Странно. Как так получилось, что я стала циничной стервой, которой плевать на всех и вся?! Слишком много требую от других, но ничего не даю им взамен. Может оттого, что раньше все было иначе. Все требовали от меня понимания, но никогда не хотели понимать меня… Никогда бы не подумала, что настанет тот момент, когда мне придется креслом подпирать дверь в комнату. Я хочу побыть одна. Неужели после всего того, что мне пришлось пережить, я не имею на это право? И неужели я должна теперь рассказывать свое личное и сокровенное?
Я так не считаю. То, что я храню, останется со мной навеки. И даже то, что теперь я насквозь мокрая, не заставит меня раскрыть свои тайны.
Мне очень жаль, что в последнее время я ставила себя превыше других. Так долго я была в «авторитете», а теперь я снова Соня Разыграева. Девочка, которая слишком странная для общества. Как все может измениться за три месяца! Я с ужасом вспоминаю о том, как я превосходно училась в начале четверти, и о том, что теперь мне почти по всем предметам светят трояки. Но я так устала… Даже во сне уже видятся билеты к экзаменам.
Прости меня, Папочка! Я тебя очень люблю и сожалею, что так редко об этом говорю.
Прости меня, Настя! Я была не права. Мы с тобой очень часто ссоримся, но ты очень важна для меня, как подруга.
Простите меня, все…

[394x594]
Глава 7. Сердце Шэдоу.

- То есть ты хочешь, чтобы я жила здесь с тобой? – спросила Сольвейг, оглядывая комнату.
Это была спальня раза в два больше, чем ее собственная. В дальнем углу стояла большая кровать, на которую колдун не помедлил запрыгнуть. Рядом на прикроватном столике догорала свеча, отбрасывая на стены свои жутковатые тени. На окнах висели темно-зеленые бархатные занавеси. Задернув их, Шэдоу одним щелчком пальцев разжег в камине огонь и снова развалился на кровати. Светлые волосы растрепались еще сильнее обычного, падая на лицо. Верхние пуговицы его белой рубашки расстегнулись, обнажая крепкую грудь.
- Более того, - усмехнувшись, ответил он. – Ты еще и спать со мной на одной кровати будешь.
- А с какой стати я вообще должна участвовать в этом «спектакле»?
- Ну тогда я может быть не отдам тебя на съедение волкам, - мило улыбнувшись, сказал парень. – Ну что ты стоишь, как не родная. Иди сюда, не бойся, я не кусаюсь.
Презрительно хмыкнув, Сольвейг присела на край кровати. Шэдоу подобрался к ней и обнял за плечи. «Закрой глаза», - шепнул он ей на ухо. Девушка послушно прикрыла веки, и он опустил ее на кровать. Она с некоторым пренебрежением позволила ему это, но затем даже с каким-то блаженным трепетом отдалась в объятия мягкой перины. Одеяло, подушки, простыни и все остальное были на столько мягки, что она порой даже забывала о том, где находится. Казалось, что вместо кровати в мрачном замке, она возлежала на пушистом облаке. Постепенно это все стало казаться необычайно красивым сном.
А на самом же деле… Уложив девушку на свою кровать, Шэдоу укрыл ее одеялом, коснулся горячими губами ее щеки. Осторожно поднявшись, он уселся в кресло, расположенное рядом с камином, взял с тумбочки томик Моруа и раскрыл книгу, нацепив на нос очки. Изредка он бросал взгляд на кровать, где в объятьях сновидений нежилась его… Да он и сам не знал, как ее теперь назвать. Девушка? Староват он уже для девушек, хоть внешне это и не заметно. Любовница? Невеста? Парень покачал головой и вновь устремил взгляд в книгу.


- Мама! Мама!
Яркий, теплый, солнечный день. Лучи солнца мягко падали на землю и словно скользили по ней. По нежно-голубому небу проплывали белые пушистые облака. По ярко-зеленой траве бежал мальчик, лет пяти на вид, и бережно скрывал в руках какой-то предмет.
- Мама! – радостно закричал он, подбежав к молодой темноволосой женщине. – Мама, смотри, что я сделал.
Мальчик, явно рассчитывающий на похвалу матери, раскрыл ладони. В худеньких маленьких ручках лежала столь же маленькая каменная роза. Искусно выточенная, она казалась бы живой, если бы ее серый цвет не указывал на происхождение.
- Какой же ты молодец! Весь в отца, - улыбнулась женщина, ласково потрепав его по светлым волосам. – Зачем же ты ввязался в тот глупый эксперимент, Шэдоу?!
Ребенок испуганно взглянул на нее. Из груди рвался крик ужаса, боли…но наружу выходило лишь сдавленное «нет, нет, я ничего не сделал». Теперь уже перед ним стояла не его мать, а ее мертвое подобие. Оживший труп, зомби или, бог знает, что еще. От страха мальчик не мог сдвинуться с места, не мог даже шелохнуться, а ужасное виденье все приближалось.

- Нет! – воскликнул парень, резко сев в кровати.
Тяжело дыша, он пытался прийти в себя, но пока это ему плохо удавалось. Пока еще он не мог даже отличить сон от реальности. Задыхаясь от страха во сне, юношу и сейчас едва мог дышать. Обхватив руками колени, он опустил на них подбородок. Две крохотные капли скатились по бледным щекам и упали на темный бархат одеяла. Рядом послышался тихий шорох, и парень, все также испуганно, оглянулся. Но это была по-прежнему мирно спящая Сольвейг. Всхлипнув, Шэдоу уткнулся лицом в ее живот, и слезы потоком брызнули из его глаз. К черту гордость, к черту репутацию! Сейчас им владел лишь страх, всепоглощающий, почти панический. Девушка вздрогнула и проснулась, удивленно взглянув на колдуна.
- Эд, что случилось? – спросила она, все еще не веря своим глазам.
Но тот лишь покачал головой, крепче прижимаясь к ней. Все его тело била мелкая дрожь, и он не в состоянии был выдавить из себя ни звука. Сочувствующе глядя на него, Сольвейг осторожно опустила ладонь на его голову, по-матерински ласково перебирая прядки потемневших волос. И с каждым таким прикосновением пряди становились все светлее. Наконец он успокоился и уснул, по-прежнему обнимая девушку.

Тем временем, так как наступило утро, остальные обитатели уже собрались в столовой, потихоньку начиная чихвостить хозяина замка. Не было еще только Линке, которого отправили разбудить «этого ленивого, самовлюбленного» колдуна. Когда же Ян начал барабанить пальцами по столу, нервно поглядывая на часы, в коридоре послышались быстрые шаги. Дверь распахнулась, и в комнату вбежал анимаг. Вид у него был запыхавшийся, но вполне довольный.
- Я только что из спальни Шэдоу, - Читать далее...

[427x640]
Глава 6. «Молодожены».

К вечеру поднялась сильная метель, и Тимо предложил девушке остаться у них на ночь, выделив ей отдельную комнату. Около полуночи все улеглись спать, Ксавьере, впрочем, никак не удавалось уснуть. Мысли в хаотичном порядке носились в голове. Наконец устав от этого, девушка поднялась с кровати, приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Все было тихо, кроме храпа, доносящегося из соседней комнаты, где, по идее, должен был спать Ян. Сделав шаг вперед, она услышала, как скрипнула половица и на мгновение замерла. Но за этим ничего не последовало. Видимо, храп ди-джея перекрывал даже этот скрип. Теперь девушка уже более уверенно прокрался к противоположной комнате.
- Тимо, я же сказал, что есть не хочу, - пробурчал парень, заслышав дверной скрип, и тут же уткнулся лицом в подушку.
Не слушая его возражений, Ксавьера зашла в комнату и присела на край кровати, крепко обняв его за плечи и целуя в шею. Давид хотел отмахнуться от надоедливого друга, но, открыв глаза, замер в нерешительности. В какой-то момент показалось, что ему все-таки удалось заснуть, и наконец-то сниться приятный сон. Все же разуверив себя в этом, парень заключил любимую в объятия.
- Ксавьера, что ты здесь делаешь? Я не могу в это поверить! – радостно шептал он. – Как же я рад!
Не смотря на это, девушка опустила печальный взгляд в пол. Просто не имела сил сказать, что приехала не к нему. Да и возможно ли с легкостью об этом сказать? Глубоко вздохнув и собрав все свои силы, она посмотрела в его счастливые глаза. В сердце что-то больно кольнуло, когда она представила, как изменится его взгляд после ее слов. Что он тогда сделает? Прогонит ее? Скорее всего. Что ж, это было бы вполне логичным исходом, это было бы ей по заслугам.
- Что-то не так? – спросил парень, заметив ее задумчиво-грустный взгляд.
- Да… - тихо проговорила Ксавьера. – Я приехала не к тебе. Здесь живет мой жених.
Бесконечная череда воспоминаний и мыслей мгновением проскользнула в голове юноши. С утра, на завтраке, Линке тоже был на редкость задумчив и молчалив. «Какого черта?! Юри, вот как бы ты поступил, если б родители заставляли тебя жениться?» - пробормотал он тогда барабанщику. «Не знаю, скорее всего, для начала, хотя бы взглянул на эту невесту. Вдруг хорошенькая?!»
- Так ты к Линке приехала?! – воскликнул Давид, вскочив с кровати.
- Ты сердишься?
- Нет, не сержусь. Ты ведь не знала, кем окажется твой жених, так ведь? – уже спокойно проговорил парень.
Девушка кивнула, и он снова уселся на кровать, прижав к себе Ксавьеру. «Надеюсь, ты понимаешь, что с этого дня между нами больше ничего не может быть?» - прошептал он ей на ухо. Она непонимающе взглянула на него, но юноша и не собирался смотреть ей в глаза. Может боялся увидеть в ее глазах любовь, может – осуждение, а может просто хотел скрыть проступившие на глазах слезы.
- Нет, я не понимаю и не хочу понимать. Весь вечер мне пришлось выслушивать возмущения Криса по поводу предстоящей свадьбы. А теперь ты мне говоришь, что между нами ничего не должно быть?! - опустив взгляд в пол, проговорила девушка. – Или ты лгал, что любишь?
- Не говори ерунды. Линке мой друг, и я не могу ему врать. А сейчас тебе лучше идти, иначе кто-нибудь может проснуться.
Еще раз взглянув на него, словно проверяя серьезность его слов, Ксавьера тихо всхлипнула и выбежала из комнаты. Поначалу Давид хотел броситься за ней, остановить, попытаться все объяснить, но лишь бессильно откинулся на подушку, глядя в потолок. На душе было паршиво, скребли кошки. Он так хотел еще хоть раз ее увидеть! Теперь он будет видеть ее почти каждый день, но не рядом с собой, рядом с Линке, и не сможет больше открыто говорить о своих чувствах. Еще утром он был готов искать ее по всему свету и бежать вместе с ней в любую точку мира. Что же изменилось сейчас? Просто внезапно соперником стал его друг, а он по собственному опыту знал, как больно, когда у тебя уводят любимого человека. И как теперь он будет жить с этим, как они оба будут с этим жить? Притворяться и лгать? Долго это не сможет продолжаться, рано или поздно их отношения всплывут наружу. Значит, позабыть обо всем и научиться жить дальше? Да. Пожалуй, это самое лучшее. Но сможет ли он забыть?!

- Дура! Что ты натворила?! – сокрушался Линке над разбитой чашкой.
- Прости, Линке, я тебя не заметила, - пыталась хоть как-то смягчить гнев жениха Ксавьера, собирая разлетевшиеся по полу осколки.
- Растяпа, - фыркнул парень, переступая через пролитый чай, и ушел с кухни.
Он ушел, а девушка осталась собирать фарфоровые частички и оттирать пол от чая, тихонько всхлипывая и изредка утирая слезы. Почти бесшумно зайдя в комнату, рядом присел на корточки Давид, ласково проведя рукой по ее волосам. Все это время он стоял за углом и едва сдерживал себя, чтобы не вмешаться. Прошло уже чуть меньше недели, а он все не мог привыкнуть к такому Читать далее...

[460x650]
9 глава. Уход Пташки

Странное, неописуемое чувство - мой жених меня избегает. Да, именно так. С тех пор как он потерял зрение, нам так и не удалось поговорить. Боится? Стесняется? Вопрос "Почему он не хочет оставаться со мной наедине?" уже несколько дней не выходил из моей головы. И впервые за это время мы все же оказались в комнате тет-а-тет.
Потеряв зрение, парнишка стал совершенно беспомощным, но все так же упорно отказывался от любой моей помощи. Я слышала его слова, обращенные к Насте. Неужели он и вправду в это верит? "И теперь я ей действительно не нужен... Слепой и жалкий" Когда я зашла в комнату, он тихо лежал на кровати, но, заслышав мои шаги, тут же вскочил с места
- Я пойду к Тимо, - прохрипел он. - Нет, никуда ты не пойдешь, - резко ответила я.
Я выставила вперед руку, и он, проходя мимо, наткнулся на нее. Безразлично повернул ко мне голову, опустил мою руку и двинулся дальше
Я бросилась ему на перерез, закрывая собой дверь. В душе творилось что-то странное. Недели две назад я бы и не подумала его останавливать, и даже пинка б дала для ускорения. А сейчас...
Нет, на моих глазах не проступили слезы, но голос все сильнее дрожал. И это явление остановило в нескольких сантиметрах от меня блудного музыканта.
- Пожалуйста, не уходи. Ты мне так нужен, - прошептала я, уперев ладони ему в грудь.
С минуту он колебался, затем отошел назад и на ощупь уселся в кресло. Молча он уткнул лицо в ладони
Я не видела, не знала, но чувствовала, как нестерпимая боль сжигает его изнутри. Внезапно это же чувство охватило и меня. Хотелось кричать, бежать куда-то, но на это просто не было сил
Из слепых глаз потекли слезы.
У меня же не осталось сил даже на это
- Зачем я тебе? Слепой и жалкий.
Опять эти слова!
- Да, ты ослеп, но ты не жалок, - пытаясь говорить безразлично, я, кажется, лишь выдавала себя. - Да и какое мне дело до этого?! Я...Я...
Я честно не знала, что сказать. На уме вертелась какая-то чушь.
"У нас будет сын!... Ты должен...". Бред! Все это бред, лишь предлог. Но в чем тогда правда?
- Я... люблю тебя, - не знаю, сказала ли я это вслух или лишь подумала об этом, но Давид опустил ладони и повернулся в мою сторону.
Было видно, что он силится что-то сказать, но не может проронить и слова. Я взяла его за руку, и он послушно пошел вслед за мной.
Отведя его в ванную, раздела его донага, сам он был уже почти не способен к этому. Парень жутко покраснел, то ли угадывая, то ли чувствуя мой взгляд.
Я и сама была смущена не меньше. Хорошо, что он не видел, как пылали мои щеки. Я помогла ему забраться в ванну, включила воду, и маленькие капли окропили его тело
Сидел он спокойно и молча, возведя взгляд потухших глаз к потолку. Руки мои дрожали, я не знала, что делать. Нет, знала, но не решалась. Почувствовав мое смущение, он ощупью взял меня за руку, в которой я сжимала мочалку, и опустил себе на плечи.
Откуда во мне столько сентиментальности?! Наверное, это все беременность. Превозмогая смущение, я омыла его.
Но внезапно в вентиляционной трубе послышался шорох и сдавленное пыхтение
Давид тоже услышал это и повернул голову на странный звук.
Что-то приближалось...
Наконец створка, закрывающая трубу, отлетела, и оттуда высунуло голову существо совсем небольшого роста. Увидев моего суженого, оно с диким воплем шарахнулось обратно и, кажется, ударилось о что-то.
Я упала на пол и хохотала....
Существо, ворча снова показалось в ванной. Как оказалось это был наш с Настей домовой
- Что произошло? - осведомился Давид.
У меня не было сил говорить, смех одолевал меня. Домовой по-прежнему ворчал.
Промыв несчастного гитариста, я зашла в комнату к Насте, все еще хохоча. Она в полудреме смотрела на меня, как на идиотку
Зато заметив Настю, домовой радостно бросился к ней в объятия. Та дико закричала. - Вот вечно он так! - немного успокоившись проговорила она
На крик сбежались остальные. Тимо, по-началу не заметивший домовенка, подумал, что кричала Настя от мокрого вида Ангелочка, и сам закричал. Мы вопросительно взглянули на него. Ну не дурак?!
Домовой тем временем не переставал ворчать и пожаловался Насте на то, как его встретили. Услышав эту историю из первых уст, подруга хохотала не меньше меня.
Обиженный музыкант хотел было удалиться в комнату, но наткнулся на дверь. Мы перестали смеяться и удивленно уставились на него
Несколько минут он стоял тихо и неподвижно. Видно было как по его щекам стекают слезы обиды и страха. А затем он просто рухнул в обморок
Очнулся он уже утром и неловким движением разбудил меня. Вертя головой во все стороны, он силился увидеть, но затем вспомнил, что зрение боле ему не принадлежит
- Пойдем, - тихо проговорил он и потянул сонную меня за собой.
Черт знает, куда его потянуло в такое время, - было всего 5 утра - но шел он довольно уверенно и почти ни разу ни на что не наткнулся
Меня одолевало странное Читать далее...

[409x598]
8 глава. Ветер перемен.
(от лица Берси)

Не прошло и пяти минут, как Софья робко открыла дверь нашего домика:
- Давид! Где ты?
Подруга зашла в дом, её трясло. Меня, если честно, тоже. Сердце билось, как сумасшедшее, воздуха не хватало.
Мы переглянулись и пошли по коридорчику:
- Давид!
Мы подошли к гостиной. Спиной к нам, на диване, сидел Бонк.
- Давид... - прошептала Софья. Я крепко сжала её руку в своей ладони, понимая, что если что-то будет не так, Соня просто упадет.
- Софья, прости меня, - откликнулся парень, не оборачиваясь.
Я облегченно вздохнула, подруга же моя всхлипнула.
- Не плачь, пожалуйста, - тихо попросил Давид. - Я был наказан за свой необдуманный поступок. Я ослеп.
Затем он повернулся, и я увидела его глаза - все те же серо-голубые глаза, только нет в них живого блеска, они тусклые и остекленевшие. Я вскрикнула и, отступив на шаг, стукнулась об стену. Софья, не сдерживая слез, кинулась к своему любимому и обняла его.
- Прости меня, - приговаривал он, целуя девушку.
Я осела на пол, наблюдая за воссоединением влюбленных. В голове - пустота, вакуум, ни единой мысли. Что же теперь делать?!
***
- Я надеюсь, все сделали вывод из рассказанного? - грозно уточнила я, затем рявкнула. - Никогда! Ни при каких обстоятельствах! Не сметь заключать сделки с темными! - и продолжила уже более спокойно. - Так как при совершении или расторжении сделки вас будет ждать неприятный сюрприз. Потерянное зрение - это ещё цветочки. У вас могут забрать жизнь, даже если сделка предполагала спасение этой самой жизни. У демонов своеобразное понятие оплаты услуг.
Давид сидел, опустив голову, не хотел, чтоб хоть кто-нибудь видел пустые, безжизненные глаза - всего лишь жалкое подобие тех, какими сейчас обладает Люцифер. Тимо сидел рядом с ним и сжимал его ладонь - это обстоятельство и заставляло губы Давида кривиться в слабой улыбке. Не знаю, кто из них страдал сейчас больше: то ли Бонк - от своей глупости, то ли Зонненшайн, переживающий за лучшего друга. Единственное, что я знала точно - Софья сейчас спала, и сон её был отнюдь не безмятежен.
Остальные парни были подавлены и иногда посматривали на Давида с сочувствием, но чаще смотрели в пол. Что надеялись там увидеть?
Я вздохнула и, порыскав по карманам своей толстовки, нашарила конфетку, которую тут же и съела, а уже потом задумалась о том, откуда она взялась. Пришла к выводу, что конфета лежала в толстовке ещё с прошлого Нового года. Ну хоть не отравленная...
- Да, и ещё: ходить по одному строго запрещается! - хладнокровно добавила я. - В лучшем случае вас просто убьют...
- В лучшем?! - переспросил насмерть перепуганный Фаби.
- В лучшем, - кивнула я. - В худшем сначала завербуют, а потом все равно убьют
- Прекрати пугать ребенка! - гаркнул Йоханнес, вскочив с дивана. Я скептично поглядела на "ребенка", который нервно грыз яблоко, затем на Йо:
- Я правду говорю.
- А тебе не кажется, что правда не всегда полезна? - прошипел парень.
- Правда полезна всегда, насколько бы она ни была горькой, - хладнокровно ответила я. - А эти твои заявления характеризуют тебя не с самой лучшей стороны!
- Да ты что! - заорал уже на весь дом Хальбиг-старший.
- Не смей на меня кричать! - я старалась не повышать голоса.
Парни с огромным интересом следили за разворачивающимся скандалом. Ещё б попкорном с колой запаслись.
Ещё с секунду мы с Йоханнесом злобно разглядывали друг друга, а затем разорались. Причем, я не могла разобрать ни своих, ни его слов, он, наверное, был в таком же положении.
Властный голос Софьи заставил нас обоих замолчать:
- Что здесь происходит?
Я, вместо того, чтоб ответить, сделала то, чего от себя и не ожидала: отвесила Хальбигу нехилую пощечину. Он с секунду пораженно смотрел на меня наивными, как у обиженного ребенка, глазами - больше я просто не могла выдержать и, как пуля вылетела из комнаты.
Пришла в себя я только у бассейна, опустила ноги в прохладную воду и разлеглась на плитке, прикрыв глаза. Солнце светило ярко-ярко, и я наслаждалась его лучами, медленно успокаивалась. Зачем же я ударила Йо? Он же был прав - нельзя было все так вот говорить Фаби... Опустила руку в воду, мокрой ладонью протерла лицо, уставилась на сверкающую гладь воды. И вдруг поняла: Давид этого не увидит. Он вообще ничего больше не увидит. Он, как потерянный ребенок, один, один в темноте. И никакого света... Нет даже возможности увидеть лицо любимого человека. Только по памяти, а она имеет привычку не сохранять все самое важное...
- Ты ведь ударила Йо, да? - тихо поинтересовался кто-то у меня за спиной. Я вздрогнула и обернулась: это был Давид.
- Да, - кажется, я даже покраснела, настолько мне было стыдно.
- Не могла бы ты помочь мне сесть? - слабо улыбнулся Бонк, протягивая руку немного левее меня. - Я ведь сейчас... не в форме.
От этой картины у меня сердце кровью обливалось, а на глазах выступили слезы. Я Читать далее...

Название: Ангел-хранитель
Автор: Gringoire
Статус: закончен
Размер: мини
Бета: только я!
Размещение: везде с моим именем
Персонажи: Давид
Жанр: Het, RPF, romance, H/c
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: отказываюсь от всех прав на персонажей
Содержание: -
Предупреждения: -
От автора: -
E-mail: fertig07@rambler.ru
Фандом: Pan!k
Посвящение: -


На небе догорал закат, окрасивший это небо в красные, желтые, фиолетовые цвета. Солнце, спускаясь все ближе к горизонту, все более заливалось ярко-красным румянцем. Приятный, теплый ветерок проносился над полями, играя с высокой травой. Касаясь так каждого цветка, листа, стебелька, он пробирался все выше по полям. А за полями начинался густой сосновый лес, который, впрочем, скоро заканчивался. Сквозь темно-зеленую листву пробивались золотые лучи заходящего солнца. И уже за лесом вновь открывалась небольшая полянка на горном выступе, оканчивающаяся обрывом. На самом краю его стоял, раскинув руки в стороны, юноша и печально глядел на город, раскинувшийся под его ногами.
Где-то там внизу у людей все еще остаются проблемы, ссоры, глупые размолвки. Люди суетятся, спешат и не могут хотя бы на секунду остановиться и оценить завораживающую красоту горящего неба, отражающегося в окнах домов. Лучами солнце, будто ладонями, проводило по крышам домов, погружая их в сон. Кроны деревьев в свете этого огня, залились золотом. Река внизу искрилась, словно серебряная лента.
А здесь его наконец-то встретил покой, здесь никто его не найдет. Здесь он наконец-то сможет оставить всю ложь и жестокость и взглянуть на мир совершенно иным взглядом. Парень закрыл глаза, и новое дуновение ветерка придало некое ощущение полета. Захотелось оторваться от земли и скользить вдоль мостов и каналов, по воде и вверх – к облакам. «Неужели ты думала, что без тебя я больше не смогу летать?! - слегка насмешливо подумал он. – Да, ты сделала мне больно, но ты не можешь больше ничего у меня отнять. Здесь я могу летать и один, в этом придуманном рае».
В одно мгновение более сильный порыв ветра подтолкнул его к обрыву. Теперь появилось реальное ощущение полета. Биение сердца, словно трепет крыльев, раздалось над хрустальной тишиной. Чувство легкости и свободы, но почему-то не было страха…
Юноша открыл глаза и огляделся. Сейчас он лежал все на той же полянке рядом с тем же обрывом. Живой и здоровый. Тут же над ним склонилась молодая девушка, будто печальный ангел. Столь знакомые черты лица никак не хотели угадываться. Он точно знал, что видел ее когда-то, но когда и где?
- Помнишь, я сказала тебе, что буду твоим ангелом-хранителем? Ты тогда посмеялся надо мной, - печально проговорила она, глядя на последние лучи солнца. – Мы тогда еще учились в одном классе.
И вправду, теперь он узнал ее. Она еще со второго класса была в него влюблена, а он над ней смеялся. А ведь даже Гете говорил: «Первая любовь неиспорченной юности направлена всегда на возвышенное. Природа как будто хочет, чтобы один пол чувственно воспринимал в другом доброе и прекрасное». И даже в его насмешках она видела повод улыбаться. И теперь ему стало по–настоящему стыдно. Захотелось ее обнять, просить прощения. Но девушка уже поднялась на ноги, намереваясь уйти. А как хотелось, чтобы она осталась и больше…
- Не исчезай, - проговорил парень, коснувшись ее руки.

Название: Вдохновение
Автор: Gringoire
Статус: закончен
Размер: мини
Бета: только я!
Размещение: везде с моим именем
Персонажи: Panik
Жанр: Het, RPF, romance, H/c
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: отказываюсь от всех прав на персонажей
Содержание: -
Предупреждения: -
От автора: -
E-mail: fertig07@rambler.ru
Фандом: Pan!k
Посвящение: -


Тихая, волшебная ночь. Миллиарды звезд светят так ярко и так близко, что, кажется, можно прикоснуться к ним рукой. Легкий ветерок приятно холодит, обволакивает кожу. И в этот поздний час луна, словно одинокий глаз, блещет в темной пропасти.
Какая ночь! Какая тишь! Но если приглядеться, все это лишь обман. О, сколько тайн скрывается в ночи! В этой тьме слышны и стоны страсти, и слезы, и смех…
По дорогам монотонно стучат капли дождя, перекрывая звук тихих шагов по городской мостовой. Звонкие удары крохотных капель вполне можно сравнить со звучанием высоких нот рояля. Прохладный ветер играет, шуршит листвой деревьев.
Часы бьют одиннадцать, и сердце начинает биться чаще. Еще не слыша шагов снаружи, бежишь открывать дверь и выходишь на улицу, глядя в ночную даль. По дороге бредет одинокая темная фигура. Весь день ждешь его прихода, как явления какого-либо чуда. Уставший, он подходит к тебе, обнимает и целует в щеку. Снимаешь с него промокшую насквозь куртку и проводишь в дом. Подносишь ужин, садишься рядышком и ждешь, не отводя ласкового взгляда. Почти каждый день он возвращается уставший, а ты все понимаешь и терпишь – концерты, съемки, интервью… Быстро поужинав, тянет тебя в спальню. Беспрекословно следуешь за ним. И пусть завтра всё повториться вновь, главное, что он будет рядом.

Темная комната освещалась только парой догорающих свечей на письменном столе, заваленном бумагами. На стуле за этим столом, все еще держа в руке перо, заснула девушка, чьи длинные темно-русые волосы были завязаны в косу. Чернильница уже давно перевернулась, и чернила из нее вытекли, запачкав несколько листов бумаги и белую рубашку. Позади нее располагалась кровать, на которой сейчас мирно спал юноша. Но последние несколько минут мерцающие огоньки свечек не давали ему заснуть. Наконец, не без раздражения, открыл глаза и приподнялся на локтях. На черных прядях еще виднелись маленькие капли пота, изредка они скатывались по обнаженной спине или по-прежнему залитым румянцем щекам. Черный бархат одеяла небрежно прикрывал оголенные бедра.
- Опять заснула за работой, - вздохнул он, поднимаясь с кровати и придерживая при этом одеяло.
Подойдя к ней, он окинул взглядом исписанные листы. Подобрал один из них, пробежал по нему глазами и покачал головой.
- Нет, здесь этого писать не следовало.
Подняв девушку на руку, уложил ее на кровать, а сам сел за стол и достал новый лист бумаги…

К утру на столе аккуратно лежала небольшая стопка листов с исправленным и начисто переписанным текстом. Чернильные следы уже исчезли, перо столь же аккуратно лежало рядом со стопкой. Поверх листов лежала записка: «Я всегда буду рядом в трудную минуту. И больше не засыпай за столом».
- Спасибо… Вдохновение, - улыбаясь, проговорила девушка, обернувшись на спящего парня.

[466x699]
Глава 6. Там, где замыкается круг.

Следующим утром, когда Сольвейг вышла из комнаты, сквозь окошки в темный коридор уже пробивались солнечные лучи. В этом свете, пусть и таком слабом, вполне можно было разглядеть более отчетливо весь коридор и его обстановку. Камень, из которого состояли стены и пол, местами был покрыт мхом и паутиной; доспехи тускло блестели своими латами. Гобелены были частично порваны, видимо, когтями Яна или Линке. Разглядывая коридор, девушка дошла до лестницы, где ее уже ждал гоблин.
- Ты как раз вовремя, - зевнув, сказал он. – Фрэнки уже, надеюсь, закончил со своей стряпней. Пойдем, пока Линке с Яном не проснулись.


- Шэдоу, я больше не могу, - проговорил Крис, истекая слюной. – Можно я его съем?
Уже более спокойный, чем накануне, колдун ничего не ответил на высказывание друга и лишь откинулся на спинку стула. Перед анимагом стояла тарелка с замечательно пахнущим бифштексом, впрочем, как и перед всеми остальными. Ян задумчиво поглядывал на струйки крови, стекающие с мяса, но так и не решился на него напасть, так как спина еще болела от вчерашнего удара о стену. Тимо витал где-то под потолком, мурлыча какую-то песенку себе под нос. Наконец, дверь в столовую отворилась, и в нее проскользнули девушка с гоблином.
- Доброе утро, - застенчиво проговорила Сольвейг.
- Утро? Если 12 часов – утро… Ладно, садись, мы сами долго привыкали к тому, что здесь никогда не светит солнце, - вздохнул Шэдоу.
Переглянувшись с друзьями, гоблин отодвинул свободный стул рядом с колдуном. Все еще немного чураясь хозяина замка, девушка села на предложенный ей стул и уставила взгляд на мясо в тарелке. Ян для уверенности тихонько заскулил, глядя на Шэдоу. Тот в ответ кивнул, и оборотень накинулся на кусок мяса, явно соревнуясь в скорости с Линке. Юри же, не без помощи друга, забрался на стул по левую руку от колдуна. Некоторое время было слышно только громкое чавканье анимага и вервульфа. Но внезапно «тишину» нарушил и тихий вскрик Сольвейг.
- Что еще случилось? – глухо отозвался Шэдоу.
- Уже ничего, я сначала подумала, что она настоящая, - выдохнув, ответила девушка и указала на серые кости руки, лежащие на столе.
- Дура! Она и есть настоящая, - рыкнул парень, убрав со стола правую руку, точнее, ее оголенные кости, и с этими словами вышел из комнаты.
На некоторое время в столовой снова повисла тишина. Сольвейг все еще дрожала, уставив взгляд куда-то сквозь стол. Перед глазами все еще мерещилась рука Шэдоу. Первым молчание нарушил призрак.
- Не волнуйся, ты ведь не знала, - проговорил он, спустившись сверху.
Девушка внимательно посмотрела на него, но продолжала молчать. Тимо бросил взгляд в сторону гоблина, и тот, вздыхая, кивнул. Чавканье на другой стороне стола утихло, и анимаг с оборотнем, утерев перепачканные лица, сделали как можно более серьезные лица.
- Когда-то мы все тоже были людьми. Кажется, это было около трех сотен лет назад. Впрочем, мы уже давно перестали отмечать даже дни рождения, - начал Юри, и его друзья печально опустили головы. – Мы можем рассказать лишь то, что знаем сами, но главную часть истории Шэдоу предпочитает держать при себе. Думаю, он стесняется этого момента.
С самого детства он был ребенком любознательным. Единственная его проблема была в том, что он не желал останавливаться там, где замыкается круг. Изучив все дозволенное, он возжелал изучать недозволенное. За это, к сожалению, он и поплатился. В каком-то смысле, мы все за его рвение расплачиваемся. Разница лишь в том, что мы пошли на это добровольно, а ему приходиться терпеть это из-за собственной глупости. Да и руку он потерял, продолжая свои эксперименты в алхимии и пытаясь все вернуть назад.
Одни поговаривают, что его прокляла одна ведьма и, тем самым, обрекла на вечное существование. Но при всем этом она не прекращает охоты за нашим дорогим другом-колдуном. Другие верят, что он продал душу дьяволу. Мы же не беремся избрать какую-то версию, но, так как мы знаем Шэдоу уже очень давно, в первый вариант нам вериться больше.
Так что не вини его. Он хоть и бывает грубоват, но это не от злости. Скорее, он пытается искупить свою вину перед нами, но не знает как. Посему старается уберечь нас, пусть даже таким способом. Вот только от чего?!
- Извини, но я пока не могу согласиться с твоими словами на счет его добросердечности, - ответила девушка, вставая из-за стола.
- Ты все же постарайся наладить с ним отношения…пожалуйста, - жалобно попросил Ян.

*неделю спустя*
- Шэдоу, ну почему ты против? Ты же сам знаешь, что парни только рады будут, если ты с ней… ну ты понимаешь.
Тимо, не в силах остановиться, витал по всему кабинету, чем явно докучал другу. Уже около часа он пытался внушить колдуну то, как важны их отношений с Сольвейг для всего замка и его обитателей. Но Шэдоу лишь зевал в кресле за письменным столом, позволяя Читать далее...

Это цитата сообщения Sweet_Death13 Оригинальное сообщение

Песня Джека из кошмара перед рождеством!!!



[387x500]

«В этом мире никто не сравниться со мной,
Признан лучшим я в своём ремесле!
Ужас я навожу под немою луной
На любого из живущих на Земле!

Сколько видел храбрецов, хвастунов, глупцов
Колотила их мелкая дрожь…
В бегство я обращал и детей и отцов
Я как призрак удивительно хорош!

Так за годом год
Я пугал народ
А в душе печаль
Так и жизнь пройдёт…
Я Джек-повелитель тыкв!
Ненавижу всё к чему привык…

В моей душе одна печаль
С тоской гляжу в ночную даль
Не разорвать порочный круг
Куда бежать от этих мук?

Я известен везде,
Я кошмар в темноте!
Я как ужас на крыльях ночи
Ухнув из-за плеча
Я пугал англичан,
И французов , и немцев и прочих!

Как и те, что мертвы
Даже без головы
Я по памяти цитирую Шекспира.
У людей,у зверей
Нет оскала страшней!
Я король потустороннего мира!

Но кто поймёт мою печаль
Повелителю тыкв самому себя жаль…
И корона тяжела, да и слава не легка
Свой унылый мир я бы сжёг дотла…

Что светит нам в конце пути?
Одна тоска в моей груди
Престиж, почёт и высший свет
Всё ни о чём надежды нет…»

 

[409x598]
Глава 5. Пастырь лютого стада лютее пасомых

Отражаясь от холодных стен, глас его пробирался в самые отдаленные уголки замка. Наконец, достигнув подземелья, он пробудил еще одного жителя замка.
Темное, промозглое помещение больше походило на темницу. По стенам висели факелы, которые тут же вспыхнули, осветив комнату. Голос еще некоторое время витал здесь, скользя по стенам, и наконец остановился в самом центре зала, где на шатком столе расположилось нечто, напоминающее гроб.
- Тимо, - снова прозвучал голос Шэдоу, но уже более тихо.
В ответ на это послышалось недовольное рычание. Наконец из гроба показалась полупрозрачная рука. Внимательно взглянув на нее, призрак глубоко вздохнул и поднялся со своего ночлега. Тут же устрашающе заскрипели цепи на стенах. Зависнув в воздухе, Тимо поправил рубашку и скользнул сквозь стену. Вслед за его уходом в темнице погасли все факелы.
- Шэдоу, я, конечно, понимаю, что тебе своих рук мало. Но зачем мои трогать? – возмущенно начал призрак, появившись пред друзьями.
- Это был всего лишь научный эксперимент, - огрызнулся хозяин замка.
- Знаю я твои эксперименты! Верни мне мою кость!
- Хорошо, верну, зануда! Только ты здесь не за этим, - с этими словами колдун указал на испуганную девушку. – Твое слово решающее.
Обернувшись, Тимо с любопытством посмотрел на Сольвейг. Та же от страха закрыла глаза. Вампир вместе с гоблином явно не сомневались в ответе своего друга, а вот остальные настороженно наблюдали за призраком. Еще несколько мгновений он разглядывал девушки, но все же повернулся к Шэдоу, проговорив:
- Ну что ж… Я не против. Пускай остается.
***
- А Шэдоу всегда такой…такой злой? – поинтересовалась Сольвейг, когда Юри на пару с вампиром провожали ее до комнаты.
- Злой? Нет, что ты! – отмахнулся гоблин. – Просто он слегка грубоват, но он не злой, честно.
Видимо, Юри уже и сам мало верил своим словам и, скорее, пытался убедить себя, чем девушку. «Тимо, еще одно высказывание в подобном роде, и я твои кости на сервиз пущу!» - пронеслось заявление колдуна, который не замедлил появиться из-за угла. Следом за ним понуро скользил по воздуху призрак. Завидев друзей и девушку, он радостно замахал руками. Шэдоу лишь почтительно поклонился и прошел мимо.
- Не обращай внимания, он просто одуванчик, - пролепетал вампир. – А я – Фрэнки.
- Очень приятно, - немного опасливо проговорила девушка, протянув ему руку. – Меня зовут Сольвейг.
Оставшийся путь Юри прошел молча, ибо в его голове крутился бесконечный поток мыслей, и он сейчас обдумывал и передумывал каждую из них. По недавнему высказыванию Шэдоу было ясно, что Тимо уже высказал ему общее мнение, и оно явно не понравилось колдуну. Мысли Юри же были заняты тем, как убедить упрямого юношу в том, что он не прав. Впрочем, Шэдоу и сам это прекрасно знал, но его упрямство не давало ему поддаться на уговоры друзей.
Фрэнки тем временем осыпал девушку комплиментами и бесконечными извинениями за свое поведение накануне. Надо признать, благодаря своей болтовне ему удалось оставить о себе не самое плохое впечатление.
Дойдя до конца коридора, они поднялись по большой винтовой лестнице, по которой стелился некогда красный, потрепанный временем ковер. Лестница привела в новый коридор, не менее темный. По стенам, чередуясь с доспехами, висели картины, с трудом различимые под светом фонаря в руках гоблина. Шаги по каменному полу отдавались гулким эхом, усиливая ощущение пустоты. Из редких узких окошек проглядывался потрясающий вид на спящую долину, где лишь в оконцах домов мерцали огоньки свечей или настольных ламп. Наконец, Юри довел друзей до комнаты в конце коридора и повесил фонарь на металлический крюк в стене, открыв дверь. Перед глазами тут же предстала просторная спальня, ярко освещенная камином. Справа располагался балкон, с которого открывался совершенно иная картина ночного пейзажа, имеющая свою скрытую от чужих глаз историю, свою красоту. Здесь давно не наступал день, но от этого вид был даже более завораживающий и манящий.
Сольвейг тут же распахнула дверцы, ведущие на балкон, наслаждаясь мистическим пейзажем. Гоблин между тем подбросил парочку дров в камин, о чем-то шепчась со своим другом.
- Шэдоу в действительности неплохой человек, но он слишком много страдал. А, как известно, «долгие и великие страдания воспитывают в человеке тирана»,- уже вслух сказал он, обращаясь к девушке.
Сказав это, Юри пнул вампира и вместе с ним откланялся. Девушка некоторое время недоуменно смотрела на закрывшуюся дверь, но затем вновь вернула взгляд к мрачной долине, залитой синеватым лунным светом. Редкие деревья более походили на омертвевшие, призрачные отголоски того, что когда-то могло называться деревьями. А вдалеке, за горами, виднелся последний лучик заходящего солнца.

[231x600]
Глава 5. Любовная лихорадка.

«Прошла неделя, а я уже не нахожу себе место. Не могу работать, мысли и образы путаются в голове. Я горю от ревности… ревную к человеку, которого даже не знаю. Да и Ксавьеру я вряд ли когда-нибудь еще увижу… Мне кажется, я медленно, но верно схожу с ума. Друзья расспрашивают меня о том, где я пропадал. Отвечаю, что был в больнице, что меня сильно лихорадило, и я не мог позвонить. Тимо, однако, мне не верит. Но что я могу поделать? Лучшего друга не проведешь… Да я уже сам себе не верю, сам себе не доверяю. Кто же мог подумать, что моя лихорадка начнется только дома?! Любовная лихорадка…»
Давид сидел за стол перед ноутбуком, бесцельно щелкая кнопкой мыши. Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату проскользнул Тимо.
- Давай колись, братец, - усмехнулся он, плюхнувшись на кресло в углу комнаты.
По-прежнему не замечая друга, Давид машинально кивнул. Наконец встрепенувшись, он внимательно посмотрел на Тимо, смутно догадываясь о том, что тот спросил. Глубоко вздохнув, парень все же собрался с силами и поведал другу о своем приключении. Тимо слушал его с открытым ртом, изредка нервно покусывая козырек кепки.
- Вот и все…В общем-то с твоим звонком мы и расстались, - подытожил свой рассказ Давид. – Так что теперь ума не приложу, что делать.
- А искать ее ты не пробовал?
- А что я скажу? Здравствуйте, граждане, я краду вашу невесту? – фыркнул гитарист.
- Хотя бы так…Слушай, да что в ней такого, что ты очухаться неделю не можешь? Неужели столь красива?
Давид пожал плечами, но при этом мечтательно уткнул взгляд в потолок.
- Пфф…Может в постели хороша? – пожал плечами друг.
- Ну знаешь ли! – резко развернувшись к нему лицом и возмущенно глядя на него, проговорил Бонк.
Пробормотав что-то невнятное, Тимо все же замолчал, так как его друг потянулся к ноутбуку. Но, все же передумав, он пробормотал что-то о том, что очень устал и ушел в свою комнату. Осторожно прикрыв за собой дверь и заперев ее на ключ, Давид облегченно упал на кровать и обхватил руками подушку, уткнувшись в нее лицом. Из кармана выпал листок. Лениво подобрав его, парень быстро пробежал по нему глазами, но, тем не менее, перечитал написанное вновь. «Знаешь, еще никогда в жизни мне не хотелось бросить все и пойти наперекор судьбе, родителям… Если бы у меня был выбор, я бы никогда не отпустила тебя. Твои глаза, голос и тепло мне дороже всего на свете. Но близиться тот час, когда нам придется расстаться, и, к сожалению, растянуть это время не в нашей власти. И я хочу, чтобы ты знал, что бы ни случилось, я всегда буду помнить и любить тебя…
Ксавьера Шантфлери».
- Я все равно найду тебя, Ксавьера, - прошептал парень, прижав листок к груди.

«Как быстро пришла зима! Буквально за одну ночь все вокруг занесло снегом. И вот я снова в городе…в городе, где некогда обратить внимание на безграничное, все охватывающее волшебство зимней поры, где предстоит забыть все, что было прежде… Но Боже! На что я надеюсь? Я никогда, никогда не смогу забыть тех дней…»
Еще несколько мгновений на пороге, девушка вздохнула и постучала в дверь. Тут же послышались быстрые шаги и чьи-то споры…

«Что же это за жизнь? Почему мои родители решают когда и на ком мне жениться? Невыносимо! Да, мне нужно общество девушки, но я сам хочу выбрать ее».

Шаги за дверью стихли, некоторое время слышались только приглушенные голоса. Наконец, дверь медленно открылась. На пороге стояло двое парней, которые не без интереса разглядывали Ксавьеру.
- Извините за беспокойство. Мне дали этот адрес, - немного застенчиво проговорила девушка и протянула им листок с адресом.
- А, да, это к нам, - подтвердил один из парней. – У нас тут просто что-то вроде общежития. Но о вашем визите нас предупреждали.
Пропустив девушку в дом, тот, что был повыше, да и, видимо, постарше, проводил ее в гостиную и тут же откланялся. Оглядывая комнату, Ксавьера уселась на диван. Второй парень плюхнулся рядом с ней. Из-за двери показались еще четыре пары любопытных глаз. Девушка, впрочем, не обращала на это внимания. Взгляд ее привлекла фотография на столике.
- А это кто? – спросила Ксавьера, указав на фотографию.
- Где? Ах, это! Это еще один наш сожитель, а заодно и гитарист, Давид. Вот только он в последнее время приболел, так что сейчас спит. А меня, кстати, зовут Тимо.
- Очень приятно. Ксавьера, - проговорила она в ответ, все еще глядя на фотографию.

[531x699]
Заклинание

О, если правда, что в ночи,
Когда покоятся живые,
И с неба лунные лучи
Скользят на камни гробовые,
О, если правда, что тогда
Пустеют тихие могилы, —
Я тень зову, я жду Леилы:
Ко мне, мой друг, сюда, сюда!

Явись, возлюбленная тень,
Как ты была перед разлукой,
Бледна, хладна, как зимний день,
Искажена последней мукой.
Приди, как дальная звезда,
Как легкой звук иль дуновенье,
Иль как ужасное виденье,
Мне все равно, сюда! сюда!..

Зову тебя не для того,
Чтоб укорять людей, чья злоба
Убила друга моего,
Иль чтоб изведать тайны гроба,
Не для того, что иногда
Сомненьем мучусь... но, тоскуя,
Хочу сказать, что все люблю я,
Что все я твой: сюда, сюда!

Это цитата сообщения Engee Оригинальное сообщение

OST FullMetal Alchemist - Братья



[270x400]
Русскоязычная версия основной песни анимэ-сериала FMA, исполняет московский хор "Вера"

Когда-то прочитала эту притчу в дневнике -Unforgiven- и вот сейчас решила найти ее в полном размере. По-моему, очень красивая и в некотором смысле правдивая "сказка"...

Любовь и Безумие

Никто уже не помнит, когда и как это случилось, но рассказывают, что собрались однажды все чувства и качества человеческого сердца. Солнце, как сейчас, уже касалось линии горизонта; птицы кружили над раскаленным песком; травы шептались; высоченный великан – горный хребет, пронзавший своими алмазными вершинами бесконечное море облаков, удивлялся: как это, столь почтенные гости соизволили посетить его подножия, такого ничтожного и никчемного по сравнению с ними. А розовое, и бирюзовое, и глубоко-синее море не обращало внимания на это, оно загорало и нежилось в косых лучах заката, зная, что этих титанов сотворили люди, которые еще более никчемные и ничтожные чем великан – хребет. "Смешшшной парадоксссс" – тихо шептали волны, гладя песок на берегу, и скатываясь с него отливом.
На разноцветной палитре художника – вечернем небе вспыхнули первые звезды, проявил свой грустный, застывший в непонятном горе, еще туманный лик, месяц.
В то время, девушка, сидевшая на краю полуразрушенного амфитеатра темно-коричневых камней хребта, грустно опустила голову и уставилась в землю.
Её тога – серая как пепел, без всяких украшений и особенностей, скрывавшая все тело, тихо колыхалась на ветру.Читать далее...

Это цитата сообщения Cymylau Оригинальное сообщение

Сказка для взрослых



- А где рождается любовь? – шепотом предзакатного дня спросили Волны у Теплого Бриза.
- В одиночестве, - ответил Теплый Бриз.
- Одиночестве, одиночестве, - подхватило Эхо
– Когда становится невыносимо быть нужным только себе, рождается любовь, - продолжал Теплый Бриз, - Когда начинаешь слышать, а не слушать; когда видишь, а не смотришь; когда маленькое я, превращается в большое мы.
- Слышать, видеть, слышать – ответило неугомонное Эхо
- Любовь – это страдание, отчаянье, непонимание, ошибки и вновь поиск и вновь страдания, ошибки – плакали чайки. – Зачем только придумали эту любовь?

Ракушки сложились в сердце и Морская Пена очистила его от песка.
- Красиво, - похвалили Волны и погладили Ракушки. – А все-таки, что такое любовь?

- Любовь – это когда настоящее, окружено заботой будущего , - сказала Золотая Дорожка к солнцу.
- Любовь – это маленькие детские ножки, - подумав, сказал Мокрый Морской Песок.

- Если вы такие умные ответьте - почему люди расстаются? – плакали чайки, отправляясь к вечерним скалам.
Но ответа не было: Солнечная дорожка уступила место Лунной дорожке, Теплый Бриз исчез, а Волны заботливо укрыли Ракушки Мокрым Морским Песком. И только Эхо распугивала звезды на черном небосклоне:
- Расстаются, расстаются, расстаются…
- А что такое расставание? - спросили Звезды у Месяца.
- Расставание – ступеньки одиночества, - ответил Месяц.
- Одиночества, одиночества, - подхватило Эхо
/Странник Черный/
[500x375]

[315x480]
Название: C’est pas ma faute ("Это не моя вина")
Автор: Гренгуар



Недавно вместе с сестрой ездила на спорт базу, на йогу. Перед этим она сказала мне взять репродукцию картины, вызывающей сильные эмоциональные переживания, положительные или отрицательные. Признаться, это «задание» сильно озадачило меня. Да, некоторые картины мне нравятся, некоторые вдохновляют, но еще ни разу они не вызывали у меня сильных эмоций. Вспоминались многие полотна, но среди них опять-таки ничего. К счастью, решение нашлось достаточно быстро. Достаточно было лишь вспомнить художницу Викторию Францез, и картина нашлась сама. В глубине души я догадывалась, зачем вся эта затея с картинами, потому усердно вспоминала, какие эмоция могла вызвать эта картина. Но я и представить не могла, сколько всего это откроет…
Пожалуй, я до последнего момента не знала, что рассказать о картине. Для меня всегда было проблемой, как начать рассказ. С описания? Со своих чувств? Но я с ними еще не определилась. В конце концов, решила не париться на эту тему. Если будет надо – придет само.
На занятии нас разместили в кружки по пять человек. Нас же было шестеро. Как я и думала, в пределах этого кружка надо было рассказать о картине, почему она вызывает у тебя те или иные чувства. Картины были самые разнообразные… «Купание красного коня», «Неравный брак», «Грачи прилетели», «Праздная женщина»… Слушая чужие рассказы, я пыталась найти свои эмоции от картины Францез. И нашла…
Думаю, нет ничего удивительного в том, что с самого начала эта картина ассоциировалась у меня с песней Пугачевы «Арлекино». Печальный клоун, которому сквозь слезы приходится смеяться и смешить других. В последнее время это все чаще стало напоминать мою жизнь…
В конце концов, я определилась и начала свой рассказ. С чего его можно было начать? Пожалуй, только с описания картины. Темные тона явно говорящие о ее печальном настроении. Голые, каменные стены, от которых веет холодом. И, наконец, девушка в костюме шута и с игрушкой в руках. Далеко идти не надо, в этом образе я узнала себя. Точно также я сидела в углу совершенно одна и, казалось, что весь мир – лишь мертвые стены…
Некоторое время я ходила к психологу. Эти визиты очень помогли мне. Правда. Полтора часа общения с хорошим человеком, и я выходила из госпиталя как никогда радостная. Весь мир казался более ярким, счастливым, но… Это «но», пожалуй, бывает всегда. Я возвращалась домой и мне вновь доказывали, что мое мнение ничего не стоит, что я никудышный человек и срамлю своих родителей. Что ж, к этому я привыкла с детства, с того самого момента… Я уже описывала его в «Маленькой принцессе» и не хочу вновь к нему возвращаться. Скажу лишь, что после этого момента я не помню ничего из своей жизни – ни до него, ни после. Кажется, я на несколько лет даже сам момент забыла, но однажды вспомнила вновь и больше не могу выкинуть его из памяти. Я помнила его ярко, помнила даже свои чувства в те секунды. После посещения психолога все это улеглось. Это было, и этого не выкинуть из жизни. Да, этот день сильно ударил по моей психике. Я боялась, панически боялась оставаться одна, часами не могла заснуть. Только сейчас я поняла от чего все эти страхи. Даже на пять минут я не могла отпустить мать из дома – я подсознательно думала, что если она сейчас уйдет, то уйдет навсегда. Ночью у меня были галлюцинации, которые порой посещают меня и сейчас. За это мать меня ругала… У меня практически не было друзей.
Отца я боялась. Меня так настроила мать. Впрочем, это было логично. Своему маленькому ребенку она рассказывала всякую чушь! За это я ее никогда не смогу простить. С возрастом, правда, мы с отцом стали лучше друг друга понимать. Я перестала его бояться. Просто поняла, что почти во всех моих бедах он мне помогал. Даже тогда, когда от меня отворачивалась мать… В последнее же время мы вновь отдалились друг от друга, и я не ручаюсь назвать причину этого.
Вот и печальный клоун – Гренгуар. Мало кто готов поверить в то, что четырнадцатилетняя девочка способна почувствовать то, что и не каждый взрослый испытает. Это мое бремя – я чувствую боль других людей. Я стала изгоем. Вот и голые стены…
Рассказывая это, я уже все реже думаю об этом, как о жутком моменте. Вокруг меня же все плакали. Это странное чувство, когда то, что тебя уже давно не волнует, до такой степени трогает других людей. В первый день моего пребывания, меня сильно озадачило то, что там все очень любят обниматься. Но вот когда меня обняли после моего рассказа, я уже сама заплакала…от радости. Еще ни разу меня не обнимали вот так, не из жалости, а от доброты сердца…

О страхе смерти...

[300x511]
Глава 4. «Боже, продли мгновенье!…»


Дорога была не слишком длинной. Примерно метрах в десяти от дома, у самого края леса, располагалось большое озеро, по ровной глади которого скользили опавшие листочки. В водной поверхности отражалось ясное синие небо, по которому белой пенкой проплывали облака. Трава была усыпана красными, желтыми, оранжевыми листками, и они лишь изредка покидали свои места, подгоняемые прохладным ветерком. Дивная природа, дающая ощущение, что больше ничего плохого в мире нет. Нету и больших, промышленных городов, и заводов, загрязняющих окружающую среду. Есть только этот простой, но при этом дивный мир, в котором так легко почувствовать свободу, ибо ею пропитано все здесь: и легкий воздух, и окрасившиеся золотом деревья, и капельки росы, и прозрачная озерная вода… Дивная природа, нетронутая человеком. И лишь две фигуры неспешно брели по едва протоптанной тропинке. Точнее, брела всего одна фигура…
Оглядываясь по сторонам, Давид медленно шел вдоль опушки леса. Его же «ноша» крепко обнимала его сзади за плечи. Наконец, дойдя до берега, парень отпустил Ксавьеру.
- Не замерзла? – поинтересовался он, усевшись под большим раскидистым деревом.
- Нет. Правда, чуть-чуть не заснула, - зевнув, покачала головой девушка.
- Бедная моя девочка, - улыбаясь, проговорил парень. – Иди сюда.
С этими словами он усадил девушку перед собой, прижав к себе спиной и закутавшись вместе с ней в плед. Сложив его руки у себя на животе, Ксавьера подняла взгляд к небу. Бесконечно голубое, чистое, и лишь слегка «подкрашено» белыми облаками, словно пролитым на скатерть молоком. Не напрягающее пение птиц, легкие запахи леса… Как редко люди замечают все это! И как, оказывается, это близко от нас!.. Девушка закрыла глаза, и странная невесомость охватила ее. Словно нет земли, есть только безграничное небо и горячие объятия любимого.
- Так странно, - тихо сказала она, по-прежнему не открывая глаз. – Странно, что нам придется расстаться.
- Не думай об этом сейчас, - улыбнулся Давид, повернув ее голову к себе и целуя ее губы.
Внезапно идиллию прервал телефонный звонок. Чертыхнувшись, парень вынул из кармана мобильный. На экране высветилось имя его друга – «Тимо». Глубоко вздохнув, парень укусил себя за губу и нажал на кнопку ответа.
- Да? Тимо, прекрати орать, пожалуйста, я и так все прекрасно слышу, - прошипел в трубку Давид. – Я в больнице… Нет, ничего серьезного… Нет, Тимо, я сам спокойно доберусь до дома. Когда? Не знаю, как только выпишут… Нет, Тимо, сам ты умом обиженный! Сказал же, не знаю…Хорошо, скоро буду…
Договорив с назойливым другом, парень засунул телефон обратно в карман и немного печально взглянул на девушку. «Ну вот и все… Прощай, моя любовь. Боже, продли мгновенье! Ведь только в любви спасенье. Во имя всех влюбленных дай нам немного счастья». Ксавьера развернулась к нему лицом, заглянув в грустные голубые глаза. И все понятно без слов…Крепко обняв девушку, парень возвел взгляд к небу.
- Мне надо возвращаться, - тихо проговорил он.
- Я знаю…
- Ты только не печалься, - печально улыбнулся Давид. - Все будет хорошо. Может когда-нибудь наши пути вновь пересекутся. По крайней мере, я буду на это надеяться. Проводишь меня?
Последний задумчивый, слегка расстроенный взгляд на окрестности и начало долгого пути домой. Он знал это заранее, что не захочет уходить, что дорога покажется вечной. Она и будет вечной и, увы, не закончится на пороге дома. А для нее начнется новый поворот, новая жизнь, замужество. Но как захочется вернуться на старую тропинку! И как захочется вновь, хоть чуточку, побыть свободной! И чтобы снова была возможность прильнуть к любимому плечу, и чтобы листопад был словно дождь… Может быть, все это еще будет…может быть…
- Как бы я хотела, чтобы это мгновение не прекращалось…
- Да, я тоже… Но мне пора. А амулет оставь себе…на память… Прощай.
И он ушел по парковой дороге, занесенной осенней листвой, в листопаде, словно в тумане…

[421x316]
Глава 3. От дружбы до любви земной

Проснувшись рано утром и пролежав в постели еще с полчаса, он так и не смог заснуть. Голова уже не кружилась, температура медленно приходила в норму. Решив прогуляться по дому, он встал с кровати и вышел из комнаты. Впрочем, первая же дверь, в которую он зашел, стала последней…
Это была комната чуть более просторная, чем выделенная ему. Сквозь задернутые шторы едва пробивалась тонкая полоска солнечного света, падая на кровать. Осторожно прикрыв за собой дверь, парень опустился на колени перед кроватью. Потянув за край одеяла, открыл взору обнаженные плечи Ксавьеры. Скользнув рукой ниже, провел кончиками пальцев по контуру ее груди, вдыхая теплый аромат ее тела. От подобных прикосновений девушка вздрогнула и проснулась, натянув одеяло до подбородка.
- А, это ты, - облегченно вздохнула Ксави. – Что-то случилось?
- Нет, ничего, - тихо проговорил он. – Просто скучно стало…
Не встретив сопротивления, Давид притянул девушку к себе. Все еще сонная, она почти безо всяких эмоций разглядывала его. Приспущенные темно-синие джинсы, белая расстегнутая рубашка обнажала крепкую грудную клетку. Черные волосы прядями падали на лицо, но при этом не скрывали блеска небесно-голубых глаз. Голос его, тихий, томный, словно скользил от ее губ по шее, груди… Буд-то тряпичная кукла, она покоилась на его руках, полностью расслабленная, и лишь прерывисто дышала, а он не мог отвести взгляда от ее обнаженного тела. Давид снова опустил ее на кровать, покрывая ее тело поцелуями. Наверное, стоило указать юноше на абсурдность его поступка, но как можно отказать столь желанным, мягким, горячим губам?!... Ксавьера, чуть оттолкнув его от себя, стянула с него рубашку и расстегнула его ремень. Скинув с себя джинсы, он навис над девушкой, глядя ей в глаза. Страстно и пылко целуя ее, ввел свой член в ее лоно.
Пожалуй, здесь не хватало только музыки. Не страсть, но нежность владела обоими. Тихие, осторожные движения, сбитое дыхание… Возможно, все это было неправильно, но сейчас это волновало их меньше всего. Сейчас на первом месте были лишь их любовь, лишь их ласки.
***
- А как же твой жених?
- А что он? Я его даже не видела ни разу, - вздохнула Ксавьера, и парень удивленно посмотрел на нее. – Этот брак нужен моим и его родителям… это все, что я знаю.
- Странно. Я и не думал, что в наше время все еще практикуются фиктивные браки.
К этому моменту уже наступила ночь. На небе показались яркие звезды и большая, полная луна, освещавшая землю. Свеча, горевшая на прикроватном столике, уже давно погасла, и единственным освещением были небесные светила, свет которых пробирался сквозь распахнутое окно в комнату. Давид лежал на кровати, обнимая девушку и перебирая пальцами ее пряди.
- Знаешь, я бы очень хотела, чтобы моим женихом был ты, - тихо проговорила она.
- Да, я тоже был бы этому рад, - улыбаясь, ответил парень.

«Через неделю я должна буду вернуться в Гамбург лишь для того, чтобы увидеть человека, которому обещана в жены. Не понимаю… почему я должна это делать? У меня нет никакого желания. Да и смысла в этом нет. Зачем нас знакомить сейчас, если через год мы все равно окажемся пред алтарем?
Все мои мысли путаются. Я с содроганием вспоминаю о предстоящей встрече. С содроганием от того, что придется навсегда расстаться с тем, кто столь внезапно ворвался в мою жизнь и завладел моим сердцем. Не было еще ни минуты, чтобы я не думала о нем. Знаю, что я ему тоже небезразлична, и не могу представить, что надо будет сказать «прощай». Я просто не хочу в это верить! Каждую ночь во снах мечтаю убежать с ним от родителей, от жениха, от обязательств… Убежать и просто любить. Да, я люблю его и не хочу потерять. Ничто на свете не заставит меня поменять столь теплые чувства к нему. Давид… какое точное имя! «Любимый». Разве можно было назвать его иначе?!» - глубоко вздохнув, Ксавьера отложила тетрадь в сторону.
- Все еще думаешь об этом браке? – обняв ее сзади за плечи, спросил парень.
- Я не могу об этом не думать, - печально отозвалась девушка.
Она, одетая лишь в белую рубашку, сидела за обеденным столом на первом этаже. Давид же, не менее задумчивый, развалился на диване, глядя за окно, где сейчас ярко светило солнце. Нельзя сказать, что угрызения совести совсем его не терзали, но он быстро прогонял от себя эти мысли. «Боже, все в твоей власти. Разве можно считать грехом то, что мы так друг друга полюбили?! Можно ль бежать от страсти? Да, она выйдет замуж за другого, но от этого я не люблю ее меньше. Да, мы знакомы всего неделю, но можно ли теперь найти человека более родного?» - завершив так свои мысли, парень уселся на диване в позе лотоса.
- Слушай, на улице такая погода! Может прогуляемся? - поинтересовался он, снова поглядев в окно. Ксавьера, впрочем, лишь отчужденно пожала плечами. – Так, это не дело. А ну-ка пошли.
Вскочив с Читать далее...

Итак... Ты счастлив...

ты такой радостный, счастливый человек. Ты свободен...Наверно, ты любишь лес, и горы, и весь мир...Рисунок твоей души - светлый, радостный, прозрачный...ты веришь в людей, и когда разочаровываешься в них, тебе бывает очень больно...Ты никогда не предашь, ты всегда стремишься к свету! Дарю тебе рисунок твоей души...Вот он: [показать]

Пройти тест

[525x700]
Я был для всех чужак,
Всегда один.
Семья решила так:
«Будь гордым, сын!
Ты одинокий волк
Среди овец,
Тебе не слышен вопль
Чужих сердец»

У всех вокруг друзья
Плечо к плечу,
Лишь я один, и я
Вам по счетам плачу!
Плачу своей судьбой
И точно в срок,
Мне жить одной войной
Назначил Рок!

Месть – мое право,
Месть – моя правда!

Маска мести, маска мести –
Мне не сорвать тебя с лица –
Знак палача и подлеца!
Дело чести, дело чести.
Вы все решили за меня –
Мою судьбу, моя родня.

Маска мести,
Я только меч в руках семьи,
Дело чести,
Так приказали мне они.
О, будь ты проклята, судьба,
Мести раба!
О-о-о-о-о!

Маска мести,
Знать, что твой взгляд вселяет страх,
Дело чести,
Что жизнь и смерть в твоих руках
Знак силы – все решать мечем!
Быть судьей и палачом!

Я не люблю толпу,
Какой в ней толк?
Толпа – союз тупых,
Я одинокий волк!
Придумать так легко
Святую ложь,
Но только в горле ком,
А в сердце нож.