Настроение сейчас - всесдалвсесдаал ^^
Я умница знать более и менее только два билета, так как очень уж леталось в облаках. И вот, перед тем, как идти тянуть билет я шепчу что-то себе под нос. Некий А., прислушиваясь: " "Господи-Локи-кэцхен"? Ты всех чтоле решил задействовать?о_о" Я, смущенно: "Нууу, да."
Словом, ничего не изменилось. Как был раздолбаем, так им и остался. =)
Рассыпь, моё счастье, жизнь свою фантиками и конфетти
Коль уж так хочешь. Я не могу запретить.
Рассыпь, раздари или выгодно перепродай.
И, знаешь, лучше в ад, в раю, говорят, холода,
А лучше еще куда-нибудь, туда, где климат умеренный…
Ах, видишь придется остаться тут. Нет? Голос уверенный.
Это цитата сообщения Злая_Крыл Оригинальное сообщение
...Крис всегда придумывает правду и только правду!...
Жуткостранностишитвнезапно.
У него прелестно-гобеленные стихи,
Ему подвластна любая из стихий
Очеловеченных. Будь то любовь,
Страх, страсть иль смерть.
А на него
Наверно, лучше не смотреть,
Ведь красотою может выпить кровь.
Ведь так его прекрасны очертания,
Что женщины томятся в ожидании
Его, вздыхают, что не любит никого...
Ну, разве что огонь да ветер,
И, может быть, поймать в златые сети
Кого-то, чтобы тот забыл покой.
Взамен на то, чтоб был он только твой
Писать стихи и жертвовать собой
Ничтожно мало. И, на самом деле,
Хоть душу ты продай , хоть серебро,
Хоть золото, хоть сердце, что в ребро
Стучится, словно вырваться из тела
Его мечта.
Бесценен он, бесценен.
И, может, и бесплатен, прост и тих,
Но - чертов образ. И себя найти
Не так-то просто в этой кутерьме
И потому он - будто бы в тюрьме
Чужих и глупых чьих-то представлений.
Мои слова бусинами рассыпаются по земле,
Люди их путают, перепачкивая в золе.
Мои слова – капли. Цежу по одной.
Эмоции – реки. Тону в них. Родной
Тихий шелест тетрадных листов внутри.
Играю в «замри, мое сердце, и разомри».
Во мне – тараканы. Ползают, но не грызут.
Грызет моё сердце червяк, пусть он вроде беззуб,
Который меня заставляет выкашливать эти строчки,
А я ведь хочу их петь и лить, чтобы точки
Певучими многоточиями обращались…
Нет, я – забавен, во мне не бывать печали,
Ведь раны заменены сладостью образов
И чувствуешь, как вместо боли и крови за
Майкой, под кожей, течет смех или варенье.
А рвения в бой! С ума сойти, сколько рвенья
И нервности (пишется «ревности» и «нервозности»)
Во мне. Впрочем, всё это лишь условности.
И нет ничего. Я по-прежнему весел и пуст.
Вру, говорите? Пускай и вру. Пусть.
Настроение сейчас - *счастлив*
Пускай всего и не опишешь, но.
"Дикая мята" была такой дикой и такой мятой нынче, да. "Лето наступило!" - кричало всё и все. Было встречено удивительно много народу, ни с каким дримфлешем не сравнится. И я понял, наконец, именно эту легкость, когда ты непривязан-независим-легок именно потому, что тебя всегда найдут. И ты в этом уверен совершенно точно. А не найдут, так найдешь сам.
И совершенно не было терзаний по поводу "Я их знаю, а они меня нет", ведь...легкость.
От этого тепло, светло и радостно и кажется, что может, это как раз оно, поймать двух зайцев, идти по двум дорогам одновременно, соединяя их силой мысли.
Начинать собирать народ на "ручеек", сидеть и окунать ноги в речку, представляя будто бы ты на берегу моря, знакомиться с прекрасными людьми, бегать босиком по влажной траве, забывать себя в хороводах, зацепляться взглядами, перелезать через заборы, теряться в толпе, забивать гвозди (хд)) и еще многое-многое другое, кажется, никогда не надоест. А в конце были Отава Ё и Хелависа ( идадада были "Бродяга" и "Маргарита" *_*"). Тоже щастье и сорванный голос, как последствие. =)
Благодаря Чай, появилась Карта Сокровищ. И теперь всю жизнь я буду искать танцующий пух, с которого и должен начаться путь к сокровищам. А затем, как найду, пройду мимо мятного дерева, мимо гордой лужи, через баранкин мост, мимо Фей-завода, поздороваюсь с солнечным кругом, который будет слева и, вперед, к Звезде, что таит сокровища.
"- Леди...
- Я немного сэр.
- Мужыыык!"
И ленточки-небо-люди.
И да, у меня в голове уже кто только не водится.
Это цитата сообщения dmitrii_emets Оригинальное сообщение
Астрид Линдгрен
Я абсолютно уверен, что люди как свечи - зажигают один (одна) другого (другую). Достаточно одного соприкосновения свечи. Меня, например, (я до сих это ясно ощущаю) как писателя зажгла Астрид Линдгрен своим Карлсоном. Причем тогда я не понимал еще, что такое "Астрид Линдгрен", почему она написана над словом "Карлсон" и вообще причем тут эти сложные буквы:)
От "Карлсона" загорелся Куклаваня в "Дракончике Пыхалке", а от него другие книги.
А сегодня в книге переводчицы Лилианны Лунгиной я нашел уникальное воспоминание об Астрид Линдгрен.
Такое чудесное, что целый день собирался его перепечатать для блога, и вот собрался:
"Астрид Линдгрен - совершенно из своих книг. Она замечательная, она худая, высокая, очень веселая, очень живая и как-то очень непосредственно на все реагирующая. Когда я в первый раз пригласила ее домой, Жене было три года. Она пришла к нам - Женя спал. Она немедленно его разбудила, посадила его на ковер и стала с ним играть. Вот это Астрид Линдгрен. А когда мы ее проводили этим же вечером в гостиницу "Россия", а там второй троллейбус делает круг, - она вышла из троллейбуса и начала танцевать. И настолько это было заразительно, что мы с Симой должны были ей ответить и тоже исполнили какие-то танцевальные па в пустом троллейбусе.
Она поражает живой душой. И как-то я ее спросила: откуда ты вообще взялась такая? Я знала ее биографию. Она была замужем за небольшим бизнесменом, работала секретаршей-машинисткой в его бюро. Дети, никакого высшего образования - дочь фермера. "Эмиль из Леннеберги" - это биография ее отца. Мальчик Эмиль - таков был ее отец. И я ей говорю: откуда ты взялась такая, откуда эта фантазия и все прочее? Она говорит: о, это очень понятно, это очень легко объяснить. Я выросла в тени великой любви. Мой отец, когда ему было семнадцать лет, на ярмарке увидел девочку. Четырнадцатилетнюю девочку в синем платье с синим бантом. И влюбился. Ждал, пока ей исполнится восемнадцать лет, попросил ее в жены и получил ее в жены. Он ее обожал. Мы были довольно бедные фермеры, у нас был один работник и одна работница, мама доила коров, делала всю работу. Но каждое утро начиналось с молитвы отца - он благословлял Бога за то, что ему послали эту чудо-жену, эту чудо-любовь, это чудо-чувство. И вот мы в тени этой великой любви, обожания выросли, и это, очевидно, сделало нас такими, с братом. Я говорю: а мама? -"Мама умерла десять лет назад". Я говорю: Господи, а отец? "Отец жив". - "Как же он пережил, ужасно, наверное, смерть матери?" Она говорит: "Что ты! Он благословляет каждый день Бога, что боль разлуки выпала ему, а не ей". Меня это потрясло. Вот Астрид Линдгрен".
Меня определенно не пускают жить.
Я вдруг перестаю быть наблюдателем, аккуратно переступаю через порог (впустили или дверь внезапно открылась) и захожу в какую-то (именно в "какую-то", не в "чью-то") жизнь. И я не наблюдаю за ней, не прохожу мимо, я в ней участвую. Я просто участник, как многие там. Разумеется, я при этом остаюсь собой, не теряя собственной самости.
Я не становлюсь духом места - существом, без чьего присутствия нельзя делать что-нибудь особенное, сказочником, который не любит свои истории, но иногда рассказывает, каким-то фоном, прохожим или еще кем. Я становлюсь _участником_. Я становлюсь _нужным_. Не как дух, не как кто-то левый и болтливый, а _нужным_ таким собой. Мне открыли двери, конечно. Правда многое случается не так, как мне когда-то думалось, но в этом и заключается весь интерес! Хотя, я забываюсь и начинаю терять все что видел-слышал-знал, но это все ерунда! Посмотрите-ка, уже порог позади, я в гостиной. И я становлюсь совершенно счастливым. "Я в жизни! Взаправду! А ты не верил!"- думаю я Ветру.
А потом будто бы кто-то вытягивает меня обратно. И шепчет на ухо: "Ты - Наблюдатель. Ты - случайный прохожий. Забавный такой, нелепый, рассеянный, с шутками-прибаутками и влюбленностью в мир. Куда ты лезешь? Что ли вот прям жить захотелось?". А я все не понимаю, почему нельзя быть и тем, и другим?
Я пока смеюсь ему, шепчущему, и верю в себя.
Но еще чуть-чуть и сдамся.
Я не случаюсь легким с нужностью.
Нынче в метро, в вагоне, лежала на сиденье, окидывая любопытным взглядом все и всех вокруг, собака-путешественница. У нее был очень мудрый взгляд и красивые лапы. Мне даже ни капли не шипелось, и, более того, я даже перекинулся с ней парочкой фраз. Люди с сумками просили ее спуститься, потому что с ее стороны, мол, нагло тут лежать и осматривать их, когда они плохо выглядят с тяжеленными сумками. Собака кивала им, смотрела с минуту понимающе и продолжала лежать. "Достали?" - спрашиваю. "Немного." - отвечает. Люди с сумками расстраивались и отходили в сторонку, а вся остальная часть вагона улыбалась, глядя на нее и забыв обо всех проблемах. Я никогда не видел, чтобы почти весь вагон был так счастлив. И тут-то я понял, что эта собака непростая вовсе (еще более непростая, чем я думал), и что она приносит людям счастье этими своими путешествиями. Так что она вполне себе Продавец Счастья. И тот, когда-то представляемый мною, старик с леденцами в карманах ни за что не сравнится.
З.Ы. А еще, теперь, благодаря Валентину, моя "Из глубин" подписана Верой Викторовной. Там написано: "Ротгеру! Да будет жизнь танцем, а танец - жизнью." и подпись. Теперь оно, лежа на полке, радует меня, как та собака людей. Или даже больше.=)
Сегодня тянули мое имя длинно-длинно: "Криистооофееррр" и кормили булочками с корицей. А потом писались сказки и находились подарки от Мира. А также были веснушчатая Н., много теплых людей и игра в "шарады". И тут, внезапно, наступило оно, прозрение.
Я убегаю от всяческих ответственностей, а все вокруг думают, что наоборот прибегаю именно к ним. Я кричу: "Уйдитеотстаньтеотменянупожалуйстанузачемяничегонемогуинезнаюи", а ветер, хитрец, искажает слова и все слышат: "Ах, боги-боги, как мне не хватает этой самой ответственности!" и, разумеется, приходят ко мне, с ответственностью в руках, чтобы исправить это недоразумение. И вот на плечах у Криса нечто, что даже похуже мешков с цементом под названием "суровая реальность" или "такова жизнь, старик". И сначала оно действительно кажется ужасным. И я не знаю, что мне делать, теряюсь совершенно (что, в общем, является моим призванием) и чувствую себя полнейшим кретином. Но потом, если я вдруг взялся, я совсем чуточку чувствую, что мне это нравится. Потом - все больше и больше. И тут я становлюсь излишне уверенным в своих силах и, конечно, допускаю ошибку. Ну а затем терзаюсь, как же иначе. Так вот, к чему это я? Даже если на меня не вешать кирпичи, то я их навешаю на себя сам, ибо ошибки - это весело. Просто, в последнее время, очень часто сие происходит.
А еще, прекрасно делать всяческие выводы, поедая булочки с корицей и сваливая все вселенские беды на хитреца-ветра.
"Вот они, сказочники!" - говорит кто-то.
А еще я понял, великую-превеликую избитую истину: мы живем и что-то делаем только для того, чтобы посмеяться над этим спустя n-лет, конечно.
Это цитата сообщения Слу_Чайная Оригинальное сообщение
этилюдивосхитительны
В электричке путают радугу,
Посылают земле, марсу свет.
Хорошо чрез пружину не прыгают,
А то был бы наверно конец.
(Чему именно? Ясно же радуге).
По зеленым дорогам сквозь сказочность
Сердца сладкие в маке и сахаре
Проносились и знаешь ли встретились
С сердцем красочным на двери,
Подпевало оно ветру, шарикам
(что висели на доме принцесс):
Эти люди восхитительны.
Ты не веришь? Ну так посмотри.
В парке детском, под майским деревом
На гитаре играют и фенечки, ловцов снов и веночки плетут.
Ещё пляшут под песни янтарные,
Помогают ножам найти путь.
Небеса облаками качают:
Восхитительный видим народ.
15 мая.
[700x525]
Это цитата сообщения lj_kladbische Оригинальное сообщение
* * *
Френсису несколько лет за двадцать, он симпатичен и вечно пьян. Любит с иголочки одеваться, жаждет уехать за океан. Френсис не знает ни в чем границы: девочки, покер и алкоголь…
Френсис оказывается в больнице: недомоганье, одышка, боль.
Доктор оценивает цвет кожи, меряет пульс на запястье руки, слушает легкие, сердце тоже, смотрит на ногти и на белки. Доктор вздыхает: «Какая жалость!». Френсису ясно, он не дурак, в общем, недолго ему осталось – там то ли сифилис, то ли рак.
Месяца три, может, пять – не боле. Если на море – возможно, шесть. Скоро придется ему от боли что-нибудь вкалывать или есть. Френсис кивает, берет бумажку с мелко расписанною бедой. Доктор за дверью вздыхает тяжко – жаль пациента, такой молодой!
Вот и начало житейской драме. Лишь заплатив за визит врачу, Френсис с улыбкой приходит к маме: «Мама, я мир увидать хочу. Лоск городской надоел мне слишком, мне бы в Камбоджу, Вьетнам, Непал… Мам, ты же помнишь, еще мальчишкой о путешествиях я мечтал».
Мама седая, вздохнув украдкой, смотрит на Френсиса сквозь лорнет: «Милый, конечно же, все в порядке, ну, поезжай, почему бы нет! Я ежедневно молиться буду, Френсис, сынок ненаглядный мой, не забывай мне писать оттуда, и возвращайся скорей домой».
Дав обещание старой маме письма писать много-много лет, Френсис берет саквояж с вещами и на корабль берет билет. Матушка пусть не узнает горя, думает Френсис, на борт взойдя.
Время уходит. Корабль в море, над головой пелена дождя.
За океаном – навеки лето. Чтоб избежать суеты мирской, Френсис себе дом снимает где-то, где шум прибоя и бриз морской. Вот, вытирая виски от влаги, сев на веранде за стол-бюро, он достает чистый лист бумаги, также чернильницу и перо. Приступы боли скрутили снова. Ночью, видать, не заснет совсем. «Матушка, здравствуй. Жива? Здорова? Я как обычно – доволен всем».
Ночью от боли и впрямь не спится. Френсис, накинув халат, встает, снова пьет воду – и пишет письма, пишет на множество лет вперед. Про путешествия, горы, страны, встречи, разлуки и города, вкус молока, аромат шафрана… Просто и весело. Как всегда.
Матушка, письма читая, плачет, слезы по белым текут листам: «Френсис, родной, мой любимый мальчик, как хорошо, что ты счастлив там». Он от инъекций давно зависим, адская боль – покидать постель. Но ежедневно – по десять писем, десять историй на пять недель. Почерк неровный – от боли жуткой: «Мама, прости, нас трясет в пути!». Письма заканчивать нужно шуткой; «я здесь женился опять почти»!
На берегу океана волны ловят с текущий с небес муссон. Френсису больше не будет больно, Френсис глядит свой последний сон, в саван укутан, обряжен в робу… Пахнет сандал за его спиной. Местный священник читает гробу тихо напутствие в мир иной.
Смуглый слуга-азиат по средам, также по пятницам в два часа носит на почту конверты с бредом, сотни рассказов от мертвеца. А через год – никуда не деться, старость не радость, как говорят, мать умерла – прихватило сердце.
Годы идут. Много лет подряд письма плывут из-за океана, словно надежда еще жива.
В сумке несет почтальон исправно
от никого никому слова.
© Kladbische, 09-10 гг.
Дада, это очередной пост на тему этилюдивосхитетельны.
Так вот, эти люди восхитительны. Все-все, причем. Даже перечислять не буду, слишком уж много. Со времен четыремесяцаназад со мной происходят волшебности. Как и должно, в общем, быть. И вот одно из таких волшебностей - это нахождение изумительных людей в странных местах. Так и находятся. Например, всяческие рыжие и не рыжие, чайные и кофейные, веселые и грустные прекрасные девушки, загадочно молчащие юноши и восхитительно трудные чертзнаетчто.
Мы придумывали какие-то истории об Один, Два, Три и Четыре, о которых жутко хочется писать и о девушке и юноше, прилипших друг другу потому, что предварительно они обмазались, как следует, вареньем. Мы смеялись слишком громко, а возвращался я домой поздно, весь такой неприлично веселый и в одуванчиках. Мы находились очень странно и разговаривали не менее странными междометиями. Мы обменивались шляпами, представляя будто бы они - кошки и гладя их по голове. Мы пели, шли вприпрыжку по улице, играли в пружинку, в карты и чуточку на гитаре, терялись вместе с Чай и спрашивали дорогу у неприятного, но все знающего молодого человека, любовались купольным небом, дарили улыбки, плели нечто из ниток и... бесконечно много-много всего. Меня учили плести венки, фенечки и метать ножи. Венок я почти доплел и не так уж плохо (и даже искал ту, единственную, которой он будет как раз. Венок порвался раньше.).) А ножом однажды даже попал в цель (дерево, в смысле). Теперь я пахну одуванчиками и глупо улыбаюсь.
А ОДИНцово признан городом не только Одина, но и дверей. Там чудесное множество всяческих. И зеленых, и загадочных, и-и-и. А иногда за ними можно найти печеньки и всякие феншуйские штуковины.
В сумке взаправду обнаружились носки, зубная паста и чашка, что привело в восторг. Скоро буду, как мой персонаж в Д'н'Д, чувствую.
И. Хотелось бы еще _так_. Ветренно-весело-чуднО, но. Но теперь надо взяться за ум и поучиться.
Ведь на самом деле, я совершенно запутанный, а связь с потусторонним миром и М. оборвалась. Значит, так и должно быть. Значит, нужно было отпустить. Значит, я должен жить по-настоящему, без этого груза.
Значит - ждать самое глупое, что только можно делать. И потому - мы живем и носимся, сметая все на своем пути аки Шу. =)
P.S. А потом у меня спрашивают, когда я рассказываю обо всем этом отрывочно, но чуть менее сумбурно: "Когда же ты отдыхаешь?". Я смеюсь и отвечаю: "Как раз тогда и отдыхаю." А может быть иначе?
Море переливалось на солнце, играя с оттенками цвета волн. Оно плавно подбрасывало их над дном, отправляя на берег. Волны мягко ложились на влажный песок, подобно шёлку. Море было спокойно и счастливо в этом городке. Оно наблюдало за тем, как дети строили замки из песка.
Почти все дети, конечно, хотя бы раз в своей жизни строили замки из песка. Иногда они даже проводили соревнования: чей замок красивее. И каждый рассказывал историю создания своего творения. Они говорили о принцессах с длинными косами и принцах на белых конях. Ну, это, конечно, девочки. Мальчишки же рассказывали о всяческих Королях Артурах и великих завоеваниях. Все хвастались друг перед другом своими историями и замками. Только Марина сидела в стороне. Марина тоже любила строить замки. Но если её сверстников интересовал результат, то ей больше всего на свете нравился процесс. Ведь так замечательно было возводить что-то волшебное, невероятное, песочно-воздушное. Если Ветер и Море снова затевали спор и начинался шторм, замки разваливались. Это странно, но такое случалось почти со всеми ее замками. Марина очень расстраивалась, но, в конце концов, дело же было в Ветре и Море, а разве можно их не простить? Потому она прощала их и начинала восстанавливать уже созданное (или даже придумывать новое). Дети восхищались красотой её творений и искренне недоумевали, почему она не участвует в соревнованиях. "Задаётся, верно!" — думали они и уходили играть без нее.
Иногда мимо ветром пролетал какой-то мальчик. Ви...Ве… Если честно, Марина никак не могла запомнить его имени. Но точно как-то на "В". Он сносил на своем пути всё, кроме разве что замков. Каким-то образом ему даже удавалось делать их лучше. Он частенько удивлял Марину. Ещё тогда, в детстве.
Выглядел он очень смешно. Обычно на нем было надето чёрт знает что. Иначе никак не описать. Всегда разное и смешное чёрт знает что. То это были какие-то рубашки, сделанные из цветных лоскутков разной ткани и красные брюки, то какой-то плащ, будто бы сшитый из маминой юбки, то еще что-нибудь этакое… Вид у него был, разумеется, на редкость растрёпанный, а иногда даже какой-то потерянный. В нем вечно что-то менялось. Каждый раз, когда он появлялся, Марина чувствовала, что на неё дует каким-то обновлением или изменением. Ни за что нельзя было заметить в нём каких-то определенных привычек, предугадать его действия или слова. Помимо чёрт знает чего, на нем всегда был большой вязаный шарф. Особенно Марина удивлялась, когда он продолжал носить его даже летом.
— Зачем? — спрашивала она.
— Я простужен. Если много болтать с Ветром – простудишься. Это же всем известно. Что за глупости ты спрашиваешь? Даже в чемодан им не уместиться.
— Кому?
— Глупостям.
— В чемодане же серьёзности!– удивлялась девушка.
— О, поверь мне, там – свалка, – говорил он и тут же исчезал.
Он не любил что-то кому-то объяснять.
А время продолжало идти, не останавливаясь (оно вообще очень выносливое, это время). Дети росли и уже переставали строить замки. И дело даже не в том, что они стали до жути занятыми или в том, что им это казалось неинтересным, а в том, что строить замки из песка – для них уже было "детским занятием", а кто же захочет, чтобы все смеялись над его "детскостью"?
Марина же продолжала. Она приходила к морю каждый день и возводила очередной воздушно-волшебный замок. "Когда я возвожу свои замки, — говорила она приятелям, — ко мне иногда приходит поболтать один юноша. На "В" как-то…" Ей, конечно же, никто не верил. А однажды даже решили устроить проверку. Тот, что на "В", испугался такого количества детей и просто решил не появляться. "Да придумывает она всё! – сказали дети. – Нет на свете никакого "В"!"
В конце концов дети выросли окончательно. Да и Марина стала взрослой деловой женщиной. Она уехала в другой город, далеко-далеко от Моря и мальчишки на "В". Она стала успешным архитектором и больше всего на свете любила свою работу. Она создавала прекрасные здания, но ни одно из них не могло сравниться с замками, которые она продолжала возводить у себя в голове.
Как-то раз Марина, вернувшись домой, включила телевизор и услышала что-то о "величайших современных зданиях на земле". Она заинтересовалась и, вдруг, увидела, что показывают какой-то небоскрёб, который был очень уж похож на один из ее проектов. Она смотрела передачу и с каждой минутой становилась все увереннее в том, что то "величайшее" здание сделано именно с помощью её идей. Она вгляделась в лицо архитектора, который изумительно врал по поводу того, как "к нему в голову пришла столь гениальная мысль", и с удивлением узнала в нем одного мальчика из детства, любителя устраивать соревнования там, на берегу моря.
Это выбило девушку из привычного жизненного русла. Она никогда бы не подумала, что кто-то поступит с ней таким образом. Никто не хотел верить в то, что это здание сделано именно по её чертежам.
Как-то ночью Марина прокручивала в своей голове детство. Она вспомнила замки из песка, того мальчишку на "В" и еще кое-что: мальчик, который очень
Это цитата сообщения just_the_weatherman Оригинальное сообщение
Про любовь и дружбу.
Step 1. There She Is!
Step 2. Cake Dance.
Step 3. Doki and Nabi.
Step 4. Paradise.
Step 5. Imagine.
Это цитата сообщения Слу_Чайная Оригинальное сообщение
бери, когда дают
если все складывается удивительно, будущее так и шлет полные счастья охапки писем, а ты словно сказочный персонаж в увлекательной и ещё только пишущейся книге, то не следует спрашивать "за что? за что мне столько счастья?"
а то ведь кто-то передумает и убавит.
ага.
Это цитата сообщения KYLZ-CAT Оригинальное сообщение
50 лучших маленьких магазинов Москвы.
Лавки, закутки, этнические магазинчики - это то, на чем держится вся мировая торговля, и то, чего так отчаянно не хватает Москве. Мест с необычными товарами у нас ужасно мало - куда меньше, чем супермаркетов. Именно поэтому их важно знать в лицо.
Одежда из Европы
Чоботовская аллея, 1, стр. 1, тел.: 435 77 12
Этот магазинчик на железнодорожной станции Переделкино по ассортименту — московский аналог лондонского рынка Портобелло. От прочих столичных
Forkforever
Ниж. Сусальный пер., 5, стр. 9, на территории завода «Арма», тел.: 960 16 79, 8 916 245 69 83
Магазин дизайнеров Аллы и Илоны интересен тем, что совмещает две функции. Первая — шоу-рум. где девушки продают свои вещи под маркой Forkforever. Вторая — блошиный рынок Forkforever Flea Market. Товар на рынке — самый разный: от виниловых пластинок и итальянских журналов Vogue до лисьей шапки
Фрик Фрак
Шаболовка, 25, корп. 1, тел.: 164 91 08, 8 926 586 43 91
Секонд-хенд в подвале на Шаболовской
Бардачок
Новопесчаная, 13/3, тел. 8 499 740 61 21
Потайной стоковый магазин «Бардачок» давнь давно рассекретили, но чужие здесь все равно ходят: от метро далеко, вход со двора. Надо отыскать железную дверь и спуститься в подвал по к той бетонной лестнице, покрытой граффити. В большой квадратной комнате — вешалки с одеждой двух видов: джинсы и футболки. Особенность любого стокового магазина — некоторое однообазие ассортимента: завозят ограниченный набор марок, зато большими порциями. Особенность конкретно «Бардачка» — цены и грамотный выбор. Джинсы Diesel в рекомендациях не нуждаются и стоят 1 500 р., а футболки отвечают главному значению всех футболок: они смешные и человека в такой же футболке на улице не встретишь. Особенно хороши девичьи майки с зелеными черепами на розовом фоне. Правда,
Наконец, у меня получилось свободно вздохнуть, приготовившись к какому-нибудь да полету. Всё (и Мир в том числе) какбэ воскликнуло: "Чувааак, это Маай" и сделалось прекрасным.
Я нынче (уже вчеранче) стоял и ждал электричку ( целых два раза, да!х) и успел познакомиться с множеством чудесных людей и случайно подслушать множество интересных разговоров. А потом даже поиграть в "Палатуномершесть" и "Трехлитровую банку". Тут же вспомнились всяческие лагеря, в которых я не был уже лет сто.
Но перед всем этим я, конечно же, сбежал с учебы, купил Невкусные Кексики (которые, видимо, специально предназначены для НеБогов) и поболтал с офигенными людьми, которые иногда играют фолк в нашем переходе. Невкусные Кексики, к слову, были так прекрасны, что их просто невозможно было не купить. И потом они оказались очень даже ничего, когда я, под вечер, усталый и голодный приплелся к Вив пить чай.
Но самое главное - это даже не замечательные люди в электричке, не странные улыбки и подглядывания за книжки, а День Майского Дерева (между прочим, джу-джурийский праздник). Мы обвешивали юное Майское Дерево лентами, водили хороводы и поили чаем маленького вороненка(ну и сами поились).) А потом мы шли, и шли, и шли, а я куда-то, как всегда, опаздывал. И потому отделился от первой части джу-джурийцев и не дошел до второй. Меня послали к черту и даже жаль, что я не послался, ибо вторая часть джу-джурийцев была вполне себе и "к черту".
А, в общем? Вроде бы мои книжки-сны расцвечиваются, а ленточки развеваются на ветру. А еще Таэль идут платья, но это так, к слову.
А еще - танцы эта крута, да, что совсем уж не в тему.
"С вами мне даже хромается легче."- говорит Янтарь. Да что угодно легче на самом деле, да.)
"Пой-пой-пой!" - кричу я, проносясь мимо А. Бегу куда-то и вроде бы даже без особой цели. Просто нужно забыть, просто нужно бежать, смотреть на небо и думать о том, что... Даже лучше не думать. Возобновилось вставание в шесть утра и утренние пробежки. А А. очень забавно на меня косится и думает, что я заболел. Устал, разве что. Но пе-ре-жи-ву. И так неожиданно, спустя часа три-четыре, он все же подходит ко мне с убийственно серьезным видом и спрашивает: " О чем петь?". Я задумываюсь.
- А о чем ты хочешь?
- Не знаю. А Металику можно? *_*"
- А я-то тут причем? о_О"
- А что ты помнишь хорошо?
- Whisky in the jar.
И ходили два придурка по темным школьным коридорам, распевая Металику и еще что-то. С одним моим плеером и парой наушников на двоих, и на нас еще косо так смотрели. А я подыгрывал ударным. Ведь без меня ну ни за что не сыграют.
***
У меня в голове всегда всплывает эта картинка, когда я слушаю Whisky in the jar. Сейчас я подбегаю к этому же человеку с почти тем же веселым криком (только теперь не бегаю по утрам, ибо теперь, видите ли, учусь), а он смотрит на меня, как на последнего идиота и отвечает что-то неприятно-обыкновенное, похожее на шутку. Я смеюсь, хотя мне хочется исчезнуть или утопиться в близжайшей раковине. Черта с два мы не меняемся. Черта с два.
Это у Криса воспоминания, связанные с плеером, который на днях подло взял и сломался.
Не впадать в уныние, помню же.