Восходит солнце и, заметь,
Его лучи проходят насквозь...

Мой друг был просто взволнован,
Он меня почти, что не бил
Не нужно галапередола!
Он верно уже все забыл!

Сестра, ты добра и душевна,
Прошу, не надо колоть!
От летаргий ежедневных
Избавь мою слабую плоть!

Он добрый, он был лишь расстроен,
А злых на земле вовсе нет...
Я просто наверно не стою
Того, чтобы пить его свет...

Вот я и сейчас его вижу
В каждом окне и лице.
Он розовощекий пристыжен
Вон видите, в капельнице!

Не плачь, все я виновата!
Человечек святого огня!
Сестра, зачем тебе вата?
Не надо, пустите меня!

Я завтра почищу всем тумбы
Я планирую всех обогреть...
Любите друг друга, ведь судный
Денек скоро должен поспеть!

Пустите, пустите! Мне больно!
Так сжальтесь же надо мной!
Я руки сложу богомольно!
Не надо! Не надо иглой!

Я здрава, а он не жестокий!
Пустите ж меня к нему!
Любовь не однобока!
Вы все в бесноватом дыму!..

Все делятся на правых и не правых,
Так получилось, я в числе вторых.
Я выпил всю свою отраву,
Но все равно хожу в живых.

Сложили б инквизиции костер,
Да леса нет - давно все порубили.
И ходит вслед за мною прокурор
В венке из белоснежных лилий

Все делятся на добрых и на злых
И это на меня тоску наводит.
Наверно, я один из них,
Но не из злых и не из добрых вроде...

От символа востока "Инь и Янь"
Все лобзиком кусочки отделили
И недовольные живут куда ни глянь
В венках из белоснежных лилий

Все делятся на тех и на других,
На исключительных, живущих по шаблону...
А я из тех, кто пишет этот стих,
Сейчас таких наверно миллионы

И все бегут в театр или в клуб,
И им не лень - лишь только б деньги были.
Колышутся озера серых шуб
В венках из белоснежных лилий

Когда ты истинный поэт,
Твори без фанаберий,
Не издавай свой юный бред
И не пиши мистерий.

Александр Амфитеатров


Этот стих я написал на параше,
С точки зрения сатиры нет его краше!
И если я настоящий поэт,
То все остальные стихи мои – бред.

Как кто-то сказал и меня озарил:
Пишите про жизнь – про платья и двери.
В губернии грубых горилл
Не нужно мистерий.

Веди меня по тайным коридорам
Навстречу сумраку внезапных тайных встреч,
Веди меня, белесая, коль скоро,
Ты факел тот во мне смогла зажечь!

Предвестником пустого разговора
Я буду в снежном парке тебя ждать.
Веди меня, священная, коль скоро,
Великая мне улыбнулась мать

Ведущий голос ангельского хора
В иронии седой привык молчать,
В осколках музыкального раздора
Веди меня теперь, веди, коль скоро,
Нам суждено не верить и играть.

О, божественный фенлипсин!
Помоги мне уснуть в этот полдень!
И забыть мир гниющих скотин
И судьбу – обарзевшую сводню

С алкоголем мешать нельзя
Тебя, но тебе ли не знать-то,
Что свет с тьмою навеки друзья,
Что у них бесконечная свадьба!

О, премилостивый фенозипам!
Позволь увеличить мне дозу!
Психотропные боги, вам
Сочиню я еще и прозу!

Лишь тропу свейте кольцом,
Что от счастья ведет до комы.
Мефистофель с милым лицом
Столь манящим и незнакомым...

Смотри, бегущий от теней:
Ты рыба в сети из следов,
Добавить жизнь ее посмей
В свою коллекцию крестов

Ты можешь в беге танцевать,
Никто лазоревый запрет,
И никогда не сможет дать
На твой безрадостный сюжет

Смотри: во тьме садовых зал
Лишь куклы, эхо и часы-
-Все это, что ты воспитал
В ладонь весов небес насыпь

Не перевесит! Ржавчина.
Весы навеки однобоки,
Богиня в грязь назначена,
Вот так: фатально и жестоко.

А в зеркалах, там полу-свет,
Лицо старей немножко стало.
Нашел мечту в спирали лет
И обозвал ее шалавой.

Проси у статуи скорбящей
Хотя бы крохи, стать моли
Лицом бездумно хохочащим
В тех сизых сумерках вдали.
[600x600]

Если Вам когда-нибудь доводилось блуждать по полям, усеянным урнами с пеплом усопших, если Вы знаете, что в каждом городе есть вневременной парк, где можно встретить любое время и любых людей в любом времени, в том числе и не существующих вовсе (как вам кажется), то Вы наверняка знаете о существовании Города Потерянной Клятвы. Мне случилось однажды целовать его безрадостную соборную мастовую. Только в этом городе существует сладкая печаль, которая струится в распущенных волосах праздных людей, бродящих вобщем-то без цели. Только в этом городе можно прослеживать смерть и воскресение года особо отчетливо. Только этот город пронизывает вас осью на сквозь. Я слышал, что существуют люди, которые в нем никогда не бывали вплоть до своей кончины. Это не радостно и не печально. Это просто наводит на новые размышления и непривычно щекочет, укутанную в светящийся лепесток душу.

Настроение сейчас - Смех

Старый придворный шут, давно страдающий шизофренией, однажды вышел из замка и побрел. Когда он вышел за городской вал и дошел до распутья дороги, то отпустил две свои личности в разные стороны, а сам присел у белого лотоса костра, сотворенного кем-то прямо на перекрестке. В это время где-то среди поля белой ржи ехал красный всадник. Он знал, что это произойдет. Точней, что это имеет право произойти, но не мог ничего сделать до того момента, пока это не произошло. В тот самый момент, когда шут присаживался на дорогу, всадник вышел на охоту, зная, что обречен на вечную погоню, которой не судьба увенчаться ни чем.

Шут еле заметно улыбается. Его глаза закрыты. Шут знает об этом.

Окэй. Я запутался. Значит завтро ты будешь в 4 часа. Я приду. И сегодня ночью тож. Выйду часиков в 12...

Наездник, везущий меня по степи,
Почему я опомнился только сейчас?
Куда ты хочешь меня привести?
И кто же сей путь правит для нас?

Не слышу ответа и падаю вниз,
Наездник уносится дальше во тьму,
В глазах карусели серебрянных лиц
Шлют песни, проклятья в догонку ему

Иду назад по нашим следам,
У края поля безликий косарь
Дает передышку костлявым рукам,
На землю поставил свой тусклый фонарь

Зачем Вы в сумерках нынче с косой?
Ты видишь поле? Оно без конца.
И здесь урожай пожинаю я свой,
Иди же, иди, не тревожь мертвеца

А далее - там, у истока следов
Я выронил в небо слезинку в пыли.
Здесь след от привала, здесь угли костров,
Но поздно...поздно, они все ушли...

Только бы ничего не случилось...Портвейн и ночь...это нормально. Это нормально в любом случае, кроме этого...хотя и здесь наверное нормально. Но все же. Я переживаю. Я хочу тебе помочь..хочу быть рядом. У меня здесь наоборот все как-то слишком хорошо. Я чувствую себя нечестно и мне тоже хочется оказаться там без гроша в кармане. Пожалуста будь осторожна...прошу...

Настроение сейчас - Эфирное...

Здесь ничего не написано.

Я прочитал то в глупой-глупой книге:
Там был злодей, его убил добряк,
И мир от счастья как дурак запрыгал,
И я с ним прыгал тоже как дурак.

А мир иной за книжным переплетом
Все лицемерил, скалился и ныл,
Как будто бы любил, но проклинал кого-то,
Как будто бы кого-то он убил

С тех пор прошли все пять шагов Фохата,
А может меньше, может я брешу.
Я так же весел, как и был когда-то,
Но книг подобных я не выношу.

Не чай, а ведьминское зелье
Я каждый день пью по утру.
Совсем нездешнее веселье
Владеет мной, и я умру
Забредши в темный лес дремучий,
Влекомый мороками чар.
Этот момент - он будет лучший
Он будет сладостный кошмар.

Ты поступила...))...я в этом не сомневался...и все же радостно. Мне очень понравился этот институт. Сказочно. Вобще все, что с тобой связано - сказочно. Я рад...))

Последний поэт вызвал сам себя на дуэль
И пошел по утру с пистолетом игрушкой,
Трепыхалось сердце его - ведь всегда сердце цель,
Но грудь не пробить кругляшком пластмассовой пульки!

И плясала душа на пластмассовой мушке,
Вот бы с нас хохотал добрый Пушкин!

Последний герой утонул в своих же соплях,
Но не может понять, что его героизм - к попе дверца.
Его сердце смакуют тревога и страх
Его нестандартно огромное сердце!

Вспоминали героев на лавках старушки,
Вот бы с нас хохотал добрый Пушкин!

Последний гений изобрел оружие, что абсолютно,
А зачем, старичок до сих пор никак не поймет.
Чешет репу седую свою поминутно
И (ей богу дитя!) с нетерпением ждет Новый год!

Чтоб на бомбы похожие на елках сверкали игрушки
Вот бы с нас, ей же ей, хохотал добрый Пушкин!

Я прошелся по старым следам,
Попадая четко точь-в-точь.
Песни Баньши текли по ветрам
Все ожило как раз в эту ночь

Эта дверь открывается так:
От себя и налево легко.
Как иконы касаюсь, чудак
Ее белой ручки рукой

А за нею заложена дверь
Бордовым сырым кирпичом.
Из окна не тот вид - как ни мерь,
Только это здесь не при чем.

Я не зеркало и не стекло
Я везде, я все четко знаю
Теперь станет навеки светло:
Кай сказал сам себе: "Прощаю".

Эту ночь Кай решил провести в старом доме. В том доме, в котором он провел детство, и который ныне находился в стадии ремонта - полуразрушенный и опустелый. Не то чтобы Кая тревожили мрачноватые хоть и местами льстительные рецензии на его первый опубликованный сборник стихов, не то чтобы его волновали тревожные заверения друзей о его непрекращающейся вот уже несколько лет депрессии. Нет. Просто что-то ностальгическое светлое и печальное проснулось в его душе с тех пор как он недавно побывал в старом доме.
Мать Кая сперва была несогласна, но впоследствии смирилась. И ничего странного в этом небыло с ее точки зрения. Ночевать в доме практически без удобств с семейкой крыс...
Кай пришел еще засветло и немного побродил в окрестностях, вспоминая детские похождения. Зайдя в дом, он немного почитал и выключил свет. Сон долгое время не шел...сон не был желанным или нежеланным. Он просто не шел. И Каю на душе стало как-то тревожно...что-то слегка придавило грудь и никак не хотело отпускать. Вспомнились старые рассказы про домовых и Кай инстинктивно прошептал в темноту: "к добру или к худу?". Ответа небыло и тяжесть не проходила. В голове смерчем крутились безнадежные и рвущие душу строчки из нового сборника. Начало сжимать виски. Мгновения капали как изощренное вещество, придуманное специально для пыток: вязкое, раскаленное и едкое, но пот, проступивший на висках был холодным. Кай подумал, что это и есть ужас в своей чистой форме. Точней не подумал, а бешенная, оглушенная мысль волчком пробежала в голове и сорвалась с пропасти в бессознательное. Теперь Кай лежал как восковая кукла, наполненная ужасом, но безмолвная и недвижная. Комната немного осветилась. Все стало сумрачным и черно-белым как в старом фильме. Еще мгновение и в ее центре появился мальчик. Обычное дитя. Совсем обычный мальчик одетый в форменный костюмчик со слегка растрепанной прической. Стриженные волосы дитя немного прилипали к покрытому испариной лбу. Совсем обычный ребенок. С синими кругами под глазами в которых горели снежинки ненависти. А в руке мальчика мутно поблескивал маленький ножичек. Он направился к Каю и уже было занес ручонку над ним, но в последний момент выронил лезвие и расплакался. В этот же момент Кай ощутил, что может шевелиться. Первым его желанием было убежать. Но вид мальчика недавно собиравшегося исполосовать его ножом, теперь вселял жалость и что-то сломалось в душе Кая. Он обнял мальчика и тоже разрыдался. Они были в обьятьях вечность, а когда Кай открыл глаза, мальчика уже небыло. И ужас в душе сменился блаженным и теплым покоем. На следующее утро Кай подумал: "какие же я глупые писал стихи..." и побрел домой, впервые видя деревья и цветы.

По всем критериям бессмертья
Фейерверк милейших мелочей
В душе свой смерч незримо вертит,
Как в сказке, так в душе моей