Это цитата сообщения Crying_in_the_rain Оригинальное сообщение

О любви...

[показать]

[показать]

[показать]

[показать]

[показать]

[показать]

[показать]

[показать]

[показать]

[показать]

[показать]

[показать]

[показать]

Кайетана пишет, что ее имя в устах любимого пахнет свежескошенной травой... Спасибо, радость моя, я услышала, как это было...

Настроение сейчас - веселое

Идя на мессу, просила у Господа, чтобы было весело. И весело, действительно, было. Хор фальшивил, как только мог. Как терпела бедняжка Кайетана? Потом она сама вышла на Первое чтение. С истинно МХАТовским драматизмом - как скажет Мазарини. На Второе чтение вышел А. и, сказав: "к Кефиринянам", привел форму в соответствие с содержанием. Было-то там: братья, не много из вас знатных, не много мудрых... Как всегда, истину речет Святое Писание, думала я, - так немного, что и текст прочитать-то некому. Проповедь была вообще не из этой жизни. Начали со Святого Августина, и далее последовали со всеми остановками. Пожалуй, это месть со стороны падроне, - а, не хотите по-простому, по-хамски-рабоче-крестьянски, - так мы и вон што могём! Глубокая духовность в моем взгляде поддерживалась только книжкой на коленях - все-таки Мандельштам жжот! Аффтар пеши исчо! Жаль, оттуда это невозможно... Что касается содержания проповеди, то не стоило тратить так много слов и тревожить Св. Августина, - достаточно было сказать: "Равняйсь! Смиррр-на! На козлов и овец рассчитайсь!" Потом я показывала малышу-министранту И., по какому месту надо стучать молоточком, чтобы хорошо звенело. Бедняга помирает от скуки в пресвитерии, так что был весьма благодарен. Потом в честь именин Блаженненького было его ритуальное целование. Всем он подставлял небритую из соображений мужественности щечку, а мне удалось повернуть его и поцеловать в губки. Неплохо - почти как целовать мою кошку. Надеюсь, Бл. проведет тяжелую ночь и будет умерщвлять недостойную плоть по полной программе... Ну вот, разве не весело?

Он привел скрипичного мастера в комнату, где были собраны все его лучшие инструменты и те, что он купил задорого, ибо они прельстили его. От огромных, как корабль под парусами, до до крохотных, как драгоценное украшение, виол, от охотничьих рогов, выложенных серебром, до тростниковых дудочек - музыка охот и свадеб, моря и пастбища скопилась и отстоялась в комнате, как неяркий сентябрьский свет. Не вторгаясь, не навязывая себя, не потрясая - вот музыка, сказал он, - цветет, когда на нее не смотрят, лучась, как цветок, из сердцевины, и разворачивает не торопясь все свои лепестки без сожаления о том, что их не больше. Она не льнет и не душит - о ней забываешь, в ней дышишь. Холодом, легким ветром - я ведь годы провел в дороге... Помнишь наши уроки латыни, наших кроликов и ящериц, кусты смородины и реку сразу за садом дубильщика - сколько лет ты о них не вспоминал? Сколько лет не звучали эти инструменты, а музыки оттого не убыло...

Настроение сейчас - усталое

Вот правильно намекнул мне Мазарини - не ходи в церковь! Но - обещала пани Регине освятить громничные свечи, noblesse oblige, - пошла. Свечи в порядке; правда, когда я их достала - 4 штуки толстенных - прихожане решили, что искушения и страхи мне прямо-таки проходу не дают, и я надеюсь спастись пылающею благодатью. Ладно, это на всю семью и на всех друзей пани Регины.
Была же и проповедь, как без нее. Наш Блаженный вице-провинциал так, видно, до самого конца и не понял сам, что хотел сказать. То "бойтеся", то "расслабьтеся", то "Бог вас любит", то "так любит, что съесть готов", - в общем, не его день. Да ведь и подустал за неделю; особенно воскресная проповедь стоила многих сил. А в зале - наше молодое поколение, альфа и омега наша, - слушают завороженно, открыв рты... С такой аудиторией и готовиться не надо, мыслишки там по порядку раскладывать. Скучно на этом свете, господа...

Настроение сейчас - деловое

Завела журнал. Написать, что ли? Уже пишу, перевожу бумагу.
Каждый год ждать первую звезду - того вечера, когда на светлом уже небе покажется чистого серебра, и неожиданно, грозно, ново - только распустилась как будто, завтра увянет, еще влажная, еще ледяная, плывущая воздушным шариком, длящаяся нотой; город-логово зверей-созвездий, соцветия, гроздья, письмена - живое, холодное, точно вычерченное; не увидеть бы, если бы не воздух-линза, вкалывающий в хрусталик все это острое, хрупкое, вихри веточек, клочок голубого неба на горизонте, корки застывшего сиропа, сильнее, гибче, быстрее - до срыва - закруженные отростки, как если бы он слоился и дрожал, но он втискивает, врезает все это голубое, серое, серебряное - до боли! до блеска! Двинувшаяся карусель, вспыхнувший флажок, оброненная капля - живой ледяной воды, извива бистра, мазка акварели...

Я совсем обычный человек. Не уверена, что мои излияния будут кому-нибудь интересны, но попробуем.