самый большое удовлетворение в жизни я получаю тогда, когда дело заглатывает меня.
каждый человек уникален и у каждого свой метод, свой темп. настоящая работа делается только наедине! всё настоящее происходит наедине.
Чёрт! это никакая не лень!
это я просто заранее говорю, что ничего не получится!
пробую, и, ЕСТЕСТВЕННО!, не получается!
эта курсовая и всё остальное...
как же меня это выбешивает!
я хочу научиться нормально работать!
я часто слышу от людей "старой закалки" фразу:
У вас же всё есть, а вы ждёте, пока вам разжуют!
это к разговору о возможностях.(они способствуют упадку)
в нас сохраняется только то, что достаётся нам с трудом, а сейчас всё под рукой, всё доступно. другая цена всему.
сложно в этом перевоспитать себя, потому что не с чем сравнить.
я вчера оказалась в том детстве, которого не помнят мои глаза, но помнит душа.
это было похоже на чудо! среди другой музыки, я вдруг услышала ту, которая пробудила во мне что-то непонятное, необъяснимое, связанное с детством. я понимала, что никаких зрительных ассоциаций не приходит, но я точно помню эту музыку. она была, была в моём детстве! в том, в котором я не помню себя! я плакала.
среда
четверг
пятница
суббота
бесконечность
воскресенье
вечно
я целыми днями одна
кажется прошло пол-жизни а прошло 4 дня
пианино
стихи
сны
насморк
я болею но ещё неизвестно кто сильнее
и так спокойно спокойно
тепло дома
по утрам долгое одеяло
слова слова слова разве передашь ими всю силу
а может это вовсе и не сила
тогда что
что заставляет меня жить от вторника до воскресения
если убрать воскресенье тогда
тогда ничего страшного не случится
просто продолжится вся эта жизнь
но
но я уже не смогу как раньше
потому что ты
есть
Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.
Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: 'Будь благословенна!' -
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.
А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И - боже правый! - ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово 'ты' раскрыло
Свой новый смысл и означало: царь.
На свете все преобразилось, даже
Простые вещи - таз, кувшин, - когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.
Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам было с нами по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами...
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
один из красивейших фильмов
построен на ассоциациях автора, и поэтому не везде понятен
но операторская работа сума сводит!
а смысл находишь какой-то свой
и ассоциации свои возникают
это ли не здорово
посмотрела третий раз, но, честно говоря, первые два смотрела без особого энтузиазма
есть такой штамп, как "нужно, классика"
вот в третий раз такого не было [450x604]
Ослепляя блеском,
Вечерело в семь.
С улиц к занавескам
Подступала темь.
Люди - манекены,
Только страсть с тоской
Водит по Вселенной
Шарящей рукой.
Сердце под ладонью
Дрожью выдает
Бегство и погоню,
Трепет и полет.
Чувству на свободе
Вольно налегке,
Точно рвет поводья
Лошадь в мундштуке.
Я дважды пробуждался этой ночью
и брел к окну, и фонари в окне,
обрывок фразы, сказанной во сне,
сводя на нет, подобно многоточью,
не приносили утешенья мне.
Ты снилась мне беременной, и вот,
проживши столько лет с тобой в разлуке,
я чувствовал вину свою, и руки,
ощупывая с радостью живот,
на практике нашаривали брюки
и выключатель. И бредя к окну,
я знал, что оставлял тебя одну
там, в темноте, во сне, где терпеливо
ждала ты, и не ставила в вину,
когда я возвращался, перерыва
умышленного. Ибо в темноте —
там длится то, что сорвалось при свете.
Мы там женаты, венчаны, мы те
двуспинные чудовища, и дети
лишь оправданье нашей наготе.
В какую-нибудь будущую ночь
ты вновь придешь усталая, худая,
и я увижу сына или дочь,
еще никак не названных,— тогда я
не дернусь к выключателю и прочь
руки не протяну уже, не вправе
оставить вас в том царствии теней,
безмолвных, перед изгородью дней,
впадающих в зависимость от яви,
с моей недосягаемостью в ней.