Боль и одиночество. Можно в другом порядке. Когда их концентрация достигает определенного уровня, они отделяются от собственного «я» и приобретают чуть ли не материальное обличие. Начинают существовать не внутри тебя, а вне тебя, постоянно рядом с тобой.
Но ведь есть же нормальные люди!.. Нор-маль-ны-е. Которые не боятся ложиться спать, потому что от боли и отчаяния начинаются судороги. Которые не начинают путать реальное и нереальное и оказываются в тупике при мысли, что они "существуют" в принципе.
Наверное, это нужно. Для того чтобы ценить каждый момент бытия. Каждый момент жизни, когда отсутствует боль, когда выдается передышка от этого мучения. О, тогда жизнь прекрасна. Какое прекрасное, хрупкое равновесие.

Наверное, это как энергия, не имеющая выхода. Она продолжает накапливаться и может привести к взрыву.
Это как отсутствие тепла, ведущее к катастрофе. К катастрофе, которая не выйдет за рамки мира одного человека.

Все это может быть ответами (потому что, наверное, мы запрограммированы на поиски ответов). Может быть, таковой отчасти является цена понимания.
А что еще можно сказать себе?

«Все ваши герои живы. Все ваши миры существуют.
Более того, это единственное, кроме горстки пепла или истлевших костей, что останется лично от вас в этом мире»

Май

Вот-вот распустятся цветы,
наутро изменив вокруг пейзажи,
И скроют вихрем пены лепестки
обугленные стены в черной саже.

Кусты сирени, не задетые огнем,
Своими листьями смягчат мои ожоги.
Я зря пыталась потушить горящий дом,
В руках сжимая пепел и обломки.

Пришло бы в голову меня спасти кому-то,
унять огонь, сказать: все обошлось.
Пришло бы в голову... Но только почему-то
мне легче оказалось вызвать дождь.



Июнь.

Ты - перышко.
когда летят все
вниз -
ты вверх летишь,
разглядывая
невесомость
облаков.

А я -
как кошка,
забираюсь на карниз
и допиваю
золото
предсумеречных крыш,
безлюдность
и гуденье
проводов.

ночной эфир
терзающий волну,
экран то гаснет,
то опять
горит.
как будто его
болью
заразили.

Но вдруг сейчас -
Июнь!..
он шепчет
и звенит.
и дарит каждому
цветок анестезии.

мк

Маленькая, старая, питерская, осенняя реинкарнация.

1.
[700x525]


more

Порой ветер создавал образы и гонял их среди заснеженных полей.
Они могли принимать облики оленя и волков, мчащихся за ним.
А иногда ветер вынимал их образы из самых глубин своего сердца, и тогда в этом мутном белом безмолвии бродили те, кого, казалось, уже не возможно было встретить.
Некоторые называли их миражами.

***
Однажды снег все же застал меня врасплох.
Ледяные колкие кристаллики, красивые, только когда глядишь на них из окна уютной, жарко натопленной избы, безжалостно хлестали по лицу.
Я укуталась в шарф как могла, но это едва помогало.
В такие минуты, когда сплошная беловато-серая мгла крепко обнимает тебя со всех сторон, как старого друга, и не дает ни малейшей надежды укрыться от ее, едва слышно пахнущих смертью, объятий...
В такие минуты кажется, что ты один во всей вселенной, а образы людей, возникающие в твоей голове, кажутся лишь выдумкой, капризом уставшего от одиночества сердца...
В такие минуты страх подползает как никогда близко, и с губ срывается неслышный крик, который тут же поглотит безмолвие и вьюга...
В такие минуты налетают безжалостные мысли сомнений, как воронье, слетающееся на падаль. Когда ты полон сил и контролируешь себя, они, лишь нахохлившись, с напускным безразличием косятся в твою сторону, но стоит тебе лишь чуть-чуть уступить, сделать шаг назад... Они своего не упустят.

***

п.с. Что бы ни было, и как бы ни было, все можно исправить. Все можно изменить, и все сказать. Просто придти.
Все можно исправить, пока мы живы. Тем, кто ушел, уже ничего не скажешь. И это навсегда.

Слушать этот музыкальный файл

С причала рыбачил апостол Андрей,
H7
А Спаситель ходил по воде.
Am
И Андрей доставал из воды пескарей,
Em
А Спаситель погибших людей.

И Андрей закричал: "Я покину причал,
Если ты мне откроешь секрет!"
А Спаситель ответил: "Спокойно, Андрей!
Никакого секрета здесь нет...

G D
Видишь, там на горе
Am Em
Возвышается крест:
G D
Под ним - десяток солдат,
H7 H-9 H7
Повиси-ка на не - ем...
G D
А когда надоест,
Am Em
Возвращайся назад
C G
Гулять по воде, гулять по воде,
D H-9 H7
Гулять по воде со мно - ой..."


- Но Учитель, на касках блистают рога
Черный ворон кружит над крестом
Объясни мне сейчас пожалей дурака
А распятье оставь на потом

Онемел Спаситель и топнул в сердцах
По водной глади ногой
- Ты и верно дурак! - и Андрей в слезах
Побрел с пескарями домой

Слушать этот музыкальный файл

На краю

Я уснула в камере пыток,
Где на стенах тиски и клещи.
Среди старых кошмаров забытых
Мне снились странные вещи.

Заглушала музыка крики -
Столько памяти в каждом слове...
Я уснула в камере пыток
На полу, в луже чьей-то крови.

Я уснула ночью глубокой
В страшной чаще, зарывшись в листья,
Среди диких чудовищ голодных,
О своей не заботясь жизни...

Всё равно о ней думать поздно,
Но проклятое чувство долга!
Я уснула, выключив звёзды,
Так хотелось упасть ненадолго...

Я уснула на поле битвы,
В самом центре кровавой бойни,
Среди раненных и убитых -
Полежать хотелось спокойно...

Всё равно нет смысла бороться -
Я и так давно уже пала.
Я уснула, выключив солнце,
Потому что очень устала.

Так долго бежала, не глядя,
Пока без сил не упала.
Я уснула на автостраде,
В двух шагах от промышленных свалок.

Выпадали осадки - местами,
Люди спали в своих квартирах.
А я уснула в густом тумане
На краю совершенного мира..

Постепенно ежедневная подготовка к экзаменам по истории искусства становится менее эффективной. От большого объема информации внимание и интерес притупляются. На первом экзамене будет 19 век в Европе, а он вместил в себя очень много стилей и направлений - классицизм, романтизм, реализм, импрессионизм.., плюс различные школы... И каждое направление, основанное на исторических предпосылках, неразрывно с ними связанное, утверждает "неправильность" и ошибочность другого. И, проникаясь духом одного течения, трудно моментально перестраиваться на другое. Хочется, чтобы сложилось собственное мнение, а времени так мало...


В книге про импрессионизм была репродукция картины Камиля Коро (сам он к ним не относится, он скорее вообще внестилевой художник, но оказал на импрессионистов определенное влияние) «Орфей и Эвридика». Картина относится к позднему периоду его творчества. В ней чувствуется тонкость и лиризм, свойственные этому периоду.
Впечатление, которое у меня сложилось в целом от его картин, - это безлюдность, затишье. И даже в этой работе, несмотря на то, что присутствуют некие герои, - кажется что они уже подошли к самому краю, что они вот-вот исчезнут, покинут пределы картины. Мне нравится, как звучит этот момент. Предчувствие действия, которое вот-вот совершится.

Похожее ощущение возникает, глядя на «Расстрел повстанцев» Гойи. Но там этот момент - невероятно мучительный и напряженный. Как всегда бывает, когда ждешь того, что вот-вот должно произойти, и вроде и готов к этому, но все равно нервно вздрагиваешь, когда ожидаемое происходит.
А у Гойи - только ожидание смерти. И это ожидание вечно.

[700x581]
Камиль Коро. Орфей и Эвридика.



[700x546]

Слушать этот музыкальный файл

В его сердце стучит барабан
Заглушая внешние звуки
Заставляя в бешеном ритме
Двигаться ноги и руки
Её сердце - виолончель
И струны натянуты в нём
Их то гладят, то дёргают пальцы
То терзают упругим смычком

Я сижу и не знаю, что делать
Ощущениями пьяна я
Слушаю музыку ветра
И музыку странного сна
Начиная наружу рваться
Нарастают звуки опять, но
Дрожит мой голос, и пальцы
Не способны всё передать

Её сердце похоже на флейту
Сквозь него сжатый воздух проходит
Открываются и закрываются
Дырочки в тёплой плоти

Ему хочется петь очень нежно
Но всё получается басом
Вибрирует кровь по струнам
Гудят и пульсируют фразы

Я сижу и не знаю, что делать
Ощущениями пьяна я
Слушаю музыку ветра
И музыку странного сна
Начиная наружу рваться
Нарастают звуки опять, но
Дрожит мой голос, и пальцы
Не способны всё передать

Гитара звенела так громко, что
Не было слышно крика
Ведь боль от последней капли
Всегда поёт очень тихо

Давили на слабые кнопки
И нежно играли со скрипкой
И я боюсь, что не скрыть мне
Дурацкой, странной улыбки

Я сижу и не знаю, что делать
Ощущениями пьяна я
Слушаю музыку ветра
И музыку странного сна
Начиная наружу рваться
Нарастают звуки опять, но
Дрожит мой голос, и пальцы
Не способны всё передать

Послание, заключенное в конце «Пикника на обочине», материализовалось, как только была перевернута последняя страница книги. Это особая магия книг.

Слушать этот музыкальный файл

Em
С крыши город светился дальше,
Am
С крыши города было больше,
н7
Упирались в перила пальцы,
Em
Черный воздyх глотался горше.
Am
Голос рвался на дне гортани,
н7
Захотелось дневного света.
C
Ветер щепкой швырял по крыше
н7
Два разорванных силyэта.

{Em Am н7 Em}

Только боги и только дети
Восходили в такие выси,
Выше крыши клyбилось небо,
Выше неба была любовь:
недостyпная, неземная,
Уходящая в звездный холод,
Леденила чyжие дyши,
Согревала yснyвший город.

{Em Am н7 Em}

Вот и все, я тебя не вижy.
Этот омyт такой бездонный!
Остаешься под звездным небом
не любимый и не влюбленный.
Ухожy по ночной дороге
Из весеннего сyмасбродства,
С каждой yлицей нестерпимей
Ощyщаю свое сиротство.

1.
[469x700]

2.
[469x700]

3.
[469x700]

4.


more

Спустя семь месяцев что-то изменилось.
Это как раскаленный камень в руке. Держишь его до тех пор, пока не становится совсем уж нестерпимо, и перекладываешь его в другую. И наслаждаешься краткой передышкой без памяти и боли. А потом все заново. Снова и снова. А бросить не можешь, потому что этот камень - твое же сердце.
А может, спустя семь месяцев ничего не изменилось.

Любимый Моэм. И еще один любимый герой - Ларри. Несмотря на то что рассказчик (а повествование идет от лица самого С. Моэма) на протяжении книги жалеет, что не может передать голос Ларри, и так тщательно пытается описать его глаза, его взгляд, его такое поразительное умение улыбаться глазами, располагающее к себе окружающих, Ларри невозможно не полюбить. Как и в "Бремени страстей человеческих" мне оказался невероятно близок Филипп Кэри - главный герой книги, так и в этой ситуации мне очень близок Ларри. И, хотя книга, безусловно, о нем, посвящена ему, в ней немало места отведено другим персонажам. Людям, так на него не похожим. Для Эллиота весь смысл заключен в высшем светском обществе, он посвящает ему всю свою жизнь. И даже на пороге смерти, когда все те, кто был обязан ему своим положением, отвернулись от него, он не осознает, как напрасно он потратил свою жизнь. Изабелла... Ей нужна твердость, уверенность. Она хочет усидеть сразу на двух стульях. Она щедра, гостеприимна, остроумна, но и расчетлива, хитра. В ней нет теплоты и нежности, как замечает и сам автор. И среди них - Ларри. Обычный парень. Но ему случилось пережить смерть своего друга-летчика во время авиа-налета. Друг спас Ларри, а сам погиб. Ларри увидел смерть. Такую бессмысленную. Такую страшную, потому что тот, кто только что смеялся, разговаривал, думал о будущем, теперь мертв. И с этого момента Ларри начинает свой поиск. Книга о поиске. Поиске смысла, Бога, покоя и гармонии. О жизни. Жажда познания приводит его в Индию. Он много читает, путешествует, размышляет,.. и работает тоже. И он приближается к пониманию того, что радость и боль неотделимы. А грань между ними также тонка, как острие бритвы... И, несмотря на то, что книга о нем, о Ларри, даже в книге он остается также неуловим для читателя, как неуловим для других героев.

...А это всего лишь кофе и книги.
Попробовала новый кофе - lavazzo grand espresso. На этикетке заявлено, что Италия. Понравилось, что без кислинки и более крепкий, чем предыдущий, более сильная обжарка зерен. Ароматный и уютный.

А с кофе так сочетаются хорошие книги=) Который раз уже даю себе обещание не покупать ничего нового, к тому же еще есть непрочитанное, но никак не удержаться. Сегодня дополнила библиотеку "Острием бритвы" любимого Моэма, "Моей кузиной Рейчел" Дафны дю Морье (говорят, она не менее сильная, чем ее же "Ребекка") и "Часами" Майкла Каннингема. По мотивам последней есть одноименный фильм, который я время от времени пересматриваю. Фильм хороший (очень хороший), но иногда жаль, что он мне нравится. Что нахожу в нем много близкого. И, если рассматривать характеры и поступки трех героинь, если рассматривать их объективно, с точки зрения нормального, уравновешенного человека, то они... страдают от безделья. Фактически, не отягощенные физическим трудом, необходимостью работать, они как-то безнадежно несчастны, их жизни не имеют твердой основы, они живут в системе координат, начало которой не определено и постоянно меняется. Между ними и окружающими - дистанция, пространство наполненное болью в весьма концентрированном виде.
Мне вдруг пришла в голову мысль... Ведь в этой истории будто в противовес трем героиням спутники их жизни - абсолютно уравновешенные, нормальные, устойчивые и, даже, заурядные личности. Кажется, они далеки от этих переживаний, они занимаются делом, их время четко поделено... Почему же они оказываются с такими не похожими на них. Может они подсознательно чувствуют, что Вирджиния, Лора и Кларисса, почувствуют и облегчат боль, которая есть и в них, которой они тоже не чужды, от которой им не укрыться за ежедневной рутиной..?

А в этой истории, в которой одна героиня (Вирджиния Вульф) пишет роман, другая его читает, а третья живет жизнью, написанной в этой книге (действия происходят в разные временные отрезки), есть еще один герой - маленький мальчик, которого захлестнула волна боли, боли сначала чужой - боли его матери, а потом и той, которая переросла в его собственную. Он заразился ею, и не смог ее перенести.

***
У меня за окном растет сирень - белая и сиреневая. В этом году она цветет пышно, красиво. Приходят некоторые люди и ломают ее, чтобы унести с собой. Ненавижу, когда ломают сирень.

Слушать этот музыкальный файл

Опустели ночные улицы,
Я спешу по ним, чтоб отыскать тебя,
Но со всех сторон наступает,
Сжимая в кольцо, темнота.

Лабиринты ветвей, как щупальцы,
Темнота стремится забрать тебя,
Но она, покуда, не знает,
Что я тебя не отдам.

Ты сидишь на полу во мраке,
Составляя слова из льдинок,
Заключённый в огромных чертогах
Из прорачного синего льда

И время мой главный враг
И холод мой злейший противник
Но я всё равно не отдам тебя им,
Я тебя не отдам.

Моя незримая армия во сто крат сильнее,
Тысячи светлых ангелов
Грозно стоят за спиною моею
Мрак озарят лучезарные
Вспышки просветов ночных облаков,
Непобедимая армия... моя.

Бастионы непонимания,
Одиночество, холод, усталость
Обжигающий северный ветер,
Миражи в раскалённых пустынях

Опустевший зал ожидания
На чужом, незнакомом вокзале
Это страшное слово "Вечность"
Не сможет нас сделать чужими

Моя незримая армия во сто крат сильнее,
Тысячи светлых ангелов
Грозно стоят за спиною моею
Мрак озарят лучезарные
Вспышки просветов ночных облаков,
Непобедимая армия... моя.

Видишь тени скользят над водою,
Это самая страшная птица,
В её имени мрак и забвение,
В глазницах её пустота.

Её пища - последний вдох,
Но сколько бы ей не кружиться,
Я всё равно не отдам тебя ей,
Я тебя не отдам.

Моя незримая армия во сто крат сильнее,
Тысячи светлых ангелов
Грозно стоят за спиною моею
Мрак озарят лучезарные
Вспышки просветов ночных облаков,
Непобедимая армия - моя любовь.

Слушать этот музыкальный файл

Может ли он быть сошедшим с ума,
Глядя нам в лица, сердца и дома,
Зная мысли, вкусы и взгляды,
Посетив заповедники ада?..

Море, деревья, солнце и звезды...
Может ли он пожалеть, что все создал?
Красота никого не спасла.
Красота – только повод для зла...

...А он заперся в поднебесье
И пишет о людях песни,
Рыдая над каждым аккордом
От ярости или восторга.
Ему так нужна их милость,
Он смотрит на то, что из них получилось,
Каждый их вдох ощущая, то гневаясь
То снова прощая…

Может ли сам он нуждаться в прощении?
Знает ли он свое предназначение?
Как ощущает он смерть?
Хочет ли иногда умереть?

Как ощущает он звон тишины?
И одиночество среди весны?
Может быть, он счастлив вполне...
А может быть, он плачет во сне?

...Он заперся в поднебесье
И пишет о людях песни
Рыдая над каждым аккордом
От ярости или восторга
Ему так нужна их милость
Он смотрит на то, что из них получилось
Каждый их вдох ощущая, то гневаясь
То снова прощая…

Я так хочу, так хочу ощущений
У меня есть лишь миг эйфорий и мучений
Я так хочу, так хочу ощущений
У меня есть лишь миг эйфорий и мучений
Пока не вернется в холодную вечность
Моя уязвимость, моя человечность...

...А он заперся в поднебесье
И пишет о людях песни
Рыдая над каждым аккордом
От ярости или восторга
Ему так нужна их милость
Он смотрит на то, что из них получилось
Каждый их вдох ощущая, то гневаясь
То снова прощая…

«...Еще я буду писать стихи. Меня научат писать стихи, у меня хороший почерк...»
("Улитка на склоне", Стругацкие)

Офорты.

1.

Насморк.
[700x665]

2.

[700x396]

3.

Тиль-тиль и Митиль с бабушкой и дедушкой в Стране Воспоминаний.

[700x440]

4.

Блаженства (Блаженство быть скупым, блаженство удовлетворенного тщеславия, блаженство есть и пить когда не хочется, блаженство ничего не замечать и блаженство ничего не видеть)
[700x399]

5.

Фея Берилюна, которая на самом деле прекрасна, нужно только суметь это увидеть=)
[700x449]

6.

Тиль-тиль снимает клетку с Синей птицей, чтобы отдать ее старухе Берленго, чтобы та, в свою очередь, могла спасти свою внучку.
[543x700]

7.

Еще парочка блаженств: блаженства спать не в меру и утробный смех.
[700x472]

8.

Душа нерожденного ребенка из Царства Будущего. Что его ждет?..
[494x700]




1.

Ночь и ее дворец [666x700]

2.
[665x700]