Отцу в начале войны ещё не было 14 лет. С началом учебного года он ровно три недели проучился в седьмом классе в школе села Мурмино (15 км к востоку от Рязани), а потом решил перебраться в Москву к своему отцу, Михаилу Сергеевичу. В Рязани жила двоюродная сестра Бориса, у которой муж был железнодорожником. Тот привел Бориса на вокзал и подсказал, на какие поезда можно садиться. Пришлось ехать в Москву товарными поездами. Дважды его снимали с поездов, но всё-таки в день своего 14-летия, 27 сентября, Борис приехал в Москву. Подъезд и квартиру он открыл своим ключом. Больше никого в подъезде в то время не было. Его мать Матрёна Егоровна с младшим братом Славой сразу после начала войны уехали из Москвы в Мурмино. Отец Бориса, Михаил Сергеевич, с 1921 года работал слесарем на засекреченном приборном заводе в районе Донского монастыря в 2 смены по 12 часов. Там кормили, можно было принять душ. Раз в месяц Михаил Сергеевич приезжал домой, на Новинский бульвар, возле метро Смоленской, чтобы помыться основательно. Дома был газ, хоть и слабый, и газовая колонка. Поэтому можно даже было ванну принять. Комната -11 метров. Однажды ночью отец проснулся от удара. Кругом белесая труха от штукатурки. Окно разбито, а в стене осколок. Причем траектория осколка, влетевшего через окно, прошла в метре выше его головы, лежащей на подушке.
Борис стал дружинником в домоуправлении и дежурил по боевым тревогам на крыше дома по ночам, чтобы не прозевать зажигательные бомбы: чердак дома был деревянным и мог моментально загореться . «Зажигалки» загорались от удара и начинали гореть с носа. Их надо было схватить метровыми щипцами и бросить в приготовленную бочку с водой. Первую свою «зажигалку» отец бросил вниз на асфальт, но потом его за это отругали, т.к. асфальт в результате портился. За всё время дежурств сам он «обработал» всего 2 зажигательные бомбы.
На крыше как-то раз во время дежурства он сказал напарнику, что надо бы ему в 7-й класс устроиться. Оказалось, что у того парня отец был каким-то начальником на железной дороге и помог устроиться Борису на 3-х месячные курсы по программе 7 класса, с февраля по май 1942 года. До февраля ни одна школа в Москве не работала. По окончании курсов Борис сдал все экзамены на «отлично», кроме экзамена по конституции, которая не преподавалась на курсах, по ней он получил «трояк».
По окончании курсов, в июне они пошли в приемную комиссию железнодорожного техникума возле Курского вокзала. Сразу после поступления всех ребят отправили на лесоповал. Это были невероятно изнурительные работы: норма на одного человека была 6 м³ в день при том, что паёк был крайне скудным. Некоторые ребята даже сбегали оттуда, но их отлавливали и возвращали обратно. Занятия в техникуме начались 1 сентября. Именно в этом техникуме его и заметил тренер по боксу, когда для смотрин выстроили шеренгу ребят, и каждому надо было отразить «удар» штыком. Борис был единственным, кто смог отразить удар и даже выбить винтовку. То, что он регулярно ходил на тренировки, было во многом продиктовано тем, что каждый раз после тренировки давали сладкий компот. Потом, в конце 1942 года или в начале 1943 Борис стал чемпионом Москвы по боксу в своей возрастной категории.
Поскольку его отцу, Михаилу Сергеевичу, не всегда была нужна лишняя карточка, так как он состоял на заводском пайке, Борис порой менял полученную буханку на 130 рублей, которые чаще всего тратил на посещение театра Оперетты. Знал весь репертуар…
По окончании первого курса и экзаменов начались каникулы, и вновь ребят собирались отправить на лесоповал. Здесь начинается самый загадочный эпизод военной истории отца, который никто не может подтвердить. Но отец в конце жизни очень уверенно о нем говорил, хотя все факты свидетельствуют против этого. Его друг по дежурствам на крыше и по железнодорожному техникуму узнал, что его знакомый подполковник в отставке формирует бригаду из отставников для отправки на фронт. Бориса фронт привлекал гораздо больше, чем лесоповал, которого он всячески старался избежать. Вот таким случайным образом Борис, которому ещё не было 16 лет, якобы попал на Курскую дугу.
На Курской дуге он был, скорее всего, с 11 июля по 11 августа. В бригаде он был самым молодым и , как оказалось, обладал отличным зрением. Он видел невооруженным глазом так же хорошо, как другие в бинокль, мог разглядеть березу на очень большом расстоянии. Таким образом он стал артиллеристом-наводчиком при орудии нового образца, калибр 100 мм. По его словам, самое главное событие произошло уже в августе, когда удалось остановить колонну из 100 танков, ехавшую по дамбе. Половина вылезших из танков немцев была положена шрапнелью, а вторая половина сдалась, примерно 160 человек. Как только это произошло, их позиции подверглись мощному ответному огню со стороны немцев. Один из снарядов разорвался
Читать далее...
