Когда я с тобой ласкова и добра -
знай наперед:
У меня есть другой - получше тебя,
И кто-то из вас умрет.

Когда я с тобой груба-холодна,
просто пойми:
этот другой, получше тебя,
так что умрешь -
ты.

Когда я к тебе на крыльях лечу,
читай внимательно по губам:
Я покупаю праздничную парчу
к похоронам.

Говорить "ненавижу", было бы излишним
и совсем не новым.
Я чувствую себя немного кислым,
и совсем-себе-незнако­мым.

Это очень обидно - когда болит горло.
Я - кефир.
Очень кислый, и
Совсем-не-новый.

Я бросаю три раза трубку
[это так, на всякий случай]
Мне так больно. Порезал руку.
Я какой-то совсем невезучий.

Москва освещает меня
своей тусклой_противной_л­уной.
Я один.
И сейчас, и тогда: не с тобой.

Настроение сейчас - "Спасибо, отлично"

Проснулась. Девять утра. Душ-завтрак-одеться­. Доехала до метро, поняла что не знаю где находится магазин, в который еду. Вытягивая шею на манер жирафа, ищу жертву, из которой можно было бы вытрясти нужные мне сведенья о том, где это находится. Толкнула мальчика справа. Блондин, глаза голубые, губы Мэевские такие, капризные. Не натягивает даже на троечку, хотя в прочем мелочи это. Мне в конце концов нужно просто узнать как доехать до Глобуса.
- тра-тата, не подскажите...
- а нахрен тебе в Глобус ? Езжай в Книгу. Я там как раз работаю, провожу.
- хорошо.
Отворачиваюсь, достаю плеер, книгу. Он свое уже отслужил - куда ехать я знаю. Толкает в плечо. Недовольно снисхожу до выключения музыки, обращаю на него внимание.
- а ты на каком учишься?.. Или в школе..?
- в школе.
- десятый ?
- нет.
- одиннадцатый ? - как бы извиняясь, мол "прости, ошибся".
- нет.
- девяяятый ? - искренне удивленно, типа "а че я с тобой разговариваю вапще ? "
- восьмой.
- да ладно... - почти разочарованно отворачивается, играется с зажигалкой. Я довольно хмыкнув, продолжаю просвещаться в глубокие мысли Коэльо. Мне доставляет удовольствие облимывать таких вот ублюдков. Он, наверное уже не рад что взялся за службу Сусанина. Я чувствую, как глаза щипет. Кладу книгу в сумку. Блондин пытается завязать нелепый разговор на тему "А что тебе там надо, а зачем, а почему", получая на них по-максимуму односложные ответы. Я демонстрирую ему, что его услуги специализируются не на работе массовиком-затейник­ом, а всего лишь ниточкой от Сходни до Книги. Мы выходим из метро, он объясняет мне как и куда пройти, у кого чем поинтересоваться. Мы расстаемся. Без вопросов на тему "А как тебя зовут хоть", или "А не оставишь свой номер..?" Потому что ему не хочется пройти по статье совращения малолетних, а я знаю что все равно скажу, что меня зовут Аня, и дам ему номер телефона своей не самой лучшей подруги.
Я теряюсь в магазине. Набираю номер Даши зачем-то. "Абонент временно не абонент" с. Безразлично сую телефон в сумку, механически отвечая на Машино "Доброе утро". Мое утро начинает в шесть-семь а не в двенадцать. Логичнее тогда "Добрый день". Поспешно взяв с полок Страноведенье и Географию, ищу Минаева. Сейчас просто необходимо. Та-та-та... Набоков. Тоже кстати можно. Давно хотелось "мОральный ущерб" взять. Жаба душит, тем более, натыкаюсь на Media people Минаева. На это не жалко. Оплачиваю, чувствую как кошелек постепенно давит мне на мозги, с вариациями на тему "Девочка моя, накуй тебе надо ? А завтракать совсем не будем ? " Я его успокаиваю. Тихо так, по-доброму, засовывая в сумку.
Прохожу по Арбату, параллельно вспоминаю одну из прогулок с ­Эль, и отмечая про себя "Сюда надо было пойти..", или "а тут Шоколадницу открыли! ". Вслед слышится периодически, то от 30тилетнего мужика "Девушка, вы самая красивая из....", в спину, то "Подайте ради Госп....", тоже в спину. От иностранцев [а по-нашенски - от лиц кавказской национальности]: "можно с вами сфотогра...". В спину. Дохожу наконец до метро.
Не смотря на пресловутые "Я совсем не знаю Метро, Я совсем здесь не ориентируюсь" и все такое прочее, спокойно доезжаю до своей станции, по дороге успев прочитать где-то половину Пиплов, посадить почти все зарядку на плеере, и убедиться в том, что прогулка с Дашей на сегодня медленно но верно обламывается. Выхожу из метро, сажусь в маршрутку. Мальчик где-то моего возраста пялится в притык на мою шляпу. Да, я дурак, на улице совсем не холодно. Зато я похожа на Шерлока Холмса, заебись малыш! Сажусь, поставив ноги на впередирасположенно­е сидение. Боковым зрением вижу что взгляд мальчика перемещается со шляпы на "куда-то под юбку", и обратно. Показываю ему средний палец. Приезжаю в Митино. Встретила где-то у светофора Матвея. Того самого Матвея, который раньше не признавал современность вообще, пересматривая по тыще раз черно-белое кино с Марлен Дитрих не из-за понтов, как я, а потому что это ему действительно нравилось! И сейчас это ходячее недоразумение стоит передо мной в джинсах Colins, в адидасовских кедах, ахренительных солнечных очках, и взглядом из-под них - острым и злым. Я думаю, стоит ли его окликнуть, решаю что нет. Захожу в кофейню, заказываю пироженное и Экспрессо, завтракаю. Слушаю что-то попсовое, и жутко надоедающее. Полный лох. Иду по дороге. Пешком. Не потому что мой кошелек наконец доказал собственную "нерезиновость", но потому что просто хочется почувствовать наконец себя человекой. Со способностью дышать городом, грустить, вспоминать кого-то/что-то/когд­а-то.. Вдыхаю в себя воздух, и прежде чем закашляться от городской загазованности, успеваю поймать тонкий остаток утреннего Euphoria Blossom, подаренные когда-то Ирой. Когда мы с Мэем встретились в первый раз, от меня кажется также пахло. И погода в мае такая же была.. Смеюсь от осознания остатков романтичности, отгоняю запах как мух, кашляю. Вспоминаю семейную пару с бутылками, сигаретами и ребенка в каляске - мы в Читать далее...

День-два. Может даже больше.
Кажется, как поезда по шпалам.
Кто-то, кого-то, зачем-то хочет.
Только лишь я:
Вроде не ангел, но не шалава.
День-два. Осень приходит летом.
Дым, смех. Ужин во-время рекламы.
День-два.. Плач маскирую смехом.
Я. Просто скучаю без мамы.
Ночь-день.
Пахнет так нежно воздух.
День-два. Осень не за горами.
Мне лень. Ссориться-лаяться..­ впрочем.
Мне все равно. Решайте сами.

«Я не умею нежно, мне нужно – больно,
Тебя зашивать под сердце, под линии на ладонях,
Зубами кусать за шею с глухим ворчаньем,
Так по-кошачьи нежно, по-волчьи отчаянно.
...
Я не умею в спину, мне нужно – в сердце,
Зубами вцепиться крепко, влюбиться, влюбить, раздеться,
Прижаться всем телом, стащить с тихим рыком на пол:
Кошка – до первой крови, волк – до последней капли...»