[592x400]

Слова будут убывать постепенно. Так лучше.
[427x699]
[401x622]

Понимание - это почти любовь, и даже больше. Оно оставляет свободу. Чувствуя женские позвонки, ощущаешь тотальную дрожащую уязвимость этого создания, и даже больше... Да, и даже больше, если она в этот тихий момент чувствует твое абсолютное понимание. И если ты не убъешь себя в этот момент, как угодно, то ты труп, потому что боль этой конечной райской радости ты не испытаешь уже никогда.
Мне бы хотелось общаться на языке анатомии абсолютного понимания двух тел. Черных, минорных клавиш родинок, белых телесностей и телепатии. Языки, они не для того, чтобы праздно болтать, а для того чтобы молчали, искусители. Или дружили среди губ. Я никогда не смогу выразить до конца, что я чувствую, но это и хорошо, я это чувствую последним, самым крайним, окраинным чувством. Ведь это ощущение невыразимости красоты и только всегда приближенности к ней.

Вот она, особая правда. Более фантастическая и более правдивая.
[550x698]

Фауст опять болеет, старичок мой веймарский в Москве пребывающий. Ровно таким он был в детстве.
[500x363]
[640x584]

Какие они удивительные. Появляются как синеватые змейки в разных местах. Одна побежала по левому запястью. Я сначала думал, что это печать от клуба синяя - оказалось, что вена. Другая на ноге. И ты чувствуешь свою живость засчет них. На оборотной стороне локтя, щупаешь их надутость. Я помню, как говорила К., щупая мое пульсирующее запястье. "Лягушечка". Это самое интимное, что я слышал в своей жизни.

Cегодня я всем друзьям говорю все хорошее, что думаю о них. Все, что они мне сделали, я оценил, запомнил навсегда, и произнес слова благодарности. Как это ни странно, у меня много людей, тех, которые любят меня, или, по крайней мере тех, кто думает иногда обо мне. Они, тела, в других пространствах, углах, времени, иногда вспоминают меня - разве это не здорово? Их не так мало.Не 2 человека. Некоторые меня поддерживали в сложные моменты. Очень. Почти все чувствовали мою душу. Как-то удавалось, чтобы ее видели, почти всегда. Я скрытный человек, сложный, запутанный, но те кто хотел, увидел. Кто-то ушел, кто-то остался. Ушли мало. И ушли в себя. Потому что не только мне плохо бывает, я это понимаю. Но вы, ушедшие, простите меня! Простите мою резкость, мои подчеркнуто ложные слова. Мою затравленность. Чем ближе люди, тем сложнее говорить. Если бы вы только поверили в то, как я вас понимаю внутри, как я переживаю за вас, как я чувствую все и как я вас люблю, друзья мои. Вы бы мне все тогда простили. Простите меня!

Настроение хорошее.
[508x699]

Киска
[476x699]

Давно такого не было, лет 9. Развели на фрилансе. Повелся как девочка, под честное слово людей, которых сто лет знаю. Сделал уйму вариантов фирменного стиля. И тут менеджер из компании уволился. И все спрятались и молчат. Пусть требуют. Скоты. Сам виноват.
[400x513]

Les Diables, один из самых любимых фильмов. На грани гениальности. Adèle Haenel - безумный божественный ребенок невероятной красоты.
[400x356]
[400x599]
[400x168]
[500x263]

Небольшое усугубление Камерон. Обожаю ее.
[500x512]

[500x594]

Travail must die. Когда я уже посвящу себя красоте.
[304x420]
[544x698]

Настроение сейчас - Конец рабочего дня. Travail must die

Тоже хочу

[600x564]

Настроение сейчас - Позитив

Хочу.

[384x699]

Я теперь на самом деле понял, что любое высказывание - это шифр. Для тебя. Я сам навел на себя порчу шпионажа, но шпионажа поэтического, не в том профессиональном казенном смысле, который имел ввиду мой отец, разведчик и вербовщик. И вся тайна в свободе интерпретаций реальности, а точнее, если брать уже и точнее, в тотальном понимании человека, который тебя интересует. Разгадывать его - задача, достойная сверхБорхеса, потому что это сад расходящихся тропок в мириадах исчислений. И нет в этом ничего трагичного, это просто приятно, сладко и тяжело, как после длительной пробежки ногам, как сложная математическая задачка из разряда тех, которые Бах загадывал прусскому королю Фридриху - в этом есть музыка. Можно напасть на особенности человека, которые привлекут тебя на время, как аутиста, ты увлечешься деталью и не увидишь целое. А мне всегда в своей жизни хотелось полностью объять человека, и, как бы, выныривая из глубины, теряя дыхание, вынырнуть наконец, и вздохнуть с облегчением счастья. Я понял, я не охотник. Это нечто большее. Совсем сложный. И как со мной бороться - не знаю. Но это очень интересно.
И чем дальше расстояние - тем интереснее. Выращивать в себе телепатию. Поселить себя в темный лес и придумать свои зеленовато-мохнатые ориентиры. Это может казаться безумием, да. Так оно может и есть. Но это обостряет чувства до предела. И это приближает.

Зашел в Фонотеку, купил братишке подарок - американскую книгу про постеры к фильмам science fiction, начиная с 30-х годов, клевые картинки, он любит рисовать одиноких роботов на других планетах. Себе купил кино, но смотреть пока не буду, грусть отложить. Потом очередная случайная встреча на Невском, которая стала традицией этого маленького города. Было время, пошел кофе попил. Белая юбка в слякоть - меня тоже тянет на светлый цветовой протест в такую погоду. У него забавные желтые ботинки, но пуговицы к плащу надо пришить - это как оторванные родинки. Прогулялись. Сфотографировал радость. Понял, почему сам не люблю фотографироваться. Становишься жертвой момента. Снайперство, да. Хотя это частично шутка и самообман.
Вернулся на Невский, даже забыл где он. Сел ждать в кафе "Сфинкс". Брат позвонил, возвращаясь со встречи с женой. Сказал, что жена, которая его провожает, спрашивает, не хочу ли я, чтобы она зашла поздороваться. Сказал что нет, не надо, так тяжело будет. И что значит поздороваться. Ок. Пришел брат с бойфрендом. Классная куртка, фенечки, кепки, нью-йорские медведи в самом расцвете сил.
Милый добрый близкий брат расшевелил, дал таблетку от давления, сводил в кино, обкормил суши, попросил не париться. Бойфренд рассказал, как его шеф, директор Saatchi&Saatchi в Москве, Джейн Вагнер, выросшая в ЮАР и немка по гражданству, в открытую проповедует вместе со своим помощником Стюартом расизм по отношению к русскому штату. И это находясь в Москве. Частично из-за этого бойфренд загремел в больницу. Он и несколько других планируют подавать в суд, уже задействованы газеты, но эти гребаные экспаты пока не волнуются из-за этой мелкой шумихи. Можно через британское посольство. Суки жалкие. Очень странно, что они, Джейн и Стюарт, оказывается бухают и курят траву на работе, но при этом фашисты. На это брат прочитал долгую лекцию про черный расизм и гомофобство растаманов, про то как Марли призывал fight against sodomy. Но думаю, что это было почти из разряда высказывания пьяного Джима насчет ниггеров, блажь, дурость определенного отрезка времени, которая есть в любом, но никогда не дойдет до конкретных действий. Проводили. Купил кефир. Надо отдохнуть. Попить кефиру. Проветрить проклубленную одежду. Изъять одну пачку сигарет из рациона, кофе целиком, сбавить алкоголь. А вот травки покурить можно. Завтра опять встреча, в той же последовательности, потом провожу их до Московской в аэропорт. И отдых, покой.

Cегодня погуляли с Rain, закончив Белградом и Модом и жутким отвратительным толстяком, которого бы пристрелил в живот Кобейн за его пение. Стало даже как то не по себе. Но хотелось показать Питер во всей его пресловутой красе, где группа знает группу и между ними происходит басенная любовь, а на самом деле большинство - ничтожества.
В "Очерке Теории Эмоций" Сартр делает предположение, что все эмоции следует рассматривать как принятие желаемого за действительное, или "волшебство". "Волшебство" потому, что Сартр любил негативные эмоции и не старался ими управлять. Что, впрочем, касается и меня. Эмоция, по Сартру, подменяет действие, это блокировка энергии действия. Лиса не может достать виноград, поэтому лиса говорит, что он "кислый". Это все происходит чтобы не накапливавалась энергия невыраженного действия. Потому что если этой энергии соберется слишком много, то будет очень нехорошо, по себе знаю. Эти эмоции, конечно, на самом деле, вовсе не подменяют действие. Это инфантильная попытка справиться с реальностью. Девушка падает в обморок, когда ее преследует маньяк, потому что хочет чтобы исчез образ, но ведь он ее настигнет так скорее. Страус, который прячет голову в песок - ребенок. Ребенок, плачущий-мечтающий в детстве в подушку о том, что если он уедет далеко-далеко, или погибнет, как будут сокрушаться его родители. Многие так делали. Я так делал по отношению к своим родителям. И я так делаю иногда и сейчас.
Завтра приезжает брат, он встречается сначала с бывшей женой, потом со мной. Она предложила. Я понял, что именно она имеет ввиду и отказался. И это было тяжело сделать, но не мне настолько. Тяжело было почувствовать ее боль и разочарование. Нежелание с моей стороны - это было сложнее всего осознать. Отравленность моя. Чувствую себя загнанным волком. Загнанным сворой обстоятельств, которые придумал я сам.

Все. Сейчас я напишу. Я хочу маленькое хрупкое тело через которое я доберусь, через плоть, до самой души и скажу ей "здравствуй". Я хочу душу. Боже мой, как я ее хочу. Так хочу с ней поговорить, с душой ночью по телефону. С душой. Погладить ее, душу. Никто не поймет. Никто. Я с ней уже говорил. Поэтому это так сложно. Я хочу все вернуть. 800 минут, повторитесь. Я хочу разговора с душой.