Антонио Грамши является одним из создателей Коммунистической партии Италии. Во время тюремного заключения пишет свою доктрину, которая после его смерти издана под названием «Тюремные тетради».

В своей работе Грамши определяет марксизм, как логическое завершение модернизма. На смену ему приходит новый принцип, который он называет "имманентностью", которую он противопоставляет «трансцендентности» (духовному). Имманентность стремится только к земному, материальному и совершенно игнорирует все, что выходит за его рамки. Грамши также считает, что человек может и должен все менять и проповедует абсолютный антропоцентризм (человек центр всего), под маской гуманизма.

Грамши также отрицает постулат прямой причинной связи между базисом и надстройкой. Не все экономические перемены вызывают автоматически идеологические и политические перемены. Наоборот, идеология и политика влияют на экономику. Для объяснения этого, Грамши развивает свою центральную теорию двух обществ: гражданского общества и политического общества. Гражданское общество -- это «совокупность организмов называемых частными, которые соответствуют функциям гегемонии над всем обществом». Они имеют интеллектуальную гегемонию в обществе.

Политическое же общество это совокупность организмов, которые занимаются прямыми принудительными функциями в обществе, с помощью юридических, политических и военных аппаратов власти. Оба этих общества и составляют совместно надстройку. В нормальных условиях они солидарны, говорит Грамши. Кризис наступает тогда, когда между ними происходит раскол, когда политическая власть и интеллектуальная гегемония начинают противостоять друг другу. Из этого следует важное заключение: для захвата власти нет необходимости менять экономический базис, а необходимо захватить и изменить ту часть надстройки, которая соответствует гражданскому обществу, создающему общественное мнение во всем обществе.

Такая революция совершается не рабочими и не стихийно действующими массами (которым Грамши вообще не доверяет), а интеллигентами, организованными вокруг «идей и мнений», которые, «не зарождаются спонтанно, но исходят из центра, где они формируются, откуда они излучаются, распространяются и внушается». Эти интеллигенты должны осуществлять «молекулярную агрессию» для того, чтобы постепенно, шаг за шагом, проникать в религиозные, философские, научные, артистические и вообще культурные «крепости». Нет необходимости брать приступом Зимние дворцы, а нужно брать "казематы культуры", учит Грамши.

Грамши особенно подчеркивает, что сперва необходимо разрушить в обществе предыдущее мировоззрение, а затем внедрять новое сознание. Только его развитие до конца сможет обеспечить создание "нового порядка". Для этого, интеллигенты, действующие молекулярно, должны подтачивать и разрушать это предыдущее мировоззрение, и бороться за устранение основных принципов, составлявших доселе мыслительную структуру общества. Проникая ко всем рычагам культуры и общественного мнения, они должны добиваться слома и сноса этих принципов и устранения всех тех, кто их будет защищать. Для этого, учит Грамши, необходимо лишить защитников этих принципов "всякого духовного престижа... путем постоянной разъедающей критики. Эта критика должна сеять сомнения, скептицизм, лишать их морального престижа... она должна уничтожить их верования и их учреждения...".

"Молекулярное подтачивание предыдущего мировоззрения" и "устранение основных принципов общества" несомненно вызывают смуту в обществе. Таким образом, очевидно, что смута является последствием таких акций, а не самозарождающимся и стихийным процессом. А искомым последствием самой смуты являются мутации в духовном ядре общества. Значит, причиной смуты в рамках

Вы считаете, что это деградация?

- Когда в мире взрослых книгой номер один становится детская сказка, то это означает одно из двух. Это может быть свидетельством евангельского просветления народной толщи. Однако по другим признакам я не могу поставить такую оценку нашему современному социуму. И значит, это признак того, что только детские книжки нам по зубам, их мы еще понимаем.

Но ведь помимо Гарри Поттера среди бестселлеров постоянно фигурируют полумистические романы книги Пауло Коэльо, «Код да Винчи» Дэна Брауна. Их разве не понимают?

- Пауло Коэльо это винегрет, набор философических банальностей. Это чисто клиповая вещь, книжка настроения, не требующая дисциплины ума, отточенности мысли, ответственности за употребляемые категории. «Код да Винчи» читается как детектив. Причем на популярность здесь больше работает реклама, нежели сюжет. Отшумела книга и все забыто. Всерьез о ней сегодня не будут разговаривать. Хотя, на мой взгляд, эта книга гораздо умнее своих читателей. И Дэн Браун предлагает игру, похожую на ту, которую вел Булгаков в «Мастере и Маргарите».

Разве можно сравнивать книги Дэна Брауна и Булгакова?

- Обе написаны одинаковым методом это игра с цензурой. Вроде бы ты соглашаешься со своими оппонентами, поддакиваешь им, но на самом деле показываешь, что их аргументы вытекают из гнилого источника. Оба писателя используют логический аргумент reductio ad absurdum доведение до абсурда. Таким абсурдом у Булгакова оказывается то, что атеистическое перетолкование Евангелия восходит к сатане, а отнюдь не к науке. А у Брауна главным хранителем пропагандистского учения о Христе, альтернативного церковному, оказывается убийца и провокатор Тиббинг.

Абсурдно полагать, что арт-критика это соревнование за звание чемпиона. Здесь нет борьбы единиц, нет конкуренции. Все элементарно - качественные персонажи интересны и их читают, а персонажи второсортные - мрут в газенвагенах забытья. В этом отношении, арт-критика избавлена от революций и развивается естественно, эволюционно. Главная же ценность арт-критика умение опознать объект искусства таким образом, чтобы последующая рефлексия была запоминающимся, пронзительным, характерным мнением, которое заставляет сознание шевелиться, просыпаться и плясать. Такое мощное мнение колонизирует сознание читателя, формирует его позицию или же дополняет ее. В любом случае, арт-критика обязана быть субъективным, но неизменно интересным путешествием, в котором полезно пожить.

В своей колонке на Питерbook'е Василий Владимирский пишет: "Среди занимающихся фантастикой критиков авторы, доказавшие своим творчеством, что рецензия - один из множества равноправных литературных жанров, то Роман Эмильевич среди них первый". Я бы пошла еще дальше: Арбитман, вслед за его любимым автором Станиславом Лемом (в "Поединке" ему посвящена большая статья) доказал, что критика может обойтись БЕЗ литературы. На презентации новых книг Романа Арбитмана в московском клубе "Жесть" именно эта мысль, в конце концов, была высказана после бурных обсуждений. Критика не просто как самостоятельный жанр, но как конечное (а не посредническое) звено в цепочке читатель-критик-писатель. Как ни забавно это звучит, но многие из нас имеют представление о "модных" романах исключительно по критическим статьям или по кратким пересказам. А главный редактор "толстого журнала" "Знамя" и известный критик Сергей Чупринин даже выпустил двухтомный справочник "Русская литература сегодня. (Все, что вам нужно знать, чтобы прослыть человеком, хорошо разбирающимся в современной литературе)". Не быть, а именно прослыть. Читать же многие из произведений, едко и хлестко отрецензированных Арбитманом, в здравой памяти и твердом уме не станет ни один непрофессиональный читатель - критик здесь нечто вроде "грибного человека" за королевским столом, определяющего с риском для собственной жизни, можно ли без вреда переварить то или иное произведение. Арбитман в этом смысле - самый рисковый. Еще и потому, что он не боится нарушать конвенцию - заговор благостного молчания, существующего вокруг крупных имен.