Это цитата сообщения Почти_новая_горжетка Оригинальное сообщение
Что-то все вдруг вокруг меня хором
Что-то все вдруг вокруг меня хором заностальгировали по Эсэсэсэру.
Таксисты, дневниковцы на форумах, люди в телевизорах...
Вон, даже Гоблин Переводчик Фильмов, к которому я до сих пор относилась к откровенной симпатией, вывесил недавно у себя на сайте гигантский пост, о том, какое это было расчудесное государство и как замечательно всем там жилось.
По-моему эту страну по утрам нужно из шланга антисклерозными препаратами поливать - каждый двор и улицу.
Нет, я уже не говорю про свободу там слова, передвижения, труда, политической деятельности и прочих таких аспектах. Я уже с интересом выяснила, что очень многие люди искренне считают, что все это вещи ненужные и даже вредные. Видимо, это только некоторые инвалиды вроде меня не могут без них существовать - как диабетики без инъекций инсулина - а все остальные, нормальные и здоровые, великолепно без этих свобод обходятся.
Ладно. Пусть. Но откуда прочий амнезийный бред-то берется? О всеобщем благополучии советских граждан????
Советские граждане и благополучие - это же антонимы. Я-то все это помню....
Город Вологда. Семидесятые-восьмидесятые годы. Колбасных изделий на человека - полтора кг в месяц, сахара - 1 кг, масла- 250 граммов. Гречку только ветеранам труда, консервы с тресковой печенью или лосось - только больным детям по справке из поликлинике. Когда в магазин завозили рыбу - синюшного хека или скумбрии в стадии разложения - магазины брались штурмом. Народный фольклор повествовал о том, что однажды в центральном универсаме были замечены бананы - слухи об этом явлении еще годы циркулировали по полумиллионному городу.
Разумеется, половина Вологды каждые выходные ездила в Москву за провизией. Мои родственники не были исключением - и каждый их приезд превращался для меня в испытание на прочность. Потому что в Москве ту же колбасу больше двух килограммо на руки не давали - и в такой ситуации ребенок - объект незаменимый. До сих пор помню сцену. Мне лет пять. Зима. Уже третий час мы с тетей Люсей и дядей Сережей стоим в Елисеевском магазине в очереди за краковской колбаской. Моя пятнистая шубка из искусственного меха расстегнута и шарф размотан, но все равно - дышать тяжело, очень жарко и болит голова. Меня качает, я утыкаюсь носом в чьи-то брюки...
- Нас трое, нас трое! - слышу я голос тети Люси. - Сереж, подними ребенка, чтобы продавец видел! ребенок тоже колбасу покупает!
Я взмываю в воздух над толпой...
Дефицитом было все. Сапоги, детские колготки, мужские носки, вата и лампочки. Туалетная бумага встречалась в природе реже красноногих ибисов. В очереди за швейной машинкой стояли четыре года, за стиральной - пять.
Почему я вс это помню, а другие - забыли? Я что - особо злопамятная что ли?
Медицина... бесплатная... лучшая, блин, в мире.
Мой дед, брат знаменитого хирурга Бакулева, скончался от сердечного приступа, пролежав двое суток в коридоре больницы - в реанимации не было свободных мест. Маленького ребенка моих знакомых не смогли спасти, потому что не успели раздобыть прописанную ему кокарбоксилазу - коробки с этой проклятой кокарбоксилазой приехали от родственников из Риги в день похорон.
Да вы вспомните просто, что творилось в этих больницах, поликлиниках, кабинетах стоматологии... Лекарств - нет, сиделок - нет, запись на кардиограмму - за три дня.
И не надо смотреть эти советские фильмы, хватит. Вранье на вранье там едет и враньем погоняет.Родители, помнится, все время удивлялись - зачем это там все время показывают изобильные прилавки, заботливых докторов, нарядные одежды, большие квартиры, чистоплотных дворников. И где героиня, интересно, раздобыла этот кофе, которым она героя из дефицитнейших чашечек производства ГДР поит? Она же вроде как школьная учительница. А манитофон у учительницы откуда? И вот эта стенка чешская - за которой в очереди годами даже нехилые чиновиники из Главка стоят?
Нет, все понимали, что это - художественная условность, только не понимали, кого это может обмануть?.
Оказалось, нас и обманывает. Только спустя двадцать лет...
Я прошу прощения за длинный пост, но все-таки продолжу. Накипело, правда.
Преступности не было? Не было, точно. В газетах. Разве что уж совсем разбушевавшийся выборгский маньяк после тридцати убийств удосуживался статьи в прессе - но только после того, как доблестная милиция его поймала (скоро, правда, выяснилось, что поймали - и расстреляли - вовсе не маньяка, а совершенно невинного человека., но это уже детали).
Но когда я сбежала в четырнадцать лет из дома,мои дядя с отцом, разыскивая пропавшее дитя, за неделю ездили опознавать 10 "неустановленных" девичьих трупов с признаками насильственной смерти. Десять. Моего приблизительно возраста. За неделю в Москве.
"Сенйчас жизнь жесткая и неискренняя. Тогда были другие ценности. Мы разговаривали, общались, много читали" написал мне в ответ на форуме вполне неглупый и приятный человек.
Читали, значит. А что читали, если не секрет?
|
В реальном времени
|
Пропавший накануне в районе Шантарских островов в Охотском море сухогруз «Амурская» вез на борту 700 тонн золотосодержащей руды. Дальневосточная транспортная прокуратура сообщила, что судно с грузом следовало в Охотск из порта Киран, 28 октября на сухогрузе сработал ...
|
Берлускони дали срок за бельгийское убийство Шел Ексен Мобил. Сразу, как бипи начало целоваться с роснефтью.
|
В реальном времени
|
Государственная дума, если она не примет антитабачный законопроект, должна быть распущена. Об этом заявил главный санитарный врач страны Геннадий Онищенко в интервью радиостанции "Эхо Москвы". Глава Роспотребнадзора выразил мнение, что документ, который почти ...
|
|
В реальном времени
|
Старейший из переживших заключение в концлагере Освенцим Антоний Добровольский умер на 109-м году жизни в городе Дембно на северо-востоке Польши. Пресс-секретарь государственного музея "Освенцим" отметил, что узник попал в камеру в 1942 году из-за уроков польского, ...
|
11:13:40 60.254.175.24 Обнаружена атака, узел не заблокирован
11:10:23 60.254.175.72 Обнаружена атака, узел не заблокирован
Информация об IP-адресе 60.254.175.72
по данным APNIC:
% Whois data copyright terms http://www.apnic.net/db/dbcopyright.html
inetnum: 60.254.128.0 - 60.254.191.255
netname: AKAMAI
descr: Akamai Technologies, Inc.
country: US
admin-c: NF49-AP
tech-c: NF49-AP
status: ALLOCATED PORTABLE
mnt-by: APNIC-HM
mnt-lower: MAINT-AP-AKAMAI
remarks: -+-+-+-+-+-+-+-+-+-+-+-++-+-+-+-+-+-+-+-+-+-+-+-+-+-+
remarks: This object can only be updated by APNIC hostmasters.
remarks: To update this object, please contact APNIC
remarks: hostmasters and include your organisation's account
remarks: name in the subject line.
remarks: -+-+-+-+-+-+-+-+-+-+-+-++-+-+-+-+-+-+-+-+-+-+-+-+-+-+
changed: hm-changed@apnic.net 20041213
source: APNIC
route: 60.254.175.0/24
descr: Akamai Bangalore
origin: AS23903
mnt-by: MAINT-AP-AKAMAI
changed: jpayne@akamai.com 20060706
source: APNIC
person: Noam Freedman
nic-hdl: NF49-AP
e-mail: noam@akamai.com
address: Akamai Technologies
address: 8 Cambridge Center
address: Cambridge, MA 02142
phone: +1-617-444-3000
country: AP
changed: noam@akamai.com 20041027
mnt-by: MAINT-NEW
source: APNIC
Мне очень жаль, что я не могу вам сказать, как зовут этого маленького
человека, и где он живет, и кто его папа и мама. В потемках я даже не успел
как следует разглядеть его лицо. Я только помню, что нос у него был в
веснушках и что штанишки у него были коротенькие и держались не на ремешке,
а на таких лямочках, которые перекидываются через плечи и застегиваются
где-то на животе.
Как-то летом я зашел в садик, - я не знаю, как он называется, на
Васильевском острове, около белой церкви. Была у меня с собой интересная
книга, я засиделся, зачитался и не заметил, как наступил вечер.
Когда в глазах у меня зарябило и читать стало совсем трудно, я за
хлопнул книгу, поднялся и пошел к выходу.
Сад уже опустел, на улицах мелькали огоньки, и где-то за деревьями
звенел колокольчик сторожа.
Я боялся, что сад закроется, и шел очень быстро. Вдруг я остановился.
Мне послышалось, что где-то в стороне, за кустами, кто-то плачет.
Я свернул на боковую дорожку - там белел в темноте небольшой каменный
домик, какие бывают во всех городских садах; какая-то будка или сторожка. А
около ее стены стоял маленький мальчик лет семи или восьми и, опустив
голову, громко и безутешно плакал.
Я подошел и окликнул его:
- Эй, что с тобой, мальчик?
Он сразу, как по команде, перестал плакать, поднял голому, посмотрел на
меня и сказал:
- Ничего.
- Как это ничего? Тебя кто обидел?
- Никто.
- Так чего ж ты плачешь?
Ему еще трудно было говорить, он еще не проглотил всех слез, еще
всхлипывал, икал, шмыгал носом.
- Давай пошли, - сказал я ему. - Смотри, уже поздно, уже сад
закрывается.
И я хотел взять мальчика за руку. Но мальчик поспешно отдернул руку и
сказал:
- Не могу.
- Что не можешь?
- Идти не могу.
- Как? Почему? Что с тобой?
- Ничего, - сказал мальчик.
- Ты что - нездоров?
- Нет, - сказал он, - здоров.
- Так почему ж ты идти не можешь?
- Я - часовой, - сказал он.
- Как часовой? Какой часовой?
- Ну, что вы - не понимаете? Мы играем.
- Да с кем же ты играешь?
Мальчик помолчал, вздохнул и сказал:
- Не знаю.
Тут я, признаться, подумал, что, наверно, мальчик все-таки болен и что
у него голова не в порядке.
- Послушай, - сказал я ему. - Что ты говоришь? Как же это так? Играешь
и не знаешь - с кем?
- Да, - сказал мальчик. - Не знаю. Я на скамейке сидел, а тут какие-то
большие ребята подходят и говорят: "Хочешь играть в войну?" Я говорю:
"Хочу". Стали играть, мне говорят: "Ты сержант". Один большой мальчик... он
маршал был... он привел меня сюда и говорит: "Тут у нас пороховой склад - в
этой будке. А ты будешь часовой... Стой здесь, пока я тебя не сменю". Я
говорю: "Хорошо". А он говорит: "Дай честное слово, что не уйдешь".
- Ну?
- Ну, я и сказал: "Честное слово - не уйду".
- Ну и что?
- Ну и вот.
