Принимая разные формы, появляясь, исчезая и меняя лица,
И пиля решетку уже лет, наверное, около семиста
Из семнадцатой образцовой психиатрической больницы
Убегает сумасшедший по фамилии Пустота.

Времени для побега нет, и он про это знает.
Больше того, бежать некуда, и в это некуда нет пути.
Но все это пустяки по сравнению с тем, что того, кто убегает
Нигде и никак не представляется возможным найти.

Можно сказать, что есть процесс пиления решетки,
А можно сказать, что никакого пиления решетки нет.
Поэтому сумасшедший Пустота носит на руке лиловые четки
И никогда не делает вида, что знает хоть один ответ.

Потому что в мире, который имеет свойство деваться непонятно куда,
Лучше ни в чем не клясться, а одновременно говорить
"Нет, нет" и "Да, да".


Виктор Пелевин. "Чапаев и Пустота"

а время течёт независимо от того, позволяешь ли ты ему течь:
так однажды ты поймёшь, что лишь в тишине обретаешь речь,
что предназначенных встречаешь, даже когда избегаешь встреч,
теряешь — несмотря на то, что хотел сберечь.

так ложится вдоль позвонков небывалая лёгкость и пустота,
так среди разгульного пира хочется вдруг трезвости и поста,
если ты где-то и будешь дома, то только не здесь, а там,
где никто не окликнет тебя по имени,
не станет преследовать по пятам.

ты войдёшь по колено в мутную воду, и океаном станет река;
везде, где ты остановишься, ты будешь прибывшим издалека;
но где бы ты ни был, я знаю, ты тянешь руки к моим рукам:
в одной ладони граната, в другой — выдернутая чека.


© Ксения Желудова (tovarish_zhe)

Это цитата сообщения Рибике Оригинальное сообщение

Плохое фентези

Я в добровольной ссылке на острове, не отмеченном
Ни на одной из карт, не включенном в пути морские,
Я бы и сгинул тут без вести, с радостью… Разве ж сгинет
Тот, с кем уже ничего не случилось. Бояться нечего.
Разве вот только того, что бьется, страшно, неистово,
Не вмещаясь в сердце и в рамки приличья, я скоро лопну.
Ткань моей, прости Господи, повести – полотно Пенелопы,
Каждый день я пишу одно - «я хочу говорить с тобой».
Что еще делать теперь, когда все, чего есть здесь пресного,
Это лицо мое; остальное все – солоно, горько, остро…
Что еще делать, коль сердце мое – этот маленький остров,
И нет ничего, кроме моря на тысячу миль окрест него.
***
«Ты опять придумал плохой конец» - пеняет сказочнику жена,
Без спросу заглядывая в листы его – «ты ведь царь и бог,
Так зачем ты опять отправляешь героя в глухую тьму,
Обрекаешь его на ничто, никуда, никому,
Ну хотя бы дом, как у нас, придумать ему –
Слабо?»
Как объяснить, что пока она ночью спит на его плече,
Он глядит, как отблеск фары проезжающего авто
Превращается в луч маяка, и их маленький сонный дом
Отплывает в ничто,
Не удерживаем ничем.

Мы – те, кто тысячи веков подряд
Земной оси вращает медный ворот,
И в каждом есть энергии заряд,
Чтоб освещать неделю целый город!

Мы – плоть и кровь, латунь и серебро.
Да, в нас – порок, и недостатков масса.
Но также мы, животные из мяса,
Умеем петь, прощать, творить добро,
Согреть других теплом сердец и рук…
Ведь свят не тот, кто молится усердно,
А те, кто не смотря на зло вокруг,
До края остаются милосердны.

Ты, кто читает – ты один из нас,
Святого сердца преданный спецназ,
Часть целого, и сам – единый целый.
Кто видит мир не в оптике прицела,
Орла кто зорче и смелее льва;
Кто в сердце носит главные слова:
«Будь благ. Не отвернись и не обидь».

Кто видит – путь страданием отмечен,
Кто знает, что наш век – недолговечен,
Но все-таки отважился
Любить.

авг. 2012


(c) Саша Кладбище

Слушать этот музыкальный файл

Я не держала на него зла. Знала: во всем виновата только я одна. Нет, я не мучилась угрызениями совести, была слишком счастлива для этого, я просто знала, что поступила с ним низко и бесчестно и, наверное, когда-нибудь именно за это буду гореть в аду. Это знание я приняла спокойно, как данность.
Я никогда не обманывала его, не говорила, что люблю, но разве это имеет значение? Человек живет с кем-то, кто ведет себя как любящий – спит с ним, разговаривает, смеется, держит за руку, а потом вдруг оказывается, что все это – пустота. Ничего не было, не было ничего, этот кто-то просто пережидал грозу, набирался сил, зализывал раны, а тот, наивный, любящий, для него – просто промежуток. Обидно тратить время своей жизни на то, чтобы быть для этого бесчестного кого-то промежутком, перевалочным пунктом, дешевым отелем, в котором проводят ненастную ночь, а потом покидают, не оглянувшись.
Никто не вправе так поступать с любящими, никто не может безнаказанно пожирать чужую жизнь.


Глория Му "Жонглеры"

Не рассовывай по карманам вместо истин чужие страхи,
От рожденья бесстрашны дети, и без страха трава растет...
Всех, кто ищет в тебе изъяны, время мудро отправит на х*й,
Солнце ласково в спину светит тем, кто знает, куда идет.


© Катя Цойлик

[466x700]
[466x700]

Ещё

[484x323]

Мы друг друга не выбирали, не шли по следу.
Нам вручили азбуку Брайля, и мы ослепли.
Вот и ходим на ощупь, держимся за живое.
Зрячим по одиночке проще, незрячих - двое.

...День за днем, вцепившись пальцами в чьи-то пальцы, и ломая себя до хруста в чужих суставах, ослепленная возможностью с ним расстаться, умоляю: верни мне зрение. Я устала.


© Кот Басё

Глухонемые дети, никогда
Не ведавшие речи, напряженно
Молчат в сетях, страницах, проводах,
Пока чужая речь не обожжет их,
Пока они, рожденные вне слов,
Закованные в лед косноязычный,
Не овладеют древним ремеслом
Наречия, введенного в обычай.
Они узнают звуки, изнутри
Их вызывая таинством обрядов,
Им покорятся образность и ритм
Строптивого чужого звукоряда,
Они найдут во всем особый смысл,
Бессмыслицы на слух не отличая...

Но эта речь в устах глухонемых
Становится мучительней молчанья.


© Кот Басё

Испытывая сердце, не забудь,
что есть предел любому механизму –
пружины, шестеренки, линзы, призмы,
набор уже состарившихся букв,
тягучее, густое вещество,
наполнившее колбочки предсердий…

Испытывай же сердце милосердней.

А лучше не испытывай его.


© Кот Басё

Маша_Зудина, добро пожаловать!

[700x392]
© Level1AltDreams

Что ты, девочка, не дрожи, не ломай голубые пальцы. Это просто старуха-жизнь полотно небелёной лжи растянула на старых пяльцах. Он тебе, говоришь, не лжёт, просто вас разлучили люди. Ах ты, милая, знать бы брод, ломок первый осенний лёд, а тепла до весны не будет.
Кто его караулит? Мать? Ну, давай телефонный номер. Как назвать его, как позвать?...
Мне сказали:
- Исчезни, б***, он для вас, потаскушек, помер.
Тише, девочка, не дрожи. Это поле – не поле битвы. Значит, больше не ворожи, спрячь подальше свои ножи, иглы, игры, таблетки, бритвы. Умер, стало быть – хорони! Проживи эту боль, как ломку. Знаешь, годы летят, как дни. Ты за шкирку себя возьми, ты – сама для себя соломка.
Ты – сама для себя вокзал, самолёт и дорога в небо. Ты забудь всё, что он сказал, губы, руки, его глаза. Ты реши, что он просто не был. Слёзы, девочка, не в цене. И цена у любви иная.
Он придёт. И не раз. Во сне.
Ты поверь, дорогая, мне. Потому что я знаю.
Знаю.


© Клавдия Смирягина Дмитриева

и где бы она не скиталась, не находилась
и как бы не насмехалась над ней погода,
но у нее была странная необходимость -
увидеть его. хотя бы и раз в полгода.

и с кем бы она в обнимку не просыпалась,
кого бы не называла "своей судьбою",
она без него неистово загибалась.
и ей не хватало сил, чтобы быть собою.

она убегала честно, не без причины.
но каждую встречу, как святость, в себе носила.
искала его оттенки во всех мужчинах…
она никогда не любила его.

… не любила?..


(с)