Настроение сейчас - гыыыы
Йо моЙо!! как же долго меня тут не было! я уж и не надеялся зайти в систему, чулом вспомнил пароль.
ну вот много же чего изменилось, теперь и диз менять надо и святую задницу Йоми^_^
по случаю, раз уж зашел, скажу, что наконец-то начал смотреть "Наруто. Ураанные хроники" и твердо решил, что лучший пейринг - Сакура+Гаара. хотя...
[525x700] [253x480] [604x363] [300x246]
вот так тоже весьма неплохо...? [700x580]
ну и раз уж на то пошло то пейринг, который меня возмущает: [640x560]
Пару лет назад каждый вечер я наблюдал одну и ту же картину: в доме напротив, в семь часов вечера загорался свет в крайнем левом окне на втором этаже. И мне было хорошо видно как стройный, опрятный мужчина лет сорока сидит за столиком напротив миловидной женщины с ярко-рыжими, как пламя волосами. Они держались за руки и молча смотрели друг другу в глаза, словно понимали без слов, угадывая маленькие тайные желания. А ровно в семь тридцать мужчина тушил свет и все, что происходило дальше, можно было только предположить.
Утром она выходила из подъезда того дома радостная и сияющая, словно летела на крыльях любви. И звали ее Роуз. А его – Том.
Они работали в одном офисе, в издательстве газеты криминальных новостей и заинтересовались одним и тем же материалом, так они сблизились. Сразу. Моментально.
Роуз и Том готовили репортаж о загадочных убийствах в их городе, о том, как каждую пятницу пропадают женоподобные юноши с андрогинно очерченными скулами и худыми костлявыми руками. О том, как маньяк инсценирует ограбление, при этом раскидывая деньги вокруг, не взяв себе ни цента. А я смотрел в их черное, плотно зашторенное окно и глубоко всаживал кинжал парню в грудь до самой рукоятки. И кровь его отражалась от ослепительного лезвия, в небе, пачкая его багровым закатом, словно простыню. И в ту самую пятницу я положил глаз на одного импозантного мужчину уже давно вышедшего из достойного красивой смерти возраста. Чем он меня так заинтересовал я не знал, понятия не имел, лишь чувствовал как нас связывает какая-то невидимая, тонкая пуповина родства. Видимо, душевного…
Его звали Алекс и он был мужем Роуз. Слишком ревнив и эгоистичен. Роуз была для него, видимо, лишь красивой игрушкой, которой он покупал дорогие подарки, водил в самые престижные косметологические салоны, но делал он это все для себя, а не для нее. И вот кто-то захотел отобрать его игрушку. Алекс не мог оставить это просто так.
Когда я увидел, как он несет черный пакет в подъезд Тома, я не понял в чем дело.
Тот вечер был особенным. Когда я посмотрел в окно, по коже пробежали мурашки. А я и не знал, что небо может быть таким фиолетовым… оно, словно кровавая простыня во мраке ночи простирается и уходит в беспросветную даль. Окутывает землю, а галактика, черная, как почва под твоими ногами, служит кроватью, ложем смерти. Наверно, только испорченное воображение может подумать о подобном, но я ведь знаю, что мое уже починить нельзя.
Ночной город таит в себе массу интересных вещей, сумерки – кладенец непознанного. Яркие огни фонарей издалека кажутся сигаретами, тлеющими высоко над тобой. Их кто-то подбросил вверх и они упали в небо, противореча закону притяжения, остались там. Вот тот трехэтажный дом напротив – это пепельница. И если фонари-сигареты не стряхнут пепел в нее, развея его по воздуху, то он попадет на простыню-небо, и оно загорится.
От чего-то начали дрожать стекла, посуда, мой позвоночник. Я еще раз взглянул в окно. Вспышка света, грохот и здания нет - взорвалось. Накаркал.
Алекс. Он вошел туда с пакетом и не вышел. И не позволил выйти ни его кукле, ни Тому – ее любовнику.
Я любил следить за ними, но кто знает – не случись этого тогда, возможно, Роуз докопалась бы до правды и тогда, я бы сидел сейчас в тюрьме, не любовался бы лиловым чувственным закатом, таким же нежным, как прикосновения двух любящих друг друга фигур в крайнем левом окне второго этажа…
«Это был танец лезвия по живой плоти…просто это игра с судьбой и тебе достались несчастливые карты. Ты сам понимаешь, что винить некого. На твоем месте мог оказаться любой, но демоны решили иначе. Смирись, тебе больше ничего не остается.»
Как же ты прекрасен… - прошептала я, глядя в его небесно-голубые глаза.
Белые волосы его уже пропитались кровью из открытых ран на бархатной коже щек, маленьких, аккуратных порезах на подушечках пальцев, на ладони они точь-в-точь повторяли причудливый узор линий жизни, автографа вечного Творца. Но в глазах его не было ни боли, ни отчаянья, ни страха.
Я наклонилась над юношей, хотела понять что он чувствует. Обычно в такие моменты я слышу как бешено бьется сердце моей жертвы, как теряет сознание от ужаса. С ним же все было иначе…
-тебе следовало разрезать мне мясо на стопах ног, чтобы я не мог встать и убежать, и приковать к кровати руки, что бы я не сделал то, что сделаю сейчас…
Я внимала каждое его слово, ловила на себе его пылкий и одновременно нежный взгляд, в тот момент жертвой ощущала себя я. контроль над ситуацией был потерян, рассеян зернами Зла на пыльной дороге жизни...
просто отрывок из одного моего рассказа...
Настроение сейчас - гоняю балду
Копаешься в носу и сморкаешься в белую раковину. Слизкое содержимое стекает в трубу. Там много подобного дерьма биологической природы, смешанного с машинным маслом и еще чем-нибудь: волосами, ногтями и прочим. Нос твой красный, глаза воспалены. Посмотри в зеркало, это просто, лишь приподними голову, если у тебя на это еще остались силы…
Что ты видишь, во что превратился? Нерасчесанные белые волосы стали серого цвета, неопределенного оттенка. Они спутаны, лезут клочьями, когда ты проводишь рукой по голове, как бы поглаживая, похваливая за что-то. За что?
Да просто так. Сам себя не похвалишь, как говорится…
А я закрываю глаза, захлебываясь собственной кровью, погружаюсь в сон. Знай, ты затронул во мне тайные струнки, мы единое целое, хоть ты и не успел понять. Я жду тебя в аду…
Хочешь дать мне пощечину за все что я говорю? Давай, я не против, я заслужил. Все равно исход этой истории я знаю. Я прекрасно понимаю и осознаю, кто ты есть, именно поэтому я здесь. Хочу понять твою сущность. Хотя, наверно, мне этого не дано.
Часы пробили полночь, занавес поднимается.
-Шоу начинается. – Еле прошептал ты. Неужели ты думал я не услышу…
Ты слишком хрупкий, изнеможенный вечным непониманием. Когда я почувствовал твой язык в моем рту, то понял, что тебе нужна не только кровь. Но я ведь обычный самец.
-Не смотри на меня удивленно, ты слишком милый чтобы я смог распрощаться с тобой без прелюдии. – Вновь раздался твой голос во мраке ночи, нежно окутывая волной звука. Акцент на букве «р». Словно режешь что-то. Плоть. Словно сердце разрывается от ровной рапиры с ржавчиной. Ты шепелявишь. Слегка. Как змея, пронзаешь ядовитым языком мою тонкую кожу.
И все же ты слишком груб. Я не позволю тебе войти в меня, но и не буду сопротивляться смерти. Не доставлю тебе такого удовольствия. Все будет тихо и гладко, как по маслу: ни ужаса, ни криков, ни молитв несуществующему богу. Режь меня.
Ты уходишь на кухню. Я стою, прижавшись спиной к стене, приподняв одну ногу, полусогнув ее в колене. В такой позе обычно стоят куртизанки. Какое слово. Что маскировать, скажем прямо - самки.
Ты достаешь зубчатый нож. Не удивил. Я знаю.
-Не смотри так пристально, ты же уже догадался, не так ли?
Ха, ха, мой милый! Я все знал заранее, поэтому я сейчас с тобой. Мне нужно нажать на эту кнопочку в кармане моих брюк, и ты за решеткой. Очень просто. Если успею.
Холодно. В области живота. Больно. Почему?
Не противно резать по живому?
Ты слизываешь кровь из полувскрытого живота, пальцем трогаешь мои органы, вдыхаешь желанный запах свежих внутренностей. Интересно, как должен пахнуть мои желудок после полкило шоколадных конфет и лошадиной доли успокоительного? Тебе нравлюсь я изнутри? Две иглы в сосках – пирсинг без анестезии. Я в удовольствии закатываю глаза, ты удивлен. Сладкий стон вырывается из моих уст и тут же заглушается твоим недовольным рычанием. Одно шило! Второе! Третье! Четверное! Печать твоих зубов на моей коже. Стоп! Я здесь не для этого…
Кнопка. Одно нажатие. Вдавливаю ее в устройство. Сигнал принят.
Ты все еще наивно считаешь меня своей жертвой. Обмакиваешь художественную кисть в щель, образовавшуюся между моих тканей, когда в них осторожно погружалось острое лезвие. Оно боялось нарушить мой покой, хотело даровать свободу и непостижимую вечность. И я охотно принимаю этот дар.
Твои руки заламывают за спину. Суки! Тебе же больно! Их натренированные руки крепко сжимают твои тонкие, чувственные запястья, скучивают вены под кожей!!! Бей! Борись! Теперь твоя очередь отстаивать свое право на жизнь, эту сраную жизнь! Кричи! Ори, надрывайся!!! Стучи кулаком по их ребрам! Грызи! Впивайся! Бессмысленно…
Ах да, ты же хищник – твое дело судить, а не прислуживать! К черту работу! К черту идиота-босса и его дурацкие замечания каждый день про опоздания, вечные выговоры и штрафы. Он же не знал чем ты занимаешься каждое утро. И не мог предположить. Он же простой человек, ходячий кусок мяса, как все мы, все, кто тебя окружает. Так убей нас! Покончи раз и навсегда с этим кошмаром! Мы не знаем зачем живем, мы глупы. Избавь землю от стада. От самцов и самок. Мы размножаемся, производим себе подобных на свет, и, с чувством выполненного долга, уходим в небытие. А это ли наше назначение? Нет. Тогда какое? Ответь мне, а ты посадил дерево, построил дом и воспитал сына? Не это цель! А какая она? Молчишь… ты тоже не знаешь.
Настроение сейчас - непривычно уравновешенное
-Ты сатанист?
-Нет, я гот! - Он гордо поднял голову, демонстрируя сверкающий металл распятья на его белой коже груди.
Этот диалог я услышал сегодня на улице, случайно, краем уха. Мы гордо говрим, что мы есть неформалы. Что гламурные телки - люди второго сорта и тд. а мы кто? панки, готы, металлисты, джеи...
ерунда все это! самовыражение на определённом этапе жизни. когда мы стоим на перекрестке жизненных путей и не знаем в какую сторону сделать первый шаг.
нашли, подобрали свое тело, физическую оболочку и понесли в руках души по течению жизни. теперь все вокруг наполняется смыслом, а черные шмотки, кресты, ошейники с шипами остаются в прошлом...это закономерность, аксиома.
не хуй о себе рассказывать! я глотаю "кислотку и экстази, пока вспышки света, видеоизображение и огневой вал звука не соединятся в одно цветастое целое, словно фантик конфеты".
