Метровый чек в супермаркете, куча бухла и жратвы в пакетах, толпа народу посреди улицы, редко встречающийся нормальный вид и прическа, офигезное настроение, трехкомнатная неплохая квартирка в центре города – намечается большая вечеринка. Она таки была большой и довольно веселой. Отмечали днюху Вальки и ее одногруппницы. Приготовления еды – самое нелюбимое мною занятие. Пришлось большинство работы скинуть на девочек. Я вообще ленивая личность. Под вечер народу приплыло еще больше. Крики, музыка, бухаловка, ржач – все это заставило старого соседа после неудачных двух визитов вызвать мусаров. Ахаха…Они грозились посадить нас в тележку и отвезти в обезьянник…все пересрали, а мне было все равно. В любом случае я думала о том, что повеселюсь – либо здесь на вечеринке, либо в районном отделении у этих лохов в фуражках. В итоге никуда нас не забрали, я лишь хихикнув с того, как потом это происшествие бурно обсуждалось часа два, завалилась спать. Ууу, ночь была длинной и тяжелой. Ложились спать три раза и три раза вставали с кроватей побухать. Спали, как дебильные селедки-шпроты-по-китайски. На одной маленькой кровати на втором этаже умостили свои жопы 8 человек. Было невыносимо жарко, а некоторых личностей, которые не могли позатыкать рты вообще хотелось об стену трахнуть. Наутро залипшие рожи кидались на воду и оставшиеся ласты курицы в холодильнике. В общем – вечеринка удалась. Рассказывать все моменты лень, их очень много, да и я думаю, что хватит четырех слов – я все-таки оказалась дома.
*****
  Опухшая голова просила сна. Разбудили мамины шаги по темной комнате. Она открыла фортачку в комнате, и по пути к моей кровати сказала: 'У нас плохие новости. Она умерла.' Моей реакцией был глупый вопрос - да?...возможно, это реакция сознания, которое отказалось в это верить, и для того, что бы еще раз убедиться в услышанном заставило переспросить. "Завтра похороны" – сказав это, мама вышла, оставив меня наедине со своими мыслями. Оказывается, самым сложным для меня стало осознать то, что этого человека больше нет. Что десять дней назад я была у него дома, видела его, разговаривала с ним, держала его за руку, что эти сраные десять дней назад он был еще живой. А теперь этого человека нет. Сразу куча мыслей навалилась в голову – что теперь? К кому я буду ездить и рассказывать свежие новости моей детской жизни?...тяжело.
  Я плакала ночью. Я не хотела плакать на похоронах. Хотела выплакать все ночью. Так будет легче. Это первые похороны, на которых я присутствовала. Когда хоронили мою любимую прабабушку я была еще маленькой и меня не взяли на похороны. Приехав на кладбище и выйдя из машины, много мыслей опять навалилось на сознание. В колумбарии так тихо и красиво. Погода теплая, хорошая, весенняя. Кладбище напомнило мне парк для тихих прогулок в поисках истины, ответов и прочей ерунды…
  Она лежала неподвижно в маленьком гробу, обитом красной тканью. Тело накрыто белым кружевом, на голову одета косынка. Глаза крепко зажмурены, руки сложены на груди. Теперь лицо кажется еще более худым, напоминающим череп. Первый взгляд на нее такую, лежащую в этой коробке, заставил слезы сжаться комком в горле. Но я пообещала себе, что не буду плакать. Провожавшие положили цветы. Папа с мамой тоже возложили на тело цветы. На протяжении 15 следующих минут мы все стояли вокруг нее, прощаясь. Мне постоянно казалось, что ее грудная клетка движется и хотелось по-детски дернуть маму за рукав и указать на это. Но потом я понимала, что она мертва. Стоявшие вокруг, ее старые подруги и знакомые, вытирали платками глаза, мама тоже плакала. Я высоко подняла голову и пыталась больше не смотреть на них, плачущих. Рассматривала иконы, распятие, горящую свечу, фрески на стене, ковер, заляпанный воском…пока взгляд снова не вернулся на нее. Вспоминались моменты, как лет десять назад мы гуляли в ботаническом саду, ходили по выставкам, кушали много сладкого, пока об этом не знали мои родители. Когда мы жили вместе с нею в коммуналке, после завтрака каждое утро я бегала к ней в комнату, мы играли в разные игры, я пряталась в ее огромных картонных коробках, и я постоянно разводила ее на конфетки или мороженное. Приятные воспоминания заставили улыбнуться…хотя это было больно и Читать далее...

Это цитата сообщения Hooker Оригинальное сообщение

Официальное обращение.

Иногда я встречаю людей, от которых мне становится страшно. Я очень хочу переубедить этих людей и доказать им, что всё совсем не так, как они думают. Пока не случилось непоправимое. Но я им ничего не говорю - я знаю, что им на всё это насрать. Эти люди зачастую испорчены Палаником. Или чем-нибудь в этом роде. Эти люди зачастую неплохо пишут. Мне нравится, как они пишут. Они пишут как Паланик. Или как что-нибудь в этом роде.
С этими людьми просто бесполезно спорить. Но об этом я уже говорил. Очень часто эти люди не видят ничего хорошего в окружающем их мире. Или делают вид, что не видят в нём ничего хорошего. Они говорят множеством разных фраз, наполненных пафосом, но лишённых смысла.
Они говорят:
- Мы - бесполезные дети.
Они говорят:
- На самом деле нас нет. И значит, нам можно всё.
Они говорят:
- Мы никого не любим. Мы просто не можем любить.
Они очень много говорят о себе. Без смысла, без того, что есть на самом деле. И им никогда ничего не докажешь.
Наверное, этих людей стоило бы назвать: "Обожравшиеся словами" или "Нео-читатели". Как-нибудь так. Чтобы всем было понятно, что эти люди ни черта не понимают в литературе. И во всём остальном. Чтобы было понятно, что этим людям надо запретить читать жёлтенькие с чёрным книги, а продавать только старую классику (не позднее Кизи). Вообще, жёлтенькие с чёрным следует продавать только личностям с опрделённым удостоверением. С удостоверением разумного человека.
Я за интеллектуальный фашизм.
Мистер Чак, не могли бы вы уже заткнуться и уйти на пенсию?


Упд: Раз пошла такая пьянка - хотелось бы видеть этот пст в цитатниках у согласных со мной людей. Ну и у несогласных тоже. Это же так упаднически, you know?))

Слушать этот музыкальный файл

нечего сказать :)) просто одна из тех офигезно-охеренных песен, которые цепляют)

Настроение сейчас - нейтральное

    Серые двери лифта медленно открылись перед моим лицом. Внутри он напоминает какой-то мед-инкубатор из типичного американского фильма ужасов, серые стены, серый линолеум на полу, тусклая желтая лампа на потолке…нажатие кнопки на панели должно привезти меня на седьмой этаж…неприятное ощущение ударило в голову, когда лифт тронулся. Это была милисикунда невесомости, или как ее…?
    Код 38, вторая дверь открыта…я это запомнила из телефонного разговора. Зайдя в квартиру, закрыла за собой дверь. Запах лекарств, тухлятины, нестиранного белья и дерьма резко ударил в нос, в глазах на секунды две потемнело, неприятные ощущения сдавили внутренности. „Это я” - крикнула из коридора.
    Медленно разделась и посмотрела в зеркало. Немытое стекло и тусклая лампа искажали мое лицо. С отвращением еще раз глянув на свое отражение, тихим шагом прошла в комнату. Она лежала в непонятной позе на кровати. Ее опухшие ноги мертво свисали с краев кровати, голова, неподвижно лежавшая на грязной подушке, смотрела в потолок. Взгляд скользнул на пол и меня чуть не вырвало. Рядом с кроватью стоял горшок, его крышка заляпана засохшим дерьмом, вокруг валялись салфетки и использованные пустые картонные рулоны, тоже замазанные гавном. На стуле, стоявшем так же возле кровати, стояла липкая чашка, куча баночек с колесами, с жидкими вонючими лекарствами, и использованный шприц. Дверь балкона была открыта, поэтому комнату хоть чуть-чуть освежал поток воздуха с улицы.
    За три месяца, которых я ее не видела, она ужасно похудела. Глаза стали огромными и выпуклыми, щеки впали, кожа с лица свисала, будто половая тряпка, мышцы шеи так же обтянула свисающая кожа…ее руки – это были лишь кости с проступающими венами.
   После операции на кишечнике ее состояние не улучшилось ни на дольку. Даже после трех месяцев пребывания у родственников в Москве. Появившееся язвы выедают ее желудок изнутри. Я знаю, что ее самым большим страхом есть остаться одной, без помощи, поддержки, без никого, умереть в этой маленькой вонючей квартирке, и быть найденной только через пару недель…а еще она боится ночи. Ее тело стало для нее самой тяжеленным грузом, ей сложно самостоятельно передвигаться, подниматься и укладываться. Она много говорила о том, что не знает, как проживет эту ночь. Это слишком тяжело.
    А еще она не раз мне говорила, что хочет умереть. Просто нету больше сил. Хочется выйти на балкон, вдохнуть побольше свежего воздуха в легкие, посмотреть на небо, и перекинуться через балконные перила, и лететь…лететь доли секунды, тухлым мешком….лететь доли секунды, с опустошенным сердцем…лететь доли секунды, понимая, что это конец….лететь доли секунды навстречу раю…лететь доли секунды с седьмого этажа. *Посмотри на звезды, и тебя не станет*, как писал Чак Паланик. Когда она мне это говорит, у меня мурашки пробегают по коже, на глаза наворачиваются слезы. Я помню, какой она была десять лет назад…а теперь….теперь это мучающийся, умирающий скелет, мечтающий поскорей заснуть вечным сном. Это тяжело. И я не желаю после такого слышать о проблемных подростках, типа эмо, которые мечтают покончить жизнь самоубийством из-за несчастной любви или проблемах с родителями. Это настолько ничтожно смотрится по сравнению с тем, что я видела за этой маленькой дверью.
    Закрыв за собой дверь, спустившись страшным лифтом на первый этаж и наконец выйдя из этого проклятого дома, мне стало легче. Такие впечатления, будто я покинула ад. Я радовалась каждому дуновению ветра мне в лицо, я радовалась серому небу, и слепящему глаза после тусклых ламп дневному свету. И я до сих пор радуюсь тому, что живу, и что у меня впереди еще целая жизнь.
    **Она – моя названная бабушка.

Настроение сейчас - пока норм

   По хребту пробежал прохладный поток возбуждения. Это она.    

  Падающие белые хлопья снега замедляют движение, замедляется шаг, каждый удар стопы об землю отчетливо отдает в голову сигнал, дыхание становиться частым, хотя все равно остается как будто в невесомости, каждый удар сердца ощущается в грудной клетке настолько отчетливо, насколько это возможно, люди вокруг разговаривают друг с другом, их движения тоже замедленные, как и мои…каждый взмах руки, ресниц, поворот головы, каждое слово – все это сейчас происходит так, как показывают в фильмах, с замедлением показа кадров. Но для меня нет никого, кроме меня и моих мыслей. Я улыбаюсь, понимая, что это не может происходить реально, и что на самом деле мир вокруг остается тем же суетливым, серым и скучным, и что все замедление событий происходит в моем воображении для создания такого себе романтического эффекта происходящего….в самый ответственный момент, не в силах больше сдерживаться, резко встряхиваю головой, крепко сжимаю руки в кулаки, и с навернувшейся пеленой слез на глазах пытаюсь сдержать крик, подступивший к горлу и готовый вырваться наружу……обожаю такие моменты… 

Вот, что я называю охеренно захватывающей песней. 

*La petite mort*
с этого началась жизнь.