Это цитата сообщения Прочь Оригинальное сообщение
Мы живем в одном городе - так рядом,
но между нашими встречами огромные сроки.
Здесь вечно что-то роют, и постоянно масштабные стройки.
Строки мои не льются.
Они как и я готовы во всем этом будничном, сером захлебнутся, как в блюдце,
Потому что глубины не хватает.
Снег не тает, метели смеются, на стеклах рисуют,
И те уже чуть ли не бьются.
Нервы уже не рвутся, им так все равно, что они просто тоскуют.
Тоска огромным ножом щекочет струны - мои вены, они в натяжку.
Полные луны,
Стоят на небе уж пятый день,
и я теперь даже ночью бросаю в снег свою яркую тень..
Губы сохнут, мне снится, то есть я вспоминаю, как ты хлопаешь своими ресницами
В три раза чаще, боясь разрыдаться.
Я хотел бы остаться тогда, но зацепившись за пальцы,
Нам пришлось расстаться.
Небо серое, под цвет героина, и ты героиня всех моих писем
(Ах кому я пишу все эти письма?).
Я начинаю писать твое имя в sms'ах, но после первых двух букв
Прекращаю. Так и виснет в микросхемах это глупое "Лю", которое, не позволив ему родится,
Я усердно "топлю" и совсем к сожалению не в лужах.
Мне так стыдно, что я ничего не могу, ну, а то что могу никому не нужно.
Это цитата сообщения Прочь Оригинальное сообщение
Вокруг всё и все, как всегда в ролях.
В неравных долях выдан текст, и не выдано вовсе душ.
Поштучно на каждой дороге рассыпаны литры луж,
Ровно столько сколько ям указал создавать госплан
(на каждую яму по объему налить воды).
И мокрый асфальт и сырые на нем следы -
Заказано все. Ты спишь, а я глаз не сомкну. Со своей высоты
Смотрю на спектакль, что за окном.
Твой третий этаж нарушает закон, и он многим выше,
Чем мой восьмой.
/Я так бесконечно трус, но так безнадежно твой./
На небе тушат все той же водой Луну,
И так безрассудно пытают плакучие фонари.
Сегодня ночью я точно уже не усну, и если хочешь, то смело меня зови.
В стеклянных витринах не люди, но что-то живей людей,
А рядом таблички: "Не трогайте манекенов!" - а ты ведь не станешь,
Хоть ты меня и смелей.
Вокруг словно куклы, тряпичные, но лица у них - фарфор.
Шарниры в руках и ногах, а в груди неисправно стучащий чечетку мотор.
Я буду для всех этих кукол конечно "Прочь", и каждую ночь
Буду мучать себя несном.
И все как один под дождем будут прятаться под зонтом,
И если не спать пару дней, то они будут просто нелепым сном.
У всех будто стекла, сапфиры, брильянты, но к счастью ни разу глаз,
Не то чтоб ни разу, но точно уж никогда.
Ты будешь, наверно, спать тяжело дыша,
И будешь ты ни одной из кукол, а я одним из витрин,
Но ты все же спи, пока еще можешь. Пока ты одна, и до тех пор пока я один..
Written by Sakurai Atsushi
Composed by Imai Hisashi
Arranged by BUCK-TICK
Performed by BUCK-TICK
я думаю, стоит переписать старые сны. А то язык, как ни крути, был гнилее
Опять пошел снег. Человек впал прямо с дивана в затяжную меланхолию. Губы заиндевели, глаза заволокло матовым. Бесцветные тучи так плотно заволокли небо, что человек потерялся во времени. Волосы корнями опутывали подушку, тянули во сны. Но сон отторгал человека как плоть отторгает чужую плоть. Человек слабевшими пальцами взял мысли. И вскрыл ими обе руки от запястий до плеч. Теплое, парное мясо, пронизанное венами и связками, как пространство пронизывают события. Среди всего этого влажного, теплого тоже падал снег. Крошился белейшими хлопьями и уносил далеко в космические пространства, на звездные автомагистрали.
Человек забыл что такое электричество. Свет приходил в дом с восходом солнца и уходил с закатом. А так как был февраль - световой день был нестерпимо мал, да еще и тучи крали его. Зрачки человека мутнели, поверхность глазных яблок покрывалась корочкой льда от снега. Он падал с потолка, валился с полок, ссыпался со стола. Внутри него всегда пела птица. В самой грудной клетке то ли дрозд, то ли сойка. Он чувствовал трепыхание крыльев и пение изнутри. Но было так холодно, что и птица замолкла. То ли уснула, то ли не выдержала. Человек немного беспокоился за птицу. И уже думал открыть себя да посмотреть... Но побоялся, что птица может вылететь и не вернуться. Кто и когда ее туда определил, человек не знал.
Снег путался в его ресницах и волосах, спал на его губах и пальцах. Засыпал всю мебель, книги, рисунки карандашом... Снег выбелил весь дом изнутри. Цветы сковало безмолвие. Керамические горшки словно остеклили. Одеяло стало похоже на сугроб. И стало так тихо, как если бы родился во вселенной совершенно новый звук, и все бы замерло, чтобы его послушать. И в этой тишине.. кажется... человек и заснул наконец, унесся потоком крови и звезд в другой, совершенно отличный мир. Где солнце плавало под водою, играя со стайками тропических рыб. Где звездопад шел вместо дождей. Где не было земли, а были только растения и мягкие тучи вместо подножной почвы. И Голос говорил с человеком о шуршащих пластинках, о нагловатых ночных гостях и о синей луне. А Лунный Кролик толчет в ступке звездный рис, рубиновыми глазами смотрит он в самое сердце, ничем его не обманешь. А потому он и сидит на жемчужной луне. И толчет звездный рис.
Вот и часы перестают тикать, и манящий кот с шарами Ньютона не отбивают больше свой ритм. Снег запорошил все вокруг, выбелил и рассеял. И больше нет в мире окон, потолков, столов и полок. Нет книг и кроватей. Рисунков карандашом и усталых рук. Нет ничего. Кроме снега и февраля. И даже бесцветных туч. А самое главное - нет времени.
Но времени, пожалуй, никогда и не существовало. Ведь если зайти в комнату без дверей и окон, без часов и коммуникаций - вы останетесь наедине с вечностью. И только она будет отмерять вашу жизнь.
[700x506]
от 02.09.11
по квартире ты ходишь в рубашке и белье, собрав волосы в хвост. Тебе скучно ждать, но ты ждёшь. Сидишь в комнате с роялем, в спальне, в зале... Сидишь перед выключенным телевизором. Куришь. Пьёшь. Ждёшь... За час до его прихода перемещаешься в коридор и сидишь под дверью, или перед ней. Прислушиваешься к каждым шагам за ней, к позвякиванию ключей.. Ходишь на кухню попить воды. Стаскиваешь с волос резинку, вертишь в руках... Снова собираешь хвост. Куришь. Стараешься не думать где он проводит день. Как. Ждёшь.
Он молча снимает обувь, пиджак... Смотрит на тебя и проходит в комнату. Ты идёшь следом. Приносишь ему воды. Он курит, раздеваясь. Собирает волосы в хвост, снимает линзы, надевает очки. Он пьёт воду и снова курит. Ты садишься на кровать, не сводишь глаз. С его белых волос, с его рук, с его голой спины. С тёмных полос, оставшихся после твоих ногтей... когда то ещё очень давно... Он садится в кресло, напротив окна. Держит в руке бокал воды. Смотрит в окно. Без занавесок. Без заката. Уже темно. а город так далеко внизу 18 этажа, что и свет не так доходит... Ты видишь только его силуэт.
Подходишь сзади, садишься около кресла и тоже смотришь в окно. В темноту. В пустоту... Наверное затягивает, думаешь ты... Ты кладёшь голову ему на колено... Его рука опускается, закрывая твои глаза. Руки дрожат. Холодные тонкие пальцы. Слышно, как за дверью квартиры кто то ругается с кем то.
Когда ты садишься у кресла, кладёшь на него голову и закрываешь глаза... Когда тихо часто дышишь, засыпая... Когда сидишь у двери, куришь и не сводишь глаз с дверной ручки - я нехотя верю всем докторам, всем записям в твоей карточке. Даже тому, что ты видишь ЕГО. Каждое фото было найдено и выкинуто ещё много месяцев назад из твоих вещей. Каждое напоминание о нём... Ты так часто произносишь его имя, что доктора думают, что ты можешь забыть своё собственное. И так оно может и было бы. Но ты так часто рассказываешь, КАК ОН его произносит...
Когда ты смотришь подолгу в окно, в пустоту. А потом смотришь на меня. И видишь ЕГО... Это та самая причина почему я здесь. Почему я тут. С тобой. В одной квартире. В одном мире внутри мира...
В эпизоде химических атак в Гуте ведь участвовал зарин?
21 августа 2013 года, согласно ООН, кажется, по пригородам Дамаска были пущены ракеты с боеголовками, содержащими около 350л зарина...
нашел
Первые признаки воздействия зарина (и других БОВ нервно-паралитического действия) на человека — выделения из носа, заложенность в груди и сужение зрачков. Вскоре после этого у жертвы затрудняется дыхание, появляется тошнота и усиленное слюноотделение. Затем жертва полностью теряет контроль над функциями организма, её рвёт, происходит непроизвольное мочеиспускание и дефекация. Эта фаза сопровождается конвульсиями. В конечном счёте жертва впадает в коматозное состояние и задыхается в приступе судорожных спазмов с последующей остановкой сердца.
Ты привез 6 толстенных книг классической прозы и поэзии дальнего востока. Издательства 70-х годов. Была такая сборка - Всемирная библиотека. там 200 книг. И у тебя они все. Ты грохнул пакет на мой кухонный барный стол и небрежно сказал : Забирай, когда нибудь отдашь.. Ты сел, вытянул длинные ноги и в наглую принялся разглядывать мою квартиру. Это был совершенно наглый и бесцеремонный взгляд. Но дело в том, что я завис в оглавлениях минут на десять, и чувствовал себя как сын отличных родителей на утро 1го января. Я слал вселенной сигналы благодарности, а ты перезавязал свой рыжий хвост, видимо он сбился под шапкой. Когда люди спрашивают - что ты читал?, тем более практически незнакомые, тем более по смс - не ждешь - что они привезут тебе такой дар Богов. Поэзия и проза Индии, Китая, Кореи, Вьетнама и Японии. Да еще и такого Божественного издания, из вселенской коллекции.... И я знаю, что могу попросить у тебя любую книгу из 200...
Я заварил чай, мы быстро скооперировались заказать еду из Мака. Мы находили темы, что заканчиваются долгим молчанием, и нарушает его в итоге проигравший. Матушка с батюшкой у тебя работают в другом городе. Живешь с дедом. Он профессор какой то там литературы (вылетело из головы) . Учишься на факультете истории и археологии, и заочно в художественной академии. Домашних животных нет, победа за монархией, утопии и быть не может, Бог во всем, что есть в мире. Я жрал. Жрал тебя. Жрал твои слова, жесты. Твоя девушка на 4 года тебя старше, работает в центре занятости населения. Встречаетесь по выходным. С родителями не виделся уже три года, они не приезжают и в гости не зовут. Хотя звонят раз в неделю исправно.
Ты постоянно поправляешь волосы, но не нервно, а машинально. Мы обсуждаем книги и писателей. Я поднял тему про Сахалин. Потому что твой дед оттуда, и потому что недавно читал несколько заметок из Сахалина Чехова. Ты часто смаргиваешь, это было заметно с первого взгляда еще в тот день. Не куришь (тогда и я сегодня). Твои пальцы тонкие и длинные, как у пианиста. Твой нос породисто горбат, и я мысленно рисую твой тонкий профиль... Мне нравится, когда мне интересно. Я насытился... И ко всему прочему - ты ходячая энциклопедия. Почему же ты - это ты? Немного больно от этого факта... Ты забрал у меня тонну Жюль Верна и уехал с такси.
Я долго пытался понять - что за запах ты принес в мой дом. Порылся в уголках памяти и обнаружил на донышке лилейное слово - ГИАЦИНТ. И точно... гиацинт... Человек - гиацинт. Так много книг, что эти, заезжие, в итоге разместились на столе. По крайней мере пока я не изобрету магию вмещения их книжный шкаф...
Кажется, пора спать...
У меня во сне на завтра назначены похороны. Компания подберется разношерстная и ущемленная. А сегодняшним утром я разливаю улун в 2 чашки , без сахара, разбавить 3 четверти от второй чашки.... И только в конце осознаю, что я один. Выкуриваю 2 штуки... В открытое окно, откуда пахнет уже зимой. Февраль несомненно изводит меня. На столе кипа работы, которую я должен был продолжить еще вчера, но променялся на разговоры, чему, в прочем, отчасти рад. Тяжело встал, лег не во время. Минус коротких волос - мнутся жутко на той стороне, на которой дольше пролежала голова. Еще и высветлялся недавно - и волосы более податливы к хаосу. Терзаюсь между "машинкой под 0,7, пожалуйста" и тем, чтобы отращивать снова. Но сейчас этот цвет мне нравится - хоть какой то способ быть ближе к желаемому - и не прописывать себе билет в "никакой работы". Даже работая дома - им все равно есть дело до моего облика. Почему я не окончил архитектурку? пошёл бы на дизайн - и все бы поставили на мне клеймо, вполне для меня уютное. И я бы оправдывал его желаемым внешним видом, при этом получая работу...Но не о мудаках сейчас. Я глотаю вторую чашку чая. Хорошо, что тот о ком я думал, пьёт тоже без сахара... Музыка запущена. Работа?... надо бы... Осталось 8 дней до сдачи.
А голова еще спит...
[700x524]
я честно влюбился в этот голос и в эту его акустику. Чертовский восторг, слушать и слушать. Как приятно открывать для себя новые "банки". Пополнять плэйлист. И дышать новой музыкой. Как я с детства любил акустику и гитарные романсы - так и продолжается. Все истинное - неизменно. Солнечный свет плавает золотом, цепляясь за ноты и струны, переливается голосом на всю мою квартиру. Медленные волны в золотом свете... Вот какой этот восторг от альбома.
Готов рыдать со своим английским (
Nakahara Chuya: Three Poems Newly Englished
Translations from Japanese by Jerome Rothenberg & Yasuhiro Yotsumoto
“A BONE”
Look at this, it’s my bone,
a tip of bone torn from its flesh,
filthy, filled up with woes,
it’s the days of our lives
sticking out, a blunt bone
bleached by the rain.
There’s no shine to it,
innocent, stupidly white,
absorbing the rain,
blown back by the wind,
just barely
reflecting the sky.
Funny imagining, seeing
this bone on a chair
in a restaurant
packed to the gills, & eating
mitsuba leafy & boiled,
a bone but alive.
Look at this, it’s my bone,
& is that me staring
& wondering: Strange,
was my soul left behind
& has it come back
where its bone is,
daring to look?
On the half dead grass
on the bank of a brook
in my home town, standing
& looking – who’s there?
Is it me? A bone
sticking out
a bone stupidly white
& high as a billboard.
AUTUMN POEM
1
The field until yesterday
was burning now
it stretches under clouds
& sky unmindful.
And they say the rain
each time it comes
brings autumn that much
closer even more so
autumn borne cicadas
sing out everywhere,
nesting sometimes in a tree
awash in grass.
I smoke a cigarette,
smoke spiraling
through stale air,
I try & try
to stare
at the horizon.
Can’t be done,
The ghosts of heat
& haze
stand up or flop down.
And I find myself alone there,
squatting.
A cloudy sky
dark golden light
plays off now
as it always was,
so high I can’t help
looking down.
I tell you that I live
resigned to ennui,
drawing from my cigarette
three different tastes.
Death may no longer be
so far away.
2
“He did, he said so long & then
he walked away, he walked out from that door,
the weird smile that he wore, shiney like brass,
his smile that didn’t look like someone living.
His eyes like water in a pond the color when it clears,
or something. He talked like someone somewhere else.
Would cut his speech up into little pieces.
He used to think of little things that didn’t matter.”
“Yes, just like that. I wonder if he knew that he was dying.
He would laugh and tell you that the stars became him
when he stared at them. And that was just a while ago.
………………………
A while ago. Swore that the clogs that he was wearing weren’t his.”
3
The grass was absolutely still,
and over it a butterfly was flying.
He took it all in from the veranda,
stood there dressed in his yukata.
And I, you know, would watch him
from this angle. Staring after it,
that yellow butterfly. I can remember now
the whistles of the tofu vendors
back and forth, the telephone pole
clear against the evening sky.
Then he turned back to me and said “I ...
yesterday, I flipped a stone over that weighed
maybe a hundred pounds.” And so I asked
“how come? and where was that?”
Then you know what? He kept on staring at me,
straight into my eyes, like he was getting mad,
or something … That’s when I got scared.
How strange we are before we die …
PROSE POEM: NEVER TO RETURN
Kyoto
World’s end, the sunlight that fell down to earth was warm, a warm wind blowing through the flowers.
On a wooden bridge, the dust that morning silent, a mailbox red & shining all day long, a solitary baby carriage on the street, a lonely pinwheel.
No one around who lived there, not a soul, no children playing there, & I with no one near or dear to me, no obligation but to watch the color of the sky above a weathervane.
Not that I was bored. The taste of honey in the air, nothing substantial but enough to eat & live from.
I was smoking cigarettes, but only to enjoy their fragrance. And weirdly I could only smoke them out of doors.
For now my worldly goods consisted of a single towel. I didn’t own a pillow, much less a futon mattress. True I still had a tooth brush, but the only book I owned had nothing but blank pages. Still I enjoyed the heft of it when I would hold it in my hands from time to time.
Women were lovely objects but not once did I try to go with one. It was enough to dream about them.
Something unspeakable would urge me on, & then my heart, although my life was purposeless, started pounding with a kind of hope.
*
*
In the woods was a very strange park, where women, children & men would stroll by smiling wildly. They spoke a language I didn’t understand & showed emotions I couldn’t unravel.
Looking up at the sky, I saw a spider web, silver & shining.
[Over a short lifetime, Nakahara Chuya (1907-1937) was a major innovator along lines originally shaped by Dada and other, earlier forms of European, largely French, experimental poetry. In 1997, as part of an annual poetry festival in his home prefecture of Yamaguchi, I came to his grave along with a group of Japanese poet-companions, to celebrate the 60th year of his death and the 90th of his birth. The poem marking that time, “At the Grave of Nakahara Chuya,”
Сам, своими ручками и головой. СделалЪ и принес. Я теперь мастер по флешплеерам на все руки XD Гордости предела нет.
и не поленитесь, найдите под это дело Michael Andrews feat. Gary Jules - Mad World
:D
