Абсолютно сумасшедший год. Причём у всех, и по-тихому так, исподтишка, как бы незаметно ломающий кости, как бы незаметно исчезает мир. Или преобразовывается во что-то чужое. Ничего, мы умеем и так, мы умнеем даже когда этого не хотим. Мы видим, даже когда закрываем себе глаза кулаками, в человека всегда пролезет новое знание, новое заблуждение, он же пористый и напористый.
Ощущение переворота песочных часов. ощущение, что ноги приклеены к потолку.
Становится страшно жить. В значении "оставаться".

в меня пришла женщина-я, она закрывает слегка шершавой но приятно замшевой перчаткой лицо меня-малютки.
прячет её от острословных оскалов толпы.

и я стою, думая ей-мне вслух: мне прохладно в твоей тени мне хорошо.
и вспоминается, что почему-то меня в "детстве" тянуло на подъёбистых.
я растрескала эту скорлупу-тиски. раскусив и их орешки в том числе.
)
[700x525]

Ставлю внутренний капслок и говорю - я согласна.
мне ничего не остаётся.
все невзаимнолюбящие - это всегда гарантия самой жестокой озлобленности на тебя, заброшенности тебя, они будут ставить на тебе опыты своих забываний, и смеяться в лицо - бе-бе, я уже могу без тебя.
Эти классические вырезания и перевороты с последующим хвастанием тебе же, как тебя славно и ладно убили в себе - ничто иное как доказательство обратного, неубиваемости.

детский сад, с оговоркой, что дети способны на меньшую злобу.

И только мне всё спокойно, и я никого не убью, и не отвечу резко на резкость, и в этом сила, а не слабость. Об этом мы не поговорив, поговорили с Гердолью как-то, кстати, и больше ни с кем.

Я говорю - согласна, никому не назло, ни для кого, ни для себя.

"настоящий конец игры - это на спинке
венского стула платье..."
СНЯТОЕ.)

Меня имеют ВСЕ. Я счастлива знать, что никто не почувствует удовлетворения.
Ибо всем почему-то после - хочется ещё и душу...
Все пьют но никто не выпьет.
ХА.

В общем, ДО СВИДАНИЯ тем, кто любит слово "прощай". ибо эти нервные неудовлетворённые импульсы "навсегда, никогда, прощай" гарантируют бесконечные их со мной свидания.

Хм, странно, что заговорила я об этом именно сейчас.
Когда музыка тёплая кончилась.
И не подумаю менять батарейки.
Нет ничего теплее комнатной батареи.

заканчиваются, закашливаются, сообщают мне, что скоро не смогут воспроизводить...
Наушники заканчиваются, закольцевавшись в год, а музыка - никогда.

Так и тело, закончившись, не заканчивает душу.

Интересно, сколько не в моих ушах продержались мои, названные по обмену "деревянными"...

Настроение сейчас - вас троение

Это похоже на то, как мужчина с сороковым размером обуви покупает туфли тридцать восьмого ради единственного момента - чтобы вечером их снять.
То же самое мы делаем, уходя от кого-то, туго замолчав, чтобы наконец пролиться, продлиться, и слово никогда превратить в слово навсегда.
То же самое я сделала сейчас с браузером.
Мало того, что меня заблокировали и я чувствую себя какой-то сифой хаха, ещё и здесь не пускают. Долго и отчаянно повторяла попытку напомнить пароль, потом решила зайти с другого браузера, а там я открыта. Не буду закрывать его, я вообще боюсь закрыться от самой себя. вдруг меня в меня не пустят, ведь на все страницы уже вход закрыт, теперь недалеко и за реал взяться.)

Я зашла с желанием чего-то огромного, здесь мой вечный приют, когда хлещет дождь, высекая как ни странно искры в глазах и выбивая напрочь сон.
В маразматично стойком отсутствии мыслей я открываю здесь поле для сообщения и засасываюсь в его гостеприимность. Слова могут быть о любом, даже меньше, чем ни о чём, а литься - будут.
это как идти, наматывая круги и петли, но никуда не уйти. (Я специально говорю "не уйти", а не негативное "не прийти".)
В любом случае это лучше, нежели петля в комнате.


Выход только в рыжие деревья. Удивительно, что их до сих пор старит не осень, а фонарь.

[700x525]

время нас лечит,
за это мы его и убиваем

1.
- Добрый день. Ваш номер - четырнадцатый.
Вы заказали блин с курицей и грибами в сливочном соусе,
салат "Голландский", безе и чай на две чашки.
С Вас четыреста тридцать два рубля.
[пауза]
Приятного аппетита, ждём Вас снова.

2.
- Добрый день. Ваш номер - сорок семь.
Вы заказали салат "Цезарь",
овощную похлёбку со сметаной и морс.
С Вас двести шестьдесят рублей семьдесят копеек.
[пауза]
Семьдесят копеек не найдётся?
[пауза]
Приятного аппетита, ждём Вас снова.

3.
- Добрый день. Ваш муж у меня - сотый.
Вы заказали честность, смелость и откровенность.
Ваш муж - мой отличный ёбырь, отец моего будущего сына и трус Вам в этом признаться.
С Вас - его вещи, сговорчивость, понимание
и принятие к сведению, что он сам просил Вам об этом сообщить.
[пауза]
[пауза]
Вот Вам блины.
[пауза]
Закурить не найдётся?
[пауза]
Приятного аппетита, ждём Вас в гости.

4.
- Добрый день. Ваш номер - сотый.
Вас заказала Ваша супруга, честная, обманутая и несмирившаяся.
С Вас Ваше последнее желание.
- Мне, пожалуйста, два блина с собой.
- Два блина с ним!!
Приятного аппетита, ждём Вас на разделочную доску.

Уже невозможно копить мысли, а перед белым до слепоты листом растеряна.
Как невозможно и копить страсть, а перед девственницей оторопел. Начинаешь после паузы, чуть ли не перешагивая через себя, аккуратно зацеловывать, зная, что разгоняешься и потом будет всё неисправимее, развратнее, запущеннее.
Солнце уже мешает видеть и непривычно щекотно греет. но надеть свои дорогие тёмные очки пока ещё стыдно.
Вчера переписывала контакты из старого тлф (сразу же забила - гиблое дело) и поняла, что такое взросление, что такое иная жизнь - это когда долго пялишься в знакомые цифры, и знакомы они исключительно благодаря цепкой памяти, а вот имя совсем ни о чём не говорит, как ни щуришься, как ни пыжишься, остаётся немо.
Многих я так и не вспомнила - как они попали в мои контакты, как я говорю - коготки, колготки - и что меня заставило их когда-то занести. знаю, что это не только вежливость записывать под диктовку рядом со стоящим над душой новоиспечённым. В противных случаях я делаю вид, что пишу, или пишу, но в итоге не сохраняю.
Значит, что-то меня связывало с ними - от минуты до большего временного отрезка.

Сегодня перепутала пачку бумажных платков - вместо чистой взяла пачку исписанных телефонами платков - был когда-то тайничок. С минуту призадумалась, но не раздумывая больше, использовала на насморк и на вытирание со стола, так и не зная, чьи были телефоны. От этого - легче.

Я часто хочу записывать то, что внутри кучкуется, но рвота от голода будет сильнее, чем от переедания.
У меня теперь всё так: я голодная, но есть не хочу. У меня слипаются глаза, но я не хочу уходить в сон. И так изо дня в день. Всё на странном противоречии, которое я намереваюсь понять, но уверена, что нет в нём никакого противоречия.
Я пишу в голове о сотне глобальных штук, а записываю вот эту херь.
Молодость, наверное, отличается (во всех смыслах "отлична") чёткостью. Хочу спать - дыц - отрубился. Хочу любить - на, насквозь, хочу ударить - наотмашь, хочу напиться - реанимация, не хочу никуда - НЕТ. Хочу быть кислотно-ярким или хочу потеряться, причём я даже не об одежде. Не о материальной одежде.
А сейчас я вынуждена совмещать *последнее слово произносить мерзким тоном*. По ряду причин. Утром я одеваюсь уже не с виденьем того, как меня будут освобождать от этой одежды тем же днём или вечером, а - чтобы удобно было работать и в редакции, и в грязи, и спать на смене, и пойти на завтрашнее выступление, и играть "элегантную стерву" в новом ромином фильме, и не замёрзнуть на остановках. И я подбираю платье на брюки, накидываю рубашку, кидаю шарф, срываю его, выбегаю. Вот этот прикид, из всего выше сказанного - и есть моя жизнь. Платье на брюки. "Хорошо, не наоборот", - вырвется у каждого,) Но дело в том, что хаха - хаха, а наоборот и было моей жизнью. Подростковость моя отличалась даже не брюками на платье, а - трусы на голову, если продолжать метафору. яркие!! и галстук! и - кис-кис. и - шуба в ногах. И было это не по вынужденным обстоятельствам, а - так сегодня!! всегда - сегодня!! всегда было сегодня и какое-то сбстрактное, не менее бросающееся будущее. Будущее на каком-то расстоянии, а не вслед за сегодня. Через поле неизвестно чего. Вот это болотистое-золотистое поле и есть взросление.

Мне снился молодой Бродский, читающий перед комиссией стихи зрелого Бродского, будто ему их задали на дом, и поле для сообщения. И я поняла, что надо прийти, и сразу лицо Герды, как единственный пароль при входе, при разрешении доступа на страницу. Мой фэйсконтролёр, сикьюрити мой, который смотрит на моё усталое и проявленное раздевающей весной лицо и говорит:
Деточка, тебе ещё рано в это заведение. Неизвестно, за что оно заведёт.
Но сегодня бы её молчаливое лицо сказало: Вам уже поздно. Это молодёжный клуб.

Да прибедняюсь, конечно, вход с таким сикьюрити свободный, да вот только чем дольше меня нет, тем ответственнее и сложнее запаковывать в заросшее поле - текст прожитого виртуального отсутствия. Тем обширнее поле тем.

[485x636]

Наткнулась на различные гарантийные талоны на то, что Мы покупали… Плеер, жёсткий диск, принтер, картридж… На всё это гарантия от года… Техника, вещи. Только на самих Нас нет никакого гарантийного талона. НАС уже нет, а каждая, всякая до единой, подаренная тобой вещь – ещё в силе, в страховке… В гарантии. Жутко осознавать, как вещи переживают людей, любовь.

И даже та расписка, что была понарошку, для роли, где не играя игралось - жаль, не заверена у нотариуса - тоскливо шучу, цитируя те же роли.

жила там
[525x700]

Перейдём же на мы. Раз троеперстие оставило в талии троеточие.
Продолжение следует, аритмично, но всё же дыша в лопатки.
Я понимаю, что – начали. Что могу понемногу в ногу, воочию.
Взгляды в творческом беспорядке, а значит, уже всё в порядке. Ура. В порядке.

Время вышло, за другого. Боль осипла, но шёпот за ней.
Я в своей – летающей – тарелке. Ты в своей –

Пусть и пустой, давно вылизанной, и разбитой
О твою же склонённую голову. Вместе с чашкой.
Время покажет – или все люди попросту квиты,
Или какое-то левостороннее счастье.

Согреть то же что и сгореть. Но иди – ни вниз, ни назад
Не смотри. Время если покажет – то фигу и зад.

Я вложу выпавшую деталь за грудину, в грудку
На место, но чуть неправильно, как телефонную трубку,
Чтобы никто не сумел дозвониться. Но тут –
распахнутый запах и без звонка – стук.

Зализываешь заглаживаешь, будто тело а не то что внутри – искорёжено.
И, приподняв лицо, израненным голосом пробуешь: – Всё же,
Твоя кожа меня совсем не помнит?

Я поменяла тогда свою кожу.

Валяется, как скомканные джинсы,
В углу прошедшей – но мимо кого из нас? – жизни.

А с Вами мы вместо жилетки для плача – оденемся в бронежилеты.
Вместо семейной чашки возьмём небьющуюся кружку.
Куда б мы ни ехали, всё время жуём приобретённые билеты.
Листья летят золотые, будто с солнца снимают стружку.

Не страшно пустить себе кровь, пустив в неё Ваши корни.
Не страшно быть прочитанной книгой, безо всякой защиты.
Страшно показать все свои страницы от корки до корки
И остаться непрочитанной.
[700x633]

никогда не знаешь, чтО окажется лекарством.

можно бежать от себя просыпаясь в шесть утра ежедневног оббегать весь город, рыдать семдесят дней, подсесть на антидепрессанты, сменить их, опять сменить, опять, опять, спрятаться в наркотики, вылезти из них, пойти в монастырь, уехать под псков в глухую деревню, истязаться йогой, обливанием, чёрной баней, километрами бега и велосипеда с размазанными по лицу слезами с потом, уехать в горы, сбежать и оттуда поцарапанным камнями ручейком, это я о себе сейчас всё дословно, уехать на автобусах, маршрутках, ногах, потратить сутки, потом бродить десять часов по холодному безфонарному краснодару в ожидании поезда и мучиться простудой, неврозом, отравлением на каждом углу чёрного сквера,
можно объехать землю бегая от себя, и вернуться в ту же точку
встретить несколько подряд новых людей, на каждого набрасываясь взглядом - ага, вот лекартсво, попадАть во все приключения своей жопой, во все подряд, отдаваясь на волю случая ибо терять нечего,
а потом сидя дома с кофейком просто прочитать что тебе так запросто после всего что было предлагает источник твоей смерти,
и просто перестать умирать.
я даже не знаю, не то что противно, никак. вообще никак. больно да. но никак.
я не решала не говорить с тобой. просто не говорится.
вчера бы сказала что боюсь тебя видеть.
щас неа, даже не боюсь. и бояться - не боюсь. и не равнодушие, не угадали.
вообще не знаю, относится ли это к человеческим чувствам. или это из восьми чудес света. или десятый круг ада.

я шокирована этим поступком? не знаю. просто будто мира нет. и легко и тяжело и никак.

очень болит в груди, очень.
но не будем путать причину и следствие.

преданность и предательство имеет похожее звучание. когда нам жизнь начинает произносить то или другое, мы не дослушивая впадаем в омут. дослышим потом.
машем рукой на всё.

я ответила тебе как-то - сколько ни маши, не взлететь.
[699x505]

выпуталась из дурки, слезла с гор, лечу сердце.
встретила можно сказать случайно.
что-то ты, говорит, грустная какая-то, тебе не идёт.
плевать я хотела что мне идёт, а что нет, фальшь тоже никого ещё не украшала.
ищи уже своё счастье!! - так раздражённо.

а мне представилась забавная картинка, как человек находит счастье, которое потом огрызается: "ищи уже своё счастье!!" и так далее.
[700x183]

скоро уеду нафик.
стихи пишу, они как чревовещательные куколки из-за старой занавески
__

Время уже не накроет нас тесным ведром,
Но и не расстелется под ноги огромным ипподромом.
Оно раскрывает себя веером,
Раскидывая феерией
Бесконечные ноги, которыми убегало из общего дома.

Входите в меня, мол, сызнова, и не бойтесь войти во вкус.
Я вижу на одном из вас щипковый укус
Пары стрелок, всего лишь сложившихся в полночь,
Как и вы складывались каждую ночь.
Вероятно, ты думал, что время захлопнулось, лопнуло,
Полночь-карета-тыква и в туфлях уже невмочь? -

Примеряй теперь себя, ставшего с ней маленьким и хрустальным, на любую загребущую лапу.
Она подождёт на полу, на дне, обхватившись,
пока ты не придёшь, спохватившись, и тоже рядом опустишься на пол.

Но я всё ещё с вами, в реку времени можно войти двести двадцать дважды,
Только вам ни к чему – вы ещё из меня не вышли,
Потому что входили более чем отважно.
Это я вышла из берегов оттого, как сильно вы плыли
Против течения времени, как молодели, как мало делили.

Как ваше «есть» так и не стало «были».

Я всегда постелюсь под вас, и не стану подводными кровотечениями попрекать,
Пока для обоих я – река вашего времени,
А не ваша временная река.
_______


Всё что-то пишу на странице жизни, странице, которую не удалить


И вдавливаю кнопку смайла на всю строку
Залитую плачем кнопку

столько тёплых ожидающих глаз, которыми не согреться. льну плечиком еле слышно, может почувствую, аннет.

есть каштановый лёд, и он смотрит так, как тушат хабарики.
горячо, вкручен в кожу взгляд. у блузочки рукава-фонарики
не сочетаются с фонариками под глазами, и здороваются со мной абсолютно все нарики.
я пью всякую дрянь, лишь бы горячее. плохой кофе, какао, чай больше не пью, он стал как вода.
я пойду куда угодно, отвечаю, только не знаю ещё когда.

вот что. не буду я сюда подробно плакаться, как извиваюсь на полу ежедневно и уже не понимаю, где же проходит граница душевной и физической боли.
скажу, что бывает, ведут тебя воздвигать на пъедестал улыбаясь и поддерживая локоток, лаская и лобзая как демонические любовники, а привели-то тебя на голгофу.
а вроде оба шли в гору, да?)

и это круто. да, взлетают брови мои и тонкий голосок капает это "да!" - с оттенком "почему бы и нет", граничащим с самым настоящим сумасшествием.

По сути-то.
Развейте прах этого моего личного сбщ по ветру чьей-то ветренности.

Так х мне не было никогда в жизни. Клянусь.
но если я это переживу, во что сейчас я вообще не могу поверить - я не отвечаю, кем я стану.

Жизнь опять заставляет начинать себя заново. Вырывает сама свои страницы и требует переписать, даже из-за одной помарки, как ненавистная училка. Когда заполнено максимальное пространство.

А в меня "Вы вошли как [случайный] пользователь".

в этом сбщ не будет зерна.

и я опять забила на заглавные буквы, всё с маленькой. всё начинается с малого, так вернее. даже самое огромное. и в доказательство я сейчас держусь на маленьком кубике всем своим сооружением.

детали местами поменялись в моей пирамидке. главенствует одно, а держится на соплях, на жвачках, на крошках из вывернутых карманов.

когда слишком больно, ты не знаешь, как дышать, так же как и когда слишком хорошо. любое слишком - натянутая струна, не производящая звука. поэтому сейчас - не говорится.

читала у шопенгауэра (которого дозирую, потому что быстро подкатывает к горлу), что разочароваться-то можно до мгновенной смерти, до суицида, это ясно, но вот он сказал, что человек способен испытать и восторг до смерти.

юна: зачем быть солнышком, если люди тянутся к страданиям?

это в мой огород. ну в ту часть меня, которая сейчас наверху, качается на маленьком кубике, плохо сложенном тетрисе.
эта солнечная часть была засунута внутрь, выставив тень на показ, на которую люди слетаются больше, чем на свет, теперь же всё остальное обёрнуто солнечной частью.

юна: у тебя очень высокий постамент, на который ты возносишь следующего спихнув предыдущего. а потом допрыгнуть не можешь.

терпеть не могу свой смех. всегда смеюсь первой. крайне редко последней.

ещё когда не было этого нашего фильма, рома:
- только у тебя там будет тяжёлая роль. жизнь. откажешься?
- баюз баюз. ну разве меня страшит что-то ради искусства? смешной ты.

я проглочена.

____________

как послеродовую матку,
закину за плечо сумку пустой но немеренно вытянутой души и пойду себе, собирать всё подряд.