Я бы хотел рассказать.. о ней.
Она живет в доме без окон и без дверей,
Сидит одна-одинешенька на стуле
(На случай, не поминайте ее имя всуе).
Ей кажется будто она в паутине дней
Запуталась. Будто она вовне,
В других мирах иногда ночами летает,
Смеется, плачет, с друзьями и ветром болтает.
И некому ведь ее разуверить,
И, знаете, здорово, она открывает двери,
Хотя ведь не видела в жизни их никогда.
А, впрочем, ведь все это ерунда.
Во взгляде ее читается жизнь настоящей
Нашей жизни, звоном своим манящей.
И только духи, что в доме ее живут,
Видят одну из правд: переплетенье пут
Тысячи перемещающихся миров.

Хотя, кто знает, может, каждый из нас таков,
Души все ждут как бы выбраться из оков
И распугать всех межмИровых комаров.
Кругом одни хронодыры, не продохнуть.
Может же быть, что жизнь - это вовсе не путь,
А просто такое сидение на стуле
Как у... Помню, не поминать ее имя всуе.

Я бы, может, и писал бы о "неправильных веснах" и пыльных чудесах, которые внезапно (!кто бы мог подумать!) выпрыгнули из пыльных коробок по весне, а, в промежутках, о вечной и несчастной, безусловно, любви, но все бы это было неправдой, которую я выдумал в процессе писанины и которая еще бы долго меня грузила, ВЕДЬ.

Теперь я передвигаюсь в сапогах-скороходах, от которых бежится как-то быстрее и веселее от пункта А до пункта Б и даже чувствую себя уличным актером. А весна вовсе и правильная, только вот, не загораются у меня огоньки весной. Они горят во мне всегда. Ну, или независимо от времен года. Забавно зимой, когда ты, весь такой загоревшийся, пытаешься зажечь кого-то еще. А они говорят "Весна - возрождение." Обидно за зиму.
И вспоминается, не так давно услышанный обрывок разговора, на входе в Хогвартс: "Так вот, значит, выпадает снег и в этот момент я кричу на всю аудиторию "Веснааа началааась!""

Уже месяц как безумно хочется перемен и "Восторга мне, восторга!"(с.) Но это мы устроим, искренне надеюсь.

Брал "интервью", а точнее, разговаривал по душам, видимо (так уж вышло), с одним замечательным человеком. Это было и не интервью вовсе, а, как сказал он, "бред сумасшедшего в лунную ночь". Бред был потрясающим. Никто и не спрашивал ничего, а он все говорил-говорил о всяком и винтики крутились-крутились-крутились, сердце замирало, глаза светились. Говорил о том, что в его понимании культура и о своей коллекции звуков (более того, даже свою коллекцию звуков показывал). О том, как невозможно выразить словами ответ на вопрос "В чем отличие стихов от поэзии?Стихотворца от поэта?". О том, что человек, как-то относящийся к искусству, немножко пародирует Бога. О том, что когда берешь интервью, нужно сначала болтать исключительно о пустяках. О душе в..просто о душе. А еще он будто бы принес с собой частичку Чуковского. И как бы, что бы он не говорил, от этого становилось тепло, конечно же.

Становимся искреннее и поем про себя "Перкеле польку". А еще скоро День Святого Патрика. Я обязательно поймаю лепрекона.

Нужно считать себя замечательным, незаменимым и гениальным. А не думать о собственной ничтожности и несовершенности. Да.

Это цитата сообщения A_Silver Оригинальное сообщение

Паруса.



Поднимай паруса, mon amour!
Пусть нас снова повесят на реях.
Мы станцуем фанданго
под холодный просОленный бриз.
Нам ли бегать от бурь?
В шуме ветра куда веселее
Исполнять спозаранку
на реях душевный стриптиз.

Наливай по края, mi amigo!
Это пламя не цЕдят по каплям.
Или нам никогда
не орать по ночам до утра,
Чтобы знали канальи,
что глаза её - цвета индиго,
Даже если они
чёрным взглядом сжигают дотла.

Нам без моря - погибель, my soul.
Правда, в море нам тоже погибель.
Но зато это лучше,
Чем задницей мучить диван.
Эта горькая соль
с пряным привкусом звука "forgive me" -
Словно голос, зовущий
ОбнЯть мировой океан.

Поднимай паруса, жизнь моя.
И - сто тысяч акул тебе в банку.
И - сто сотен Америк.
Видишь - звёзды, как окна горят?
Мы пойдём в те края,
где танцуют на реях фанданго,
И где сходят на берег
только, чтобы мечтать о морях.

Он был тяжело болен. Ему поставили такой страшный непроизносимый диагноз, знаете, как любят врачи? Прочитать его тоже было трудновато, знаете же, верно, как врачи пишут. Мальчик заболел, когда ему было два. И весь его мир состоял из белых стен, запаха лекарств, приятного голоса врача, периодических визитов матери и еще нескольких мелочей. А еще в его палате было Окно. Большое. Белое. С широким подоконником, на который ни в коем случае нельзя было залезать. Это было окно в новый мир. Огромное Окно в огромный Мир За Окном. Он очень любил окна. Любые. Окном могла быть какая-нибудь книга, или рассказы врача о том, что происходит там, за той белой дверью, или…Мирта.
Он был тяжело болен.
Ему постоянно твердили об этом. Его мать, каждый раз глядя на него, не могла сдерживать слезы. На нее, бледную и измученную, ему было невыносимо больно смотреть. Поэтому он не любил ее визиты.
Шли годы. Ничего не менялось.
Но, вдруг, внезапно в его жизни появилась Мирта. И теперь-то он точно знал, что не один. Теперь-то у него был самый настоящий друг. Теперь, когда мать навещала его, он отвлекал ее разговорами о ней.
« Ко мне снова приходила Мирта. Она смеялась и рассказывала мне о своей жизни… А еще от нее пахнет замечательными духами. Она носит цветные юбки и звонко смеется. И взгляд у нее такой..лукавый-лукавый. Когда я выздоровею, то женюсь на ней. И мы будем счастливее всех счастливых,» - восторженно рассказывал он.
Мать лишь бледнела и тихо шептала: «Когда ты выздоровеешь…»
Она очень хотела познакомиться с Миртой, но ей все никак не удавалось ее застать.
«Да у нее дел всегда невпроворот. Она не может здесь долго задерживаться. Но когда-нибудь вы обязательно встретитесь,» - уверял ее он.
«А гостинцы она не приносит?»
«Да она рассеянная просто очень. Все время либо забывает, либо что-то случается с ней по дороге…» - отвечал он, уже со вздохом.
А затем выпроваживал мать, садился к окну и продолжал рисовать на нем Мирту, своего самого лучшего друга. Была одна замечательная девушка с именем «Мирта» в одной из книг-окон. А раз персонаж такой книги замечательный, то, значит и имя замечательное, а это значит, что и та девушка, которую он нарисовал тоже замечательная. И вот, каждый раз он рисовал ее на запотевшем стекле. И она оживала прямо на глазах. Нарисованная Мирта приходила к нему, звонко смеялась и рассказывала истории о своей жизни. Он рассказывал о ней тем немногим людям, которые навещали его: врачам, медсестрам и матери. Он вообще очень любил о ней рассказывать. Врач и медсестра не верили ему, но понимающие кивали, так, что, казалось, будто бы они верят и все понимают. Ведь он чуть ли не со слезами на глазах рассказывал им о ней. «Он врал» скажете вы. Но разве можно назвать враньем то, во что он искренне верил? Для него – это была самая настоящая правда. Хорошо, почти_правда. Совсем немного «почти».
Он всегда ждал зимы. Для того, чтобы каждый день рисовать ее на стекле и разговаривать с ней. И слышать ее звонкий смех. И Зима, конечно же, была его любимым временем года. Он вспоминал свои два года, когда он делал снежных ангелов на снегу и, казалось, будто бы это было сто лет назад. Но мечтать о том, как он сделает снежного ангела еще раз, было бы бессмысленным. Он и не мечтал. Ведь он был тяжело болен.
Врачи уже опустили руки, поняв, что не в их силах вылечить его. Совсем скоро он должен был умереть. Его об этом, конечно, предупредили. Честно говоря, он был даже немного рад. Рад тому, что все это томление взаперти вскоре закончится. Обязательно закончится. Ведь он тяжело болен. И вот, наконец-то, умрет.
И вот, ему оставалась последняя ночь жизни. А он? А он просто уснул или же, может у него началась лихорадка, он не помнил. Он видел только лишь какой-то чудесный парк, зеленые лавочки, тепло, солнце и Мирту рядом. И все было прекрасно, только совсем чуть-чуть болела голова.
«Мы больше никогда с тобой не увидимся,»- говорил он ей.
«Почему?»
«Потому что я умираю.»
« Почему ты умираешь?»
«Я тяжело болен.»
«А…Точно. Совсем забыла. Ты хочешь выздороветь?»
«Конечно же, хочу.»
«Не похоже. Ты уже смирился с тем, что умрешь. Ты попросту не хочешь жить.»
«Я хочу.» - упрямо повторил он.
« Ты говоришь так потому, что так хочет твоя матушка. Так хочет врач. Так хочу я. Ты говоришь это потому, что любой нормальный человек ответил бы именно так, а ты хочешь казаться таковым. Ты ответил так только поэтому. Ну же, побудь эгоистом! И ответь. Прошу, ответь мне! Ты. Хочешь. Жить?»
«Ради чего?»
«Ты хочешь жить просто так? Ради чего-то. Ради бессмысленности. Хочешь?»
Он никогда раньше не задумывался об этом. Но, чтобы еще раз увидеть Мирту…Чтобы вдохнуть полной грудью весь этот Мир За Окном. Пробежать босиком по зеленой траве. Долго изучать облака. Сделать снежного ангела. Попробовать всю-всю-всю еду на свете. Прочитать миллион книг! Поболтать с ветром за жизнь. Найти себя. О да, он хотел этого. Он безумно этого хотел. «Неужели нет никакого шанса? Почему, почему они говорили мне так часто о том, что меня нельзя Читать далее...

В моей голове живет такое существо чудное по имени Бардак.

Без него кое-кто не находил бы в своих блокнотах записи, которые оставили неизвестно когда без его ведома и неизвестно каким способом, не терял бы кошельки с разными волшебными медиаторами от замечательных девушек и ключиками от неизвестных дверей, не бежал бы за шляпой минут десять, матерясь, а в перерывах, крича ей во след "Дорогая-любимая-не уходиии!", ловя испуганные взгляды прохожих, а затем обнаруживая себя в каком-то неизвестном месте... И вообще, было бы скучно. Так и живем, постоянно совершая открытия. Недавно даже понял, что мои знакомые знают обо мне намного больше, чем я сам.

Забавно, опять же, с Бардаком в голове, вдруг увидеться с людьми, которых давно не видел, и нусовершенно не знать о чем разговаривать.
- Ну и... как ты?
- Хорошо. *молчание* А ты?
- Хорошо.
*молчание*
- Давай напишем яойный фанфик? *_*
- Давааай! *_*

Бывает и так.

А чай был горячим, как в "Пятнице". И тепло. И вспоминательно до жути.

На музыке тоже безумно весело, ибо какиелюдикакиелюдиии и, конечно же, мистер Л., которого просто нельзя не обожать. Он так прекрасен, так прекрасен... И еще, конечно же, иногда покровительствует Бардаку. И явно пересмотрел доктора Хауса, да.

"Итак, записали правило? Отлично. теперь подчеркните его два раза и напишите "Моя будущая ошибка",- говорит он. Все радостно ржут.

*сосредоточенно что-то пишет на доске. Пишет-пишет-пишет. Народ пытается успеть записать. Мистер Л. резко разворачивается, смотрит так пристально с секунду, перечеркивает все, что было на доске и заявляет: "Но на самом деле, это вам все нахрен не нужно!". Тишина в зале. "На самом деле, все таак..."

Опять же, на доске, рисует какие-то точечки и галочки. Мы в недоумении записываем. Он, лукаво улыбаясь, "А вы будете записывать за мной все, что я здесь напишу, ммм?".

- Есть вопросы?
- Да, да. А. В., а вас часто спрашивают "Что вы курили?"?
*подняв бровь*
- Этот вопрос относится к теме?
*мы, хором*
- Да!
*задумчиво*
- Уже не так. Музыка способствует...

"И напоследок, дети мои. Когда вы попадете в Ад... А вы туда попадете. И я туда попаду. Но, правда, немного раньше вас... Так вот, когда вы попадете в Ад, то заглядывайте на огонек. Я буду там, слева, возле огня, на клавишах...Может, подпоете-подыграете даже..."

И если по началу этот человек пугал и раздражал, то теперь я понимаю, что без него бы мне было еще скучнее. И Бардак тогда бы, верно, сбежал.

Даже создается впечатление, что без старого друга Бардака не было бы меня. Та-дам.

Когда мне очень хорошо, просто так, без особой причины, то хочется говорить исключительно на итальянском. А так как этот волшебный язык я знаю пока из ряда вон плохо, то, в результате, иду как дурак по улице и шепчу просто так, вразнобой, итальянские слова. Иногда и в разговоре с кем-то пролетает, и на меня так недоуменно смотрят еще. Впрочем, что-то часто на меня недоуменно смотрят. И теперь я подумал, что, наверное, ко сну и пинте шоколадного мороженного нужно еще прибавить какое-нибудь волшебное такое итальянское слово или фразу.
А когда идешь по шумной праздничной улице, как этой зимой, то уже почти машинально шепчешь что-то вроде: "Le strade sono piene di vita...". Ведь правда же. Чертовски приятно рассказывать совершенно замечательную правду, к слову.

Хотя, стихи читать-писать у нас почему-то всегда была традиция об Испании. Стоя на каком-нибудь возвышении, представляя будто бы ты на сцене, а народу в зале...ну просто невероятное множество. И даже на испанском, кое-как выучив правила чтения. Вот непорядок, и надо срочно писать что-то об Италии.

И тут вдруг я, вспомнив обо всем этом счастье, вспомнил, собственно, о Счастье и о крыше, поход на которую все время откладывался. А теперь понял, что без Счастья, не такая вовсе эта крыша, да. Но может как раз сейчас, по весне, у меня снесет крышу и, конечно же, куда как не искать ее на крыше! Это что-то вроде очередной безумной мечты.

А еще надо учить-учить (и не итальянский -_-).

Но пыльные книиги... -_-

Надо только хорошенько выспаться, или пореветь минут десять, или съесть целую пинту шоколадного мороженого, а то и все это вместе-лучшего лекарства не придумаешь.(с.)

В это утро каждый житель маленького городка почувствовал, что пришла Весна. Рыжие лучи солнца осветили дома людей, прокравшись сквозь сотни занавесок и стекол, добравшись до их обитателей, разбудив их и, будто бы шепнув на ухо, согревая теплым дыханием, «Пришла весна. Вставаай. Ведь пришла веснаа.» Весна пришла только в середине апреля, ночью. Это было первое, настоящее, весеннее утро в этом году. Об этом говорило, нет, не говорило, кричало все. В том числе и улыбки, появляющиеся все чаще на лицах прохожих. Город пах весной. Наконец, пришла та, кого так долго ждали. Пришла она не одна. За спиной стояла ее старая приятельница - Безумье. У нее были легкие шаги, тонкие руки и тихий-тихий, почти прозрачный и незаметный, смех. Весна разбудила огромное количество духов. И, кажется, именно в этот день, а может даже и в ночь, Безумье проходила мимо них, и у них появлялось острое желание побеседовать с людьми.

Рыжие лучи солнца светили и в окна дома, в котором жил Джоуи. Джоуи не очень-то любили, ведь он очень-то любил совать свой нос в чужие дела, да так, что не всегда удавалось его за этим занятием поймать. Нос у него был длинным и, как это ни парадоксально, незаметным.

- Очень странно… Этот парень переехал в соседний дом только вчера, а уже уезжает. О, погляди-ка, да в его доме выбиты все стекла, даже на чердаке. Нет, ну странно же, правда? – Джоуи делился своими впечатлениями с большим рыжим котом, допивая свой утренний чай и наблюдая за происходящим в этом милом городке через кухонное окно.
- Кто бы говорил - протянул Кот, потягиваясь, - ты повсюду за собой возишь говорящего рыжего кота и нередко беседуешь с ним о всяком… вечном. Думаю, этот молодой человек тоже бы посчитал это странным, оч-чень странным. Не понимаю я вас, людей. Если с вами произошла одна странность, то вы ни за что не поверите в существование какой-нибудь другой. Ну, не странно ли?
- Вот как ты думаешь, что могло с ним произойти? – лучше не вникать во все эти замечания, которые этот кот просто обожает делать всем и всегда, дай только повод.
- Ничего я не думаю. Феи, духи и какая-нибудь прочая ерунда. Спроси у него сам, коль так интересно. Весна пришла. Вот я сейчас усну, во сне узнаю немного о будущем и спрошу у начальства о том, с чего это весна вдруг опоздала. Всегда опаздывает. Ну сколько можно уже, прямо сил нет. Я, конечно, понимаю, она девушка, девушкам положено опаздывать, но, сколько лет она уже девушка, спрашивается? О, и не счесть. И постоянно опаздывает. Мне уже кажется, что это она от старости и вообще, а Зима лишь отвечает «Да ничего, я сам позже пришел», а ведь всегда приходит раньше. Ишь ты, вежливый сыскался!.. Мяууу, что-то я увлекся. Не отвлекай, в общем,- немного сердито пробормотал Кот, сворачиваясь клубочком.
Джоуи вздохнул и вышел во двор. «Феи, духи и прочая ерунда». Не признаваться же Коту в том, что он никогда не встречался с этой самой «ерундой». А то даже стыдно как-то. Понять бы еще о чем Кот говорит… Вот всегда бы понимать. Весна. Веснаа. Да, должно быть, это просто весеннее, и у соседского парня поехала крыша, вот и все.

Джоуи как бы незаметно прошел мимо дома нового жителя.

- Доброе утро… День, то есть. Вы уже уезжаете? – вежливо осведомился он.
- Я-я?…Да, пожалуй, уезжаю.

Парень выглядел на удивление счастливым. Особенно для человека, у которого в доме внезапно кто-то выбил все стекла и, по всей видимости, заставил уехать.

- Мне показалось или в вашем доме выбиты все стекла? Должно быть, вы хотите их поменять, а затем и вернетесь? – Любопытство разрывало на части. Ах, черт, только бы не выдать себя! Парень вдруг пристально взглянул на Джо.

- Пойдемте, умоляю, пойдемте куда-нибудь выпить.

Они сели в самый дальний угол какого-то кафе.
Он сам решился на разговор. Вот везет так везет! Джоуи казалось, будто бы он повесил Удачу на шею, словно ожерелье.

- Вы точно хотите услышать мою историю?
- Рассказывайте – в глазах Джо блеснул огонек.

Тот самый огонек, который появляется в глазах человека, который давно жаждет приключений и новых историй. Человека, изголодавшегося по событиям. Тут уж любопытство, сжигающее дотла, (того и гляди будет тут, напротив этого парня, сидеть один уголек) просто невозможно было скрыть. «Феи, духи и прочая ерунда». Что бы это могло значить?

- Должно быть, вы посчитаете меня сумасшедшим, но я ничего не могу с собой поделать, – сосед вдруг резко побледнел, - Мне кажется, что если я не расскажу это кому-нибудь, то уж точно, по-настоящему, свихнусь. Еще вчера я переехал в новый дом и был ужасно тому рад. Это был дом моей мечты. Огромный, просторный, очень мило выглядящий снаружи, да и в ваш городок я просто до безумия влюбился, не передать словами как. Но вот что меня удивило, продали мне его удивительно дешево. Я сначала было подумал, что что-то здесь явно не так. Приехал первый раз осмотреть и все, абсолютно все, в нем мне нравилось, даже хотя бы малейшего подвоха найти не удалось. Но, в конце концов, этот дом мне продал дряхлый старик. Должно Читать далее...

Это как идти по длинному темному тоннелю да еще и с закрытыми глазами, слыша лишь биение собственного сердца и, где-то вдали, звон бубенцов.

Акция "Закроюсьдомасотрупамятьзастрелюсьнетрогайтеменяязлой" успешно провалилась.

И я безмерно тому рад.

Очень стремительные изменения. Не то что бы даже изменения, а… И теперь очень приятно быть собой, почти всегда собой. Ты все время куда-то бежишь, ловишь ветра и смеешься. Остановишься – не хватит сил, остановишься – затопчут, остановишься - собьешься с ритма и все, растеряешься, забудешь мелодию, остановишься – надолго останешься на месте, будешь глядеть с печалью в прошлое и ждать-ждать-ждать, не замечать того, что впереди. Задыхаться тысячи-миллионы раз, тонуть, но ни за что не задохнуться и не утонуть. Поэтому сбиваться не стоит вот именно сейчас. Предупреждение, так, на всякий случай, вкладывая тебе билетик в ладонь. «Не потерять.» - записываешь на лбу, на руках, на тетрадных листах, лукаво улыбаясь, рассказываешь истории, хватаешь за руки откуда-то выводишь, куда-то заводишь. Тот самый любимый момент «перебежать-три-дороги-как-можно быстрее» и мигающий зеленый цвет и радостное «Успел!» в последний момент – почти вся жизнь. Твоя. Моя. И это действительно замечательно. И все это свое, это ты, это я. Все время думаешь о чем-то, как всегда, слишком много, конечно, продолжаешь играть в игры своих миров, верить в привидений-духов-демонов и, черт возьми, постоянно вспоминать о той, что научила. Глядеть почти сквозь, уже почти не бояться толпы, шепча про себя «Не засматриваться, не засматриваться, не успеешь», когда нужно. Да что угодно. Придумывать что угодно и сколько угодно, но оставаться собой. И чувствовать живым именно _себя_. Чувствовать, что ты дышишь, ходишь, говоришь, ощущать себя живым, прямо как Дуглас, и постоянно открывать все новые и новые двери в обыкновенностях. И, в общем-то, неважно, что там будет дальше, что там было и все такое прочее. Как бы не болела голова, как бы не думалось о несбывшемся, все мишура, ерунда, опилки. Стучите, стучите в окна, стучите дверьми, разбивайте, оглушайте, режьте смехом душу, проветривайте взглядом и разбивайте на осколочки, мне все ни по чем, я это именно я. Даже «ты» уже не подходит к себе.

Смиряюсь с судьбой, скажешь ты? Нет. Не похоже. Просто я не вижу в некоторых вещах трагедии, вот в чем проблема или счастье. И это пугает, да, совсем немного, но.

Крис счастлив. Крис жив. То есть, я. Теперь можно почти не говорить о себе в третьем лице. Это совсем быстро, совсем быстро, три года. Но ведь для нас пару месяцев – как десяток лет, несмотря на то, что ничего не успевается.

- Расскажи, расскажи еще немного о городах, в которых побывала?
- Отпустить слова на волю? Стоит ли?
- Стоит. А я запишу. Раз уж начали играть.
В такие минуты, когда она рассказывала истории о городах, о которых я даже не слышал, ее душа сияла сиреневатым цветом. И ей приходилось пересказывать эти истории множество раз, ибо, конечно же, я заслушивался голосом, интонациями и засматривался на цвет ее души.
***
С самого начала Чарли был рожден будто бы не для этого города и звали его Рихардом. Надеюсь, вы позволите мне называть его здесь "Чарли"? Должно быть, где-то там, на небесах, боги допустили какую-то ошибку, и он оказался жителем именно этого места, Города Без Относительности.
И, правда, все в этом городе было донельзя понятно. На все вопросы были найдены определенные ответы. Все дорожки были устремлены в нужную неведомо кому сторону. Кажется, еще чуть-чуть, и запахи с цветами тоже подчинятся серости этого города, что вся волшебная дымка, весь этот чудесный туман, которым окутана наша жизнь, исчезнет. Но нет, что-то все же оставалось непонятым. Например, о чем шелестит трава и отчего небо голубое, и.. Словом, у почемучек вопросы найдутся всегда и везде. Они – народ изворотливый, а Чарли был ярким представителем этого чудного народа. К сожалению, а, быть может, и к счастью, он был такой один в этом городе.
Все жители Города Без Относительности жили по четким правилам, ведь так было принято испокон веков. Их судьбу можно было четко предсказать. Нет, не увидеть одну из линий вероятностей, а предсказать все как нельзя точно. Никакого тебе запутанного клубка из линий вероятностей или расплывчатости. Моря в этом городе тоже не было. Ведь оно имеет привычку волноваться, портить идеальное состояние покоя. Пророк, забредший сюда, по случайности… (что я такое говорю, здесь не бывает случайностей.) Если бы какой-нибудь пророк забрел сюда, то он бы увидел прямые, ровные, гладкие, просто удивительно распрекрасные, без всяких кочек и ямок, дороги жизней. Прекрасно, правда? Люди чтили традиции, восславляли это место, подчинялись его законам, а, взамен на это, их жизнь была прямой, гладкой и понятной.
Но Чарли с детства, отчего-то, было душно здесь. Он совершенно не чувствовал себя живым. И, когда он чувствовал острую нехватку воздуха, или, когда ему казалось будто бы из-за пресности и безвкусности его жизни сердце начинает биться медленнее, он уходил шептаться с травами, читать запретные книги, которые удивительным образом находились в траве, и мечтать о том, чтобы выбраться хотя бы на минутку за пределы города. И иногда, очень редко, Чарли удавалось убежать за границу города и смеяться там, самому с собой, не боясь, что кто-то увидит его улыбки, или же представляя, будто бы герои тех волшебных книг, что он читает, совершенно настоящие, и рядом, и что их даже можно потрогать. В основном, это были деревья.
Дело в том, что жители города очень не любили, когда что-то было «слишком» или «чересчур». Ведь так было не принято, а они чтили свои традиции.
« У тебя слишком сильно сверкают глаза. Ты слишком счастлив. Отмени то, что так радует тебя, дорогой. Улыбаться и не опускать глаза – неприлично. Так не принято»,- частенько говорили они Чарли.
«Иногда мне кажется, будто бы мы не живы», - шептал он как-то стрекозам.- «Разве-разве это жизнь? В чужестранных книгах все совсем по-другому».
Чарли был удивительно счастливым и любопытным. Он радовался почти всему. Когда он вдыхал запах леса и слушал его разговоры, когда он чувствовал прикосновение солнечных лучей к его коже, он тут же начинал улыбаться. Он возвращался домой ужасно счастливый. У него сверкали глаза, на щеках появлялся румянец, и широкая улыбка не могла никак спрятаться, слететь с лица. Она рвалась на губы, не удержать. Улыбаться, смеяться, сверкать глазами, выдыхать волшебство, создавая на скорую руку чудеса на нитках, попросту было не принято.
«Чудеса на нитках» - это чудеса «сделай-сам». Они – самые волшебные на свете. Самое главное, это успеть их найти и поймать в ладонь, в карман, в левое ухо…да куда угодно.
Семья Чарли, да и другие жители города, были очень обеспокоены им и его поведением. Особенно улыбкой, рвущейся наружу. Он не подчинялся принятым нормам, он ничего не мог с этим сделать, то есть он был не таким как все, то есть сумасшедшим. Утешали они себя лишь мыслью о том, что это пройдет. Но года шли, он не менялся.
- Синего неба не бывает – уверенно отвечали люди, твердо глядя в глаза юноше.
- Не бывает, – отвечал он, и люди уже было набирали воздуха в легкие, чтобы облегченно вздохнуть, подумать, что это все действительно было возрастное, что все прошло и… а он продолжал, - зато бывает такое невыносимо прозрачно-голубое, и сиреневое, и фиолетовое, оранжевое, а иногда даже и красное, а еще оно бывает совершенно разным, цветным… Разве это плохо?
«С этим надо что-то делать» - думали люди, вздыхая, но вовсе не облегченно.
Когда он стал старше, то начал задумываться о том, что говорят те люди, что вокруг. Ведь он был очень одинок, Читать далее...

Am
У меня есть шаp волшебный
C G
Он тебе весь миp покажет
Am G C
Ты не спpашивай y ветpа,
E Am
Он тебе о том не скажет.
G C
Ты не спpашивай y ветpа...
Посреди лесов бескрайних
Есть река с живой водою
припев

Где к воде склонились ивы
Там стоит шатер зеленый
припев

В том шатре лесная дева
Тихо косы расплетает
припев

Распевает звонко песни
Над холодною водою
припев

Холодны как лед те песни
О любви она не знает
припев
E Fmaj
... Он тебе о том не скажет
Fmaj - увеличенный аккорд,
вместо барре берется "лесенка" с открытой первой струной.







G C Am D C F Dm G
Спой мне песенкy, флейта-волынка,
G C D G C F G C
Пyсть yтихнет моя тоска
G C Am D C F Dm G
Пол-доpоги шагали в обнимкy,
G C D G C F G C
А pyгались по пyстякам.
G D C G
Двеpи мне откpой,
G D C G
Все, скажи, пpощаю,
Am D Dm G
Ты тепеpь такой,
Am D Dm G
А я тепеpь дpyгая,
G Em Am D C Am Dm G
Пеpвая, пеpвая скpипка сентябpя
Водка выпита, снята пластинка
И над домом висит звезда.
Я в сенях наступлю на волынку -
Доброй ночи, мои друзья!
Я стучу в окно,
Я прошу прощенья.
Белое вино,
Красное варенье,
Первая, первая скрипка сентября.

Спой мне песню, сыграй мне на whistl-e,
Если хочешь, опять вдвоем.
Пара слов без особого смысла –
Так мы думаем, так живем.
Двери мне открой,
Будь со мою рядом.
Небо над рекой,
Листья винограда,
Первая, первая скрипка сентября.

Em C Am F
Снова поздний час,
Em C Am F
Hеpвная зевота
Em C Am F
Видишь ли, y нас
Am D Dm G
Такая стpанная pабота,
G Em Am D C Am Dm G
Пеpвая, пеpвая скpипка сентябpя
G C Am D C F Dm G
Ты еще не забыла все ноты,
G C D Em C F G Am
Я еще не забыл тебя.
C Am D G F Dm G C
Я еще не забыл тебя.




















































Полсотни Лет


Am F
Когда пройдет полсотни лет
Когда пройдет полсотни лет
Когда пройдет полсотни лет,
G Am
В твоих глазах потухнет свет.
F Am - F G Am
F Am - F G Am

Недолгий северный закат
Недолгий северный закат
Недолгий северный закат -
Смотри, как наши дни летят,

И наши дети видят сны
И наши дети видят сны
И наши дети видят сны.
Любимая, уснем и мы.

Hm G
Пришла зима в мои края
Пришла зима в мои края
Пришла зима в мои края,
A Hm
Читаю книгу, сидя у огня,
G Hm - G A Hm
G Hm - G A Hm
И подогретое вино
И подогретое вино
И подогретое вино
Напомнит дни, ушедшие давно.




















Перкеле-Полька
Финский романс (Дм. Курцман)


A E A
Старый Тойвонен живет в пригороде Турку
A E A
Старый Тойвонен растит уток и свиней
A D A
Скоро замуж выдает он свою дочурку,
E F#m D E A
Только вот не любит он питерских парней.
Ну а дочка у него - сердце золотое,
Всех красивее она, всех она добрей.
Только Тойвонен суров, и мою love story
Он мечтает пристрелить у своих дверей.
Припев:
G C G
Он не знает - я звезда питерского фолька
G C D G
Дверь любую отворю песнею своей.
Em G A C H
У меня в кармане брюк Перкеле-пойко
Em Am7 Hm7 Em
Перкеле-пойко, ой ей-ей.
проигрыш: C G D G
Сниму лыжи у ворот, успокою нервы
Старый Тойвонен не спит, двери на замке.
Но она откроет дверь и прошепчет "тэрвэ",
Вот и все мои дела в вашем городке.
Припев:
Здравствуй, милая, я твой pietari poiko,
Дверь любую отворю песнею своей.
У меня в кармане брюк Перкеле-полька
Перкеле-полька, ой ей-ей.
Тихо Тойвонен встает, тихо свет включает,
На дворе белеет снег, в небе облака
Под луной поет лыжня, и не подкачает
Старый снайперский прицел, верная рука !
"Вот тебе старушка-мать, в Териоки домик,
Вот тебе раздел земли, сорок первый год!"
Старый Тойвонен суров - он меня догонит !
Кровожадный старикан, он меня убьет.
Припев:
Да, любимая, поплачь, пусть нам будет горько
Я лежу в чужой земле средь чужих огней
Пой, играй моя Перкеле-полька, Перкеле-полька, ой ей-ей.









Кофеин


Am E
Снова стучит в мои виски кофеин -
E7 Am
Ты не один, ты не один.
Снова стучит в мои виски кофеин -
Что-то должно случиться.
Дым сигареты, аэроплан
Медленно тает, это обман,
Медленно тает, это обман -
Значит, пора лечиться.
F (G#) C E Am
Но каждую ночь я не могу отключиться.
Я искал тебя в сети и в реале -
Ты нереальная, я виртуал.
Искал тебя в сети и пропал.
Что-то должно случиться.
Разве я раньше не говорил ?
Синее небо - это unreal,
Синее небо - это unreal.
Видно, пора лечиться.
F (G#) C E Am
Но каждую ночь я не могу отключиться.
Dm G C
Что-то должно случиться:
E Am
Вылетят пробки, больница?
F (G#) C E Am
Но каждую ночь я не могу отключиться.
Тихо сжигает мои мосты кофеин
Я не один, я не один.
Идет по системе, идет кофеин
Что-то должно случиться.
И я не могу, я не могу отключиться.
















Дорога дурака

G A
В бой идет герой отважный
D Hm A
Рушить Читать далее...

- Ты свободен?
- Нет, я ужжасно занят. Бросила девушка на 14 февраля?
- О_О Крииис, ты меня пугаешь. Да.
- Я же волшебник. Но ты знаешь - это же так круто. *_* Я бы всем хвастался. На 14 февраля. Нужно что-то написать такое донельзя трогательное.
- Так ты свободен?
- Ну, меня можно встретить с музыки.
- И куда-нибудь пойти выпить кофе?
- Только проводить меня домой. Мы даже можем держаться за руки и будет казаться, что мы влюбленные.)

хы) Спасибо чувак. Что-то в этом определенно есть.

"Мы делаем серьезные мины и не ржем, Крис. Ты понял, да? Понял? Т_Т"
"Такой яой, такой яой."

Та-дам.

Ни в коем случае нельзя детально прорисовывать свои мечты. Так верится, и уже не замечаешь граней миров. Колышешься где-то в Межмирье, как та ленточка, что в волосах той самой прохожей.

Эта Масленница была проведена будто бы для того, чтобы научиться сжигать свои творения, чтобы греть пальцы о стаканчик с чаем, чтобы понять как трудно быть шутом, особенно замерзшим, чтобы спокойно звенеть цепями-которые-на-деле-колокольчики и носить шутовской колпак. И, конечно, ради фразы "Покормите бедного шута!" с моей стороны и "Играй, мой шут, играй. Искри, мой шут, искри." со стороны А. Шуту искрилось. Шут был шутом. И цветастая шаль дадада. *_*

А еще, мне рыже и безумно.

А колокольчики так и хочется носить за собой. Никогда не описывал и не отыгрывал шутов, да. Но, кажется, мне даже долго верили и не могли понять, что это со мной и я ли это или не я.

Посиделки у Вивиан теперь еще и место, где можно познакомиться с хорошими людьми.

Помню теплую сгущенку и запах жженого сахара.
Еще внезапно понял, что научился "вперед и вверх". Непередаваемо.

Август, бери в руки карандаш.
И это тебе, да.Хх

***

- Чудесный денек, не правда ли? – поинтересовался Вы-Ага.
- День подходит к концу. – констатировал Вы-Эхх, закуривая какие-то на редкость противные сигареты с невыносимым запахом.
- Но был-то он чудесным?
- Быть может.
Завтра старые почти_друзья должны были отправиться в разные города. Хотя, наверное, и почти_друзьями их трудно назвать. Вы-Эхх выходил во двор покурить и повздыхать о несовершенстве мира сего, Вы-Ага - полюбоваться закатом. Так и стояли они часами, молча, глядя в небо, насвистывая какую-нибудь известную мелодию и периодически перекидываясь парой фраз. Вот уже лет десять так продолжалось. Вы-Ага называл это дружбой. Ведь ему больше не с кем было о чем-то вот так помолчать. Вы-Эхх, погруженный в свои мысли, даже приятелем соседа не считал. Они не знали друг о друге ни-че-го. Но, так или иначе, они вошли друг другу в привычку. А это – их последний такой закат.
- Куда ты? – спросил вдруг Вы-Эхх.
- В Париж.
- Зачем же?
- Просто так. Может, попробую заработать там…. Просто хочу уехать куда-нибудь, я уже продал почти все.
- То есть, рискуешь?
- Дурная привычка – рисковать. – ухмыльнулся Вы-Ага. – А ты?
- В Рим. За Ней.
- Ммм? За ней? А она?
- А Она не знает.
- Зачем?
- Дурная привычка - видеть Ее хотя бы иногда.
Оба рассмеялись.
- Ну что ж, прощай. – сказал Вы-Ага, хлопнув соседу по плечу. Он уже хотел было зайти в подъезд, но вдруг какая-то идея постучалась к нему в голову (залетела, видимо, из других измерений) и заявила повелительным тоном: «Пока не выскажешь, не исчезну, так и знай!», – Хотя нет, погоди. – остановился он по пути к двери, - Давай, скажем, лет через пятьдесят, если доживем, снова полюбуемся здесь на закат и просто поделимся друг с другом тем, что пережили. Уж до жути интересно мне – знать о ней.
- Идет. – протянул руку Вы-Эхх. – Прощай.
- До встречи. – ухмыльнулся Вы-Ага.
Разумеется, они дожили.

Вы-Ага никак не мог найти себе цель, никак не мог сидеть на месте. Каким-то образом ему удавалось как-то жить, каждый раз рискуя. Каждый раз чувствуя вкус жизни. Он желал попробовать все. И ему это удавалось. Все рывками, все быстро, ничего не успевая. Его увлечения менялись одно за другим. Его целей было не сосчитать. И ни одной Настоящей. И каждый раз он занимался любимым делом. Ловил волшебную пыль и ветер. И страдал от того, что не может найти что-то единственное, что-то свое. Тот камешек, который будет сверкать по-особенному только для его глаз. Только, разве что – рисковать. А все ради того, чтобы играть всем, чем только можно в этом мире. Хотя, это было скорее необходимостью. А, быть может, и необходимой привычкой.
Вы-Эхх повсюду следовал за Ней, что бы ни случилось. Она – была его привычкой. Только, когда он видел Ее, он мог почувствовать, что жив. Только тогда мир расцвечивался для него тысячами красок, когда Она улыбалась ему. Ей было приятно. Но вот ведь как бывает. Он – вовсе не был ее привычкой. Позже Она просто стала необходимостью, воздухом и небом. А, быть может, и необходимой привычкой.

Спустя ровно пятьдесят лет Вы-Ага пришел на то волшебное место встречать закат. Вы-Эхха не было. Вы-Ага, тяжело вздохнув, хотел уже уходить, но вдруг услышал шаги. Перед ним стоял его старый почти_друг.
- Прости, опоздал, - извинился бывший сосед, доставая противные сигареты, так ненавидимые Вы-Ага.
- Но их же больше не прода…
- Потому и опоздал, – усмехнулся Вы-Эхх. – Так что? – спросил он, закуривая.
- Я объехал весь мир…- начали они одновременно.
Рассмеялись. Их голоса уже были хриплыми, глаза – усталыми, жизнь – почти пройденной.
- Ты знаешь, я…я оказался не нужен Ей. Но жизнь была не так плоха. Привычка – на редкость глупая вещь.
- Я не нашел своего сверкающего камня…Зато блеск в глазах, и цветной мир, и вкус жизни… Да, я чувствовал все это.
- Я тут подумал, что твое «рисковать» – было вовсе не привычкой.
- А чем же?
- Безумным увлечением.
- Безумным увлечением? А это забавно. Хм. Точно. Скорее уж, твоя Она – была безумным увлечением. Не привычкой.
- Люди бывают безумными увлечениями?
- Уж вероятнее, чем привычками.
- А знаешь, мы ведь неплохо провели свою жизнь, не правда ли? Предаваясь безумным увлечениям, а?
- Да уж. А я-то думал, будто бы провел жизнь зря. Всего лишь по привычке…
- И я, признаться.
- «Безумное увлечение» - как звучит!
- Это точно. Теперь можно умирать со спокойной душой.
Они опять рассмеялись. Все-таки эти люди всегда были настоящими, самыми понимающими друзьями.

Тут должны быть вздыхания на тему Несчастностей Кристоферовых. Я обещал, увы. Поэтому многозначительное "Эхх...", а дальше С., несравненная моя, включит фантазию. )
---------------

В голове танцуют идеи, а вокруг - добродетельные знакомые, жаждущие знать обо мне _все_ и, более того, "сделать мою жизнь лучше". Оо Появляются мысли о том "Лучшепойдуяотсюдаподальшеда".

После ночи раздумий, все так потрясающе до лампочки. И даже приступы волшебностей настигали.
Если не обращать внимание на эти наплывы периодических "выходанетвыходанетвыходанеет".

Так что, все отвратительно прекрасно, или же, прекрасно отвратительно.

Чудесные безумные жители нашего тихого двора начинают пугать еще больше. К тому, что к вечеру пятницы-субботы-воскресенья в магазине-через-дорогу заканчивается вся выпивка, мы уже привыкли. Теперь по ночам воют собаки, над нами кто-то кашляет. А под нами старушечка, с которой мы периодически любим мозги друг друга, говорит будто бы мы передвигаем мебель и свистим очень громко, а еще, у нас, оказывается (а мы и не знали-то), ремонт и все время (ко мне, как она говорит) ходят странные люди и там мы "слишком громко скрипим кроватью и стонем". хд) Причем ни я, ни мои друзья, конечно, не в курсе. Вот мне и подумалось, что, наверное, у нее в потолке хронодыра.

Вообще, на самом деле, без этих нервотрепок я бы впал в уныние. И вместо всей этой ерундовинки, которую я сейчас стучу, были бы Несчастности Кристоферовы.

Сегодня внезапно вспомнилось о том, что можно отправиться в музей фарфоровых кукол на выставку, посвященную произведениям Гоголя, и отправилось. Здорово. Вспоминались "Сказки по телефону" Джанни Родари. Беседовалось с Веснушчатой Н., чьи веснушки уже религия какая-то.

А потом господин Л.
И да, то, что сказал господин Л., от которого я этого, в общем-то, ожидал, но. Задача: написать функциональную мелодию. Результат:
"Все правильно. Но плохо."
"Эмм? О_О Вы сказали "Все_правильно?""
"Но плохо. Медленно и неуверенно. От-вра-тии-тель-но. Понимаешь, ты все можешь. Но где эта наглость. Где этот талант подсовывать мне фуфло и говорить "У меня там все круто"? Ты же можешь."
Капля. Ну да. И по жизни так.

Кто говорил мне, что одновременно не может быть тепло и хорошо с холодно и плохо. Что они ссорятся. И не могут прогуливаться рядом, болтая о пустяках. Кто очень много всего говорит, может, правильного, но со мной явно не совместимого. Он вредный. Но теплый.

По дороге в страшное скучное место на "Ш" была обнаружена какая-то странная воронка. Иногда она затягивает, и создается впечатление будто бы тебя унесет как Эли в Изумрудный Город. Вот так прям чтоб навсегда. А ты же столько всего не закончил здесь. А иногда ветер бьет в спину, подгоняет и будто бы шепчет тебе "Вперееед!". И самое забавное, что это ощущение несущего тебя ветра не покидает. Например, сидишь ты где-нибудь среди серьезных людей (таких серьезных, что даже страшно) и тут, оба-на, на тебя накатывает это ощущение. И ты сидишь, пытаясь подавить в себе чувство куда-то бежать.

Будни - теплее не бывает. Спонтанные приходы - это самое любимое. И, оказывается, вовсе не заканчиваются такие люди. Среда-четверг - кухня, гитара, теплый пол, рыыжость. Еще был волшебный менестрельский чай "Исилдур". Заваривался он в огромной кружке, что родом из Англии, которая не покидает сердце, а наливался половником. Как результат: чудесный натюрморт. Огромная кружка, цветная, совершенно волшебная, заварка, остатки ее на дне кружки, отблески света и половник в этой самой кружке.

- Крис, давай споем что-нибудь веселое!
- Ты издеваешься? У меня? Что-нибудь веселое?)
- Ну... "Мне ставили в вину, что я еще живу..."
*допели-доиграли*
- Как-то мне не очень весело...
- Тогдаа..."Нервы растянуты, струнам серебряным больно..."
- >.<"

Пятница тоже с рыжостью, но уже другой. Рыжость на "Р.". И прогулка с замерзанием ушей.)
От до. И память-память-память.

А еще, внезапное возобновление общения с А. Сплошной восторг. А вы когда-нибудь пробовали писать симфонию по аське? Вот-вот. Только мы столь гениальны.)

А еще небольшое переигрывание кое-кого.
И неприятности по поводу Т. Хотя нельзя так резко и веселясь.
Если кому-то удается быть таким изумительным, что его резкость и неестественная веселость не напрягает, то это вовсе не говорит о том, что стоит попробовать самому.

Плюс имеются чудесные моменты, когда открываются в тебе особые двери. И на миг все становится легко. Пишется-пишется-пишется. А совсем недавно, буквально минут пятнадцать назад, так пелось. Такого еще не было никогда. Чтоб легко. И голос тогда такой не твой. И мир. Почти поймал то, что хотел.

Все переживается очень странно. Тяжесть-легкость-тяжесть-легкость. Чтобы выпустить душу на волю и попытаться успокоиться, нужно только писать да петь. Но чего-то не хватает.
Я привыкну. И все.
А, иначе говоря, жизнеутверждающего конца не будет.
Собственная незлобность раздражает.

Мне не читается, не дышится, не спится.
Я так привык глядеть на мир сквозь витражи...
Там, где-то в небе, моя синица,
В руках – журавль, но он не нужен. Расскажи
И мне историю о том чудесном крае,
Куда Крылатые стремятся улететь,
А я поверю. Знаешь, снег растает,
И глупо будет по весне кого-то греть.
И сердце вновь покроется привычной
(До отвращения привычной) коркой льда,
Я буду улыбаться на «отлично»,
И, в общем-то, все будет как всегда.

Я буду ждать мелодию о скрипке
Сентябрьской, что на тебе стоит,
Рассказывать о чудесах на нитках
И о других мирах из толстых книг.
Еще буду безумнее, быть может,
И не забуду ни за что закон простой:
Нам нужно жить вперед и вверх, похоже,
Чтоб жизнь кричала нам вослед «Постой!».