.
- Я редко болею, - пожала плечами рыжая.
- Редко, но метко, - её подруга глядела на девушку осуждающе.
- Это уж точно, бывает года два ни температуры, ни кашля, ни насморка, а потом как схватит и, целую неделю встать не могу. И лекарства не помогают, только облегчение ненадолго приносят, - Капа снова зашлась сильным, лишающим воздуха кашлем и Владлена почувствовала, как у неё внутри всё переворачивается от тревоги. Ей ещё никогда ни за кого не было так страшно, наверное, от этого ощущения ещё больше усиливались, и в таком состоянии они казались черноглазой девушке не просто чувствами, а целой интуицией, она всерьез начала думать, будто активизировалось особенное шестое чувство, предрекающее Капиталине нечто ужасное.
Плюнув на университет девушка, целую неделю не отходила от постели больной, кормила её, заставляла принимать лекарства, не смотря на все возражения, укутывала в одеяла и, что Капа ценила больше всего, составляла ей компанию. В итоге однажды утром, когда Влада вошла к ней в спальню, вместо обычного приветствия, Капа попросила:
- Хочу сала умираю, - от радости Владлена чуть не подпрыгнула к потолку, но вместо этого предпочла позвонить отцу, с просьбой привезти немного сала из их домашних запасов.
- Так вот чего тебя уже неделю в университете не видели? – в голосе Вольха не было осуждения, скорее он просто радовался, наконец, раскрытой тайне.
- Да, ну, Капа болела, - поспешила оправдаться Влада на случай, если отец всё-таки решит ругаться.
- Да уж вижу, - доброжелательно улыбнулся мужчина, глядя как рыжая ест бутерброд с салом и луком и жмурится от удовольствия, - никогда не видел, чтобы девушки так сало любили. Ну, не считая тебя, конечно, - он улыбнулся дочери.
- Угу, - невпопад пробормотала Капа и засмеялась вместе со всеми.

Родители Капиталины представляли собой то невероятное исключение из правил, которое только подтверждает правило: они были влюблены друг в друга и чувства эти, кажется, ни на секунду в них не угасало за всё время их знакомства. Они создали для себя целый мир в котором могли быть счастливы. В этом мире не было вечной спешки, несмолкающих мобильников, кондиционированного воздуха офисов в небоскребах и тягомотных переговоров. Капины родители не были бизнесменами, скорее предпринимателями, они не представляли себе, что такое открыть своё дело и угробить на него всю жизнь, позволяя ему разрастаться, как тело избалованного домашнего кота. Они держали около десяти проектов одновременно, всё время, имея про запас ещё два-три неоткрытых. Времени, конечно, уходило много, но не было никакой нужды в спешке и напряжении сил до предела. Поэтому со временем их лица не приобрели того озабоченного выражения, которое присуще бизнесменам, трясущихся из-за своих акций, контрактов, клиентов и прочего. Елена и Станислав были очень счастливыми людьми, худощавыми и юркими, с неопределяемым возрастом, беспрерывно улыбающимися, с глазами блестящими от пережитых впечатлений в бесконечных путешествиях по миру. Они не знали заботы о деньгах, позволяли себе любые капризы, а ещё они очень любили тратиться друг на друга и шутливо подкалывать по поводу того кто больше заработал. Очень хорошие это были люди с богатым внутренним и внешним миром, только одно НО омрачало радужную картину: в их светлом мире взаимного обожания и любви совсем не нашлось места их дочери. Капиталина, внешностью и характером пошедшая в мать, словно жила в её тени. Отец обращался к маленькой рыжей девушке только когда, вспоминал о старшей рыжей женщине её породившей. Владлена не знала, догадывается ли её подруга об этом, но вот она сама это сразу заметила. Хотя бы по тому как дочери пришлось несколько раз обратиться к Станиславу, чтобы он оторвал взгляд от Елены и повернулся к ней, или по тому как родители замялись, когда пришлось сказать куда же Капа всё-таки поступила – они этого не помнили, а может быть и вовсе не знали. Для Влады, всегда бывшей в очень близких, даже дружеских, отношениях с отцом такое поведение казалось просто недопустимым, однако потом она заметила, что подруга вроде бы не тяготится родительской невнимательностью. Скорее всего, сделала для себя Влада вывод, она строила свой собственный мир из тепла и света, где её родителям тоже не нашлось места.

Легко ли отличить один город от другого? Что такое Новосибирск? На самом деле это просто город-герой, я бы сказала. Карьеру свою он начинал довольно скромно – перевалочной базой на торговом пути из Китая в Европейскую часть страны. Бурное развитие получил благодаря протекающей реке, через которую какой-то умник взялся строить мост. Многие строители оставались здесь на вечное поселение, некоторые идущие вместе с купцами тоже решались задержаться. Сибирь это суровый край, в котором климат обратен адскому, то бишь жары дождаться почти невозможно – проще умереть от холода. Поэтому сюда ссылали ещё при царе, от Новосибирска место ссылки, правда, было далековато, но тем, кто с рудников бежал, это было только на руку. По сему у каждого третьего коренного Новосибирца можно, при большом желании, найти дворянские корни.
В русско-японскую войну здесь сидели и ждали своего часа русские резервы, а так же отлеживались тяжелобольные, которых тащить в Москву было всё равно бесполезно. Про великую отечественную лучше и вообще не говорить. Я лично училась в школе, выпускники которой участвовали в боях, а само здание являлось госпиталем.
Это так, краткий и не совсем точный экскурс в историю. Самое главное, что Новосибирск это город-парадокс. Когда-то переезжая по мосту, человек попадал не только на другой берег, но и в другой часовой пояс. Вот, наверное, было весело тем, кто жил на левом берегу, а работал на правом или наоборот.
Живя ОЧЕНЬ далеко от Европы, мы всё равно считаем себя европейцами. Нет, бы Новосибирск располагался в «европейской» части страны, чтобы хотя бы территориально доказать свою причастность к весьма расплывчатому понятию ЕРОПЕЙСКОЙ культуры. Впрочем, русскому человеку ничто не помеха. Именно поэтому мы обшиваем новые здания красивыми материалами, которые хороши для Европы, а у нас буквально отваливаются после двух сибирских зим. Поэтому мы освоили удобный и довольно дешевый способ укладки тротуаров, вот только забыли узнать, как уложить плитки ПРАВИЛЬНО, да и надо ли это вообще, если после нескольких дней отчаянной борьбы наших дворников с наледью они покроются трещинами и всё равно развалятся. Именно поэтому сибирские девушки мерзнут зимой в модных коротеньких курточках и ломают ноги, пытаясь ходить по льду на шпильках. А разве они могут иначе? Мы ведь Европейцы, чтоб нам всем.
А вообще, если уж совсем честно, Новосибирск это город- барахолка. Не знаю с чем это связано: с большой концентрацией потомков торгашей или близостью Китая (только через горы перемахнуть), а возможно сразу с двумя этими факторами, но результаты буквально на лице. Ни в одном Российском городе нет такого количества барахла и такого богатого ассортимента, как в Новосибирске. Новые магазины здесь появляются со скоростью не менее двух в день. Здесь просторные, красивые площади застраивают уродливыми сооружениями не достойными носить звание: дом, которые (не сомневайтесь) будут использованы под магазины и офисы фирм, продающих барахло. А когда, кажется, уже всё застроено, между ранее построенными зданиями начинают строить новые и так до бесконечности. Главное помните, если вы попали в Новосибирск, будьте уверены: куда бы вы ни поехали (центр или окраины), куда бы вы ни зашли (бутик или какой-нибудь магазинчик, раньше бывший квартирой на первом этаже, с гордым названием: салон обуви) ВЕЗДЕ будет барахло, различаются только цены, а суть всё равно одинаковая.
Новосибирск это город-беспредел. Во всей нашей стране беспредел, однако, поверьте, мой город самый беспредельный. Достаточно посмотреть на его план. Это ведь даже хуже душераздирающей истории о том, как строился Невский проспект в Санкт-Петербурге. Вообще странно, что нет о нас никакой легенды (какой-нибудь помимо медведей на улицах) глядя на карту города, можно насочинять СТОЛЬКО и ТАКИХ историй, что устанешь слушать и волосы на голове зашевелятся. Кто и каким образом ещё умудряется разделять его на какие-то районы, которых у нас, если память моя не спит с кем-нибудь другим, около десяти, вопрос волнующий мой ум не первый год.
И, несмотря на все свои очевидные не самые позитивные отличия, Новосибирск город очень домашний. Однако ему удалось не стать тихой провинцией. Здесь бурлят страсти, кипит жизнь, сюда едут и спешат из городков поменьше. Здесь кинотеатры, супермаркеты, фитнес-центры, всё как в Европе, но одновременно с этим всё так по-домашнему. Здесь, согласно социологическим исследованиям, зная пятьдесят человек, вы через них знакомитесь со всем городом. Поэтому я всегда вспоминаю пятьдесят своих родственников, знакомых и друзей и понимаю что вот эти люди, тесно прижавшиеся ко мне в общественном транспорте, толкающиеся, орущие и наступающие мне на ноги – все они мои друзья, и я не могу на них сердиться.

Как подсказывает опыт, всякая ерунда приходящая зачем-то в голову, потом может оказаться полезной, поэтому я предпочитаю её записывать.

Конечно же, она ни на кого не похожа, она единственная как никак. Я это говорю не чтобы отмахнуться от неё или просто, потому что раз я с ней встречаюсь, то должна так говорить. Однажды она спросила меня: с кем бы ты меня сравнила? И я не могла ничего на это ответить, у меня в голове не укладывалось: сравнить, ну, и слово! Это с ней нужно сравнивать, и как ни старайся подходящего сравнения не подберешь. Помню, как-то смотрели «Королеву Марго» французского производства, и она с непонятной радостью заявила, что похожа вот на эту актрису, а я, как ни вглядывалась, не обнаружила никакого сходства. Она говорит, я преувеличиваю, я романтизирую, я вру, в конце концов. Видимо, ей не объяснишь, что такое её длинные волосы, струящиеся между моими пальцами, словно расплавленный шоколад, темный, без всяких примесей, с отчетливым горьким вкусом, прямо как она. А ещё её глаза, вводящие в заблуждение многих мужчин, большие и влажные, темно-карие, они придают ей невинный, томный вид беззащитного и абсолютно безмозглого существа. Но стоит кому-нибудь задеть её, как он тут же наткнется на острые жала скрытые в бархате глаз, складках пушистых ресниц и тонкие брови красивыми стрелками взмывающие к вискам, сойдутся на переносице – вот тогда сразу видно, что шутки с этой девушкой дорого вам обойдутся. Ещё сложнее ей понять, что такое её холодная кожа, «кусающаяся» каждый раз, когда я прикасаюсь к ней, она теплеет только от очень продолжительных прикосновений. И, разумеется, её губы: бледно-розовые всегда как будто изжеванные, какие-то мятые, но мягкие и нежные и в отличие от всего остального, всегда теплые, даже горячие. Мне сложно объяснить ей насколько она неповторима. Не знаю, возможно, дело именно во мне, и кто-то другой смог бы подобрать нужные слова или это всё же смогу сделать я, только позже. А пока мы часто ссоримся по этому поводу. И почему её так пугает собственная уникальность? По-моему глупо спорить из-за этого, но ничего не могу с собой поделать – она ведь первая начинает. Для меня важно доказать, а вернее, показать ей, что чувствую я, когда смотрю на неё. Я не просто люблю… она моя жизнь.

С зеркалами приходилось быть осторожной. Часто они оказывались вполне безобидными и даже полезными предметами, но порой показывали такое… Сглотнув тугой комок в горле, Алиса подошла к зеркалу и храбро подняла на него глаза. Там она увидела обычную, правда чуть испуганную, девушку с пронзительно зелеными глазами, в сером деловом костюме и сапожках на невысоком каблуке. Заключив, что вид у неё во всех отношениях подобающий моменту, она облегченно выдохнула и постучала в дверь врача.
Мужчина жестом предложил ей присесть и некоторое время молчал. Потом он начал говорить, и задавать Алисе вопросы о её жизни, делах, общем самочувствии. Казалось он забыл зачем к нему пришла его старая пациентка, и вдруг мистер Кавендиш задал вопрос от которого девушка вздрогнула:
- Вы избавились от всего что напоминает вам о прошлом? – он внимательно всмотрелся в лицо клиентки и она, постаравшись не отводить взгляда ответила:
- Да. Разумеется, это было первое, что я сделала.
- Хорошо, я думаю, вам стоит… - его рекомендации потонули в беззвучном вопле восторга, раздавшемся у Алисы в голове. Это радовался кто-то другой, живший внутри неё уже давно, другая Алиса, о существовании которой она давно подозревала, но боялась признаться, лучше было верить, что раньше она была безумной, чем признать существование кого-то другого в себе. От доктора Алиса ушла не окрыленной надеждой, как она надеялась, а ещё более подавленной, содрогающейся при мысли, что зло внутри неё заставило её соврать мистеру Кавендишу, заставило молчать и не признаваться. Было, было, то что она не смогла выбросить. В шкафу, завешанное другими вещами, забитое в самый дальний угол, висело синее платьице и белый передник заляпанный кровью, а рядом стояли сапожки с высокими каблуками. Казалось бы это первое от чего следовало избавиться, но одежда…одежда была чем-то особенным. Она думала: ну, какой вред в этом? Ей так нравилось это платье, когда родители были ещё живы, Алиса постоянно его носила. Ведь это мама сшила тот передник. Разрываясь между необходимостью и желанием девушка просто не смогла сдержать слез. Горячие струи брызнули из глаз, и казалось, что вместе со слезами из неё выходят остатки сил как физических, так и душевных. Тихий, шипящий голос напевал ей: там твоё место, прыгай в люк, иди за кроликом, видишь его? Впереди на самом деле кто-то был, небольшая светлая фигурка. Хотя нет, неизвестный приближался, постепенно увеличиваясь в размерах и вот:
- Мисс? – обеспокоенное бледное лицо возникло перед её глазами, - вы в порядке мисс? – его голос приятный, источающий уверенность, сразу понравился Алисе, так, что она даже перестала плакать.
- Мисс, может быть, позвать полицейского? – он всё ещё был растерян, но явно не испуган как кто-нибудь другой на его месте, встретивший плачущую девушку на темной улице. Алиса покачала головой и вытерла слезы, чтобы они не мешали рассмотреть незнакомца. Он был выше её на голову, достаточно широкоплечий и мускулистый, но без спортивных излишеств, светлые волосы, карие глаза смотрят внимательно и с искренней заботой. И на этот раз Алиса, именно та, настоящая, не какая-то злюка в темном углу сознания, вспомнила совет доктора и обрадовалась: Мужчина! Вот что мне нужно! Мне нужен мужчина.

Они ещё немного помолчали, грея ноги в теплой воде идущей пузырьками, потом Капа заговорила, и на этот раз в её голосе не было ставшей уже привычной Владе игривости, в нем была грусть и растерянность:
- Знаешь, я так хотела чтобы в этой квартире было много гостей. Мне казалось, я всё для этого сделала, даже подсуетилась по поводу перепланировки, сделала больше комнат, в библиотеке можно кого-нибудь положить на раскладное кресло, но… - Капа опустила взгляд в кружку, которую держала в руках, - гости тут не задерживаются. Я иногда думаю: может быть, несмотря ни на что, тут всё ещё слишком холодно, - Владлена ждала, что орехово-карие глаза, наконец, посмотрят на неё, но рыжая продолжала грустно улыбаться жидкости в кружке.
- Здесь свежо, - произнесла Влада, чем неожиданно заработала, то чего хотела: Капа, вздрогнув, оглянулась на неё, выглядела она немного испуганной, - мне очень нравится эта атмосфера. Просто она на любителя, наверное, - её голос всегда бархатистый и уверенный, как-то зазвенел и утих под действием неопределенного выражения лица собеседницы. Капиталина Мирабо долго смотрела на гостью, слегка нахмурившись и почти не моргая, после чего вдруг сказала, набрав воздуху в грудь:
- Хочешь горячего шоколада? Я могу приготовить.
- Хочу, - почему-то почувствовав облегчение, согласилась Владлена. Они поднялись одновременно, вышли из ванны и спустились на кухню. Где-то на середине пути к горячему шоколаду их окончательно отпустила неловкость момента и Влада смогла спросить:
- А у тебя, правда, скандинавские корни в родословной? Ты это в блоге писала.
- Ну, да. По материнской линии, я – финка. К маминым предкам я гораздо ближе, чем к папиным.
- А он кто?
- Папа? Ну, у него немного египетской крови, вернее коптской, очень древний народ, а поближе итальянцы, Венецианские купцы, даже по фамилии заметно, - Капа суетилась над двумя кастрюлями, и было удивительно, как она ещё умудряется участвовать в разговоре.
- Копты? – Влада вскинула брови, - Ничего себе, да их же не осталось совсем.
- Да, - как-то нараспев ответила Капа, - а ты откуда знаешь? В этом почти никто не разбирается.
- Мой отец историк, - принимая чашку с шоколадом, ответила Владлена.
- Ах, да. Дракула. А про тебя это правда, что он твой предок? - невольно рыжая понизила голос до шепота.
- Ну, сама понимаешь, свечку-то никто не держал. Но наши предки действительно из Румынии, и жили они в деревне рядом с Тырговиште, первой столицей Дракулы. Говорят, он был бабником и уж крестьянок точно не пропускал.
- Да, и тем более, судя по тебе, она была очень красивой, - Капа подмигнула ей, сев рядом за стол и девушки засмеялись.
Казалось взаимное выяснение родословной, окончательно сблизило их. Не сговариваясь, они оделись и отправились гулять по городу, останавливаясь на маленьких мостиках над узкими каналами, улыбались то ли друг другу, то ли своим мыслям, но почти не разговаривали. Для обеих это было необычно, ведь они привыкли гулять по своему любимому городу в одиночестве, это был практически интимный процесс.
- Любишь Питер? – спросила Капа так неожиданно, что Владлена вздрогнула.
- Да, его сложно не любить, - они остановились на мостике и оперлись на ограду.
- И я люблю, - Капа вздохнув, склонила голову подруге на плечо, - Ничего, что ты школу прогуливаешь? Моим учителям-то всё равно не кому звонить.
- А, нет, ничего, - Влада скосила глаза на медно-рыжую макушку и вдруг слова полились из неё стройным потоком, так как никогда ещё не бывало. Она начала рассказывать, как привычный мир начал меняться: отец ушел от матери, забрал её с собой в двушку на «московской» и как Влада сначала радовалась, а теперь уже ни в чем не уверена. Ведь очевидно, что отец любит жену, скучает без неё, но и терпеть её непонимание уже не в состоянии.
- А ещё эти гости! – воскликнула она словно ни к чему.
- Какие гости? – встрепенулась Капиталина, как будто, наконец, они добрались до самого важного. И Владлена продолжила рассказывать о том, что их новая квартира, словно сама по себе заполнила пространство кучей книг фентези, на стопки которых теперь натыкаешься даже в туалете. Отцовская комната завалена бутафорскими доспехами и оружием, постоянно приходят какие-то папины друзья, которые, судя по всему знакомы с ним давно, но раньше Влада их никогда не видела, все они говорят непонятные слова и называют отца Вольхом, а он даже не удивляется.
- Он что ролевик? – рыжая вцепилась в руку собеседницы и посмотрела ей прямо в глаза, в этот момент и следа не осталось от её скандинавской меланхоличности. Влада кивнула и тут, не было уже никаких сомнений, Судьба возликовала, уверенная, что уже ничто не разлучит этих двоих и её работа окончена.

Пожалуй больше всего на свете, Интегра любила выезжать на задания. Тут мы с ней были похожи – нам нравились битвы, где противник на самом деле хочет тебя убить. Настоящая опасность определенно щекотала госпоже нервы и не только их. Но отец редко отпускал её, а если и отпускал то на что-нибудь несерьезное, где ей едва хватало времени чтобы утолить свою жажду насилия. Разумеется, он берег свою единственную наследницу, а на заданиях всякое может случиться. Тут очень удачно сказалось моё появление, со мной госпожу стали отпускать на рейды посерьезнее, и нашей взаимной радости не было предела. После первого нашего совместного задания Интегра ехала в общей машине со всеми солдатами, приказав мне сделать то же самое. Там она сидела вцепившись в мою руку, и я понимал, что всё её эмоции затянуты в тугой узел, «развязывать» который мы будем долго и упорно. Выскочив из машины, когда она ещё не до конца остановилась, хозяйка нетерпеливым жестом потребовала меня следовать за ней. Я поспешил следом, на самом деле несколько ошарашенный этим её поведением. Раньше она не проявляла особого нетерпения, даже если была очень сильно возбуждена.
- Быстрей, - почти простонала госпожа, прижавшись спиной к моей груди, когда мы шли по коридору без определенной конечной цели.
- Куда? – поинтересовался я.
- Куда угодно, только чтобы можно было закрыться, - не разжимая губ, словно боясь что её вырвет, пробормотала Интегра, - куда угодно, - ощущая непонятное беспокойство, я подхватил госпожу на руки и понес к ближайшей комнате. «А вдруг её ранило, - думал я, - хотя нет, тогда был бы сильный запах крови. Может быть, просто мутит от всего пережитого? Глупости, она спокойно переносит вид крови и разорванной плоти». И всё-таки Интегра была явно не в порядке, лицо было сосредоточенным, как у пьяного пытающегося выглядеть и вести себя «трезво», глаза, будто остекленели, а руки лихорадочно теребили мой галстук.
- Быстрей! – воскликнула она, выскальзывая из моих объятий и потянув меня за рубашку, так что я пролетел головой вперед и упал на кровать, а сама отвернулась чтобы закрыть дверь.
- Интегра, ты уверена, что… - за этот короткий промежуток времени, девушка успела избавиться от своих брюк, расстегнуть мои и устроиться сверху. Я же успел только сесть поудобней, перед тем как осознал, что всё самое интересное уже началось. То, что происходило с хозяйкой после настоящей битвы не шло ни в какое сравнение с тем, что она делала в спорт—зале или спальне. В её голубых глазах читалась абсолютная невменяемость, изо рта вырывались короткие резкие выдохи и двигалась она так словно от скорости зависит её жизнь. Это была уже не увлеченность и не страсть, я имел дело с настоящим безумием. Сосредоточенная на главной своей цели, Интегра больше ничего не замечала вокруг, дав мне, наконец, возможность целовать и гладить её тело, что обычно выступало лишь в качестве награды. Я уже начал подумывать: не осуществить ли мне свою самую большую мечту, как госпожа вдруг сделала это сама. В какой-то момент взгляд её стал более осмысленным, смуглые пальцы вцепились мне в волосы, запрокидывая голову назад, розовые губы как всегда искривленные в усмешке, приблизились к моим и я ощутил глубокий, горьковато-кусающийся поцелуй, этой невозможной женщины.

Мне понадобилось ещё несколько дней для того чтобы осознать, что теперь почти всё о чем говорит Интегра, так или иначе, касается моей персоны. Например, «заказ» упомянутый вскользь, обернулся для меня любопытным сюрпризом.
- Да, тебе очень идет, - затягивая ошейник, промурлыкала Интегра обманчиво нежно. От куска толстой кожи прочно стягивающего мою шею, тянулась толстая цепь, в свою очередь вделанная в стену. Если бы я захотел, то мог бы освободиться, но тут действительно пришлось бы постараться. Думаю, Интегра это понимала и никаких иллюзий на этот счет не питала, её просто радовал сам факт наличия ошейника.
- Сними ботинки и рубашку тоже, пожалуй, - оценивающе разглядывая меня, приказала хозяйка, - И отложи пистолеты, на этот раз они тебе не понадобятся, - сама Интегра была в темно-синих спортивных штанах и такого же цвета топе, который обтягивал её словно вторая кожа. Снимать такой – удовольствие то ещё. Госпожа стояла на полу босиком, и я впервые за всё время заметил, что она еле достает макушкой мне до подбородка, эта разница в росте чуть уменьшила производимое Интегрой впечатление строгой хозяйки и показала мне другую, немного ранимую её сторону. Было в этой маленькой хозяйке что-то хрупкое и нежное, правда иллюзия длилась недолго. Смуглая ножка, поднятая почти вертикально вверх, просвистела в воздухе и попала мне прямо в скулу.
- Только не расстраивай меня, надеюсь, рукопашным боем ты владеешь не хуже чем огнестрельным оружием, - проведя ещё один удар, на этот раз рукой, спросила Интегра.
- Ты хочешь, чтобы я…защищался? – эта женщина не переставала меня удивлять.
- Постарайся меня не убить, а всё остальное, пожалуй, можно, - ухмыльнулась она.
- Ну, как хочешь, - самодовольство моё было напрасным, по Интегре было очень сложно попасть, в конце я так разозлился, что почти перестал сдерживаться, начав применять свою вампирскую скорость. Но и от этого у хозяйки нашлось средство: отбежав в дальний конец зала она оказывалась вне моей досягаемости, даже вытянутыми руками я не мог бы её достать, если бы только вырвал цепь.
- Бесишься? – кривя рот в своей слишком довольной улыбке спросила Интегра, скорее для поддержания беседы, ведь бешенство моё было очевидным. Она-то знала, что может спокойно уйти, путь к двери был свободен, а вот мне бы пришлось остаться наедине со своим бешенством и, чего скрывать, возбуждением.
- Нет! – воскликнул я, как только она сделала движение в сторону выхода, - Нет, пожалуйста, умоляю, - я послушно упал на колени и Интегра тут же оказалась рядом, словно милосердная богиня, прощающая своим непослушным созданиям все обиды.
- А мы неплохо продвинулись с твоим воспитанием, - почесывая меня за ухом, как собачку сказала Интегра, пока я не обращая внимания, целовал её живот, чуть задрав майку.
- Сорви это, - произнесла она через некоторое время. Просить меня дважды не пришлось, ткань с треском разорвалась под моими сильными пальцами, а хозяйка быстро устроилась у меня на коленях. Держа моё лицо в ладонях, Интегра приблизила своё лицо, её горячее дыхание обжигало мне кончик носа и я как мальчишка закрыл глаза, наивно надеясь на поцелуй. Очень глупо с моей стороны. Хозяйка тихо рассмеялась, её дыхание щекотало мне щеки, а между ног ныло всё мучительнее. Попытавшись навалиться на неё, я понял, что цепь не пускает меня дальше, и от этого госпожа развеселилась ещё больше.
- Любовник и клоун в одном флаконе, - засмеялась она и без дальнейших предисловий обвилась вокруг меня душным тугим кольцом, вновь заставив мои бедра подчиняться ритму её жадному ритму. Это был совсем другой уровень страсти, похоже, битва, пусть и несколько своеобразная, возбудила хозяйку куда больше простого избиения расческой и шпильками. На этот раз Интегра так плотно прижалась ко мне, как будто оторваться от меня хоть на сантиметр было бы настоящей мукой. Наши тела, холодное и горячее, терлись друг от друга с чудовищной скоростью, а звуков, которые мы издавали, хватило бы на озвучку целого зоопарка. Закончив, госпожа резко отпрянула от меня и упала на пол, тяжело дыша, её руки и волосы, раскинутые во все стороны придавали ей какой-то гротескный фурееподобный вид. Я и сам был потрясен, словно опаленный её чудовищной страстностью. Впрочем, впереди меня ждало ещё большее потрясение.

У Влады появился парень. Для человека с современным европейским менталитетом – событие не поражающее воображение. Сейчас у многих девушек есть парни, у некоторых даже по несколько парней. Ко всему прочему Владлена обладательница не только привлекательной внешности, но ещё и таинственного замкнутого характера, который мужчины воспринимали как вызов своему обаянию, никогда не страдала от отсутствия поклонников. Так что Капиталина в этой ситуации была не столько удивлена, сколько ошарашена, как человек, на которого внезапно вылили ведро холодной воды без всякой на то причины. Они с Владленой, были знакомы уже два года, за этой время девушки переделали вместе множество дел: читали книги, смотрели фильмы и аниме, готовили странные блюда, ремонтировали квартиру, обсуждали посмотренное и прочитанное в этой самой квартире за этими самыми блюдами, и ни разу за всё это время в их разговорах не нашлось места мужчине. Покопавшись в памяти, рыжая даже не могла вспомнить, чтобы они хоть раз обсуждали какого-нибудь персонажа с точки зрения его привлекательности, а уж кого-нибудь реального тем более. Им так нравилось быть вместе, что они не чувствовали одиночества поэтому отсутствие у них обеих парней казалось таким естественным, а появление парня, соответственно, естественным назвать было нельзя. Правда, надо отдать Капе должное – она смогла справиться с первым шоком и порадовалась за подругу, особенно когда увидела о ком же идет речь. Это был высокий отлично сложенный парень, одновременно напоминавший херувима и Юлия Цезаря. Его вызывающе крупный нос прекрасно смотрелся на лице с такими же грубовато-чувственными чертами, и подходил пытливому взгляду серых глаз, светлые волосы, собранные в хвост и вьющиеся крупными кольцами довершали ошеломительную картину, от которой у очень многих и многих девушек захватывало дух. Звали это чудо Николаем, так же как Владиного отца, а позже Капа повадилась называть его на французский манер – Николя.
Но разобравшись с первыми впечатлениями Капиталина приступила к более тщательному анализу и обнаружила, что Коля не принадлежит ни к ролевикам, ни к анимешникам ни к профессиональным любителям фотографии, а значит открытым оставался вопрос: где подруга его взяла? Ведь рыжая точно знала, что круг общения Владлены ограничен именно этими группами людей и никакого иного в них не было и быть не могло.

Поэтому не удивительно, что она не обращала внимания даже на в очередной раз подошедшего официанта, не то что на новых посетителей, чьё появление всегда возвещал наддверный колокольчик. Однако в тот день, когда в кафе вошла до крайности раздраженная Владлена, Капиталина вздрогнула и взглянула на вход очень внимательно. Позже, когда ей понадобилось проанализировать тот день, она решит для себя, что колокольчик звучал как-то по-особенному, наверное, оттого, что вошедшая девушка слишком резко открыла дверь и звук вышел не как обычно мелодичным, а резким и спутанным. И посмотрев на вход, Капа уже больше не могла вернуться к чтению, Она знала эту девушку, она читала её блог и обожала её фотографии, и…почему-то в эту встречу ей было особенно трудно поверить. Нет, она уже не раз встречалась в реальности с теми с кем общалась в Интернете, однако их встречи всегда были запланированными, и казалось, что пока ты не договоришься с человеком о времени и месте, его как будто и не существует на самом деле. А вот эта девушка, с интригующе манящим ником Гвенвивар, существовала без всяких договоренностей, она просто появилась поблизости от Капы, словно обязывая последнюю что-то с этим сделать. Капиталина смотрела на Владу не отрываясь, пока та шла к официанту с таким мрачно-сосредоточенным лицом, с каким приговоренный мог бы подниматься на эшафот.
Владлена же, знавшая цену своей необычной внешности, но всё равно каждый раз раздражавшаяся от излишне пристального к себе внимания, с трудом сдерживалась от того чтобы не стукнуть рыжеволосую нахалку, сидевшую у окна и беззастенчивое её разглядывающую. Во Владе всё было необычно: фигура с минимальными половыми признаками, рост по метр семьдесят, бледное скуластое лицо, длинные темные волосы цвета крепкой заварки и глаза желтовато-карие, придающие своей обладательнице какой-то звериный вид. Именно из-за этих глаз девушку прозвали Багирой товарищи по дворовым играм, в честь черной пантеры из «Маугли», и потом она сама себя прозвала Гвенвивар в честь пантеры придуманной Сальваторе. Капа всё смотрела и смотрела, Влада всё больше злилась и, наконец, не выдержав, резко развернулась, подошла к девушке, наклонилась к самому её лицу и грубо, словно выплюнув, спросила:
- Что?! – правда, злость, вспыхнувшая где-то внутри давно привычным ярким пламенем, вдруг улеглась, на неё дохнуло свежестью, запахом свежескошенной травы и хвои. От девушки сидящей перед ней исходила какая-то успокаивающая прохлада, в больших темно-карих глазах Влада видела своё отражение, на округлом добродушном лице со вздернутым носиком покрытым веснушками было написано испуганно-извиняющееся выражение и Владлене даже стало стыдно за свою вспышку, хотя обычно мук совести за ней не наблюдалось.
- Извини я, - начала Капиталина, - я просто читаю твой дневник, и узнала тебя. Ты же недавно выкладывала фотки, разве нет? – словно оглушенная, Влада села на ближайший стул и бесцветным голосом заказала официанту капучино с апельсиновым сиропом, одновременно осознавая только что сказанное новой знакомой. Действительно она вела блог, и недавно выкладывала фотографии сделанные отцом во время очередного выезда всем классом на природу. Пока история выглядела правдоподобно, хотя сложно было до конца поверить в то, что она вот так вот случайно повстречала в большом городе человека, который читает её дневник в Интернете. Как всегда в подобной ситуации Влада не удержалась от шуточки:
- Странно, что ты меня узнала, в жизни я куда симпатичнее, - Капиталина с готовностью хихикнула, чем сразу заработала дополнительное расположение собеседницы.
- А кто ты? – поинтересовалась Владлена, имея ввиду ник под которым Капа была зарегистрирована на сайте.
- Я Эльви, - рыжая прекрасно поняла о чем её спрашивают, - ты, наверное, меня не помнишь, у тебя полно постоянных читателей.
- Хм, - уклончиво отозвалась Влада, опуская взгляд в свою чашку с кофе, а про себя подумала: «Она и, правда, похожа на фею из скандинавских легенд».
- Да, ладно я не обижусь, - продолжала Капа, - на самом деле меня зовут Капиталина, - она протянула руку новой знакомой.
- Владлена, - пожимая мягкую прохладную ладошку, ответила Влада.
- Ух, ты! Классное имя! – восхитилась рыжая.
- У тебя тоже ничего.
- Фее, - Капа помахала раскрытой рукой перед своим лицом, словно уклоняясь от чего-то, - Капиталина Мирабо – глупее не придумаешь, папа просто решил поиздеваться, а медсестра всерьез взяла да записала это в свидетельство о рождении.
- Душераздирающая история, - с ноткой скучающего безразличия отозвалась Влада, скорее по привычке, поскольку в действительности рассказ ей понравился. Люди обычно обижались из-за такого её отношения, начинали сердиться или объяснять девушке как она не права, но Капа, замерев на секунду, неожиданно рассмеялась звонким переливчатым смехом, прикрыв рот тыльной стороной ладони.
- И не говори, сама удивляюсь, - произнесла она, когда хохот перестал рваться наружу каждый раз, как девушка пыталась Читать далее...

Легко ли познакомиться в кафе? На знакомствах в кафе завязано столько сюжетов книг и фильмов, что невольно начинаешь думать, будто познакомиться с кем-нибудь в кафе проще, чем сделать заказ в нем же. Однако каждый кто пытался это сделать, усвоил, что каждая ситуация глубоко индивидуальна. Хотя, конечно в кафе познакомиться легче, чем отловить понравившегося человека на улице, но и сложнее, чем знакомство в неформальной обстановке вечеринки. Как правило, люди сидящие в кафе одни, что-нибудь читают и так поглощены этим процессом, что отвлекать их может оказаться опасным для жизни занятием. Впрочем, в тот осенний денек, когда Владлена, ученица одиннадцатого класса, зашла в кафе на Невском проспекте она ни с кем знакомиться не собиралась. Она вообще любила уединение и каждое её появление в дорогом кафе, а это было именно таким, означало только две вещи: что она готова потратиться на дорогой кофе и, что её и без того плохое настроение становится окончательно плохим.
Капа же в этом кафе сидела почти каждый день, после занятий в школе она спешила сюда, занять своё любимое место у французского окна, заказывала чашку латте и на несколько часов с головой уходила в какую-нибудь книгу.

Прошло так мало времени, а Роман видел мир совсем иначе. Теперь у него появилась возможность не только видеть, но ещё и отлично слышать, лучше, чем обычно, а так же обонять. Он обонял невероятные запахи, и даже успела понять, как по запаху отличить страх от легкого волнения. И ему натерпелось, когда к нему на семинар придет именно та группа, в которой учится Ольга Воронина. Но когда его желание сбылось, выяснилось, что новые возможности не помогают узнать о девушке больше, а только ещё больше всё запутывают. Для начала она не пахла, вернее пахла, но запахов было слишком много: крем для рук, крем для тела, бальзам и шампунь для волос, всё такое разное удивительно сочеталось в пленительный аромат, однако он ничего не говорил о той кто за ним прятался. Ни один сантиметр одежды или тела Ольги не пах ей самой. Роман Александрович с досадой выдохнул и посмотрел на парня отвечающего у доски, тот ещё не закончил, поэтому преподаватель продолжил свои наблюдения за девушкой. Она, ни чуть не боясь быть замеченной, спокойно смотрела в окно, вероятно, размышляла о чем-то. Её рука медленно согнулась в локте, превращаясь в удобную подставку для подбородка, и тонкий серебряный браслет, покоившийся на запястье, чуть сполз по белоснежной коже, заставив Романа тихо охнуть от неочевидного эротизма момента. Это была великолепная женщина, для великолепного мужчины и ему, Роману Александровичу, преподавателю философии, придется постараться, чтобы так оно и случилось.
Ольга любила мужчин. Для неё они были источником силы, которая хранилась в их возбуждении, и особенно в том каким образом они это возбуждение успокаивали. Ведьму забавляло то, как бездумно они разбрасываются этой силой, считая это чем-то естественным. Конечно, настоящие маги знали себе цену и чаще всего строго ограничивали свои сексуальные связи и уж тем более не спали с ведьмами. Заманить к себе хоть одного мага стало для Оли давней мечтой, почти манией, но и простые мужчины её вполне устраивали. Большей частью её любовниками становились мужчины в возрасте «за тридцать», в меру состоятельные, неглупые, обходительные, нередко, женатые, однако это никому не мешало, поскольку ни одна из сторон не жаждала долгих связей. Тот факт, что её новый надоедливый преподаватель по философии принадлежит как раз к такому типу, очень развеселил ведьму. Заметив его пристальное внимание, она даже начала прикидывать возможные варианты, глядя в окно, однако потом у неё возникло чувство, будто вся та уверенность, всё обаяние, которое он излучал, были словно заимствованы, скорее он даже «транслировал» через себя чье-то чужое обаяние. В конце пары, желая в этом убедиться, девушка совершенно спокойно подошла к мужчине, взяла его за подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. Там за коричневой радужной оболочкой не было ничего необычного, она видела его душу, его мечты стать когда-нибудь ректором, сделать сенсационную статью, там же было немного вожделения, ещё какая-то надежда на нечто из-за непонятного события, и никакой силы или властности. От разочарования Ольга брезгливо сморщилась и, фыркнув, оттолкнула подбородок Романа. Нет, это точно была не её добыча.

- С добрым утром, милорд, - дворецкий, улыбаясь, поставил передо мной большой стакан с кровью. Я с благодарностью принялся за еду, несмотря ни на что мне требовалось немного восстановить силы. Пока я пил Уолтер продолжал заниматься своими делами, так словно не знал ничего ни о леди Хеллсинг в общем ни о событиях прошлой ночи в частности. Меня же это молчание раздражало, хотя бы, потому что мне было интересно узнать кое-что о новой любовнице и я не, удержавшись, спросил:
- Она ещё никого не убила? – дворецкий обернулся, и весь вид его говорил о том, как ему трудно сдержать удивление, - Ну, я имею в виду, она же совсем не развлекается, бьет всерьез.
- Нет, ещё не убила, но пара неприятных инцидентов всё-таки случилась, - Уолтер притворно вздохнул и снова отвернулся, - но дело замяли.
- Разумеется, - отозвался я саркастически. Ещё бы не попробовали замять, иначе все газеты обсосали бы юную аристократку со всех сторон и не забыли бы проехаться по её родне, дальней и не очень. Я даже могу себе представить, сколько человек «мяли» это дело.
- Интересно как Артур к этому относится?
- Ну, он сделал дочери несколько выговоров, - мужчина вздохнул так, словно ему было тяжело видеть такое непонимание чужих предпочтений, - так что нам пришлось стать осторожнее.
- Нам? – удивился я.
- Конечно, я всегда и во всем помогаю юной госпоже, - дворецкий поставил передо мной ещё один большой стакан с красной жидкостью.
- Ты её любишь, - осенило меня неожиданно. Это и правда оказалось неожиданностью, при такой разнице в возрасте может быть многое: отеческое отношение, дружеское, может быть пара-тройка грязных мыслишек с его стороны, но он всерьез любил Интегру. Я вдруг увидел, что это чувство искреннее, не придуманное на почве помутившегося от страсти рассудка, он обожал богиню, которую сам растил, и сам же для себя создал, и он всё готов был положить ради служения ей.
- Разумеется, - копируя меня, отозвался Уолтер со смешком, - я всё для неё сделаю.
- Не ревнуешь? – поинтересовался я ехидно.
- Нет, - моё замечание ничуть его не задело, - главное чтобы она была довольна. А это, надеюсь, правда.
- Какие могут быть…
- Уолтер! – предмет, а вернее личность, нашего разговора ворвалась на кухню, - там Ральф уже минут пять сигналит. Пойди, уйми его, скажи - я буду минут через десять - двадцать, - тут она заметила меня:
- О, и ты здесь? – удивилась Интегра весьма правдоподобно.
- Кто такой Ральф? – не удержался я. Ревновать в моем случае было бы ещё глупее, чем в случае Уолтера, но древние инстинкты собственника и вечного хозяина положения дали о себе знать в столь неподходящий момент. Брови Интегры поползли вверх то ли от удивления, то ли от возмущения, а потом она рассмеялась и притворно вытерла несуществующие слезы со щек.
- Ты ещё и ревнивый, - проговорила она сквозь смех, как раз когда на кухню вернулся Уолтер.
- Кого ты мне подсунул? – спросила она его с легкой иронией в голосе.
- Он вам не нравится? – расстроился дворецкий.
- О, нет что ты. Уговорить отца выпустить его было отличной идеей, он то что надо, - Интегра пальцем приподняла мой подбородок и сама наклонилась ко мне, словно желая поближе рассмотреть нечто необычное. Мой взгляд как приклеенный держался на вырезе её блузки, на которой похоже застегнули слишком мало пуговиц, а белья молодая госпожа вовсе не признавала, и я видел её грудь идеальной формы и размера во всем великолепии. Слишком призывный у неё был вид, чтобы я хотя бы подумал о том, чтобы сдерживаться. Пока Интегра ещё что-то говорила, я потянулся к ней и жадно, как путешественник в пустыне припал к этим упругим грудям губами, принялся обсасывать и облизывать их, боясь, как бы меня от них не оторвали. Хозяйка тихо ахнула от неожиданности, вцепившись пятерней мне в волосы, однако быстро передумала меня останавливать.
- Видишь, Уолтер, он просто чудо, - выгибаясь навстречу моим губам, сказала она дворецкому.
- Не знаю, кажется, он слишком много себе позволяет, - раздался недовольный голос мужчины.
- О, он это заслужил, - лениво протянула Интегра, ласково пройдясь пальцами по моей шее, - отлично вел себя сегодня ночью. Ммм, - всё-таки она отстранилась, хотя и с явной неохотой.
- Продолжишь, когда я вернусь. Уолтер, скажешь отцу, что я вернусь к вечеру, и проследи за установкой моего нового заказа в спорт-зале, - хозяйка удалилась, застегивая на ходу блузку на все пуговицы. А я так и остался без ответа на свой вопрос: кто же этот Ральф, чтоб ему провалиться?!

Кирилл сидел за столом на кухне и ел с такой мрачной сосредоточенностью, будто решал задачу по физике. Обычно к вечеру ему становилось полегче, особенно, если большую часть дня он провел без сестры, однако в этот раз что-то случилось. Ольга оказалась так далеко от него, что тонкая нить связи между ними загудела от напряжения, грозясь порваться и больше никогда не вернуться в прежнее состояние. Кир, стиснув зубы сосредоточился на вилке и тарелке, нормально поесть он уже и не надеялся, ему хотелось хотя бы остаться собой, голод – чувство второстепенное. От напряжения он даже зажмурился, но так и не смог заставить себя не желать, чтобы сестра оказалась где-нибудь поблизости. Как уже бывало много раз, Кирилл забыл и о том, что если желание окажется слишком сильным, то…
- Ну, ты даешь! – оно исполнится, Ольга в этот момент появилась на кухне, прижимая руку к груди, и выглядела его сестра возмущенной донельзя.
- Ой, прости, - смутился Кир, хотя и не смог скрыть своей радости.
- Все с ума посходили, - Ольга начала ворчать что-то себе под нос, но её близнецу не надо было прислушиваться, информация уже начала поступать к нему, объясняя причину плохого настроения сестры.
- Значит семейное проклятие? – спросил он с удивлением, когда Ольга вернулась из коридора, где избавлялась от обуви и верхней одежды.
- Да, быть того не может, - Оля заглянула в кастрюлю и улыбнулась – картошка, их любимое блюдо, - какие могут быть проклятия, она бы давно сказала.
- Действительно если кто-то преследует семью это скорее не проклятие, а… - парень попытался подобрать подходящее слово.
- Навязчивость? – подсказала Ольга, Кирилл засмеялся.
- Ну, да вроде того. Но, - он быстро посерьезнел, - ты хоть понимаешь, что мать говорила о вампире? – девушка поперхнулась.
- Это с чего ты взял?
- Та песня: «серебром в висок. Да осиной в грудь…», стандартные средства от вампиров и оборотней.
- Ну, знаешь, вампир для нашей семьи это уж слишком. Чем мы таким отличились? И наш род, как магический род я имею виду, не такой уж древний, чтобы за нами таскался кто-то подобный. Вампиры любят старую магию, силу предков, чтобы в генеалогическом древе ведьм десять-двадцать было. Как у Жени, например, присосутся, соблазнят и выпьют кровь вместе с силой. Говорят, тогда они могут несколько лет ничего не есть. Нет, мама о чем-то другом говорила.
- Угу, - отозвался Кирилл несколько угрюмо, размышляя о неясных материнских намеках ещё тогда, когда они жили все вместе. Она говорила, что фамилия у них была другая, и жили они не в Москве. Но где же тогда? И что это была за фамилия? Похоже, настало время заняться своей родословной всерьез.

Придя домой, сев за компьютер, Влада напечатает в окошке нового поста: мне понравилась её квартира, а потом сотрет это непростительно маленькое предложение. Квартира ей не просто понравилась, она показалась ей такой гостеприимной, приятной и даже разнежила всегда очень суровую к себе и окружающим Владлену до того, что она без всякой видимой причины начала улыбаться. Здесь преобладали светлые, белые и бежевые тона, мебели стояло совсем мало, а та что была словно старалась ужаться и стать как можно меньше, столы, диваны и кровати, будто «прижимались» к земле. Обилие белого цвета не давало ощущения больничной палаты, а множество ковров и подушек даже огромную гостиную сделали очень уютной. Но главное было в том, что сама хозяйка, Капиталина Мирабо, идеально вписывалась в это жилище. Маленькая и юркая, ещё с первой встречи вызвавшая ассоциации с лесной феей, в своем доме она создала атмосферу хвойного скандинавского леса, где солнце, пробиваясь сквозь ветви деревьев, освещает узкую тропинку к озеру, а воздух бодряще прохладен. Сравнение со скандинавским лесом возникло у Владлены непроизвольно, поскольку однажды она ездила в Финляндию и в подобном лесу побывала, и она ещё больше укрепилась в своем мнении, узнав, что в предках Капиталины действительно есть скандинавы.
Проснувшись утром Влада испытала странное для себя чувство неги и лености, ей совсем не хотелось вставать, а ведь обычно она не могла долго лежать в кровати, из-за непроходящего ощущения словно она пропускает всё самое интересное. Ранним весенним утром сквозь молочно-белые занавески пробивался тот особенный слабый свет благодаря которому окружающая реальность превращается в черно-белое кино. Девушке не хотелось вставать, но и лежать почему-то тоже, её словно тянуло куда-то и даже показалось, что где-то в квартире играет тихая музыка, что-то из репертуара Эньи или Энигмы. «Схожу с ума» - резюмировала Владлена своё состояние, когда, прислушавшись, поняла, что единственное место, где может играть музыка – её собственная голова. Поднявшись с постели девушка долго стояла в каком-то оцепенении, ей всё казалось, что переступив порог она уже не будет собой, по крайней мере, прежней собой. Она почему-то не догадывалась, что перестала быть прежней ещё тогда, осенью в кафе, где проболтала с новой знакомой до позднего вечера. В квартире было тихо, хотя Владе так и не удалось избавиться от ощущения, будто музыка всё ещё играет. Впрочем, выйдя в коридор, она услышала другие звуки на этот раз реальные, что-то булькало за одной из дверей в длинном коридоре. Робея, не будучи уверенной в своем праве заходить куда ей вздумается без разрешения хозяйки, Владлена всё же открыла дверь и почему-то сразу поняла, что оказалась в ванной комнате. Такое сообразил бы не каждый, поскольку самой ванны не было видно, её полностью скрывал поднятый сильно выше своего уровня пол. Комната больше напоминала храм омовения, к ванне встроенной в пол, вели ступени, покрытые белым чуть шершавым кафелем, на котором было бы сложно поскользнуться, а над ванной располагалось узкое мансардное окно, прямо под ним и сидела Капа, обхватив руками большую кружку с чем-то, судя по всему горячим. Глаза её были закрыты, а лицо поднято к окну, она словно хотела напитаться серым светом льющимся снаружи.
- Привет, - поздоровалась рыжая с вошедшей, но в её сторону не повернулась, продолжая сидеть в прежней позе.
- А привет, - слегка смутилась Влада, - извини что… - она задумалась, действительно возникало ощущение, будто она подсматривала за священнодействием без всяких на то прав, - потревожила, - немного невпопад закончила девушка. Капа хихикнула и повернулась, наконец, к гостье.
- Ты не помешала, - она похлопала рукой рядом с собой, приглашая Владу сесть рядом. Гостья с радостью поднялась по ступеням, села рядом с Капой и последовав её примеру опустила ноги в джакузи, которое как раз и издавало привлекшие её внимание булькающие звуки. Девушки довольно долго сидели в уютном молчании, очевидно не чувствуя неловкости, обычной в подобных ситуациях, Капа снова принялась «питаться» светом из окна, а Влада вдруг спросила:
- Слушай, как вы моете это окно? – Капиталина засмеялась.
- Знаешь, ты первая кто это спросил.
- Люблю быть оригинальной, - спокойно ответила Владлена.
- Ну, мы обычно вызываем рабочих, специальных, действительно нелегкое дело. По крайней мере, судя по оплате, - девушка снова хихикнула в кулачок.

Прошу заметить, у фика появилось название. Пока рабочее.
- Алукард, - она не использовала громкого крика, как её отец. Её зов был тихим и мягким, почти ласкающим, это настораживало и именно поэтому возбуждало. Хотя сомневаюсь, что можно было возбудиться ещё сильнее, того, что я уже испытывал. Давно я не был так возбужден как после своего последнего пробуждения. Интегра была из тех кто волнует не только тело, потому что реакции тела – всего лишь рефлексы, она вызывала настоящее Желание, притягивала к себе меня всего, и сама не являлась просто телом, она была истинной женщиной, силой с которой стоит считаться. И я появился в её комнате, дрожа и чуть ли не вспотев, умей я это делать. Хозяйка не увидела, меня поскольку сидела лицом к зеркалу, а в нем я не отражался, и расчесывала волосы аккуратными точно выверенными движениями. В виду того, что она была одета только в свои любимые босоножки на шпильках и мечтательно-садистскую ухмылку в комнате было многое на чем бы я мог остановить взгляд, но я задержал его на расческе в руках госпожи. Это был весьма массивная масскажка, сделанная кажется из цельного куска зеленой яшмы, а зубчики её поблескивали и щеголяли редкой для расчески остротой. Да, орудуя таким предметом можно накачать себе неплохие мускулы! И ещё стоит поберечь кожу головы от зубчиков. Ничего из этого Интегру явно не волновало, вид у неё был безмятежный даже немного скучающий. В какой-то момент она полуобернулась и, наконец, заметила меня. Она чуть вздрогнула от неожиданности, но быстро взяла себя в руки и, сердито нахмурившись, хлопнула раскрытой ладонью по туалетному столику. Я хорошо понял её и тут же оказался на коленях рядом с ней. Хозяйка продолжала расчесываться, ни слова не говоря, лишь удовлетворенно улыбаясь. Честно говоря, её комната меня удивила. Тут я не увидел ни хлыстов, ни наручников ни чего-нибудь ещё более экзотичного, я даже расстроился…и почти пропустил момент, когда хозяйка вдруг замахнулась. Удар вышел отличный, такой хлесткий и звонкий, хватило бы, чтобы сбить обычного мужчину с ног. Я не стал подыгрывать, собственно, я и без того сильно ей подыгрывал, но это неповиновение Интегра явно понравилось. Интересно, какие хлюпики были у неё до меня, раз её радуют такие мелочи?
- Хм, - изрекла хозяйка глубокомысленно и нанесла мне ещё несколько быстрых ударов. Превратить расческу в оружие. Надо же! Похоже, я свалился на пол от одного удивления этим фактом. С улыбкой, отложив расческу в сторону, госпожа встала надо мной и деловито поинтересовалась:
- Ты так и не сказал, что с тобой можно делать, - она наклонилась ко мне и начала лениво расстегивать пуговицы на рубашке, развязала галстук, прошлась ладонями по обнажившейся груди.
- А что тебя интересует? - кровь из разбитого носа затекала в рот и мне очень хотелось восстановиться, однако я пока не решался, видя как Интегре нравится вид и запах крови.
- Ну, допустим, - резко поднявшись, хозяйка наступила мне на пальцы, и тут же раздался довольно громкий хруст костей, - как скоро они восстановятся? Ты это контролируешь?
- Отчасти, - сглотнув очередной сгусток крови, ответил я, - но не могу удержать повреждение больше часа.
- Хмм, - хозяйка приложила палец к губам, словно задумалась над труднейшим уравнением, - восстанови-ка всё, - я подчинился, она продолжила осматривать меня, глядя сверху вниз. В этот момент, под господским оценивающим взглядом, я чувствовал себя чем угодно: вещью, игрушкой, забавой на пару ночей, но уж точно не великим и ужасным вампиром, казалось никто больше не станет меня бояться, потому что эта женщина сделала со мной такое… конечно, ничего особенного она не сделала, однако это пока, ночь только началась. Интегра неожиданно нахмурилась, будто запнулась обо что-то, снова наклонилась ко мне, быстро расстегнула ширинку на брюках и чуть их приспустила, высвободив, таким образом мой самый надоедливый и мучительно-пульсирующий орган на волю.
- Ого, неплохо, - произнесла она почти без эмоций и это был самый унизительный и возбуждающий комплимент, который я когда-либо слышал в свой адрес. Слишком распаленный чтобы что-нибудь замечать я опять пропустил момент подготовки к удару и только почувствовал как шпилька впилась мне в бок.
- Знаешь, - произнесла Интегра, заставив меня сфокусироваться на её напряженном лице, - если ты не будешь стонать, это будет совсем не интересно.
- Ну, так заставь меня, - улыбнулся я вызывающе. И госпожа, к её чести, вызов приняла. Учитель у неё был отменный, и явно не один. Кто-то научил Интегру заменять силу удара, скоростью, другой обратил внимание на её гибкость, третий просто рассказал в какие точки надо бить, чтобы причинять максимальную боль. Ооо, она училась на пятерки, я уверен, и своих учителей превзошла. Конечно, боль я чувствовал, но уже не так как человек, она казалась привычной и не причиняла желанных страданий. Зато было другое, я ощущал восторг, буквально захлебывался им (впрочем это могла быть и кровь), при виде распаленной Читать далее...

Ну, да - мало. Как-нибудь исправлюсь.
Это действительно было интересно. Стоило посмотреть как Капиталина Мирабо, немного итальянка, немного египтянка, немного финка и совсем чуть-чуть русская, коренная петербурженка, состоятельная дочь состоятельных родителей, умница и красавица в заляпанных краской и клеем джинсах от Версаче стоит у ванной с пожелтевшей эмалью и будничным тоном говорит:
- Дай-ка мне топор или молоток.
- Зачем это? – Капа представляла собой настолько необыкновенное зрелище, что любое её действие инстинктивно вызывало подозрения.
- Да тут плитка плохо отходит надо треснуть по ней как следует, чтоб разлетелась, - Влада икнула, с трудом сдерживая смех, но молоток дала.