Фенечки эти таковы:

1. Если герой крупным планом о чем-то думает, это должно длиться не менее пяти минут. Зритель обязан уважительно смотреть и догадываться: «Надо же, размышляет!» О чем размышляет нас не касается. Умный догадается, дураков просят не беспокоиться. Результат имитация многозначительности.
2. Если взгляд персонажа упал на лужайку, облако, речку, кошку, показывать это нужно застывшим планом тоже не меньше пяти минут. Кошка умывается дать ей закончить, хоть бы она полфильма умывалась. Результат имитация соответствия экранного времени физическому.
3. Говорить герои обязаны неразборчиво. Как в жизни. В идеале должно быть вообще непонятно, что они там бормочут. Результат имитация живой речи.
4. Если все же речь персонажа остается недопустимо ясной, ее прикрывают бытовыми достоверными шумами. Едет машина, лает собака, плачет ребенок, шипит унитаз. Предыдущий результат улучшается.
5. Цвета должны быть желательно блеклыми и унылыми. В этом смысле уникально снят «Шультес»: зеленые стены подъездов, зеленые ворота гаражей, мимо которых бежит герой, пыльно-зеленая куртка героя, зеленоватые шторы и обои по всему фильма равномерно разлита зеленая тоска. Результат имитация скудной палитры быта.
6. Героев не жалеть. Когда плачут разверстый рот во весь экран. Когда едят движущиеся уши, скрип челюстей. Результат имитация близкого соседства с героем.
7. Любой осмысленный и содержательный диалог табу. В жизни так не говорят. В жизни говорят односложно. Лучше междометиями. Результат имитация человеческого общения.
8. Выражение авторского отношения запрещено. Автор не имеет права сопереживать, сочувствовать, он только наблюдает. Результат имитация объективности.

Почему у серии был такой оранжево-желтый цвет, кто это придумал, чья это идея?

Идея дизайна серии принадлежит Александру Касьяненко, который позже оформлял обложки в издательстве «Ультра.Культура». Потом уже на этой основе его делали художники АСТ самостоятельно. Сразу скажу, что я горячий сторонник того, чтобы каждая книга жила своей самостоятельной жизнью, поэтому серийное оформление не приветствую. На определенном этапе идея создания серии была актуальна, но когда она превратилась в массовое заводское производство, естественно, что и качество оформления было утеряно.

[...]
Хозяин студии Бандит оказывается длинноволосым юношей гуманитарного вида; сама студия пахнущей кошками комнатой в старой квартире: одеяло на стене в качестве звукоизоляции, синтезатор и микшер на колченогом столе. Витя прилипает к клавишам: «О! Заценили тему из «Человек и закон» сыграл!.. А это Вот, щас Как его, «Ералаш»?» На самом деле это музыка из заставки КВН. «А чо ты хотел музыкальное образование по классу фортепиано!» Эта деталь как последний элемент пазла; многое про Витю АК и про гоп-хоп в целом становится понятнее: для того чтобы звучало интересно и чтобы на концерты ломились толпы, нужен определенный уровень отстранения от материала.

Витя запускает расслабленный бит, садится на подлокотник кресла, закуривает и бормочет: «Скажи тему, щас зачитаю». Все мнутся. «Ну вообще любую тему, от фонаря». Кто-то го]ворит: «Давай как будто ты продавец из «Эльдорадо». Здесь с Вити как будто сдергивают покрывало: воздух вокруг сгущается, он безо всякого напряжения читает виртуозный фристайл про задолбавшие чайники, один хуже другого, про хамов-покупателей и болванов-продавцов; это не просто набор жизненных наблюдений там внятная драматургия, кульминация и финал, на котором все, включая далекого от таких ]развлечений фотографа, кивают головами и кричат: «Ви-тя! Ви-тя! Давай еще тему!» Через полчаса Бандит прерывает диско-инферно: «Давайте заканчивать, сейчас родители придут». Витя ставит свой недавний трек: «Я вырос на журнале «Веселые картинки», вам не понять меня, гламурные кретинки». Из-под стола выходит привычный, видимо, к такому положению дел рыжий кот и недовольно осматривает собравшихся. «Давай ешь, Максим, чтоб они все там охели», ревут колонки.

В ютьюбовских роликах видно, что у Вити на спине татуировка в виде автомата Калашникова. Узнав, что такая же была у Тупака Шакура, Витя сильно удивляется: «Правда?! Так-то я рэп почти не слушаю, из нашего кое-что и Cypress Hill, и все».

Мы знаем, что часты случаи восприятия, как чего-то поэтического, созданного для художественного любования, таких выражений, которые были созданы без расчета на такое восприятие; таково, например, мнение Анненского об особой поэтичности славянского языка, таково, например, и восхищение Андрея Белого приемом русских поэтов 18 века помещать прилагательные после существительных. Белый восхищается этим как чем-то художественным, или точнее считая это художеством намеренным, на самом деле это общая особенность данного языка (влияние церковно-славянского). Таким образом, вещь может быть: 1) создана, как прозаическая и воспринята, как поэтическая, 2) создана, как поэтическая и воспринята, как прозаическая. Это указывает, что художественность, относимость к поэзии данной вещи, есть результат способа нашего восприятия; вещами художественными же, в тесном смысле, мы будем называть вещи, которые были созданы особыми приемами, цель которых состояла в том, чтобы эти вещи по возможности наверняка воспринимались, как художественные.

Рассказ становится загадочным узором, в котором быт и психология исчезают - как предметы в ребусе. Современность использована как фон, на котором резче выступает этот узор. Когда кажется, что Кузмин "изображает", - не верьте ему: он загадывает ребус из современности. Недаром сам он так шутит над этим: "Вот так и приходится скакать, хвататься за голову, торопиться и волноваться авторам, поверившим неизображенным критикам, что дело литераторов - отражать современность. Где ты, милая современность?"

"Лучшая проба талантливости - писать ни о чем". Вот афоризм Кузмина, способный ошеломить провинциально воспитанного русского читателя.

Что же до принадлежности к культурным традициям, то тут невольно вспоминается, что культурологи определяют цивилизацию Запада как "культуру вины", а цивилизацию Востока как "культуру стыда". В своих рассуждениях Шооран приходит к мысли, что во всех бедах мира виноват не дьявол -- Многорукий, но демиург Тэнгэр, ибо творение -- это действие, а всякое действие влечет за собой зло. Рассуждение абсолютно в духе китайской (конкретно, даосской) философии, проповедующей принцип "недеяния". Но вывод-то каков? "Виноват тот, кто делает. Значит, будем виновны". Спрашивается, ушел ли Логинов в действительности от своего изначального "западничества"?

Думаю, ты прекрасно знал то, что теперь знаю я: человечество, как оно есть, приспособлено для существования в трагичном мире.

При этом и режиссер, и актер (Джош Бролин) рисуют своего "героя" просто человеком (нуу, помните, Гитлер и у Сокурова, и в "Бункере" тоже вроде как просто человек...), по словам Бролина, "он чувствителен и раним"(ага, известно, что журналистов он считает идиотами, которые только в 2040-2050 гг. поймут, как он был прав и велик). Стоун преднамеренно ставит точку своей истории в 2004 г. - с тех пор, как считает режиссер, Буш не стал интереснее. В принципе, наверно, даже правильно, что Стоун не превращает Буша в карикатуру (Бролин, кстати, шикарно копирует мимику и ужимки Даб-йа). Чего нельзя сказать об окружении Буша - тут всех прямо как будто Кукрыниксы рисовали. Особенно хороша сцена "разбора полетов", когда ищут, на кого можно свалить вину за дезинформацию о наличии у Саддама химического оружия. Все сидящие за столом энергично переводят стрелки друг на друга, пока Конди Райс не приходит в голову назначить крайним отсутсвующего там замминистра обороны.

Стресс размывает границы вероятного...

[показать]

Автор Добавленные

[...]Тем не менее Авраамов бился до конца: он еще в 1943 году писал письмо Сталину с требованием переписать гимн СССР.

Что его не устраивало?

Всё. Текст Михалкова он совершенно обоснованно разнес в пух и прах, музыку Александрова тоже, в общем-то, смешал с грязью. Он считал, что гимн Советского Союза не может быть основан на классической гармонии, он должен быть революционным ультрахроматическим, то есть сделанным в новой тональной системе, где, скажем, 48 нот в основе. А текст должен быть синтетический как раз в это время он и его коллега Янковский занимались синтезом речи. Идеей фикс Авраамова было создать поэтическую лабораторию, в которой предполагалось синтезировать голоса, повторяющие голоса известных людей. Например, синтезировать голос Ленина и озвучить им какой-нибудь его фундаментальный труд. Поэтому, в частности, Авраамов считал, что гимн Советского Союза должен быть спет синтезированным голосом Маяковского. И текст гимна тоже должен был быть синтезирован по математическим правилам.