Немножко леопардовой сепии: Сlandestina
[600x568] [503x699]

Вода такая из-за голубой глины, и она теплая.
[700x469]
[700x350]
[699x442]
[699x367]
[466x699]
[699x466]
[700x468]
[700x468]
[699x466]
[699x556]

http://www.youtube.com/watch?v=doc1eqstMQQ

Вот моя вера.
[474x199]
[478x202]
[478x201]
[478x200]
[477x202]
[476x210]
[473x200]

http://www.youtube.com/watch?v=EBTH2E5QPEE.

Исландия, пожалуй, тоже место, где мне было бы хорошо и спокойно.
Strokkur, Iceland.
[699x479]

Да.
[483x699]
[700x506]
[483x699]

Нашел то, что искал. Безумная исландская группа. Детский голос сносит мозг.
In the longest of nights
Stir him at your breast
In silence - row him, row him

On the bleakest of morns
He'll break at your rocks
And weeping - row row
[536x319]

[535x699]

[610x652]

[700x467]
[543x422]
[700x426]

[590x390]
[590x390]
[590x390]
[590x390]
[590x390]

[594x419]
[332x443]
[355x446]
[596x409]
[593x398]
[592x399]

Главное донести себя до дома и упасть в кровать, подложить кулак левой руки под затылок и замереть в этой позе - утром помогало немного, по крайней мере можно было иногда подумать о чем то еще кроме боли и глубины.
[525x700]

В Белграде народу было совсем никого. Зато как на всякое говно набивается обычно. Сначала в писсуаре я познакомился с Арнольдом, барабанщиком. Когда парни из Роттердама начали играть, в зале было 5-7 людей. Вокалист Рене, c которым мы позже скорифанились, был смущен количеством людей. Понятно же, почему не все заходят внутрь - надо платить. Но я ему крикнул - they're too drunk to get in! После чего Рене как то проникся и первая и последняя песня was dedicated to Tim, то бишь мне. В промежутке все песни он кому то тоже посвящал. По музыке и экспрессии понравились - свободные ребята играли нечто среднее между RHCP (очень фактурно выражено), The Strokes, The Hives и плавные офигительные медляки в стиле Tortoise и SY. Потом пили виски и пиво с Рене и болтали, пока к нему подходили юношы за автографами на диск. Потом они меня еще угощали, объясняли, что Роттердам как Питер, если брать за положение что Амстердам - Москва (что само по себе смешно), потом мы безумно танцевали и ржали под какую-то попсу, и мы бы скорее всего поехали бы ко мне домой, но у них тур по Москве. Обменялись контактами. Сегодня обнаружил, что это чуть ли не лучшая команда из Голландии, по результатам фестиваля Dutch Punch
[530x200]

Вчера дочитал чудную книгу "Море-океан". У Баррико какие-то антенны внутри. Глава, посвященная безумству на плоту и морю - поэма, заклинание. Я почему-то сразу понял, что Адамс это Томас. И финальная встреча с Элизевин - она стоит того, чтобы, прочтя о ней, некоторое время не спать, даже если очень устал.

"В поместье Кервола без конца рассказывали бы эту историю. Если бы знали
ее. Без конца. Всякий на свой лад -- и все вместе. Рассказывали бы о тех
двоих, что ночь напролет возвращали друг другу жизнь, ее и его, губами и
руками, девочка, не видевшая ничего, и мужчина, повидавший слишком много,
один в другой-- каждая пядь кожи как обратный путь открытий, -- вкус целого
мира, выпитый изо рта Адамса и снова забытый на груди у Элизевин -- в лоне
той трепетной ночи--черная буря, брызги пены во тьме, волны, как рухнувшие
стены, грохот, пронзительные порывы, неудержимые и раскатистые, дыбящие
морскую рябь, воспаляющие мировой нерв, море-океан, дрожащий водяной исполин
-- вздохи, вздохи в гортани Элизевин -- летящий бархат -- вздохи при каждом
новом шаге в мире, где раскинулись невиданные горы и причудливые заводи --
на животе у Адамса покачивается в такт беззвучной музыке девочка-пушинка --
кто бы мог подумать, что, целуя глаза мужчины, видишь так далеко, а гладя
ноги девочки, бежишь так быстро и убегаешь -- убегаешь от всего -- так
далеко -- они держали путь из двух оконечностей жизни и, вот что странно,
никогда бы не соприкоснулись, пока не прошли бы от края до края вселенную --
невозможно поверить, но им даже не пришлось искать друг друга -- труднее
всего было друг друга узнать -- узнать -- короткий миг -- первый взгляд -- и
они чудесным образом все поняли -- об этом рассказывали бы в поместье
Кервола, пусть каждый помнит, что люди никогда не бывают настолько далеки,
чтобы не найти друг друга -- те двое были разделены как никто другой, а
теперь -- голос Элизевин переходит в крик, потоки откровений переполняют ее
чувства, и плачет Адаме, слыша, как она наконец-то -- наконец-то-- изливает
душу -- наверное, мир -- это рана, и кто-то зашивает ее в этих переплетенных
телах -- и вот что странно -- это даже не любовь, а руки, кожа, губы, вкус,
восторг, совокупление и страсть -- возможно, грусть -- пусть даже грусть --
и страсть -- они будут рассказывать о них, но не произнесут слова "любовь"
-- они скажут тысячи слов, но умолчат о любви -- все умолкает вокруг, когда
внезапно Элизевин чувствует, как ломается ее спина и меркнет сознание, она
сжимает внутри себя этого мужчину, судорожно хватает его руки и думает:
сейчас я умру. Она чувствует, как ломается ее спина и меркнет сознание,
сжимает внутри себя этого мужчину, судорожно хватает его руки -- и понимает,
что не умрет."
[700x525]

[330x435]
[330x417]
[333x500]
[327x435]
[331x467]

Опять красота.
[369x582]
[369x582]
[582x369]
[582x369]
[582x369]
[582x369]

Из альбомов: Arachnides and Contorsions, Milky girls, Erotique и Venus au miroir
[531x699]
[521x698]
[547x699]
[546x699]
[541x699]
[544x699]
[558x699]
[536x699]
[541x699]

Красиво
[700x473]
[467x699]
[451x698]

[391x582]
[582x438]

[495x329]
[300x381]
[326x489]
[331x493]
[400x220]
[307x475]