265
лол кажется я неправильно считаю

275

прошлое лето было особенным
я иногда вспоминаю, как мы работали на крыше, почти без выходных, валились с ног, делали по десятку сотен мохито за день, какой был постоянный творческий хаос за барной стойкой, всюду были фрукты и дробленый лед, и сколько денег мы уносили вечерами.
едва выдержав рабочий день всегда появлялся прилив сил под вечер - это уже профессиональная особенность, мы выходили на террасу, часто со стаканом чего-то согревающего, чаще всего это был джин, потому что денис и аня пили только его, дожидались пока отчалят домой самые стойкие гости
летние ночи на крыше, теплые и темные, мы могли сидеть и до двух часов, курили, смеялись
а потом могли рвануть куда-нибудь еще, самый отрыв был в августе, когда я не возвращался домой недели две
мы соревновались в том, кто из нас безбашеннее другого. это были ночи краденных апельсинов, халявного алкоголя и травы, неизвестных квартир и дач
мы здорово получали, но зарплата спускалась смело и без тормозов
пару раз я просыпался без рубля в кармане неизвестно в какой части города
это было то, что нужно, катись все к чертям, если мы сегодня ночью гуляем

а проснувшись с утра, ты идешь обратно, на крышу, с какого лютого перепоя ты бы не был, включаешь кофемашину, закуриваешь и ловишь мысль, плавающую поверх всей накопившейся усталости,

Sometimes you climb out of bed
in the morning
and you think, I'm not going to make it,
but you laugh inside —
remembering all the times
you've felt that way

ночами здесь нереальное количество звезд, за счет того, что часть находится на удалении от города, бывает возвращаешься ночью, зайдешь в курилку и пропадешь там на битый час, их правда очень много, и, если ночь ясная, часто видны спутники, пролетающие кометы
а еще - особенность местности это ветер, которые дует 22 часа в сутки, сильный и протяжный, особенно сейчас, по весне

в целом, здесь неплохо. вряд ли на куриллах или где там, куда меня хотели послать первоначально, лучше.

у Дюка была дочка, ее назвали Лалой, и ей исполнилось четыре, она была его первым ребенком, а иметь детей он всегда боялся, ведь дети когда-нибудь могли бы его убить, но теперь он сошел с ума, и она его восхищала, она знала все, о чем думал Дюк, от нее к нему, от него к ней протянулась ниточка.
Дюк с Лалой ходили по магазину, они непрерывно болтали, безостановочно, говорили они обо всем, она рассказывала ему обо всем, что знала, а знала она очень много, инстинктивно, а Дюк многого не знал, но то, что мог, ей рассказывал, и не зря. им было очень хорошо вдвоем.
- что это? - спросила она.
- это кокос.
- а внутри что?
- молоко и жвачка.
- а зачем они там?
- просто им хорошо там, и жвачке, и молоку, им хорошо внутри этой скорлупы, они говорят себе: «до чего же нам здесь хорошо!»
- почему же им там хорошо?
- там всем было бы хорошо, и мне тоже.
- нет, тебе вряд ли. изнутри, оттуда, ты не мог бы водить машину, ты не мог бы видеть меня изнутри, изнутри ты не мог бы есть яичницу с грудинкой.
- яичница с грудинкой - это еще не все.
- а что - все?
- не знаю, может, нутро солнца, только замороженное.
- НУТРО СОЛНЦА?.. ЗАМОРОЖЕННОЕ?
- ага.
- а каким будет нутро солнца, если его заморозить?
- ну, солнце считается огненным шаром, ученые вряд ли со мной согласятся, но, по-моему, оно будет выглядеть примерно так.
Дюк взял с полки плод авокадо.
- здорово!
- ага, вот это и есть авокадо: замороженное солнце, мы едим солнце, а потом ходим, и нам тепло.
- а в том пиве, что ты пьешь, тоже есть солнце?
- конечно.
- а во мне солнце есть?
- больше, чем в ком-либо еще.
- а внутри тебя солнце, по-моему, БОЛЬШОЕ-ПРЕБОЛЬШОЕ!
- спасибо, любовь моя.
они еще походили и сделали все покупки. Дюк ничего не выбирал. Лала наполняла корзину всем, чего ей хотелось, попадалось и кое-что несъедобное: воздушные шары, цветные карандаши, игрушечный пистолет, космонавт с парашютом, который раскрывался у него за спиной, если зашвырнуть его в небо, космонавт просто классный.
кассирша Лале не понравилась, она смерила кассиршу весьма серьезным неодобрительным взглядом, бедная женщина: все лицо изрыто и опустошено - она была ходячим фильмом ужасов и сама об этом даже не догадывалась.
- здравствуй, милочка,- сказала кассирша. Лала не ответила. Дюк на этом и не настаивал.
они заплатили и направились к машине.
- они берут наши деньги,- сказала Лала.
- да.
- а потом ты должен ночью ходить на работу и зарабатывать новые деньги, я не люблю, когда ты ночью уходишь, я хочу играть в маму, я буду мамой, а ты сыном.
- годится, я уже сын. ну, что скажешь, мама?
- годится, сынок, а ты машину водить умеешь?
- попробую.
потом они сели в машину, поехали, какой-то сукин сын задел Дюков дроссель, а когда они поворачивали налево, попытался их протаранить.
- сынок, почему люди хотят ударить нас своими машинами?
- это потому, что они несчастливы, мама, а несчастным людям нравится портить вещи.
- а счастливые люди бывают?
- есть много людей, которые притворяются счастливыми.
- зачем?
- просто им стыдно и страшно, но не хватает духу в этом признаться.
- а тебе страшно?
- у меня хватает духу признаться в этом только тебе - я так адски напуган, мама, что каждую минуту боюсь умереть.
- может, тебе нужна твоя бутылка, сынок?
- нужна, мама, но давай потерпим до дома.
они поехали дальше, на Норманди свернули направо, когда сворачиваете направо, им вас труднее ударить.
- ночью тебе опять на работу, сынок?
- да.
- почему ты работаешь по ночам?
- ночью темнее, люди меня не видят.
- почему ты не хочешь, чтобы люди тебя видели?
- если увидят, меня могут схватить и посадить в тюрьму.
- что такое тюрьма?
- всё - тюрьма.
- я - не тюрьма.
они поставили машину и внесли в дом продукты.
- мама! - сказала Лала.- мы привезли продукты! замороженные солнца, космонавтов, все-все-все!
мама (они ее называли «Мэг») - мама сказала:
- отлично, потом Дюку:
- черт побери, жаль, что сегодня тебе нужно идти, у меня нехорошее предчувствие, не уходи, Дюк.
- это у тебя-то предчувствие? голубушка моя, у меня это предчувствие каждый раз. без него никогда не обходится, я должен идти, иначе нам крышка, малышка все подряд побросала в корзину, от икры до мясных консервов.
- боже мой, ты что, не можешь присмотреть за ребенком?
- я хочу, чтобы она была счастлива.
- она не будет счастлива, если ты угодишь в каталажку.
- слушай, Мэг, при моей профессии приходится учитывать и такую возможность, никуда не денешься, и не о чем тут говорить, я ведь уже оттянул один срок, и мне еще повезло куда больше, чем многим.
- а может, заняться честным трудом?
- у штамповочного пресса, детка, стоять не подарок, к тому же честного труда не бывает, все равно дело кончается смертью, а я уже ступил на собственную дорожку - я, можно сказать, дантист, удаляю обществу зубы, больше я ничего не умею, уже слишком поздно, а ты знаешь, как относятся к тем, кто сидел, знаешь, как с ними поступают, я тебе уже говорил, я...
- да знаю я, что ты говорил, но...
- но, но, но-о, но-о-о-о! Читать далее...

иногда мне бывает здесь прикольно, когда мы кидаем всякие гранаты, как например сегодня, сразу приходит некое ОБОДРЕНИЕ, лол
сразу хочется и себя как-то подтянуть, чтобы бляха сверкала и берцы и все дела, нутыпонял.

на самом деле проблема армии в той части, что отсюда все хотят убежать и тяготятся ее прохождением в том, что солдат ничем не могут заинтересовать - отсюда и мысли о пятнадцатой статье в военнике, отсюда и недовольные лица (смешно - делал фотоотчет по проведенным мероприятиям, там солдаты сидят в актовом зале и по замыслу начальника с одухотворенными лицами смотрят концерт, а на самом деле я долго искал фотографии, на которых не было бы спящих или озлобленных рож)
Так вот - оттого что армия сейчас бесполезный детский сад, солдату труднее переносить ее тяготы вроде недостатка сна и других естественных потребностей
Когда меня отправили работать в штаб я узнал что на самом деле мы много чего делаем - и спортом занимаемся и досуг у нас охуенный, и стреляем зашибись, и кормят шикарно, в общем чудо а не армия.
Но все это было только на бумаге
Некоторые умудряются отслужить ни разу не постреляв. А все потому что командиры забивают на то, чтобы смотивировать солдат к чему-то, все забивают, причем в масштабе.
А от безделья здесь и вправду на стенку лезть можно - или развлекаться неуставняком.
И это самый корень, как мне кажется. Обычный недоросток 18ти лет, ничего по сути не видевший, попадает не в команду, где всегда чувствуешь плечо и товарища, который может научить и показать, и командира, который может воспитать и привить некоторые смыслы и ценности в неокрепший мозг, а в бардак и развал где всем похуй и царят свои правила, отдаленно напоминающие порядки на зоне. Он становится не на социальный лифт, он не получает урока и воспитания, он становится мусором на бумажке, очередной брейгелевской овцой, повторяя по инерции движение общей массы.

Нету блять духа солдатского братства, о котором громко кричат буквы на транспарантах по стенам штаба, все это хуйня неебическая.
Я надеюсь, нас захватят американцы, у них вроде с этим как-то получше.
280

281

самое прикольное это когда сержантами становятся рядовые, которые никогда не ладили с коллективом, были в некотором отрыве, огребали знатное количество дерьма, а получив лычки, а тем хуже - звезды на погоны начали раздавать его другим
смешно и грустно смотреть как на тебя орет подобный сержантишко, самое дурацкое что ответить ничего нельзя. хотя why not

а в целом, армия сегодня, судя по тому что я успел увидеть - одна большая потемкинская деревня, где для начальства и остальных все всегда здорово и солнечно, а на деле одна сплошная имитация бурной деятельности, мозгоебизм и куча кругленьких офицеров

это как в том анекдоте, где солдат метет ломом плац

283

чего не хватает так это музыки и книг, и то и другое здесь только военно-патриотическое
надо замутить плеер. 296 дней

у меня определенно много чего будет рассказать после

Алсо, мне упорно кажется, что я сюда попал неспроста, или по-крайней мере не зря. Если воспринимать эти оставшиеся без малого триста дней как некий буфер, для того чтобы придумать куда себя бросить дальше
суть - здесь начинаешь невольно задумываться о том, что бы ты делал, если бы был дома
я бы делал то,
мне нравилось делать это,
я давно хотел заняться вот этим
А потом наступает мысль "какого черта тебе мешало раньше"
И это невероятный стимул, потому что когда ты в армии ты ничего не можешь, а в обычной жизни у тебя все для этого есть, и ты видишь это

год на раздумки.
тащемта, есть пара мыслей.
осталось только не уехать воевать в Крым или куда там

хуйня ваша армия, чесслово

все через жопу, пиздец

а в военкомате мной больше всего заинтересовался психиатр
неиллюзорно так намекая, мол может в дурке полежишь лучше с полмесяца, какая тебе армия, сынок
ну а я че, Я СЛУЖИТЬ ХОЧУ ОРОРО

Heaven is my baby, suicide's her father
Jesus is my bestest friend.

покупал сигареты - спросили паспорт
ни разу в жизни не спрашивали, даже когда был совсем мелкий
сегодня я видимо особенно хорошо выгляжу

пока шел домой в субботу сильно замерз, в итоге на своих выходных слег с недомоганием
боязнь сильно заболеть еще осталась, после воспаления легких двухлетней давности, а иммунитет ни к черту
пью витаминки, хочу скорее на коньки и на сноуборд

Я знала, что мне следовало испытывать к миссис Гвинеа чувство благодарности, но на самом деле не чувствовала ничего. Да и если бы миссис Гвинеа вместо частной клиники устроила мне путешествие в Европу или какой-нибудь кругосветный круиз, это тоже ровным счетом ничего не меняло бы, потому что, где бы я ни очутилась — на палубе теплохода или в уличном кафе Парижа или Бангкока, — я и там пребывала бы под все тем же стеклянным колпаком и дышала бы только отравленным мною самой воздухом.
Синее небо безмятежно вздымало соборный купол над рекой, гладь которой была усеяна парусами. Я изготовилась было рвануться наружу, но именно в это мгновение мать и брат ухватились каждый за свою дверную ручку.
Колеса быстро прокатились по металлической решетке моста. Вода, паруса, синее небо и чайки с распростертыми крыльями промелькнули мимо, как открытка с каким-нибудь фантастическим пейзажем, и мы проехали.
Я откинулась на спинку серого плюшевого сиденья и закрыла глаза. Воздух, скопившийся под стеклянным колпаком, душил меня, и я не могла пошевелиться.

видеорилейтед - как возможный вариант дальнейшего развития событий -
я даже не то чтобы против, скорее время тратить там неохота, целый год это многовато
да и работа мне моя нравится.

я идиот

чем больше я готовлю кофе, тем больше я понимаю, что ничего в нем не понимаю
и не пойму наверное никогда
но мне дико нравится

Полночный город - словно рисунок мелом и тонет он в историях и сетях. И про него рассказывают умело и про него рассказывают шутя,

что каждый слог становится в нём рассказом, что каждый вздох трясёт проводную сеть. Что в Подноготной истинно всё и сразу пока ты сам способен за ней успеть. Идя в ночи, не бойся остаться ночью, но каждый шаг поставь на весы и взвесь. Вернуться - можно. Только ты не захочешь, ты навсегда захочешь остаться здесь. Тут есть подвалы, каменные чертоги, цветные кошки, гаснущие в траве, пустые шансы, чёртово "что в итоге", шартез, горящий зеленью из-под век, тела детишек, жаждущих пить и греться, пока напитки вертят земную ось...

И этот миг, когда городское сердце татуировкой с кожей твоей срослось.

Почувствуй пляс, мозаику старых банок, искрящий зал и музыку диких тел, услышь вдали играющую Нирвану и утони в дымящейся пустоте. Горит луна и пепел взлетает дыбом, никак не в силах высыпаться из пор. Повсюду дети - тихие и худые, слегка дрожа, потягивают ликёр. Ложиться вместе - это такое счастье. Горит в дыму сияющая пыльца, пропитый зал, изрезанные запястья, в руке - огонь из сломанного шприца... Ты сможешь видеть тени, которых нету, детей в плащах с лучами изящных рук. А после город явит свои секреты и пригласит в безвременную игру. В ней есть угар и место для откровений, холодный бриз тусующихся трущоб, лови волну безумного поколенья шартеза и развратливого "ещё". И наплевать, что жидкость, видать, плохая. "Давай тебя согрею и обниму..."

Вот так живёт, вздымаясь и полыхая, безумный мир, не видимый никому.

***

Полночный город - просто рисунок мелом и тонет он в историях и сетях. Детишки скоро станут единым целым со всем, чего родители не простят.

И этот город смотрит на всех сквозь пальцы, закат в крови измазывает дома. И если ты не сможешь опять остаться, кого ты будешь нежить и обнимать? Ты здесь - Никто... Здесь нету вопроса "кто ты", ну может, разве "кто ты на эту ночь?" "Мы все - фантомы сумрачной Подноготной и тут никто не хочет тебе помочь". Танцуют все, ты тоже частичка танца, огонь в ночи, горящий из-под двери. Тебе хотелось здесь навсегда остаться? А это значит - влейся или умри.

Какие сказки вечером скажешь маме, когда опять отправишься на убой? Холодный город тянется меж домами, глядит оттуда пристально за тобой.

***

Забудь скорее фокусы или маски, за этим всем живёт настоящий ты. Всем этим детям нужно тепла и ласки - не алкоголя, секса и пустоты. И наплевать, что кем-то закрыты двери, забудь кричать нелепое "чёрт возьми!" Ведь сам ты знал - тебе они не поверят, им слишком страшно верить в реальный мир. Для них он сложен, много идей и звуков, отцы и дети, школа и все дела...

Скажи "не бойся." Просто возьми за руку и покажи, что в мире полно тепла. Что утром солнце светит гораздо ярче, а облака стараются поредеть, что небо шепчет "ты изменился, мальчик", а море манит искрами на воде.

Ты смог и скажешь, видимо, что нечайно, ну и окей - как хочешь - так и считай. Пусть ты хотел развеять завесу тайны, но ты и сам - одна из великих тайн. Ты их привёл к мерцающему прибою и показал, что прошлое - это ложь. И все пойдут не с Городом, а с тобою, туда, куда ты скажешь и позовёшь.

И сам ты стал серьёзным и очень мудрым, а мама пусть расплачется, но простит...

Смотри скорее - в небе сверкает утро и опадает радужным конфетти.