Тебе, пришедшему ко мне на рассвете дня,
Тебе, озарившему мое Тусклое время,
Тебе, рыжему маляру с коричневой бородавкой,
Посвящаю я, благодарная, эти строки.
***
Он пришел действительно рано, часов в девять утра. Вид у него был деловой, озабоченный. Говорил он веско, слегка прищуривал глаза и проникал взглядом до самого дна души собеседника. Губы его большого редкозубого рта слегка кривились презрительной улыбкой существа высшего.
- Аксинья говорила - нужно вам двери покрасить. Эти, что ли? - спросил он меня.
- Да, голубчик. Вот здесь, в передней, шесть дверей. Нужно их выкрасить красной краской в цвет обоев. Понимаете?
Он презрительно усмехнулся:
- Я вас очень понимаю.
И, прищурив глаз, посмотрел на дно моей души. Я слегка смутилась. Никто не любит, когда его очень понимают. - Так вот, не можете ли вы сейчас приняться за дело?
- Сейчас?
Он усмехнулся и отвернул лицо, чтобы не обидеть меня явной насмешкой:
- Нет, барыня. Сейчас нельзя.
- Отчего же?
Ему, видимо, неприятно было объяснять тонкости своего ремесла перед существом, вряд ли способным понять его. И, вздохнув, он сказал:
- Теперича десятый час. А в двенадцать я пойду обедать. А там то да се, смотришь, и шесть часов, а в шесть я должен шабашить. Приду завтра в семь, тогда и управлюсь.
- А вы хорошо краску подберете?
- Да уж будьте спокойны. Потрафим.
На другое утро, проснувшись, услышала я тихое пение:
- «Последний нонешний дене-очек...»
Оделась, вышла в переднюю.
Маляр мазал дверь бледно-розовой краской.
- Это что же, голубчик, верно, грунт?
Он презрительно усмехнулся:
- Нет, это не грунт, а окраска. это уж так и останется.
- Да зачем же? Ведь я просила красную, под цвет обоев.
- Вот эту самую краску вы и хотели.
Я на минутку закрыла глаза и обдумала свое положение. Оно было довольно скверное.
Неужели я вчера сошла с ума и заказала розовые двери?
- Голубчик, - робко сказала я. - Насколько мне помнится, я просила красные, а не розовые.
- Энто и есть красные, только от белил они кажутся светлее. А без белил, так они совсем красные были бы.
- Так зачем же вы белила кладете?
Он смерил меня с ног ДО головы и обратно. Усмехнулся и сказал:
- Нам без белил нельзя.
- Отчего?
- Да оттого, что мы без белил не можем.
- Да что же: краска не пристанет или что?
- Да нет! Какое там не пристанет. Гдe же это слыхано, чтобы масляная краска да не пристала. Очень даже вполне пристанет.
- Так красьте без белил.
- Нет, этого мы не можем!
- Да что вы, присягу, что ли, принимали без белил не красить?
Он горько задумался, тряхнул головой и сказал:
- Ну. хорошо. Я покрашу без белил. А как вам не пондравится, тогда что?
- Не бойтесь, понравится.
Он тоскливо поднял брови и вдруг, взглянув мне прямo на дно души, сказал едко:
- Сурику вам хочется, вот чего!
- Что? Чего? - испугалась я.
- Сурику! Я еще вчерась понял. Только сурику вы никак не можете.
- Почему? Что? Почему же я не моry сурику?
- Не можете вы. Тут бакан нужен.
- Так берите бакан.
- А мне за бакан от хозяина буча будет. Бакан восемь гривен фунт.
- Вот вам восемь гривен, только купите краску в цвет. Он вздохнул, взял деньги и ушел.
Вернулся он только в половине шестого, чтобы сообщить мне, что теперь он «должен шабашить», и ушел.
«Последний нонешний дене-очек» разбудил меня утром.
Маляр мазал дверь тусклой светло-коричневой краской и посмотрел на меня с упреком.
- Это что же... грунт? - с робкой надеждой спросила я.
- Нет-с, барыня, это уж не грунт. Это та самая краска, которую вы хотели!
- Так отчего же она такая белая?
- Белая-то? А белая она известно отчего – от белил.
- Да зачем же вы опять белил намешали? Красили бы без белил.
- Без белил? - печально удивился он. - Нет, барыня, без белил мы не можем.
- Да почему же?
- А как вам не пондравится, тогда что?
- Послушайте, - сказала я, стараясь быть спокойной. - Ведь я вас что просила? Я просила выкрасить двери красной краской. А вы что делаете? Вы красите их светло-коричневой. Поняли?
- Как не понять. Очень даже понимаю. Слава боry, не первый год малярией занимаюсь! Краска эта самая настоящая, которую вы хотели. Только как вам нужно шесть дверей, так я на шесть дверей белил и намешал.
- Голубчик! Да ведь она коричневая. А мне нужно красную. Вот такую. как обои. Поняли?
- Я все понял. Я давно понял. Сурику вам хочется. Вот что!
- Ну, так и давайте сурику.
Он потупился и замолчал.
- В чем же дело? Я не понимаю. Если он дорого стоит, я приплачу.
- Нет. какое там дорого. Гривенник фунт. Уж коли это вам дорого. так уж я и не знаю.
Он выразил всем лицом, не исключая и бородавки. презрение к моей жадности. Но я не дала ему долго торжествовать:
- Вот вам деньги. Купите сурику.
Он вздохнул. взял деньги:
- Только сурик надо будет завтра начинать. Потому теперь скоро обед. а там то да се и шесть часов. А в шесть часов я должен шабашить.
- Ну. бог с вами. Приходите завтра.
- «Последний нонешний дене-очек...»
Он мазал дверь тускло-желтой мазью и торжествовал:
- Я же говорил. что не
Читать далее...