Спасибо отцу Иакову Кротову за наводку на сайт того самого итальянского художника Серджо Микилини, который упоминался где-то в начале. Итак, церковь Санта Мария де лос Анхелес, район Ригеро, манагуа, Никарагуа. Там еще и вот что есть:

[252x392]

Это "Христос-крестьянин". А вот "Святой Ромеро", тот архиепископ, которого убили прямо у алтаря.

[252x378]

"Сандино", конечно. Как же без него... А с ним там и Карлос Фонсека.

[379x253]

И вот, наконец, мой любимый святой - Франциск. Надпись на картине - "Бедные вновь строят Церковь Божию".

[450x300]

Настроение сейчас - с надеждой


К предыдущему посту:
Сандино - такой харизматический крестьянин, который в 30-е годы ХХ в. противостоял фактической оккупации Никарагуа США (штатовцы не стеснялись совершенно, там кофе, хлопок есть нефть и очень удобное место для строительства канала типа панамского). У власти поставили Сомосу Первого (этакого "отца нации", вроде ... ну, Ивана Грозного), Сандино заманили на переговоры и убили.
Сомосы так и чередовались до 1979 г., а в конце 50-х возник Сандинистский фронт национального освобождения - фактически группа друзей во главе как раз с Карлосом Фонсекой, ну и за 20 лет всех вокруг себя объединили, чему немало способствовал сам очередной Сомоса, совершенно распоясавшийся. В 1979 г. сандинисты пришли к власти, но Карлоса Фонсеки уже не было в живых - убили в бою в лесу, когда он прикрывал отступление товарищей.
Рядом там такая малюсенькая страна - Сальвадор (что в переводе с испанского значит как раз Спаситель) со столицей Сан-Сальвадором, куда назначили архиепископом вполне традиционного, то есть чванливого и далекого от народа Божия Оскара Арнульфо Ромеро. Там он скорешился с местными (то есть баскскими, конечно, всю жизнь миссионерствовавшими в Сальвадоре) иезуитами, понял что к чему, стал защищать своих овечек от зачисток, устраиваемых "эскадронами смерти", вошел в конфликт с Ватиканом и был убит в 1980 г. прямо у алтаря во время торжественной Мессы в кафедральном соборе Сан-Сальвадора. Убийц, конечно, так и не нашли.
Продолжим. В городке Каминьяде в Бразилии есть Санктуарий (то бишь святилище)Мучеников. А там - вот такая алтарная картина. Про мучеников. Ибо это все еще правда: "кровь мучеников - семя христиан".

[536x275]

И бонус тому, кто дочитал до этого места - веселенький крест. "Позвоню святым, попрошу в трубку, чтобы Крест не приходил без Тебя..."

[253x304]

Настроение сейчас - легкое

Стенная роспись из церкви общины Ботауэла Норте, Манагуа, Никарагуа. Это Рождество. Младенца пришли почтить, среди прочих, Эрнесто Че Гевара, Карлос Фонсека, Аугусто Сесар Сандино и архиепископ Сан-Сальвадора монсеньор Оскар Арнульфо Ромеро - "Святой Ромеро Америки". Прекрасны могучие тетеньки с кукурузными початками - местные ангелы. Вообще все дышит праздником...

[600x450]

В начале 90-х итальянец Серджо Микелини взялся расписать церковь Санта-Мария-де-лос-Анхелес (Св. Марии Ангельской) в районе Эль Ригеро в том же Манагуа. Это Воскресение.

[382x258]

В 100 км от Манагуа стоит малюсенькая церковь, ставшая евангелической из католической, когда местный священник отказался по-христиански похоронить сандиниста. Церковь Крещенская, роспись в алтаре сохранилась.



[576x436]

Настроение сейчас - задумчивое

"...Высокое, гладкое окно "Florian"'а, хорошо освещенное и не прикрытое щитом, горело сквозь клочья тумана. Я подошел к нему и заглянул внутрь. Внутри был 195? год. На красных плюшевых диванах, вокруг мраморного столика с кремлем бутылок и чайников, сидели Уистан Оден со своей главной любовью - Честером Калманом, Сесил Дэй Льюис со своей женой и Стивен Спендер со своей. Уистан рассказывал какую-то смешную историю, и все хохотали. Посреди рассказа за окном прошел хорошо сложенный моряк, Честер встал и, не сказав даже "до свидания", пустился по горячему следу. "Я посмотрел на Уистана, - рассказывал мне Стивен годы спустя, - он продолжал смеяться, но по щеке у него катилась слеза"."

Да, это Бродский. А вот Оден:

Глядя на звезды, я знаю, что их глубина
Если мне что и скажет, - "иди ты на..."
Но безразличие - легче всего того,
Чем грозит любое нам существо.

Если бы звезды горели страстью к нам,
Чем бы вернули мы долг небесам?
Если нельзя любить наравне,
Больше любить пусть выпадет мне.

Я признаю их сиянье и власть,
Звезд, что не умеют клясть,
Но не скажу в небесный провал,
Что хоть по одной весь день тосковал.

Если бы свет их умер, исчез,
Пришлось бы учиться в дыре небес
Угадывать мрака вышний исток,
Но это не сразу, а дайте срок.

Настроение сейчас - есть мысль, и я ее думаю



[450x338]

Больница Св. Духа – одна из старейших в Европе. Построить больницу на берегу реки для больных, стариков, подброшенных младенцев папу Иннокентия III побудил сон: ангел осуждал непутевых матерей, бросающих в Тибр новорожденных. Вот для чего предназначалось окошко, которое и ныне можно увидеть слева от монументального барочного портала в Борго Санто Спирито.

[277x370]

По древней традиции матери анонимно клали туда своих незаконных младенцев, их принимали, метили двойным крестом левую ножку и вновь выставляли в окошке для возможных усыновителей. Когда в 1511 году в Рим приехал Мартин Лютер, его возмутило огромное количество брошенных детишек, потому что он думал, что это всё «дети папы».
Строительство больницы началось в 1198 году на участке земли, принадлежавшем Schola Saxonum (гостинице для англичан-паломников), а для этого было необходимо согласие короля Иоанна Безземельного. Архитектором был Маркьоне д’Ареццо; «главврачом» - Гвидо из Монпелье, учредившего на юге Франции конгрегацию монахов-госпитальеров Св. Духа. 1204 году Иоанн Безземельный даровал римской больнице доходы от одной лондонской церкви.
На закате Средневековья больница могла принять 300 больных и еще 1000 лечить амбулаторно. Больнице были переданы в конце средних веков близлежащие строения, в которых братья-госпитальеры производили и хранили лекарства, ароматы, эликсиры, мази для обработки ран и язв. Сейчас на месте этих строений стоит Национальный музей истории санитарии, открытый в 1933 году.

[370x278]

В музее хранится деревянная машина для размола коры хинного дерева и получения хинина, первого лекарства от малярии, которое иезуиты привозили из Китая и Перу. Там же - древнейшая карета Красного Креста, хирургические инструменты разных времен и народов, бревно, к которому в 16 в. привязывали душевнобольных, примитивные и грубые гинекологические инструменты. Там хранится и любопытный шприц огромного размера, который наполняли освященной водой и вводили в матку роженицы, чтобы окрестить еще нерожденного ребенка в случае угрозы немедленной смерти.

Настроение сейчас - наконец спокойное

Однажды гуру, практиковавший медитацию у себя в пещере высоко в горах, открыл глаза и увидел перед собой незваного посетителя - настоятеля знаменитого монастыря.
- Что ты здесь ищешь? - спросил гуру.
Настоятель подробно изложил свою печальную историю. Одно время его монастырь пользовался на Западе огромной популярностью. Но вот наступили тяжелые времена. Поток послушников иссяк, осталась лишь небольшая группа монахов, но и они выполняют свои обязанности с тяжелым сердцем. Настоятелю хотелось узнать, не попал ли монастырь в такое тяжелое положение из-за их грехов.
- Да, - ответил гуру. - Из-за греха неведения.
- А что это за грех такой?
- Один из ваших монахов - переодетый мессия, но вы об этом не догадываетесь.
Сказав это, гуру закрыл глаза и вернулся к медитации.
В течение всего нелегкого возвращения в монастырь сердце настоятеля учащенно билось при мысли о том, что сам Мессия вернулся на землю и пребывал именно в его монастыре. И кто это может быть? Брат-повар? Брат-ризничий? Брат-казначей? Брат-приор? Нет, только не он, у него столько недостатков, увы! Но гуру сказал, что он замаскирован. Может, как раз эти дефекты и являются маскировкой? У каждого в монастыре есть недостатки. И каждый может оказаться мессией!
Аббат собрал монахов и рассказал обо всем. Они смотрели друг на друга в недоумении. Мессия? Здесь? Невероятно! Но он искусно замаскирован. А вдруг это брат такой-то... А может...
Они стали относиться друг к другу с большим уважением и вниманием. "Никогда не знаешь, кто рядом с тобой, - говорили они. - А вдруг твой сосед - Мессия?"
Атмосфера монастыря наполнилась радостью. Вскоре десятки молодых людей попросили принять их, и вновь храм отозвался эхом на священные и счастливые песнопения монахов, чьи сердца пламенем охватил дух Любви.

Настроение сейчас - неплохое

К концу дня набрела в сети на симпатичное. Автор этих картин - сестра Эстера из конгрегации антонианок. Еще есть на http://www.antonianki.pl/index.php?option=com_zoom&Itemid=14&catid=9.

[300x400]


[300x400]

Настроение сейчас - отчего-то веселое

Это про меня лично - две Пасхи в год! Не каждому удается! Куличи, естественно, крашеные яйца, пасочки, праздничные службы, всякие там благодатные огни и песенки про агнцев... Дайте две!
И надежда, которая, может быть, воскреснет в одном, отдельно взятом сердце...

[600x610]

Настроение сейчас - грустное

Не знаю, где это. Наверное, везде. И какой эпохи? Должно быть, любой. Вечная Страстная Пятница. А для нас - Good Friday.

[500x645]

Настроение сейчас - должно же потеплеть наконец...

...в Кракове. Святость бывает разная...

[381x698]

Настроение сейчас - taedium vitae et fugae

Еще вчера был у нас показ в киноклубе фильма «Катынь». Были проблемы с начальством, как всегда. Фильм классный, простой, точный, честный – короче, понравился. Закончился, все сидят, кто в слезах, кто так просто, - молчат. А полагается обсуждение. Мне бы безо всякого обсуждения помолиться на розарии и разойтись. Так что я и вытащила розарий, но тут решила нейтрализовать тягостное ощущение наша профессор, историк, германист – Н. Т. некая. Это был шедевр лжи, и не простой, а профессионально исторической! Не могу не процитировать Галича: «Каким-то хазарам какой-то Олег за что-то отмстил почему-то». Короче, все сложно в этой жизни, товарищи и граждане, не поймешь, кто жертва, кто палач, кто прав, кто виноват, как вообще жить... Одно только ясно – жить нужно! Так вот прямо в буквальном смысле выживать любой ценой. За эту полезную мораль она похвалила некоторых героев фильма (странно, что эти упертые поляки их называют предателями), в то же время с осуждением отозвавшись о других, которым участие в Варшавском восстании и партизанской борьбе помутило разум и помешало сориентироваться в новой социалистической действительности... Ну и в конце было предложено поблагодарить судьбу и «Единую Россию», что мы теперь можем спокойно смотреть фильм Вайды, закрывшись в маленькой аудитории.
За профессоркой выступил одетый в черное аспирант-филолог. По ходу его речи выяснилось, что молитвы «Отче наш» он не знает – ну не изучают они это в аспирантуре, что поделаешь! Ладно, но «Антигону»-то дедушки Софокла должен вроде помнить... И что над законами и царями есть Закон... Это его высказывание: «Еще неизвестно, кто тут жертвы». Действительно. Когда у человека «роман с Гегелем», одно плавно переходит в другое, а надо всем витает дух Исторической Необходимости. И опять из Галича: «Палачам бывает очень грустно. Пожалейте, люди, палачей!» А мне почему-то бывает очень тошно...
Дальше – наша директор библиотеки. Это старая коммунистка, речь ее предсказуема и проста, понятно, что молодежь уже всякий стыд потеряла, не знает, как Ленина по отчеству кличут. Интересно, а как Адольфа Алоизиевича по отчеству – знает? Молодежи это как-то ближе...
Немецкая студентка на прекрасном русском языке сказала кратко и точно, что без правды и покаяния (без люстрации, проще говоря) нас ожидает опасное будущее. Деликатная девочка; у нас это не будущее, а вечное настоящее...
Дальше пришлось вякнуть мне (видно, как представителю поляков и католиков, иного объяснения не нахожу). А мне, видно, действительно нужно было для себя самой нечто сформулировать. И спасибо Вайде, и нашим мемориальцам, которые все это провернули, что удалось. И спасибо Вам, брат. За то, что, если стоит выбор «жизнь или честь», выбирать надо честь. Вы ведь этому учили меня? Честь и веру, как эти ваши офицеры. Как Антигона. Никакую не «семью», никакое не «выживание», никакое не «будущее». Будущего не будет, если те самые дети, ради которых шли на любую подлость, став подростками, прыгнут с крыши, «скованные одной цепью». Так я и сказала, и профессора и аспиранты затрясли головами с осуждением. Они бы предпочли «жизнь с честью»; эх, а кто же против... Но в жизни так-то не получается... Как хорошо, брат, что в жизни все намного проще!

[263x350]
Настроение сейчас - ливень за окном


С сайта www.romasegreta.it.
Храм очень древний, может быть, третьего или четвертого века. Сначала он был освящен во имя Св. Бонифация, римского патриция, принявшего мученичество в Тарсе Киликийском. Легенда утверждает, что церковь построена на месте дома отца Св. Алексия, Евфимиана.
Ораторий, постепенно расширявшийся и возвышавшийся до базилики, посвящен двоим святым: имя Алексия добавилось через 6 веков. Затем имя Бонифация исчезает, и в наименовании церкви остается один Алексий. Монахи, служившие в базилике, получили от Альберика Второго в 937 году несколько соседних домов, которые после реконструкции составили ядро монастыря под покровительством Св.Аддона, Клюнийского аббата. К концу того же века папа Бенедикт Седьмой вверил церковь базилианам, нашедшим приют в Риме вместе с архиепископом Сергием Дамасским, бежавшим из Дамаска от сарацин. С 12 века монастырь пережил около десятка реставраций.
Существует легенда о Св. Алексии. Отец, римский сенатор Евфимиан, желал его женить, сын же бежал из дворца, который находился там, где ныне церковь, и жил в изгнании в Сирии долгих 17 лет. Когда он вернулся нищим и постаревшим в родной дом, никто его не узнал, а отец, думая, что перед ним бедный странник, приютил его под лестницей, где Алексий и прожил остаток жизни. В момент его смерти все колокола Рима чудом зазвонили сами собой.
На сюжет легенды написано много произведений различных жанров, вплоть до оперы Стефано Ланди на либретто кардинала Роспильози. 18 февраля 1634 года опера была представлена в театре Палаццо Барберини и имела огромный успех.


[510x388]

Настроение сейчас - черемуха цветет

Это было начало июля, в Риме жарко, мама устала, так что в Собор Св. Петра поехали мы с о.Франтишеком. А потом куда-то свернули, по каким-то тихим улочкам, туда, сюда, "Выходи быстро-быстро", - вот и Св.Сабина. Еще открытая. И никого внутри. Убранство после свадьбы, наверно, - всюду букеты лилий. И все полно закатом.

[500x375]

Потом еще Св.Алексий ("Ласточки, ласточки Авентина"... или что-то в этом роде). Потом мы пошли смотреть на Св.Петра в замочную скважину (на Площадь Мальтийских рыцарей, если кто забыл). Но эта фотография была раньше... Все та же Св.Сабина.

[500x375]

А на площади Мальтийских рыцарей, как раз у замочной скважины, мы встретили живого вальденса. Он прямо изнывал от желания поговорить с живыми католиками, так что получил полное удовольствие, разнес нас в пух и прах и даже проводил до близлежащих садов. Какой хороший человек... А всё покровительство Св.Сабины!

[500x375]

[500x345]
Настроение сейчас - солнечное

Во вторник в нашем универе - киноклуб. На этот раз будут крутить "Катынь" А.Вайды. Наша директор библиотеки уже беспокоится по этому поводу - как бы чего не вышло. Мы порекомендовали ей два пухлых сборника документов по теме. Сегодня пятница, два выходных, а в понедельник, если даже "Катынь" - это мятеж, ересь и подкоп, отменять нас уже поздно!

И еще два кусочка из Яна Твардовского (перевожу то, что люблю и помню по некоторым обстоятельствам).

Святой Растяпа

Он любил - но безответно
он спешил - а никто и не ждал-то
стучал - открывал кто не надо
бежал - дорога затерялась
тосковал опять у садовой калитки

- не любит плюнет пошлет
ворожили ромашки

вокруг была пустыня
словно мир закончил
во веки веков аминь
из вежливости просто

Писала

Не обижай любви не обвиняй ее
не пачкай если велика не по размеру
и так чиста что сохранит ее лишь разлука
жалей безответную бедняжку
что всегда на виду как ботинок непарный
уважь ее дуреху набекрень без толку
и разбитую собранную по осколку

сто лет тому писала моя бабка в письмах

Настроение сейчас - заплаканное

Весна, цветущие деревья, метель на деревья в цвету, воспоминания...
Вот в таком раю земном находится монастырь кларисс в Старом Сонче (Польша).

[650x408]

А вот и он сам.

[600x408]

Люблю храмы, набитые благочестивыми предметами, как лавка игрушками...

[612x408]

И, главное, никаких обоев! Не на чем записывать цитаты из Св. Отцов!

[612x408]

Настроение сейчас - все прошло...

Исполнился год со дня смерти А. М. Хорошая была бабуля, приветливая и открытая. И, однако, как хоббит, - чего не надо, ни в жисть не расскажет. Мы были знакомы полтора года, она всегда была спокойной и разумной в свои почти 90 лет. Конечно, болела, конечно, обижалась на детей – на кого же еще и обижаться, не на меня же? Кто я ей, чтобы обижаться? Вот и ждала я, что через полгода мы отпразднуем ее 90-летие, с тортом, с окорочками, с картошкой на сале, как бывало, - не устаю восхищаться, в такие-то годы! «И ничего не болело? – спрашиваю. – Ничего! Я все это очень люблю!» И вдруг...
Внук (а уж как она на него жаловалась, и непутевый, и работать не хочет, и бабку из дому гонит) попадает под машину. Сильно изранен, мать бабуле не рассказывает, чтобы не волновать. А через месяц он умирает. И тут уж нельзя не сказать. А на похороны все равно не взяли, «чтобы не волновалась». Она плакала, плакала, жгла свечи пучками, а потом решила уйти вслед за внуком. Я, честно говоря, относилась к этому решению скептически, - не в нашей воле и не в наших силах, а то бы и все не прочь... И, однако, она сама попросила священника приехать и «подготовить ее к смерти».
Обычно-то мне приходилось уговаривать ее исповедаться, а потом уговаривать священника приехать и принять исповедь. У одной склероз, у другого дела... Но в этот раз все было по-другому. Сама позвонила, грамотно сформулировала; в результате сильно смущенный настоятель попросил подготовить ее к исповеди. Кого попросил? Меня, грешную... А склероз, между тем, был у бабули сильный, так что подготовка к исповеди за всю жизнь свелась к следующему: я читаю пункт первый из руководства исповедующемуся, разъясняю, в каких ситуациях можно этим согрешить... мысленно отгоняю демона гордости, нашептывающего: ну кто угодно так бы и согрешил, только не я... спрашиваю бабушку: было? и выслушиваю ее заверения, что никогда, да как можно... борюсь со стыдом, что только что сама же так думала и оправдывала себя... осторожно напоминаю: а вот помните, Вы же мне рассказывали... Наконец клещами вырываю: да... и возмущение: а как иначе можно было выжить? Ох, и нелегкая же это работа - выживать! Последний этап – записываю грех на бумажке красивым почерком, чтобы священник разобрал. И так пунктов пятьдесят. При этом присутствовала и соседка, помогавшая освежить память. Наконец закончили прочесывать бабулину душу частым гребнем, помолились вместе, поцеловались, распрощались.
Вот с тех пор, с этой тяжкой усталости и омерзения к себе, я с нежностью и почтением, даже мне и неприличными, целую крест на потертой фиолетовой столе, если приходится убирать ее со стула в конфессионале.
И еще один урок – сразу после этой исповеди, все-таки состоявшейся и закончившейся успешно, А. М. ушла в безумие, стала что-то плести про врагов вокруг, никого не узнавала... В конце она уже лежала на промоченном до пола диване (сын не умел обращаться с подгузниками, а каждый раз все мыть и стирать тоже ленился), в пролежнях и наколотая наркотиками (чтобы ночью не мешала спать) и молилась единственной молитвой, которую знала целиком по-польски (жаль, но молиться по-русски так и не научилась) – Ave Maria. Такой я видела ее в последний раз в четверг Октавы Пасхи, а в пятницу она умерла.
Оказалось, это возможно. Если любишь и тоскуешь и решаешь уйти вслед за любимым – это возможно.

[203x250]
Настроение сейчас - занятое

...в смысле - картинки вставить, из Альмудены. Ну эти, которые там наверху в соборе образуют мистический венец. В каком-то они странном формате, так что ни тпру, ни ну. Вместо них - извольте любоваться брутальным Кико. Бывает и такое...
Вот. Это "Радуйся, Мария".


"Поцелуй Иуды".

[250x252]

Знаменитый "Христос с черной слезой". Это написано, когда, как у меня сейчас, ничего не получалось...

[363x250]

"Распятие", как вы, может быть, поняли.

[430x294]

"Лик Христа". Что тут скажешь...



[354x250]

[214x214]
Настроение сейчас - деловое

Еще Кико украсил росписью мадридский собор Св.Марии в Альмудене. И назвал то, что получилось, мистическим венцом.


Это все общий вид.

[367x599]

[450x300]

Витражи, кстати, тоже созданы по рисункам Кико. Среди цветных многоугольников на каждом написано "Слово" на разных языках, в том числе и по-русски.

[500x375]
Настроение сейчас - легкомысленное

В любви навряд ли повезет,
Когда в запасе нет
Сердечности, учтивых слов
И золотых монет.

Все это было у него –
У Генри-короля;
Вот как-то раз поехал он
Охотиться в поля.

Он гнал оленей и косуль,
Охотник молодой,
Пока отменного самца
Не поразил стрелой.

В лесной сторожке пировать
Охотники сошлись,
Как вдруг раздался ветра вой
И стены затряслись.

И тьма к сидевшим за столом
Вползла через порог,
И заскулили в страхе псы
У королевских ног,

И ветер двери распахнул,
Их отпер без ключа,
И мерзостная тварь вошла,
Ножищами стуча.

Сбежали все – остался с ней
Король наедине;
Ее башка под потолком
Качалась в вышине,

Зубастая открыта пасть,
И как лопата – нос,
Сдается, эту злую тварь
Из ада черт принес.

«Дай мяса, мяса, мяса мне,
Не ела я три дня!»
«О леди, я прошу – бери
Что хочешь у меня.

Любая здесь еда – твоя,
Садись и вволю ешь».
«Коня гнедого своего
На мясо мне зарежь!»

Страшилищу скормить коня –
Нет хуже в мире зла!
Но только шкура королю
Оставлена была.

«Еще дай мяса – мне твоя
Понравилась стряпня!»
«О леди, я прошу – бери
Что хочешь у меня.

Любая здесь еда – твоя,
Садись и вволю ешь».
«Своих проворных серых псов
На мясо мне зарежь!»

Ах, было сердце короля
У горести в плену!
Но съела гадина собак,
Оставив шерсть одну.

«Еще мне мяса, мяса дай,
Еще, еще кусок!»
«Но, леди, где мне мяса взять?
Я отдал все, что мог.

А если мясо видишь ты,
Так покажи, изволь!»
«Ты соколов своих зарежь
На мясо мне, король!»

Ах, как он соколов любил
За их отважный нрав!
Но съела соколов она,
Лишь перья не сожрав.

«Хочу я пить, я пить хочу,
Питья подай, питья!»
«О леди, все, что есть, тебе
Готов доставить я.

Чего ни пожелаешь ты,
Скажи мне – все твое».
«Ты шкуру конскую зашей,
В нее налей питье».

Он шкуру конскую зашил,
Налил в нее вина –
Все выпила одним глотком
До капельки она.

«Постель мне постели, постель,
Постель мне постели!»
«Тут нет постели, чтоб ее
Тебе не отвели.

На чем ты хочешь почивать –
На сене ль, на плаще ль?»
«Зеленый вереск принеси
И приготовь постель».

И Генри вереску нарвал,
Принес охапку в дом,
Постель устроил на скамье
И застелил плащом.

«Меня женою сделай ты,
Женой, женой, женой!»
«Избави бог, чтоб это все
Произошло со мной!

Избави бог супругом стать
Уродины жены
И ложе брачное делить
С отродьем сатаны!..»

Увидел утром солнца луч,
Проникнув в дом лесной,
Девицу – чудо красоты –
Меж Генри и стеной.

«Я счастлив! Но надолго ль он,
Прекрасный этот сон?»
Она ответила ему:
«До самой смерти он!

Я волей мачехи моей
Была, как зверь, страшна,
Пока мои желанья ты
Не выполнил сполна!»

Из того же сборника. Перевод Ю.Даниэля.

[388x500]

Настроение сейчас - веселое

Все утро в башне у окна
Прилежно Дженет шила,
И только к вечеру она
В дубраву поспешила.

Там вереск рос, там горьких слез
Никто бы не услышал.
Но вдруг из чащи диких роз
Том Лин навстречу вышел.

"Где был ты столько лет подряд?
Где пропадал ты, милый?
Все говорят, ты ездил в ад,
Дружил с нечистой силой".

"Волшебным ветром наяву
Дохнуло на меня,
И, околдованный, в траву
Свалился я с коня,
И в королевстве фей живу
До нынешнего дня.

Сегодня ночью торжество -
Меня сегодня женят.
Сегодня друга своего
Спасти ты можешь, Дженет.

Ты многих рыцарей верхом
Увидишь при луне.
Проедут - кто на вороном,
Кто на гнедом коне,
А позади - твой верный Том
На белом скакуне.

Смелей беги наперерез,
Мы снова вместе будем.
Завоет, загрохочет лес:
"Том Лин уходит к людям!"

Меня оборотят они
Самцом-оленем диким.
Ты крепко друга обними,
Себя не выдай криком.

Меня оборотят они
Железом раскаленным.
Ты крепко друга обними,
Себя не выдай стоном!"

Вот едут рыцари верхом,
Рядами при луне.
Последним грустно едет Том
На белом скакуне.

Она бежит наперерез,
Но каждый шаг ей труден.
Кругом грохочет, воет лес:
"Том Лин уходит к людям!"

Его оборотила мгла
Холодным черным змеем,
Но Дженет друга обняла,
Не покорилась феям.

Его оборотила мгла
Самцом-оленем диким,
Но Дженет друга обняла,
Себя не выдав криком.

Тут голос королевы фей
Сказал грознее грома:
"Клянусь, во всей стране моей
Нет парня лучше Тома.

Но коль девчонку в эту ночь
Не победили феи,
Пускай уводит парня прочь.
Ее любовь сильнее!"

Шотландская баллада. Из сборника "Английская и шотландская народная баллада", М. "Радуга", 1988