Тридцать спиц соединяются в одной ступице, [образуя колесо], но
употребление колеса зависит от пустоты между [спицами]. (Здесь не точный перевод: смысл в одном из переводов сводится к - "зависит от пустоты в середине колеса" ) Из глины делают
сосуды, но употребление сосудов зависит от пустоты в них. Пробивают двери
и окна, чтобы сделать дом, но пользование домом зависит от пустоты в нем.
Вот почему полезность чего-либо имеющегося зависит от пустоты.


Пальцы_на_клавишах:

Будет ли ученик Учителя бояться того, что его назовут легчайшим (пустым)?
Верно, у него есть надежда, что с ним, в его нищете, - будет .. Истина...

На границе света-тени
так старается сверчок!
Рыцарь ночи одинокий,
трубадур лугов и нив.

День исчез, и город - канул,
я - одна, и, будто - вне.
Вдруг из разноцветных гранул
сотворился мир в окне.

Знать, жива, коль треску рада!
То не шум безумных шин!
Пробуждает чувство лада
незатейливый твой гимн!

*фото иллюстрирует стиль моих "проб пера" (не могу назвать это стихами, поэзией):
это символический реализм.
[700x525]

Этот дневник - первый на Ли.ру. И самый лучший. Все остальные менее основательные. Он - свидетель всех метаний. Альфа и Омега. В нем есть выход на вселенское чувство (об этом говорит и название), он есть внутренний крестный путь. Хорошо, что вернулась в него.
Его начало я не могу предать.

Поэзия и настоящая проза (поддельной поэзии не существует) - итог видения, угадывания, прозрения.
Искусство - это отголосок древнего пророчества, какое раньше было для царей на вес золота.
Но печать, наложенная Аполлионом на уста Кассандры, затмила силу искусства.
До поры до времени. До того момента, когда изнутри не явится новое солнце,
солнце, позволяющее различать в кромешной тьме.

"Растворяется дверь.
Растворимость ее возрастает
с приближением к выходу в новые среды и сферы."
Ирина Аргутина, челябинский поэт.

Два человека в аду улыбнулись друг другу робко,
улыбнулись друг другу сквозь боль и гарь,
улыбнулись друг другу сквозь пелены слез,
улыбнулись друг другу как два ребенка,
которых слишком долго и слишком жестоко наказывают...
И в этой улыбке был свет понимания...
И разве то - родители?
И разве то - жизнь?
И разве то - детство?
Но два старых ребенка в аду улыбнулись друг другу
и стали друг для друга - отцом и матерью стали.
И улыбки отделились от их лиц и слились,
и засветились мягко, засветились как утро,
и поднялись над адом, поплыли над болью и гарью,
над морем слез и морем тьмы...
Так твоя улыбка для меня - такая тихая радость!


(это я о тебе, о твоей улыбке)

Вдруг пришло по почте сообщение, что Злохороший человек на меня подписался...
Удивилась. Сегодня, тем более,зашел спор о том, какая я. Я сказала, что - злая. Но это только потому, что человек, который со мной говорил, назвал себя хорошим. Так вот, я назвалась злой, чтобы в противостоянии с ним показать, что я уж во всяком случает его не хуже, тем самым восстановить РАВНОВЕСИЕ. Но, конечно, сделать это не явно, не напоказ, а именно в диалоге, в споре.

Наверное, я правильно поступила.
Хвалить должны только снаружи, по делам.
А мы, внутри, сами для себя.. злохорошие... да...
Не плохие и не хорошие. Я не злая, и он не хороший.
Святых-то - нет среди нас. И разве святой про себя скажет, что он святой?
Рядом с ним ты сам просвещаешься и чувствуешь, какой он, и говорить ничего не нужно.

Вот такие дела.

Опять я, сомневающаяся, начала защищать веру в Иисуса Христа, который Бог, и который позволил этот страшной жертве случиться.
С одной стороны, мне кажется, мы не должны больше позволять ей свершаться.
С другой стороны, может, это закон такой этого мира? Да сколько можно?
Назвался груздем - полезай в кузов.
Не назвался - тоже полезай.
Потому что им, нам, людям, кушать надо.
Надо пребывать в уверенности, что мы есть добрые и хорошие.
А попробуй-ка проживи дураком да злым.
Кто выдержит?

Если исходить из идеи, то, правильнее всего - избавиться от страстей и жить без них.
Чтобы лик был правилен и чист. И никто бы не посмел сказать: "Облик его свидетельствует о грехе его"
Но не напоминают ли вам лично эти лица, навек (!) избавленные от греха - безличные механизмы?
Они правильны настолько, что, сменись полярность, они и не заметят.

Не-отсечение страстей, признание себя находящимся в вечной борьбе с тем, что "левее" или "правее", чем нужно для того, чтобы путь был прям, - условие той внутренней "взвешенности", "подвижности", что запускает в действие некий механизм, спасающий человека от власти идеи.

Присутствие умного человека - словно ключ.
Книги умных глубоких людей - лучшие собеседники, чем современники, спешащие по своим делам, заключающимися только в том, как поддержать на бренной земле бренную жизнь...
Рядом с внимательным человеком становишься сам себе интересен, рядом с безучастным -
чувствуешь себя немым.
Рядом с раздраженным человеком невозможно мыслить: можно либо стать соучастником его несовершенства, либо - проявить собственное, попытавшись уверить его в неправоте.

Als das Kind Kind war,
ging es mit hängenden Armen,
wollte der Bach sei ein Fluß,
der Fluß sei ein Strom,
und diese Pfütze das Meer...

Язык Откровения - это .. язык ребёнка...

Вчера - с размаху - в корзину - дневник, который холила и лелеяла несколько лет.
Нет, не то.
Этот язык - не годится.
Это язык - для кухни!
Священное молчание - вот о нем молиться, а не о знании!

Телесные чувства превращают человека в механизм. Душа оказывается плененной внутри ограничивающих ее эмоций, чувств, мыслей. Источник активности - находится вовне. Человек лишь отражает свет, видит "радуги" (символично).
Новый человек, световой человек - сам является источником активности. Он не видит себя. Для себя самого он всегда черен, не существует как "объект". Световой (внутренний человек) - всегда внутри.
Потому механизм Спасения - "механизм" углубления, опускания в глубину.
Говорить о восхождении может только тот, кто восходит не сам, но Другим.
Если сам - то никакого восхождения, вознесения, - наверное, быть не должно.
Все чувства "вознесения" - это элементарные спотыкания, падения.
"Держи ум во аде".

Искушения являются такой же необходимостью, как самоограничение.
Это две стороны одного состояния.
Распад, phthora, - необходим для преодоления границы.
Imago Typhonis, пламя страстей (не только гнева, но и прочих rадостей) - есть условие явления иного огня.
Говорят, свт. Тихон Задонский был очень и очень гневлив. Но умел себя остановить.
Приказать себе умел. Был господином своим страстям, которые бушевали как море.

+

Кьеркегор - что ж... Кьеркегор...

Экзистенция - Жизнь-Мистерия...

Периодически во мне шевелится Страшный Гнев.
Который уже нельзя заесть шоколадом, зачитать Пелевиным.
Гнев на собственную слабость и неразборчивость,
на унижение собственное, на терпеливость,
глупость.

Хочется все единым махом отсечь от себя.
Но это - такая кропотливая работа, ежесекундное Противостояние Хаосу и Смерти.
...
По идее, просто любить Улицу, Воздух, Людей, Небо над головой.
Нет, я знаю, что все это - ЗАКОНЧИТСЯ,
и стыдно любить то, что есть прах.
Любовь - не кончится? Ну, может быть.
Тогда надо видеть во всем вечное и любить это вечное.

Надо понимать СМЫСЛ ПРОИСХОДЯЩЕГО ЗДЕСЬ.

Философия его не дает. Она говорит: "Смыслов может быть много". Или: "Нет Смысла".
Или: "Вот эта идея - самая верная".

Феноменология Духа - да. Это главное.
Поэтому и простительно мое увлечение символической философией масонства.

Масоны утверждают, что Спасение - Везде, во Всем.
Я тоже так думаю, главное - ВИДЕТЬ "ЗА".
Масонство утверждает всеобщее священство.

Только мне не понятно, почему необходим Обряд, если Жизнь и есть Мистерия?
Если Душа - всегда в Диалоге с Богом?

Сердце в тисках

Тысячи лиц. И правил - тысячи тоже.
Миллионы - за кадром. У каждого - свой предел.
Есть ли единое знание: это - тревожит...
И... если бы каждый его обрести захотел...

Сердце во тьме - обитатель ям и подножий.
Ищет ступеньку - находит железный дождь.
Может быть, я - и не путник, а просто - прохожий?
Нищий раб, самому себе - раб, а не вождь.

подумаю о смыслах

Чтобы идти дальше, нужно перестать думать шумно.

Песню нашла случайно, по слову на листочке, выпавшем из тетрадки.
Решила перевести и набрала в Гугле :)

Descensus ad Inferos

Михаил Щербаков

Вот изобретенная не мною и не мне
принадлежащая, цветная и наглядная вполне -
как пасть вампира -
картина мира.

В центре композиции, меся дорожный прах,
босая девочка идет туда, где тонут в облаках
огня и смрада
ворота ада.

Смутны и круглы, как у закланного тельца,
ее глаза - и портят несколько монгольский тип лица,
в чем азиаты
не виноваты.

Десять крокодилов, двадцать гарпий, тридцать змей
и сорок ящериц унылой свитой тянутся за ней
в порядке строгом
по всем дорогам.

Ужас неизбежной кары, страх пяти секунд
перед концом - известен даже этим монстрам, что текут
за нею следом.
А ей - неведом.

Тут бы полагалось мне промолвить что-нибудь
на тему высшей справедливости, однако увильнуть
от главной темы
умеем все мы.

Все мы, находясь по эту сторону стекла,
лишь наблюдатели, не больше. Я из общего числа
не выпадаю,
я наблюдаю...

Девочка, почти ребенок, в прах босой ногой
ступая, движется, как пастырь обезумевший, в огонь
ведя все стадо,
к воротам ада -

Мимо райских рощ, а также пастбищ и плодов
благоуханных, на которые я здесь не трачу слов,
раз ей угодней
мрак преисподней.