А я о том, что Капитаны меняются. Каждый раз меняются. И среди них нет идеального. Есть те, кто знает, куда ведет. Есть те, кто ведет на автомате, а есть те, которые заставляют стоять на месте. Наверное, как-то так. Если капитан ведет тебя назад, то ты вряд ли будешь его слушать. Хотя, все варианты одинаково возможны. Просто однажды ты тоже станешь Капитаном с большой буквы для кого-то. Это непременно случится, когда придет именно твое время. Бесполезно говорить, что человек вел тебя на протяжении всей жизни. Учил, показывал - да, но все остальное - ты обязан самому себе. А не кому-то там сверху, снизу, сбоку.
Как будто открываешь глаза, а ты уже бац - другой человечек. Сбросивший с себя старую шкурку. Не до конца, но начавший этот процесс. Открываешь глаза, а вещи уже видишь немного под другим углом. Либо это временное, либо это правдивое. В любом случае, я сама тащу себя наверх. Туда, где мне хотелось бы оказаться. И не имею права опускать руки раньше времени, не имею права говорить о том, что я слишком устала. Если давать усталости и апатии завладевать, то так и останешься в этом болоте. Нужно искать еще выходы. Их должно быть много, а кто-то должен прорвать материю жизни.

Захлебываться снова и снова. Как водой, только словами. Словами, которые не находят выхода и пытаются утопить тебя внутри самого себя вместе с ними. С теми, которые не окажутся высказанными\написанными\напечатанными. Маленькая девочка на мосту, но она не прыгнет, она созерцает. Маленькая девочка в платье идет по городу и вдыхает воздух. Только она - это не я. Ведь можно поверить в эту историю. А вчера я увидела потрясающий арт со знаком стоп и часами на выдернутом из земли островке. И с шестеренками, торчащими из земли. И мне показалось, что как-то так выглядит рубежка. Рубажка из крапивинских историй про парллельные пространства. Нет, колесо, которое вертится и отвечате за время - оно отдельно от всего. И это не оно. Но какие-то косые пространства, которые естЬ, которые разрушаются - они выглядят примерно так. Или это приют автостопщиков времени. Представьте - путешествовать автостопом по шестеренками, по времени по по разным реальностям. По их сплавлениям, попадая из одной в другую, прогуливаясь по их граням, балансируя. Прогуливаясь по их хитросплетениям, где все проникает друг в друга так глубоко, что ты не отличишь корней одного пространства от корней другого.
У меня много рук и много глаз, хотя на самом деле всего две. И всего два. И внутри себя я сижу по-турецки, ладони положив на колени, ладони смотрят вверх. Может, в небо. Может, на эти острвоки с шестернями, выдернутые из времени и запускающие механизмы. На мне какие-то индийские штаны и просторная кофта крупной вязки, свисающая с меня. И какие-то то-ли косички в волосах из ниток, то ли какие-то еще обереги. Ххха, это что, зарождающийся внутренний покой?
На практике остаюсь еще на недельку почти. Так надо. В первую очередь мне. А потом уже всем остальным. Главное - сидеть за своим компом. Все остальное прилагается.
"Нет уважения тем кто охуел совсем" написано у рйна на фотографии. И я с этим полностью согласна. Кто я? Что я делаю и что с этим творить дальше? Завтра, вечер, дорога, плотина и шум воды. Еще бы ритуальные пляски у костар.
А сегодня 6 лет. Точнее, уже вчера. Но для меня еще сегодня. 6 лет как ее нет. 6 лет, как я просто ощущаю ее рядом, особенно покупая в начале лета букет пионов. Ощущаю ее присутствие. Помню про нее. И 6 лет как я ни разу не была на кладбище. Вообще ни разу. И почему-то никак не могу туда поехать. Блок-посты.
В голове время от времени прокручивается тот самый недавний сон про нас с тобой. Точнее, я вспоминаю твою улыбку. Скоро увидимся, я в это верю. С такой-то насыщенной жизнью, которая обеает скоро начаться.

Пой для меня, говори для меня. А в последнюю встречу глаза твои совсем голубые. И не то чтобы я скучаю, просто очень. Держаться дальше. Суметь выше. Что-то предпринять. И я уже представляю, как в пятницу вечером сяду на дамбе, скрестив ноги по турецки. В новенькой толстовке черной с принтом лисы. Ладони поверну к небу и глаза сначала закрою, а потом буду смотреть на воду и на небо. Прикидывая свои дальнейшие пути и варианты. Рядом будут два или три моих человека, торопить, скорее всего. Но понимать. Мне нужно, землю. Понять, что я тоже чего-то еще стою. И немалого чего-то. Тогда я смогу все. Только для начала стоит выспаться.

Засыпаю дома - холодно. Просыпаюсь - холодно. Если бы каждый день происходило рождественское чудо, то горячую воду дали бы в 00-00, но я не уверена, что в этот раз оно произойдет. А в Питере есть клуб, где каждый день празднуют новый год.
Ко мне давно не подходили на улицах и не разговаривали. Сегодня подошли. И я поняла, что уличные философы-наркоманы-алкоголики мне намного приятнее молодых людей в костюмах, которые просят номер телефона и приглашают на чай на недел. А перед жтим здороваются с тобой, словно знают тебя все жизнь. Может, так и есть, я не знаю, но почему-то напрягает.
Одно из самых хороших, что у меня есть - моя любовь. Моя любовь, которая вновь уезжает на месяц и впадает в молчание. И это мое время, чтобы разобрать себя по винтикам по-возможности.
На глупых не стоит обижаться. Даже не на глупых, а на узкомыслящих псевдорационалистов, запертых в предоставленных им рамах "хорошо", "плохо" и их эго. Плохо хотеть их убить, они и так неполноценны. У меня тоже свои рамки, но мне зочется смеяться от узколобия некоторых людей. Представьте, я учусь не для получения корочки, а для себя. И пытаюсь каждому заданию найти боснуй внутри себя, чтобы сделать его. Представьте, я не ищу пути схалтурить и взят что-то у других. Не представляй, сука, не стоит. Стирай модули, значения которых ты не понимаешь, перекраивай и плавай в своих стандартах. Так ведь легче, чем анализировать, менять установки, а порой еще и гнуться. Работай, зарабатывай и смотри на свои деньги, они у тебя будут.
Смотри, я все еще стою, все еще жду и вижу тебя во сне. Вс ееще ношу его в сумке, улыбаюсь и живу. Хотя чем дольше ты находишься во всей этой мешанине, тем сложнее оставаться живым, не поддаваясь стандартам.

Все началось в инстаграме с фотки Рйна некоторой давности, где его держат а руках, а со штанов свисает цепь. С ощущения уюта и головокружительной дружбы что-ли. С ощущения того времени. А продолжилось поездкой на электричке по одному из самых атмосферных, наверное, направлений.
Все начиналось с Ховрино. С желания попасть в больничку и полазить по катакомбам, с истории амбреллы, как ее называют. С того, что одним весенним солнечным днем Микки написала на химии, что хочет туда попасть. А продолжилось все самолетиками из окон лицея с текстами песен, написанными на крыльях и на корпусе. Если так можно назвать часть бумажного самолета. Все начиналось с весенних луж, а еще раньше, еще раньше мы сидели в кафе у лицея и пили глясе, которым в итоге отравились.
Утро тоже начиналось с Ховрино, с той самой жд платформы. Когда в 9-ом после сдачи экзамена кто-то волновался по поводу коменданского часа и ментов по дороге к дому. Тот самый Назаров. И это утро начнется со станции. С Люмена в наушниках и воспоминаний о цепях, ремнях с колючками и заклепками. Это дух времени (с). Это даже не желание туда вернуться, у меня и сейчас много всего. Так много, что можно переполниться всем этим, если захотеть. Жизнь в замечательной кртире, где ждут к ужину, просмотры Ганнибала (сериал, фильмы), разговоры и ночные походы а лестницу. Чай, сендвичи и приставка. Еще есть мы. Придурки, за которыми забавно наблюдать на улице. Когда у меня выкручена немного рука, второй я держу тебя за шею, а ты умудряешься еще и бить меня зонтиком по пятой точке. Мы снова смеемся, но все по-другому и далеко не так радостно, наверное. Что-то не ломается, но хочет. А ты не даешь. Или я не позволяю. Не важно.

Нам осталось 4 серии до конца второго сезона Ганнибала. Двое смотрящих и один пересматривающий, подсадивший нас на все это. Наверное, это даже неплохо, потому что сейчас есть два сериала на уровне, которые я готова пересматривать. Ганнибал и Вероника Марс. Мне нравятся затрагиваемые тесы. А в Ганнибале еще и фразы героев, психология, мотивы и цели. И я понимаю теперь, почему в 8 утра после последней серии Крис пила водку на кухне. Я бы начала это делать еще серии с 8.
Один замечательный человек наконец-то вернулся в город, я все еще продолжаю болеть. А заодно и отдыхать от учебы. В понедельник на практику, а у меня ощущение, что я все еще должна сделать что-то для учебы, что-то выучить. Ну а пока мы счастливы, на самом деле, ложась под утро и вставая днем. И только ты срываешь мне крышу неответами, своеим панцирем. Может, я не права. Может. Все может. Здесь не может быть стратегии, но могут быть верно подобранные слова. У меня остались только подколки. Неуместно-неудачные, но это как самооборона. Мне это нужно, мне было страшно, мне нужна маска. Впервые за все это время. Мне нужны силы. Или?
Сны бесятся. Там есть ты, мы разговариваем, но даже там ты саркастично-скорлупный, мне сложно тебя понимать. А не так давно мне снилось, что по твоему номера телефона мне ответил отец и сказал, что тебя никогда и не было, я сама все выдумала. Тогда стало действительно страшно. До сих пор страшно, когда вспоминаю.
Расфасовать своих личных тараканов по ящикам, снова начать писать и переосмысливать Ницше с позиции человека, рассказывающего свое пониание реальности, а не с позиции крутого философа, у которого не должно быть прокосов в логике.

Успешный человек заболевает перед пересдачей, а потом отлеживается дома с температурой 37, насморком и больным горлом три дня кряду. При том болею я далеко не дома, а в нашей уютной квартире со своими людьми рядом, которые меня лечат, спрашивают про самочувствие и...и вообще. Дни моего душевного равновесия. Мы все еще рубимся в крэша, собираем паззл и смотрим первый сезон Ганнибала. Правда, смотрю я, остальные пересматривают. На подоконнике на балконе поселился гаражный кооператив Ромашка, я начала делать то, чо хотела сделать давно - начать изучение корабельных снастей и типов кораблей. Больной счастлив, главное - выздороветь. Лето. Мы взрослые, а за окном теперь прохлада, а не парилка.

Не могу пройти мимо, не откомментировав такую новость. Мента, проходившего по делу Политковской, как я поняла из статьи Коммерса, судили отдельно. И получил он меньше всех. Знаете, вот таких я бы отправляла на пожизненное. Они же должны нас охранять, так что и наказывать их должны в разы строже. Особенно за помощь в организации убийства. После этого вы хотите, чтобы кто-то верил полиции, а заодно и судьям? Ххха.

У меня пересдача завтра, я немного сидела с подготовой. Но вчера мы достали приставку и крэша. А потом как-то вечер, а потом 5 утра. И как-то что-то не то. Но мы счастливы, никто нас за это не сможет осудить, как бы ни хотел.

Помяни мя в своих молитвах на небо,
Предскажи мне, как жить. Я - язычник.
И обучен всего лишь дарам, а мне бы...
Мне бы к богу твому, помяни мя в молитвах ему.

1 мая 2014

Кто-то собирал в пакет солнечные лучи, как длинные макаронины, кто-то пытался укротить жару. А кто-то ходил попятам с щеткой и выметал все улицы. Даже не мусор с них, а воспоминаний, куски людей и голоса. Если что-то еще готово было звенеть и дрожать в ожидании, то потом резко умолкло. Так и недотянув свою песню. Чего ты хочешь, Джонни? Чего ты хочешь?
К непониманию начинает прешиться страх. Сильнее или слабее, но он есть. Я мечтаю о том, что ты вернешься в наш дом и увидишь там не разруху, а новые рубежи и горизонты, пейзажи, замки и конницу, ждущую командира. Как-то так, если про это писать. Жаль, что с каждым разом что-то все сильнее и сильнее дрожит и грозит рассыпаться.
Слабые не живут, я согласна. Но это не повод отрывать еще куколке единственное образовшееся крыло. Эта бабочка-урод, кажется, я. Не сказать, что у меня одно крыло, но чем-то похоже. Наверное, трепыханием лапок, когда раздирают на части, на полосочки то, что еще могло поднимать вверх.
Когда все вернется на свои места или займет новые места, я буду плакать у тебя на груди от счастья, наверное. Или продолжу пялиться в окружающую меня действительность. Все зависит от того, до какой ручки я смогу дойти и как легко смогу вернуться. Очень смешно, конечно. Очень.
Не то чтобы все брало и кололось. Нет. Все сложнее, чем было описано в учебнике физики, а люди оказываются камнями, которые невозможно открыть. Потому что они этого не хотят или бояться. А мне бы было легче.

А потом просто накрывает. Как-то сразу и на ровном месте. Слезами в телефонную трубку. Стараться говорить веселее. И все верят. Или почти все. А потом плакать в ванной без причины и без возможности остановиться, потому что слезы сами текут.

Мало кто знает, мало кто хочет осознавать - я делю все в группы по ощущениям. И людей отчасти тоже. Те внутренние струны, по которым каждый из них проходится, звучат иногда одинаково. Так я отчасти различаю своих. По особым нотам внутри себя. Экзаменаторов я различаю также. Дело даже не в пересдаче второй в жизни. Дело даже не в принципе и нежелании получать три. Дело в том, что она очень похожа на того, кто был, получается, 6 лет назад. Он принимал экзамен по журналистике, по введению в специальность. Тоже смотрел на всех, как на идиотов и смешных обезьянок, злился, если неверно отвечали на вопрос и время от времени, задавая очередному студенту вопрос, отворачивался к коллегам поговорить. А ты в этот момент должен был отвечать, понимая, что тебя не слушают. Это был единственный неуд, который мне поставили в зачетку. Это был единственный, наверное, раз, когда я ревела из-за сессии на красной площади у мамы на груди. Эпичная картинка была.
Эту тетку я отнесу к той же категории людей. Давить морально, до дрожи в руках, оскорблять молчанием и пытаться опустить ниже плинтуса. Так, что даже сдавшие две девчонки потом ревели. Получив пересдачу, я решила, я сдам гребаное бжд на отлично. Просто научусь не бояться, чтобы руки не дрожали, а голос был абсолютно спокоен и без наезда. Нет, мозг мне, конечно, говорит, мол, девочка, ты выучишь это все специально, чтобы победить судьбу и побороть страх? Но с ним мы как-нибудь договоримся. На этом кону я отыграюсь.

Слова приходят внезапно. Рассыпаются внутри тебя бусинами и скачут по полу, игнорируя гравитацию. Иногда даже повисают этими бусинами в воздухе и не дают тебе спокойно дышать. Им плевать, потому что они хотят наружу.
В парке есть небольшая часовенка. Хотя, черт его знает, как это обозвать. Просто строение около двух, наверное, метров в высоту с квадратным основанием, иконами и лампадкой. И перед этим сооружением сидит мужчина. Мне показалось сначала, что ног у него нет. На самом деле, он сидел на правом берде, подогнув ноги сбоку. Он неистово молился иконе или богу, кланялся ей, а получалось, что в землю. Все поклоны асфальту. И руки у него были в крови. И лицо тоже было в крови. Четко до границы лба и волос, остриженных под машинку. Он молился и что-то говорил иконе. А вокруг шли люди - мамы с детьми, бабушки. Всем было похуй. Хотя, это меня не удивило.
Я иду мимо и вижу много-много причин крови на мужчине. Но ведут они к одному - челобитная богу в маленьком парке на окраине города. Мы можем истекать кровью внутри, можем стирать ее снаружи. Мы можем морально истекать ею или просто чувстовать что-то. Факт в том, что когда-нибудь ты и сам будешь вот так вот молиться. СИдеть и молиться. Может, на полу в квартире и про себя. Может, также прилюдно, может, на концерте любимой группы. Это не важно. ПРосто каждый из нас будет. Хотя бы раз в этой жизни.
Слова стучатся в твое горло и выливаются наружу. Что-то потом из них получится. У меня ассоциация с Люменом и ангелом в ванной с бритвой в руках. Не знаю с чего вдруг.
Несмотря на все сложности, я стараюсь оставаться собой и рядом. Это два взаимосуществующих понятия. Хочется снова вернуться к теплу. И нужно для этого сделать ряд шагов, чтобы залатать в этой паутинке дыру.
Вместе с нормализацией-стандартизацией жизни приходит желание писать прозу. Сейчас меня вывернет наизнанку от слова нормализация или стнадратизация. И тогда я смогу жить дальше. И снова выдираться из обыденности, становясь собой. Сложно, но я хочу, я должна, я просто не могу утонуть, потому что всплыву заново на поверхность. Это не миф. Не в этот раз.

Меня как-то не хватает на то, чтобы написать что-то действительно важное. Меня не хватает на то, чтобы в очередной раз сесть и прикинуть что-ли. Или мне просто кажется, что мне не понравится найденный ответ.
Для того, чтобы все получилось, в первую очередь должны ложиться слова. И даже не важно, на самом деле, слова или какие-то другие составные детали. Нужно, чтобы все подбивалось одно к одному. А потом ты чувствуешь руками что-то теплое и думаешь, что не обожжешься, если дотронешься до ниток этого мироздания и кое-что там пошевелишь.
Мне как-то нечего больше сказать. Слишком многое остается внутри. И я с нетерпением жду, когда эта бомба рванет. А она это сделает скоро. качественно и со множеством осколков.
Странно, я все еще люблю. Несмотря ни на что. И это даже не привычка.

Забавно, когда все оказывается правдой. Или почти все. Когда в начале мая ты говоришь - мои друзья - люди, с которыми мне уютно и хорошо, но которые не помогут мне в тот момент, когда мне нужна будет помощь. Это не целиком и полностью так. Нет. Есть С, которому, наверное, я даже подумаю позвонить в случае чего, но так этого и не сделаю, потому что он тоже занят, у него свои дела.
Мы друзья, - говорили они летом и планировали жинь на n лет вперед. А на следующий год приезжали на дачу и не здоровались.
Мы лучшие друзья, - говорили они. А потом родители разрешали им взять на дачу только двоих друзей и тебе в лицо говорили, что ты лишний. А потом двое поехавших, тоже лучшие друзья, рассказывали тебе про пьяную мать и муравьев в кровати, убеждая, что ты ничего не пропустил.
Мы лучшие друзья, - говорили они, а через некоторое время ты понимал, что оказываешься в кубе, что ты всегда желанный собеседник по учебе. И когда ты вдруг уходил, тебя начинали называть предателем. А поговорить о причинах пытались дважды - на паре и в сети. Оба раза неудачно, не понимали, что нужно отойти в сторону и смотреть в глаза. Проходит почти три года, а ты все еще предатель, которому улыбаются сквозь зубы.
Никому из них, из этих друзей, ты бы не позвонил среди ночи с нервным срывом. Не рассказал бы о чем-то случившемся. Но с удовольствием бы их выслушал и попробовал помочь. Через некоторое время ты понимаешь - Психоаналитик был прав, когда писал про отсутствие у тебя друзей. Опять-таки, не совсем, но на 90% точно. Наверное, я скоро серьезно поставлю перед собой вопрос о том, что же со мой не так. Что не так, если люди, которых я считаю важными в собственной жизни и друзьями молча уходят, или перестают меня замечать, или что-то еще. Но при этом остаются важными для меня. Теми, кому я всегда помогу, кого всегда поддержу. Но кто не сможет поддержать меня. Что со мной не так, если в среди своих я ощущаю себя немного не в своей тарелке и просто собеседником на вечер, а с теми, кто никогда не был близок я чувствую уют. Почему когда ко мне в квартиру неожиданно заявляется Психоаналитик вместе с Н, с которой я никогда не общалась, просто знакома, я чувствую некоторую семейность и полную свободу действий? Почему, черт возьми, наручники мне чинит именно Психоаналитик а не те, кто знает, что они действительно сломаны (это, правда, чисто риторический вопрос с ответом - ты не просила). Почему, черт возьми, именно они говорят мне о том, что я не обязана уходить спать в коридор на ночь, потому что я хозяйка квартиры, а они всего лишь гости, а Психоаналитик еще и ставит чайник у меня на кухне. Наверное, я пока просто сделаю вывод о том, что не встречала нужных людей, хотя дружбу видела.

И тут меня догнала параноя. Я ходила около плиты на кухне все 2 часа после завтрака и ее использования. И не помню, выключила ее или нет. Ощущение, что нет. А я уже в метро и не вернусь домой. Остается надеяться и звонить маме, чтобы она пораньше вернулась домой...

Я бы кого-нибудь сняла. Да, прямо сейчас. Парня или девушку - это вообще неважно. Доя разговоров полойдет любой, у кого есть хоть какие-то истории. Лучше, правда, чтобы они были живыми, но я уже и на это не так сильно претендую.
Мне неуютно. Нехорошо молчать и говорить "круто", "здорово" в привычной компании. Потому что не круто, не здорово, у вас свои шутки, а я остаюсь сторонним наблюдателем без права вовлечения. Хорошо. Конечно. Можно я больше не буду "ходить в тот дом". Лучше забудте. Это все я, изменяющаяся я, уходящая все дальше, кажется.
Привычка еще и в том, что люди, которых ты считаешь самыми близкими, через несколько лет уходят бесследно. А потом ты узнаешь, что вы и друзьями-то не были особенно никогда. Случайно узнаешь. По подписи под фоткой. Иногда мне кажется, что я - эпизодический персонаж, который очень хорошо стирается оастиком из памяти. Сразу и практически без остатка.

Советы от Арчета - уйти гулять в ночь, а вернуться другим человеком. Я бы не ставила на другого человека. Но вот уйти в ночь, амвернуться утром с чистыми мыслями и убранным хламом внутри моего храма - было бы здорово. Валяться ночью на лавочке в парке. На луну выть, например. Последнее было почти несерьезно.
Странники тоже находят свое место и перестают искать. Жаль, что иногда мы слишком трусы, чтобы все разорвать и резко изменть в соответствии со своими принципами.
Второй день в универе, а уже хочется снова уехать. С тобой и далеко. Или не уезжать, а просто сбежать из своего зоопарка.
Все крутится, все вертится. И мы возвращаемся.

Rising up, а то как же без этого? Приходы от новых мест не становятся серее. Только ярче. И память фиксирует. Ночь в поезде - привет Гродно. В соседнем плацкарте на боковушках два близнеца. У одного книжка про змей, у другого то-ли про танки, то-ли про двигатели. Обоим лет 11 или 12. Один еще картавит немного. И они говорят о том, может ли ядовитая змея гипнотизировать и управлять своими жертвами, обсуждают двигатели и smth else, а я улыбаюсь. И грущу, что утыкаюсь в телефон, а Достоевский лежит на полочке.
А они сидят у ночного окошка поезда и тихо, но увлеченно, по-братски так разговаривают.
Свежо и ново. Мокро только. Идешь по утреннему городу, карты нет, местных денег тоже.