Опубликованы переговоры пилотов SSJ с диспетчером
Вчера были обнародованы данные речевого самописца лайнера SSJ 100 «Аэрофлота», сгоревшего в минувшее воскресенье после посадки в аэропорту Шереметьево. Из текста переговоров диспетчера с летчиками следует, что удар молнии, заставивший экипаж вернуться в аэропорт, на самом деле не нанес существенного ущерба лайнеру. Приземляясь, пилоты использовали одну из самых точных и современных систем автоматического захода на посадку — курсо-глиссадную, а кроме того, ежеминутно получали корректирующие команды диспетчера по работающему каналу радиосвязи. Таким образом, объяснить трагические последствия грубой посадки можно только растерянностью и недостаточной квалификацией самих летчиков.
Как следует из опубликованного текста, примерно через 15 минут после вполне благополучного взлета из Шереметьево командир борта SU 1492 Денис Евдокимов вышел на связь с диспетчером аэропорта вылета с довольно эмоциональным и в общем-то не характерным для служебного радиообмена сообщением.
"Pan-Pan, Pan-Pan, Pan-Pan! (тревога.— “Ъ”) — трижды повторил опытный пилот.— Просим возврат. Потеря радиосвязи и самолет горит в молнии!
— У вас только проблемы со связью?
— Связь и потеря автоматического управления,— последовал ответ.
Снижение, по данным диспетчера и самих пилотов, проходило, опять же, в штатном режиме, однако на каком-то этапе командир Евдокимов от продолжения маневра почему-то отказался. «Мы не готовы к заходу»,— заявил он и потребовал на этот раз «орбиту». Иначе говоря, попросил диспетчера дать ему возможность сделать круг над аэропортом и попробовать зайти на посадку еще раз. Опять же, отказывать ему руководитель полетов не стал. Он лишь попросил пилота сообщить, сколько времени ему понадобится на подготовку, но ответа так и не дождался.
Когда экипаж, совершив «орбиту», все же вывел машину к началу наклонной посадочной прямой—глиссады, постоянно руководивший его действиями диспетчер поинтересовался, как господин Евдокимов планирует сажать машину с отказавшей автоматикой. Видимо, вручную?
Однако в ответ летчик сообщил, что выбирает заход по ILS. Иначе говоря, планирует использовать одну из самых современных и точных, так называемую курсо-глиссадную систему захода на посадку, поддерживаемую как автоматикой SSJ 100, так и соответствующим оборудованием аэропорта Шереметьево. Курсо-глиссадная система фактически строит траекторию посадки за пилота, показывая ему на приборах отклонение от нужной траектории по высоте и в плане. Летчику остается лишь корректировать полет, совмещая на циферблатах стрелки.
Отметим, что даже в таких не самых сложных в общем-то условиях экипаж постоянно повторял диспетчеру: «Необходима помощь» — и получал ее. Руководитель полетов едва ли не посекундно напоминал летчикам, с каким азимутом они должны лететь, на какую полосу садиться, какое удаление обеспечить до ее торца и проч. Посадка, таким образом, проходила в абсолютно штатном режиме. Когда до земли оставались считаные метры, диспетчер обратился уже к наземным службам, попросив в случае необходимости помочь чересчур осторожному экипажу отбуксировать самолет по рулежным дорожкам. Однако приземление не получилось.
Как уже сообщал “Ъ”, SSJ 100 ударился о бетонку с явно завышенными путевой и вертикальной скоростями, обеспечив таким образом серию «прыжков» самолета над ВПП, называемую в авиации прогрессирующими отскоками. В результате возникших ударных перегрузок разрушились топливные баки, и выплеснувшиеся тонны керосина воспламенились, мгновенно превратив в огненное пекло всю заднюю часть лайнера. Жертвами пожара стал 41 человек.
Это "Коммерсант"https://www.kommersant.ru/doc/3965698?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop#id1743216
А вот так это рассказано в в РБК.
Пилот: Шереметьево. Вышка. Аэрофлот 1492.
Диспетчер: Говорите.
КВС: Pan-Pan, Pan-Pan, Pan-Pan! Рабочее гнездо. Аэрофлот 1492. Москва подход. Москва подход. Просим возврат. 1492, потеря радиосвязи и самолет горит в молнии.
Диспетчер: Аэрофлот 1492. СИЮ. Снижайтесь. Эшелон 8080 (восемь ноль восемь ноль).
Пилот Boeing 747 на условиях анонимности в ответ на просьбу РБК объяснить эту фразу пояснил, что в условиях грозового фронта на корпусе самолета создается высокое статическое напряжение, в этот момент самолет может иметь синее или зеленое свечение, из кабины пилота визуально видны условно «светящиеся струйки».
Пилот, командир Airbus А320 Андрей Литвинов считает, что фразу «самолет горит в молнии» можно интерпретировать как «в самолет попала молния». «Такую формулировку я слышу впервые — «самолет горит в молнии». Такой фразы вообще не существует. [Это может означать, что] в самолет попала молния, что попали в грозу. Как самолет может гореть в молнии? Молния может ударить
Читать далее...