Я вижу небо живым: лазурным и усеянным кучевыми облаками. Облака… такие лёгкие и красивые. С синим, фиолетовым отливом, но преимущественно всё-таки белые.
На улицах смесь света и тени живая. И ветер теперь тоже живой. Весна, не смотря на снег.
Подсматриваю за миром, стоя у окна своей комнаты. Мужик в кожаной одежде: брутальным невидящим шагом по прямой по улице. Суетливая бабулька, обеспокоено качает детскую коляску. Некто неопределяемого с высоты 11-ого этажа пола: бегом из магазина до дома, прижимая три пакета с соком к груди…
Принюхиваюсь к воздуху. Мне одной кажется, что весной по-настоящему не пахло уже несколько лет? Вот и сейчас не пахнет. Запах молока есть, весны – нет.



Так Стелла и будет сидеть попеременно то перед окном, то перед монитором, то перед книгой, отмахиваясь от подсовываемых памятью параллелей с концом марта прошлого года.
Стелла – «красивая и умная девочка» (с). Стелла свалит свою очередную болезнь на авитаминоз и внутренние переживания.

Дышать почти и нечем. Грудь словно обручем стянули.

Уйти с головой в какую-то деятельность, чтобы не видеть, не чувствовать, не думать. Уйти в книги Энн Райс, вдыхать эту дымку сопливых романтических грёз. Вдыхать… проглатывать книги одну за другой, складывать их стопками, лишь бы зарыться за ними, отгородиться от реальности.
Никаких лишних звуков… уйти слухом в музыку, дать блэк-металу заглушить все звуки внешнего мира. Скорость ритма определённо выше 110 ударов в минуту… Да, путь обгонит даже моё часто бьющееся сердце.
Да, это настоящее бегство от реальности! У каждого своя анестезия.

Настроение сейчас - больно... невыносимо

Ночью впервые в жизни плакала так, что, когда слёзы, наконец, остановились, на щеках остался заметный и беглому взгляду беловатый слой соли.

Утром… попытки спать. Сон поверхностный. Просыпаясь каждые два часа, ощущала боль в горле и в груди.

Днём окончательно проснулась. В холодном липком поту после кошмарного сна. Проснулась, а сон всё длился и длился… Потому что сон всего лишь отражал реальность.


Я не могу…

Боли нет. Ей ведь тоже надо в чем-то растворяться, чтобы циркулировать по венам-артериям. А настроение такое тускло белое… И белый по-прежнему ассоциируется с полным уходом крови из тела.
Сейчас как сосуд со сложной структурой. Вполне возможно, многослойный, не исключено даже, что с массой переплетений внутри. Но пустой. А переплетения ведь тоже слеплены из того же самого материала, что и остальная его часть.
Из зеркала смотрит другая Стелла. Да, прошлая нравилась мне куда больше. ..Так всегда презирала/жалела преждевременно стареющих людей… Сейчас собственное лицо начало покрываться маленькими морщинами. И не верю в то, что «внутри» не переплетается с «снаружи».
Боли нет. Не понятно даже из-за чего временами к глазам подкатывают слёзы. Хотя анестезия ведь тоже не устраняет саму причину возникновения боли… Впрочем, какая сейчас разница. Не чувствую. Почти совсем ничего. И эти слезы не в силах заставить дрогнуть хоть один мускул на лице, обтянутом высушенной зимой кожей.
В этом черепе сейчас почти пусто. И там только лишь мысли, сейчас такие независимые друг от друга, лишенные окраски и ярко выраженной температуры, лёгкая дымка из еле ощутимого головокружения, ложащаяся мутноватой пеленой перед глазами, и сгусток едва ощутимой боли, бьющийся об лобную кость.

А зима эти несколько месяцев лишала меня всего, что я так сильно люблю. Рассветов, закатов, звёзд ночью, теплого ветра, шелеста листьев, долгих пеших прогулок… Всё, что я получала взамен – это стресс во время каждого, пусть даже самого короткого, выхода на улицу. Мне ведь так необходима жизнь! Но почти каждый день от дома до школы и от школы до дома одно и то же.

Зима. Серый, ледяной, пронизывающий насквозь ветер. Монотонное серое небо, светящееся матовым никаким светом. Завалы белого, серого, местами черного снега и выглядывающими из-под него тёмно-серой землей и серо-бежево-коричневой травой. Серо-коричневые стволы деревьев, покрытые сереющими бежево-коричневыми листьями... Большое везение, если есть силы видеть всё это. Обычно же ненавистная серо-бежево-коричневая гамма просто проскальзывает по краям восприятия.
Силы видеть… Их обычно нет. Потому что внутри и снаружи ледяной острый ветер, под ногами скользкая поверхность (, но уж точно не опора), в лицо колючий снег. Фигура сгорблена. Смотреть под ноги – только бы не поскользнуться, не видеть окружающее – всё равно обзор ограничивает ненавистный капюшон, съеживаться еще сильнее – пытаться согреться, раз не помогает даже старое не_любимое тёмно-серое пальто.
Организм… Кожа лица с каждым месяцем всё больше и больше иссушивается, покрывается морщинками, шелушится. Руки постепенно грубеют, и к концу зимы кожа на них начинает трескаться, создавая множество мельчайших кровоточащих ранок.
Все мелочи отнимают силы. И в итоге не находится энергии даже на то, чтобы следить за собой. Вот тебе и самовыражение через внешность. Остаёшься в максимально простой и удобной черной одежде и с блекло-зелёным цветом волос. Да и что внешность сейчас? Последние четыре месяца вся в себе. На «снаружи» меня уже как-то и не хватает.
Пытаться внести разнообразие? Ну, да) Шесть дней в неделю – школа, воскресенье – дом, уроки. Если хоть немного повезло с погодой попытка выбраться погулять по центру. По сумеркам и сырости. Творчество? Нет, что вы) Мой фотоаппарат не в состоянии хорошо снимать в таких потёмках.
Ощущение близости истончается, рвётся. Все в себе, в своих проблемах. Сами виноваты. Разнообразить хотя бы бытие? Ха-ха. Всё снова расписано: «среда - у меня, суббота - если повезёт, у тебя». Иногда бар или кофейня. Иногда… аргх!, даже не буду сейчас вспоминать прошлые две недели.

Эти четыре холодных, монотонных зимних месяца равняются четырём месяцам моей застаревшей Проблемы. Сейчас уже такая объёмная, едва ли не материальная и оттого такая понятная и совсем не страшная. Да и слишком понятно, к чему относится это столь хорошо уже знакомое «Отсутствие радости по поводу решений, принятых в жизни».

Пытаюсь восприятием уловить нужное мне… словно пытаюсь своими замерзшими огрубевшими пальцами построить карточный домик. Разум устал. Стресс же теперь способен извратить любую, поступающую в мозг информацию. Да, лучше как сегодня! Без боли. Пустой. Не чувствовать. Просто быть. Сейчас самое верное. Не думать. Не размышлять. Быть в вакууме. На сегодня. Просто…

[255x338]
Нервы…

Прохладный ветер, слякоть, лужи… Тёмная мокрая улица. Никогда не боялась ночного города. Сегодня же было тревожно. Кажется, что тени от домов тянутся ко мне.
Кажется.., что каждая поверхность в обозримой части мира заполнена миллионом маленьких игл, и единственный способ не наткнуться на них – это проскальзывать между любыми шершавостями, держась от них самих как можно дальше. Не цепляться… А стены домов словно тянутся друг к другу: возвышаются не отвесно, а наклоняясь к дороге ближе кверху.
Боль не чувствуется. Почти. Даже. Зато во всём теле стоит то самое перевозбуждённое ощущение, что появляется обычно после нескольких часов острой боли. Когда «поддета» настолько, что даже нет сил забыться сном. А я сегодня и не смогу уснуть спокойно, я уверена. Я боюсь. Боюсь ложиться спать, хоть и знаю, что сердце очередную «короткую» ночь не вынесет. Но я боюсь. Боюсь новых ледяных кошмаров, боюсь бредить и в очередной раз ходить во сне по квартире.
И такая… нецелостность? Словно от какого-то сильного удара меня частично вышибло из собственного тела. Болтаюсь теперь, как минимум, на треть за его пределами.
Да, я определённо не в себе сейчас. Творю то, для чего людям обычно приходится выпивать две бутылки пива, и даже не замечаю хоть какого-либо отклика в своих эмоциях – только сплав из расшатанности и беспричинной (ха-ха) тревоги.
Холодно. Неспокойно.