[131x223]
Называется - "прилёг". Однако, разразилась такая безумная гроза...Одним словом, проснулся в 2 с копейками, ещё шарахался в поисках сам не знаю чего. Посунулся в днев - лучше бы этого не делал. Валю, вероятно, охватил очередной взбрык псевдотворческого пыла на почве явно выросшей аудитории. Ну что он не делал этого годку эдак 2006-2007?! И аудитория поменьше была и поспорить можно было творческим лирушникам. Нет - сейчас, когда и в стране бардак, и на всех ресурсах Бог весь что творится: пришествие одного Твиттера, таблетки от головной боли, многократно её увеличивающей, чего стоит. Деньгами немерянными считаются, членами равняются, а надо бы - интеллектами. Ну ты-то, беспородный, нашего, собранного годами и отданного тебе в бескорыстное управление добра хоть бы не разбазаривал! Не-е-ет, так уделал сервис "под международный стандарт", что его и своим-то не разгадать. Были у нас картинки слева, справа и внизу, а теперь что? Сиди высчитывай строки. Валя, это же одно из главных для чайника моментов было, душу грело и никаких заморочек, как исходно пошли на ЖЖ и прочих ресурсах, причём лишняя директория убиралась и так было у нас одних: фирменный знак! Верни всё, или я тут такую бузу разведу, замаешься реагировать и банить!
А всем остальным - друзьям и читающим - доброго здоровьичка от меня!

[показать]

Победы откровенно отдают душком местничества, а вот поражения выглядят впечатляюще: всё Дальневосточье залило и не надо ля-ля. Кому на этом фоне сплавленных кем-то и кому-то триллионов интересны его рассуждения о Сирии, которую всё-равно отдадут юсам карлики на откуп не за понюшку, а вот Иран сделает-таки бомбу и жахнет ей по Америке. Японцы далеко от Штатов были, так и Иран к пиндосам не ближе. Вот и думай голова - картуз куплю.

[показать]

Сань, я просто проверяю, удалось мне хоть почту настроить...;)

Арсен, я звонил утром, а потом понял, что тебе это - безумно рано. Позвони в любое время, я уже безумно отвык от твоего голоса, а это - нехорошо, грех. Мог ведь я хоть просипеть в трубу что-то необязательное, но в голове каша и вообще...)

[352x420]
О КРАСОТЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЛИЦ

Есть лица, подобные пышным порталам,
Где всюду великое чудится в малом.
Есть лица - подобия жалких лачуг,
Где варится печень и мокнет сычуг.
Иные холодные, мертвые лица
Закрыты решетками, словно темница.
Другие - как башни, в которых давно
Никто не живет и не смотрит в окно.
Но малую хижинку знал я когда-то,
Была неказиста она, небогата,
Зато из окошка ее на меня
Струилось дыханье весеннего дня.
Поистине мир и велик и чудесен!
Есть лица - подобья ликующих песен.
Из этих, как солнце, сияющих нот
Составлена песня небесных высот.

Николай ЗАБОЛОЦКИЙ

Редкий гость у меня тут Заболоцкий - и напрасно. Он для меня от рождения понимания - чистейший человек без инсталяций и потому как бы вне редкой для "серебряных" состязательной эпохи праведников. Они все по жизни - праведники, но по жизни, а по духу Заболоцкий для меня - редкий и не обсуждаемый пример. Довольно и его "Слова о полку Игореве", но его послетюремный период просто потрясает. И когда я прикасаюсь к его творчеству, молитва поёт в душе моей. Потому так редко он у меня,...и так прекрасно!

[показать]

[377x500]
Песня о песне

Она сначала обожжет,
Как ветерок студеный,
А после в сердце упадет
Одной слезой соленой.
И злому сердцу станет жаль
Чего-то. Грустно будет.
Но эту легкую печаль
Оно не позабудет.
Я только сею. Собирать
Придут другие. Что же!
И жниц ликующую рать
Благослови, о Боже!
А чтоб Тебя благодарить
Я смела совершенней,
Позволь мне миру подарить
То, что любви нетленней.

Анна АХМАТОВА, "Балая стая"

Это просто невероятно, это не укладывается ни в какие каноны и потому в эти слова веришь безусловно. Сердце разрывается от знания, что стоит за ними у невероятной вестфалки Руси. Ещё жив физически Гумилёв, ещё поражает своими прозрениями Блок, но Анна всея Руси уже видит, предчувствует их скорый уход, как и свою "гражданскую смерть" и спешит высказать миру то, что знают лишь великие плакальщицы Руси.

[показать]

[525x656]
НОВОЛУНИЕ

Серп Луны молодой,
Вместе с пышной звездой,
В голубой вышине,
Ярко видится мне.

Серп Луны молодой,
Над застывшей водой,
На уснувшей волне,
Странным кажется мне.

Серп Луны молодой,
С лучезарной звездой,
В голубой тишине,
Сказкой чудится мне.

Константин БАЛЬМОНТ

После нескольких дней скорби поднял глаза к небу,...а луна уж и не так молода, но не для меня...Восторг в смеси с горем потери, но надо жить дальше... Живу...

[показать]

[450x338]
Не будем пить из одного стакана
Ни воду мы, ни сладкое вино,
Не поцелуемся мы утром рано,
А ввечеру не поглядим в окно.
Ты дышишь солнцем, я дышу луною,
Но живы мы любовию одною.
Со мной всегда мой верный, нежный друг,
С тобой твоя веселая подруга,
Но мне понятен серых глаз испуг,
И ты виновник моего недуга.
Но кратких мы не учащаем встреч.
Так наш покой нам суждено беречь.
Лишь голос твой поет в моих стихах,
В твоих стихах мое дыханье веет.
О, есть костер, которого не смеет
Коснуться ни забвение, ни страх...
И если б знал ты, как сейчас мне любы
Твои сухие, розовые губы.

Анна АХМАТОВА, "Четки"

Уже открылась Анне всея Руси истомляющая его самого неверность милого друга. И что же? Она знала, давно знала свою судьбу с "серебряным" гусаром и только горькие морщинки у краешков глаз выдают: сама она будет верна Гумилёву до самого разрыва, не наслаждаясь любовью, а отпивая от её горьких корней. И при этом быть счастливой! Невероятная женщина!

[400x320]
Как бы в продолжение темы.

Утром я взираю гордо
Днём уже чуток, слегка,
На свои антирекорды
Посещения бложка.

Дорогих людей немного
Потому и дороги.
Прочим - скатертью дорога,
Ноги в руки - и беги

Вон из этого бложишки
К шрекам: я вас не сужу.
Тут сонеты, фея, книжки,
Там зато рецепты: ржууу!!!

У меня сонет... и с ночи,
И к полудню с утреца,
Кто угодно захохочет,
Лишь какая-то овца

Заглянула, блеянула,
Глазки вылупив свои
Даж спасибку не мазнула.
Это вы, друзья мои

Каждый раз подобно чуду,
Появляетеся вновь.
Вот, для вас писать и буду.
Шрекам смех, а вам - любовь!

Безобразия, случившиеся за последние дни с сервисом дневников лиру - точка без запятых: Валя, уверовав в беспроигнышные шашни ЕР, истово пытается всех опередить в любострастии к власти. Отлакировано всё, вырваны корни вменяемых деяний вменяемых сотрудников лиру, да здравствуют МИТЬКИ!!!

[показать]

Завтра отпевание в церкви и похороны, а огромный их дом забит: пол города и пол области съехались, да ещё из Москвы и иных весей России. Два дня я в гостинице, до инета добрался сегодня часов в 9 вечера, перечитал почту, а вот писать - никак: отличного мужика хороним, он РОВНО на год младше меня, но вот... Грустно, жутко грустно...

[показать]

[492x441]
ДРУГУ

Милый друг, почему бесконечная боль
Затаилась в душе огорченной твоей?
Быть счастливым себя хоть на миг приневоль,
Будь как царь водяной и как горный король,
Будь со мною в дрожанье бессвязных ветвей.

Посмотри, как воздушно сиянье луны,
Как проходит она - не дыша, не спеша.
Все виденья в застывшей тиши сплетены,
Всюду свет и восторг, всюду сон, всюду сны.
О, земля хороша, хороша, хороша!

Констентин БАЛЬМОНТ, "Будем как солнце"

Хотел опять уйти в размышления на пару дней, да вот Бальмонт с Ахматовой не дают. Анна всея Руси теперь моя ежедневная спутница, а вот маг наплывает чисто воспоминаниями, но какими! Тут уж никак мимо не получается, "серебряный" уже захватил твоё внимание и грустной интонацией, и восторгом. В такой восторженно-прекрасной стихии хорошо побродить основательно после грусных напевов Ахматовой. Поразительно! Они в поэзии - как бы в параллельных мирах, а вот у меня всегда рядом, куда ближе, чем с Гумилёвым и даже Волошиным. Но оба прекрасны вселенской красотой души, которую не всякому разглядеть между житейских буден и аллегорических споров. Потому что оба знают: правда одна и она - в Любви!

[показать]

[213x250]
Дал Ты мне молодость трудную.
Столько печали в пути.
Как же мне душу скудную
Богатой Тебе принести?
Долгую песню, льстивая,
О славе поет судьба.
Господи! я нерадивая,
Твоя скупая раба.
Ни розою, ни былинкою
Не буду в садах Отца.
Я дрожу над каждой соринкою,
Над каждым словом глупца.

Анна АХМАТОВА

Одна из последних песен её первой своей большой любви. Она уже знает, кому поёт, но провидение не мучает её, она по царски дарственно-прекрасна и только себя винит в том, что закрыла для себя путь в Божьи сады жертвенной любовью к "серебряному" глупцу. Не надо ей ни славы, ни свободы, а только чистая русская женская доля - любить даже и безответно. Ещё при жизни Гумилёва будет у неё феерический обман, человек, которому посвящены «Белая стая» и «Подорожник» – Борис Васильевич Анреп, как было ясно сразу, но прояснилось через много-много лет, человек, не достойный этой великой земной любви. Пусть поэма судьбы Анны всея Руси осталась без главного Героя, что с того? Стихи о безнадежной любви самой прелестной женщины «серебряного Петербурга» к «лихому ярославцу», глупо променявшему родные перелески на бархатную зелень английских газонов, не прошли, не утратили своей первозданной свежести... Будет и долгая любовь, но волю ей даст она одна, после смерти Гумилёва.
Русская Сафо...

[показать]

[400x400]
Помолись о нищей, о потерянной,
О моей живой душе,
Ты, всегда в путях своих уверенный,
Свет узревший в шалаше.
И тебе, печально-благодарная,
Я за это расскажу потом,
Как меня томила ночь угарная,
Как дышало утро льдом.
В этой жизни я немного видела,
Только пела и ждала.
Знаю: брата я не ненавидела
И сестры не предала.
Отчего же Бог меня наказывал
Каждый день и каждый час?
Или это Ангел мне указывал
Свет, невидимый для нас...

Анна АХМАТОВА, "Четки"

Ни одна вещь Анны всея Руси не может оставить меня нынче спокойным. Читаю сперва почти по-детска, взахлёб, и только потом начинаю наново осмысливать поэзу, перечитывать отдельные места. Иногда выстраивается определённое отношение, связь, но писать об этом не хочется. Реже, но очень ярко, уже невозможно держать в себе прочитанное и осмысленное и тогда выходишь с этим к друзьям в твёрдой уверенности, что не совершаешь ошибки. И всё равно ждёшь знака, благословения от этой удивительной женщины. Потому что её стих исполнен такой живой боли, что не разделив её, не сможешь и пары слов связать, не проникнувшись ею. Но после того даже, как выскажешься, долго ещё сидишь в сомнамбулической отрешённости, так глубоко она проходит сквозь тебя.
Русская Сафо...

[показать]

[350x234]У меня был друг по имени Нут. Ахалтекинец, чья родословная уходила в тысячелетия. Он был мудр, что однажды стало самой большой трагедией моей жизни: мне пришлось убить его. Слёзы и ком в горле... И так всегда.
Мы росли с малых детей на Буяне и он сразу выделил меня из всех: голенастый жеребчик голенастого мальчишку. И мы всему учились вместе. Любой подросток-казачонок знает, что это такое, но мало кто знал, что мы друг друга любили и только потому освоили некоторые приёмы, не дающиеся и взрослым казакам. Может там не хватало любви и терпения, но скорее всего Нут был намного мудрее своих сверстников.
Спешиться и приказать коню лечь рядом непросто, но этим приёмом владеют все пластуны и большинство староказаков. Куда труднее заставить коня стать на колени или лечь на бок оставаясь в седле. В цирке это можно увидеть под хлыстами, с шумом и гамом неоднократно повторяемых посылов. А в секрете или на тропе, совершенно скрытно? Вот ты выделяешься силуэтом на кромке березняка,...и вот тебя уже нет...
Но то, что мы освоили с Нутом, не делал никто. Совсем. Вы видели съёмки, когда лошадь на скаку заставляют падать с помощью специального приспособления, делающего трюк относительно безопасным? А если на троту или короткой рыси лошадь вдруг опускается на передние колени, скользя по траве (обязательно нужна трава)? Лучше всего скользит ковыль, хуже - полынь или осот. Нут научился делать это, а я научился не вылетать из седла, максимально откидываясь на круп Нута и балансируя руками.
В тот год, уже повзрослевшие, мы уже изрядно сцепились несколько раз с хазарами и этот приём здорово выручал, если ты вляпывался в засаду, лоб в лоб на мокрой травяной кайме плавней. Слева сланцевый распадок, справа болото...и тут Нут по известному нам сигналу, а иногда и не дожидаясь его (ох, умён был!) падал на приличном ходу и скользил по мокрой траве, а засадники, вдруг потеряв нас из виду, получали от меня, как на занятиях, несколько стрел, сразу уравнивавших наши шансы: я их видел в любую ночную мглу или туман, а они меня нет.
В тот день они таки прижали меня к распадку - жёсткому гребню из сланцевой крошки и песчанника. Мы уже уходили по дуге к спасительной дубраве, когда впереди и левее вынырнул ещё не видящий нас дозор. Нут сразу осадил, и перешёл на трот, давая мне время на осмысление положения. Сам он осмыслил его по-своему, но я понял это слишком поздно и, раванув уздечку вверх и вбок, чтобы предотвратить задуманное моим другом, впервые оскорбил его бока каблуками и захрипел: "Не-ет!" Поздно...Он уже оседал на колени, но под ними была не скользкая трава, а наждак песчанника. Я сердцем услышал хруст ломаемой ноги и спрыгнул на через голову Нута навстречу дозору. Они увидели меня, но это им не помогло: в тот раз я не церемонился и через минуты они валялись на траве, к которой мы с Нутом так рвались. Затем я повернулся к преследователям. Передний на скаку пробил мне селезёнку, но это были все их успехи. Под градом астр, которыми я осыпал их с двух рук, забегая по дуге под неудобную для них директрису, они смешались, сбились в кучу и тут заработал лук Гвидона. Они уже драпали, сметённые моей нечеловеческой яростью, а я всё сносил их, чего никогда не делал раньше, и перебил бы всю свору, если бы не вспомнил о Нуте.
Друг лежал на боку, его агатовый глаз радостно (готов поклясться!) смотрел на меня: живой. Я выдрал стрелу, заткнул носовым платком бок и наклонился над неестественно вывернутой ногой друга. Ноги у коней не срастаются никогда.
- Мне больно, - сказал его глаз и из него выкатилась крохотная росинка понимания и горя расставания.
- Ты знаешь, что делать.
Я плакал, целовал его в бархатные губы и бормотал.
- Нут, друг, что ты наделал.
И вдруг гордость сверкнула сквозь слёзы в его взоре былым огнём. Он с трудом, но гордо, поднял голову превозмогая боль и трубно заржал. А потом, разом обессилев, посунулся губами к моим рукам и снова жалобно глянул на меня. Слёзы замутили мне глаза, но я жёстко смазал их рукавом. Последний взгляд друга и немая просьба: "Я сделал своё, делай же своё и ты, ты знаешь." Я никогда не забуду этот взгляд, я дописываю эти строки сквозь мутную пелену и так будет всегда. Мы ответственны за тех, кого приручаем. А как жить, когда мы приручены сами? НА ВСЮ ЖИЗНЬ.
Ну-у-ут...
[346x49]

[показать]

[440x348]
Я люблю усталый шелест
Старых писем, дальних слов...
В них есть запах, в них есть прелесть
Умирающих цветов.

Я люблю узорный почерк -
В нем есть шорох трав сухих.
Быстрых букв знакомый очерк
Тихо шепчет грустный стих.

Мне так близко обаянье
Их усталой красоты...
Это дерева Познанья
Облетевшие цветы.

Максимилиан ВОЛОШИН

Я долго ничего не писал сюда: по-новому учился слушать плач царскосельской Музы и посетившего вечные миры Бальмонта, Брюсова с его мерцающе красой строк и строф, неистового Иванова и подозрительно спокойного Бунина. Они все были со мной, в том числе и черноморский энциклопедист Волошин. Сумел ли я разгадать хоть часть загадок этого, последнего? Возможно, но появились новые, что ныне не дают покоя ни душе, ни стилу. Собственно, с Волошиным мы в угадайки редко играем: садимся рядком да и размышляем ладком. И вот в этих размышлениях забредаем столь далеко, что я потом и распутываю целые клубочки потаённых смыслов, чтобы самому понять и до вас донести: уж больно хорош он в своих вселенских размышлениях. И вот вам пример: в трёх строфах - целое Мирозданье, да ещё, если повнимательнее, и коментарии к нему. Такие они - "серебряные"...

[показать]

[508x600]
Неутомный голод темный,
Горе, сердцу как избыть?
Сквозь ресницы ели дремной
Светит ласковая нить.

Сердце, где твой сон безбрежий?
Сердце, где тоска неволь?
Над озерной зыбью свежей
Дышит утренняя смоль.

Снова в твой сосуд кристальный
Животворный брызжет ключ:
Ты ль впустило в мрак страдальный,
В скит затворный гордый луч?

Или здесь — преодоленье,
И твой сильный, смольный хмель —
Утоленье, и целенье,
И достигнутая цель?..

Чу, склонился бог целебный,
Огневейный бог за мной, —
Очи мне застлал волшебной,
Златоструйной пеленой.

Нет в истомной неге мочи
Оглянуться; духа нет
Встретить пламенные очи
И постигнуть их завет...

Всеволод ИВАНОВ

У меня рядом прекрасный проточный пруд-озеро, где я, как и сегодня, часто гуляю, или ловлю карасиков для постной ухи и для котов. На дальнем берегу, на взгорке - лукояновский Кафедральный собор, где когда-то, на своей родине, служил патриарх Кирилл. Отец его до сих пор живёт здесь и мы иногда встречаемся с ним у пруда: у меня рыбка и благость, у него - своё. И вот сегодняшняя прогулка навеяла мне необыкновенный строй. Стал искать истоки у Ахматовой, Бальмонта, Волошина,...а нашёл у Иванова - слово в слово, мысль в мысль. Убедился лишний раз: что тебя нынче волнует, даже самое неожиданное, они уже пережили и тебе в наследство оставили, а там уж ты сам. То ли пиши своё и пой даже, то ли их откровениями наслаждайся - всё Господь примет и одобрит на медвяных лукояновских просторах. Подождал однако, пока всплески чувств моих, для осени необычных, оформятся в мысли и строй, да и пришёл к вам с этим сюда: наслаждайтесь. И я порадуюсь...

[показать]

[600x446]
УСПОКОЕНИЕ

Вечернее тихое море
Сливалось воздушною дымкой
С грядою слегка-лиловатых
Охваченных сном облаков,
И в этом безмерном просторе
Дышали почти невидимкой,
Как дышат мечты в ароматах,
Бесплотные образы снов.
Они возникали как краски,
Как чувства, зажженные взором,
Как сладкий восторг аромата,
Как блеск и прозрачность воды,
Как светлые вымыслы сказки,
Как тучи, что встали дозором,
Чтоб вспыхнуть на миг без возврата,
Пред ликом вечерней звезды.

Константин БАЛЬМОНТ

В этом году, как и в прошлом, я не был на море: сначала болезнь, а потом запреты врачей. Не был и бурным годом раньше, полностью погрузившись в дела колхозные. Но в следующем году выберусь туда обязательно - сразу после уборочной. А пока читаю морские зарисовки "серебряных". У Бальмонта обычно ширь, океаны, которые он покорил все четыре, по части южных морей наиболее хорош и знающ Волошин, у Брюсова кругом - моря северные, хоть Волошин и тут отметился, а вот у Иванова - Космос, даже в морях и океанах только его отражение. Для Ахматовой только одно море есть море - Чёрное в Крыму, а вот Балтийская лужа для неё и есть лужа, в которую только плакать тихонько сподручно. А она ведь побывала в Италии с Гумилёвым, притом дважды, но я что-то не припомню особых восторгов по этому поводу. Грин - фантазёр: кроме Чёрного и Азовского морей не видал он ничего, но такое ощущение от его вещей, что самый достойный моринист - именно он! И всё-таки для меня море во всех его страстях лучше всего пропето Бальмонтом. Вот тут о море только вскользь, как о предмете второстепенном, притягающем внимание к первопричинам, но как любовно он дарит морю и нам несколько нежных строк. Есть у него могучие, провидческие вещи о море, я ими тут целые страницы сотрясал, но эта тихая ода сейчас мне, моря лишённому - сказка детских грёз, хоть моря я не видел всего три года. Ах, как же хорошо сейчас...

[показать]

[213x250]
...И на ступеньки встретить
Не вышли с фонарем.
В неверном лунном свете
Вошла я в тихий дом.
Под лампою зеленой,
С улыбкой неживой,
Друг шепчет: «Сандрильона,
Как странен голос твой!»
В камине гаснет пламя,
Томя, трещит сверчок.
Ах! кто-то взял на память
Мой белый башмачок
И дал мне три гвоздики,
Не подымая глаз.
О, милые улики,
Куда мне спрятать вас?
И сердцу горько верить,
Что близок, близок срок,
Что всем он станет мерить
Мой белый башмачок.

Анна АХМАТОВА, "Четки"

С трудом верится, что это - последний год отравленной любви с Гумилёвым. Он ещё расправляет плечи в многочисленных теперь посиделках поэтической братии с звенящей музою своей, но Ахматова тонким слухом поэтической сирены уже видит натянутость и фальшь, пока лёгкую, их отношений. Она не торопит события и не спасает холодеющую любовь, а просто пишет об этом честно, всё ещё согревая всем, что осталось, своего "серебряного" гусара. Как знобко читать эти строки тем, кто уже зрит их скорую разлуку в любви, хоть в жизни им ещё предстоит и помучиться, и помогать друг другу до самой его, Гумилёва, смерти, которую она примет с огромной болью своего чуткого сердца. Незадолго до своей первой "гражданской" смерти...

[показать]

[500x500]
ДВОЙНАЯ ЖИЗНЬ

Мы унижаемся и спорим
С своею собственной душой.
Я на год надышался Морем,
И на год я для всех чужой.

Своих я бросил в чуждых странах,
Ушел туда, где гул волны,
Тонул в серебряных туманах,
И видел царственные сны.

В прозрачном взоре отражая
Всю безграничность бледных вод,
Моя душа, для всех чужая,
Непостижимостью живет.

Поняв подвижность легкой пены,
Я создаю дрожащий стих,
И так люблю свои измены,
Как неизменность всех своих.

Недели странствий миновали,
Я к ним вернусь для тишины,
Для нерассказанной печали,
И для сверкания струны.

В тот час, когда погаснет Солнце,
Она забьется, запоет,
Светлее звонкого червонца,
И полнозвучней синих вод.

Константин БАЛЬМОНТ, "Будем как солнце"

Просто невозможно перечитывать это спокойно! Я ушёл от всего, я ушёл от себя, чтобы остался только этот хрустальный маг, с своими небесными играми в Солнце и Любовь! Он честен, он бесконечно, безумно честен, недаром ни этот сборник, ни "Сонеты Солнца, мёда и Луны" не тронула цензура: не дали! И каждый раз находя у него новое в давно прочитанном, я тихо изумляюсь и радуюсь: была-таки в нашей русской поэзии такая великая Сказка! Редчайшая, но я искренне счастлив, что досталась она одному из двух, на мой взгляд, достойнейших представителей "серебряного" века. Вторая - Ахматова и при разности их литературных судеб и просто судьбин, одно объединит их на века-тысячелетия: искренняя любовь к Любви и всему тому, чего коснулось их поэтическое стило.

[показать]

[213x250]
Синий вечер. Ветры кротко стихли,
Яркий свет зовет меня домой.
Я гадаю: кто там? – не жених ли,
Не жених ли это мой?..
На террасе силуэт знакомый,
Еле слышен тихий разговор.
О, такой пленительной истомы
Я не знала до сих пор.
Тополя тревожно прошуршали,
Нежные их посетили сны,
Небо цвета вороненой стали,
Звезды матово-бледны.
Я несу букет левкоев белых,
Для того в них тайный скрыт огонь,
Кто, беря цветы из рук несмелых,
Тронет теплую ладонь.

Анна АХМАТОВА

Вечная ученица у жизни и вечный Учитель жизни. Я полюбил её тревожные, грустные и горькие на разрыв сердца откровения, но бурно радуюсь таким вот молодым, жизнеутверждающим восторгам, хоть и в них звучит уже потаённо скорбная песнь севиллы. Но как она умеет радоваться и радовать других, сколько могучей жизненной силы розлито в этих тихих строках сентября. В эти первые годы явления своего литературному миру будто свежий очистительный ветерок пронёсся по гостинным декаданса и символа, так глубоко и ясно привнесла Анна всея Руси сюда, в мир натужного разочарования, свежую нотку вселенской любви. Это навсегда останется её тайной и ключиком к бессмертию...

[показать]