Наверное, все-таки самое важное не стать ради другого человека другой, измениться, начать готовить, строить дом, семью, уехать за ним куда-то далеко, совершенно не зная что там и как. Можно много дурить, идиотничать, нести восторженную ересь в трубку или ночами куда-то в сеть, переживать, срываться, мучиться от кошмаров или страха, что не получится, что не судьба, а так просто. Можно заставить человека меняться, становиться лучше, учиться, работать, развиваться, совершать необдуманное, бороться с комплексами. Можно каждую секунду проводить вместе, чтобы до тошноты друг друга достать. Подраться, наорать и выгнать. Можно помириться за 2 секунды и жить дальше. Чувствовать себя единым целым с человеком, чем-то не разрывным и не из-за привычки, а потому что тянет и без него получается только расстворитья в обыденности и серости этого города, в работе и одном  и том же. И существовать, зарабатывая деньги. Я хочу сказать, что можно стать для человека всем и чем угодно, открытием, радостью, утешением, но разве можно вместе быть, если ты перестаешь быть собой.? 

Once upon a midnight dreary, while I pondered, week and weary,

Over many a quaint and curious volume of forgotten lore-
While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping,
As of some one gently rapping, rapping at my chamber door.
“'Tis some visitor,” I muttered, “tapping at my chamber door-
     Only this and nothing more.”


Ah, distinctly I remember, it was in the bleak December,
And each separate dying ember wrought its ghost upon the floor.
Eagerly I wished the morrow;-vainly I had sought to borrow
From my books surcease of sorrow - sorrow for the lost Lenore-
For the rare and radiant maiden whom the angels name Lenore-
     Nameless here for evermore.

And the silken, sad, uncertain rustling of each purple curtain
Thrilled me - filled me with fantastic terrors never felt before;
So that now, to still the beating of my heart, I stood repeating,
“'Tis some visitor entreating entrance at my chamber door-
Some late visitor entreating entrance at my chamber door; -
     This it is and nothing more.”

Presently my soul grew stronger; hesitating then no longer,
“Sir,” said I, “or Madam, truly your forgiveness I implore;
But the fact is I was napping, and so gently you came rapping,
And so faintly you came tapping, tapping at my chamber door,
That I scarce was sure I heard you” - here I opened wide the door: -
     Darkness there and nothing more.

Deep into that darkness peering, long I stood there wondering, fearing,
Doubting, dreaming dreams no mortal ever dared to dream before;
But the silence was unbroken, and the stillness gave no token,
And the only word there spoken was the whispered word, “Lenore?”
This I whispered, and an echo murmured back the word, “Lenore!”
     Merely this and nothing more.

Back into the chamber turning, all my soul within me burning,
Soon again I heard a tapping somewhat louder than before.
“Surely,” said I, “surely that is something at my window lattice;
Let me see, then, what thereat is, and this mystery explore-
Let my heart be still a moment, and this mystery explore; -
     'Tis the wind and nothing more!”

Open here I flung the shutter, when, with many a flirt and flutter,
In there stepped a stately Raven of the saintly days of yore;
Not the least obeisance made he; not a minute stopped or stayed he;
But, with mien of lord or lady, perched above my chamber door-
Perched upon a bust of Pallas just above my chamber door-
     Perched, and sat, and nothing more.

Then this ebony bird beguiling my sad fancy into smiling,
By the grave and stern decorum of the countenance it wore,
“Though the crest be shorn and shaven, thou,” I said, “art sure no craven,
Ghastly grim and ancient Raven wandering from the Nightly shore-
Tell me what thy lordly name is on the Night's Plutonian shore!”
     Quoth the Raven, “Nevermore.”

Much I marvelled this ungainly fowl to hear discourse so plainly,
Though its answer little meaning-little relevancy bore;
For we cannot help agreeing that no living human being
Ever yet was blessed with seeing bird above his chamber door-
Bird or beast upon the sculptured bust above his chamber door,
     With such name as “Nevermore.”

But the Raven, sitting lonely on the placid bust, spoke only
That one word, as if his soul in that one word he did outpour.
Nothing further then he uttered-not a feather then he fluttered-
Till I scarcely more than muttered, “Other friends have flown before-
On the morrow he will leave me, as my Hopes have flown before.”
     Then the bird said, “Nevermore.”

Startled at the stillness broken by reply so aptly spoken,
“Doubtless,” said I, “what it utters is its only stock and store,
Caught from some unhappy master whom unmerciful Disaster
Followed fast and followed faster till his songs one burden bore-
Till the dirges of his Hope that melancholy burden bore
     Of 'Never-nevermore.' ”

But the Raven still beguiling my sad fancy into smiling,
Straight I wheeled a cushioned seat in front of bird and bust and door;
Then, upon the velvet sinking, I betook myself to linking
Fancy unto fancy, thinking what this ominous bird of yore-
What this grim, ungainly, ghastly, gaunt, and ominous bird of yore
     Meant in croaking “Nevermore.”

This I sat engaged in guessing, but no syllable expressing
To the fowl whose fiery eyes now burned into my bosom's core;
This and 

Все поводят итоги года. Что ж не поддаться ли мне также этому стадному чувству?

Итак.

Это был самый трудный год в моей жизни. Абсолютно бесспорно могу это заявить. пробегусь по некоторым событиям уходящего 2012ого. 

Во-первых, к своей преподавательской работе в этом году на меня взвалилась дико неблагодарная канцелярско-деканатская работишка. Самая мерзская работа - целый день с людьми и куча мукулатуры, которую невозможно никогда успеть разобрать. Спустя полгода - то есть боиже к осени- нервяк начал отпускать и без фанатазма относиться к работе даже стало приятно. Единственный отвратительный момент с бухгатерией, который хорошо, если решится ближе к лету. А там уже и диплом и валиииить, куда душа потянет из этого гадюшника. В общем, работать в режиме нон-стоп , признаюсь, дичайше тяжело, но приятно в том плане, что "всегда при деле " - то как раз то, что мне необходимо. Правда, наверное, все-таки не в этом варианте, потому что все старые болячке в виде жутких обострений гастрита, воспаления почек и больной спины сразу же дали о себе знать. Везде заныло, закололо и т.д. Ну и конечно же несып, недосыт и усталость с покашивающимися ногами и головной болью.

Во-вторых, в начале года заболела мама, что собственно и явилось причиной согласиться на вторую работу и вообще много всякой работы без выходных, праздников и прочего. Когда болеют родные - всегда нервы, беготня и стыдно, что уделяешь мало времени.  Мама практически потеряла зрение. И тогда я полностью ощутила всю свою значимость для этого человека и незначимость всей этой ситуации для всего окружающего мира. Со всей своей наивностью я бухнулась в мир денег, сволочизма и высшей степени эгоизма. За очень короткий срок в моей голове все перевернулось с ног на голову, исчезли старые ценности, появились новые. Пропал страх - хорошо. Начались нервные срывы- плохо. Я вообще всегда была спокойным, сдержанным человеком, но как говорится "всему приходит конец".

В-третьих, личная жизнь перестала вообще играть какую-ибо роль в моей в жизни. Я всегда легко сходилась с людьми, не имеющими изначально для меня никакого смысла, и так же легко расходилась с ними. Сильно переживала в жизни, наверное, всего несколько раз из-за молодых людей и то спустя долгое время, больше из-за друзей всегда расстраивалась. Сейчас так глубоко насрать. Редко бывает, ностальгия просыпается и то ненадолго и по вечерами на выходных. В этом году разошлась с очень многими своими друзьями и наверное, насовсем. С молодыми людьми оказалось еще проще обычного. да, двое было действительно значащих людей людей, но они очень быстро перестали таковыми быть. Очень быстро. даже отпечатка никакого не осталось.

В-четвертых, защитилась летом на хорошо. Осознание этого пришло (как обычно) позже. Стало очень обидно, что дело-то не в моей работе. А в научнике, которого тетки в комиссии просто не любили. и открытым текстом после уже в коридоре мне было об этом сказано. Но господа и дамы, позвольте, четверка ведь у моем дипломе будет стоять. В общем в мае я конечно уже откровенно позабила на учебу, потому что надо было делать выпуск у себя на работе. Умудрилась получить единственную четверку по инглишу. Вот смех 5 лет работала в этой области,и не потому что не знаю, просто количества сданных работ не хватило. И "отлично"на госах - практике-теории преподавания, и бог мой за работу "хорошо". Сейчас конечно дико обидно, но мой поезд ушел.

И последнее событие, не позначимости. Самое грустное и сильное и страшное. все это вместе и сразу. У меня умер дедушка. Я об этом писала и про реакцию окружающих и про все. Это конечно стало последней каплей в отношениях с людьми и очень укрепило семью.. оставшуюся. Мне до сих пор очень грустно, бывает даже плачу, когда понимаю, что больше никогда не поговорю с этим человеком и не увижу его. все моей детство было связано с ним. 

Вот так сначала в один год уходит детство, совсем и с концам. А потом и то, что тебя с ним связывало.

Вот собственно из глобального - все. Год почти закончился. А как будет в слеудующем даже предположить не могу.

Вот идет все своим чередом и ладно бы. Но нет. Проводишь время с разными людьми, тусовками, неким очередным "прынцем" и вот бы радоваться. Нет, начинаю анализировать мерзскую людскую сущность. А так как эффект мягко говоря не положителен, результат тоже всегда один и тот же. Гадость в душе, раздражение в голове. Вот и хорошо бы. Сократила весь свой круг общения до минимума и с головой в работу. С утра до вечера - одно и то же. И результат - жуткие страдания от одиночества, усталость и непонимания. Вот как меня понять?

Есть моменты, когда вспоминаешь, что многое прошлое и бывшее уже не повториться. Я имею в виду, в первую очередь впечатления, эмоции, настроение, воздух, цвета, свет и мысли в те моменты. Только вот не жалеешь совсем об этом, простокак-то реже вспоминается об этом со временем. И когда начинает казаться, что это все случилось с другим человеком, а не с тобой, совсем перестаешь вспоминать.

тишиной рвет молча.
когда беззвучным криком сгибает пополам.
от такого стекла дрожат ночью
и взрываются города.

и ни единого человека
в радиусе 100 000 километров.
давным-давно не до смеха.
и дрожь о легкого вздоха ветра.

чувства обострены до предела.
а внутри все оборвалось.
все запаролено или заело.
и сколько граммов нужно, чтоб срослось?

На самом деле каждый из нас — театральная пьеса, которую смотрят со второго акта. Всё очень мило, но ничего не понять.

Хулио Кортасар "Игра в классики"

ноты души 

[600x600]

Если и хочется что-то сказать, то очень и очень кратко. Слова вылетают скомканные и не совсем те. Вот все пишут "депрессия-депресиия" и "осень". А у меня вылетает "холодно и пожрать". Настроение не то что бы плохое, его просто нет, потому что нет сил на раздумья о том как плохо или хорошо, одиноко или все равно. Немного сожаления о том, что нет должной поддержке. Но опять же в лице кого я могла бы эту поддержку получить? Работы столько, что времени на себя есть только на "голову помыть, наркаситься и выбрать, что одеть". Ходить куда-то? Свелось к ашанам и прочему по выходным. Или выбором мебели и прочей ерунды в квартиру. Переезд как никак никто не отменял. Обидеть "друзей" стало привычным, не потому что страх и совесть потеряла и человечность. Просто прямолинейно говорить быстрее и проще, чем выкручиваясь постараться не обидеть кого-то. Временами скучаю по одному челоку, а может, и не только. Но. конец - это конец. Тут без вариантов. Хочется идти дальше становиться лучше и добиваться большего. И это получается именно в том русле, в котором я все же теперь себя вижу. Успокаивает мысль, что живу ради собственного дома. А что будет дальше, после всего обустроенного.. а не знаю. И пока не хочу думать об этом. просто пусть будет здоровой мама, а я стану самостоятельной окончательно.