если каждое рождение -- сотворение мира,
и каждая смерть -- апокалипсис,
стоит ли спорить о сроках и временах,
стоит ли толковать знамения?

сколько ни сравнивай
мучения строителя пирамид
и повседневную скуку обитателя офиса --
строитель пирамид не сидел за
жидкокристаллическим монитором Samsung,
а корпоративный работник не стонал
под бичом надсмотрщика

похоже, мы пена, в которой один пузырёк
лопается, уступая место десятку новых,
возможно, вселенные рождаются
и гибнут у нас на глазах,
подчиняясь, в сущности, тем же законам

и для того, кто любуется на этот процесс, наблюдая
за пеной для душа,
рождающей радугу под струёю из крана,
значение имеет только преломление в нас
исходящих из источника света лучей --
приблизительно то. что индусы когда-то
назвали нирваной


не позднее 2006

ты смотришь на луну
и понимаешь,
что над тобою в небе
висит огромный камень

может быть,
никто из мёртвых
до сих пор не вернулся назад
потому, что жизнь
гораздо страшнее смерти?

ты можешь жить в поролоновом мире,
где нет переломов, ушибов и злости.
я всё равно буду биться о стены,
кромсая вены, ломая кости

ты можешь делать серьёзные деньги
и заниматься значительным делом,
если за мной сохраняется право
распоряжаться собственным телом

я выбираю боль


2003

Павел шёл по пустыне,
а плотник плясал перед ним
Павел шёл по пустыне,
а плотник плясал перед ним
Павел ловил его сетью,
а тот ускользал, словно дым

"чего ты мечешься, плотник?
я построю тебе дворец
с колокольней из белого камня
и с колоколами сердец!"

"Павел, ты был слепым,
с теперь ты сошёл с ума...
ты был слепым,
словно чёрный блюзмен,
а теперь ты сошёл с ума...
если церковь будет из камня,
то это уже тюрьма!"

одиночество -- словно камень на шее,
одиночество -- словно шаг с моста
одиночество -- это пьяный разбойник,
распятый по правую руку Христа

мы танцуем странные танцы,
мы боимся прикоснуться друг к другу
протяни мне руку навстречу,
и ты сразу почувствуешь,
как упруго

⠀⠀⠀одиночество скользкое, словно рыба
⠀⠀⠀одиночество круглое, как Луна
⠀⠀⠀одиночество -- это большой супермаркет,
⠀⠀⠀в котором есть всё кроме тебя

звонки телефонов в четыре утра
чем больше разговоров,
тем меньше значенья имеют слова
если мы умрём, коснувшись друг друга,
разве это так страшно?
разве это, в сущности, не всё, что мы можем?

но мы танцуем странные танцы,
мы боимся показаться смешными
и одиночество смеётся над нами
одиночество знает,
как заставить остаться нас такими

⠀⠀⠀одиночество...


⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀не позднее 1990-х

Какое первое слово
приходит на ум, когда просыпаешься?
Чаще всего это -- "я",
гораздо реже -- "ты",
почти никогда -- "мы".
Этим о нас сказано всё
или почти всё.


2004

в оранжевом тумане фонарей
за стёклами ночных автомобилей
мы -- тени на поверхности вещей,
которые мы знали и любили

⠀⠀мы растаем на рассвете
⠀⠀мы растаем на рассвете

в отверстия расширенных зрачков
вбирая километры и минуты,
оставим за собою отзвук слов,
поспешно адресованных кому-то

мир такой, каким мы его знали,
никогда не существовал
мы смотрим старое кино
и ищем взглядом себя
увы! мы не попали в кадр...

а может, нас там просто не было?

что отличает старика от младенца?

придуманное прошлое...

как-то раз я проснулся
и не смог вспомнить,
кто я такой
"Кто я такой?" --
спросил я, но никто не ответил:
отвечать-то было некому

никогда я ещё не был так молод,
как тогда


не позднее 1990-х

первобытная ночь только вверх глубока,
только вниз высока -- ты меня понимаешь,
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀волчица?
ни домашним животным, ни диким не спится
только люди способны её прозевать, прохрапеть,
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀проморгать

достижимые звёзды царапают наши макушки,
и могилы приятно подушечки лап холодят
удивительна мудрость растущих на гнили опят
боги если хоть что-нибудь слышат, то только
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀молитву лягушки

от кошмаров вселенной, от жути больших
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ расстояний
черепахи жилищ зарываются в глины долин
серый войлок камней остывающих, неопалим,
укрывает от сумрака крайнюю плоть Хорасана

брызжет семя богов, разлетаются метеориты --
огневое -- не то. что привычная падали слизь...
ствол корявой арчи подпирает тяжёлую высь,
и горят неземные разряды на медной игле
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀эвкалипта


не позднее 1990-х

оставь все эти дела --
сколько денег ещё не хватает тебе,
чтоб купить бутылку вина
и выпить вместе со мной?

наша судьба
снова в чьих-то холодных руках,
но мы уже сыты
по горло войной

всё, что здесь можно спасти,
это ты
и я
всё, что здесь стоит любви,
это ты
и я
стеклянный ковчег стоит на горе
и ждёт большого дождя

люди смотрят нам прямо в глаза,
но что они знают о нас?
дети играют в прятки в саду,
но что им до нас?
весь этот мир
нарисован на тонкой бумаге,
а любовь -- это способ
не видеть, что это обман


не позднее 1990-х

они всего лишь больные; они болели всегда
но диагноз был поставлен только вчера
позавчера мы называли их одними из нас,
теперь мы зовём их иначе
и санитары охраняют границу миров
когда границы трещат, они зовут докторов,
и доктора уверяют всех тех, кто здоров,
что граница реальна

а я стою на границе; я не там и не здесь,
я знаю про себя только то, что я есть
это, к сожалению, последняя весть,
которую мне подал рассудок
они бормочут в корридорах и рыдают в саду,
как призраки истины, как тени в аду,
но это не ад, это только распад:
ад был в призрачном прошлом

я не знаю их имён, но я знаю их дела
я вижу их лица, ощущаю их тела --
они хранят отпечатки той, что в них жила:
души, зовущейся верой
я слушаю их речи сквозь помехи тревог
это радио, в котором диктор сам Бог
от можно и нельзя их охраняет замок
и Эскулап из алебастра

вот послушайте: это говорит Журналист,
весь в гипсе и белый, как газетный лист --
Я вступил на полосы газет, как на паркет,
но поскользнулся на надраенной лжи...
его перебивает, не дослушав, фармацевт,
пробивавший по звонку дефицитный рецепт:
я позвонил себе, как только врач сказал мне: рак --
но забыл сказать что я от Петрова...

его сменяет Девушка семнадцати лет,
её слёзы в темноте лучатся как свет:
Мурлыкая как кот, он сказал -- через год --
но все абрикосы замёрзли...
тихо и светло смеётся Прокурор,
у него голубой и невинный взор:
Мне принесли одно дело под надзор,
я открыл -- моё имя...

их ряды прибывают, их речам нет конца,
моё сознанье -- металл тяжелее свинца
я прошу передышки во имя Отца,
Сына и Святого Духа
я на той же границе, но уже к ним спиной,
я любуюсь безрассудно другой стороной,
но кто это шутки играет со мной?
кто поставил здесь зеркало?

пограничник рассудка, я воспитан не так:
алмазная черта, от неё -- ни на шаг
быть может, перепутаны и свет, и мрак,
но граница задана свыше
я знаю, что неправ -- но кто же здесь прав?
я знаю: мир безумен -- но устав есть устав
я улыбаюсь на черте, зная, что устоять --
это тоже безумие


не позднее 1985

чёрным дождём выпала ночь,
пролилась на каменные крыши
гаснут огни -- стены кругом
на глазах становятся выше

все до одной закрыты двери,
и за спиной -- ночные звери
в том сне, где нет тебя

лунным лучём, белым, как снег,
оберну разбитые ладони
каждый мой шаг -- это мой след,
и нигде не скрыться от погони

никто не ждёт в конце дороги,
колючий лёд покрыл пороги
в том сне, где нет тебя


не позднее 1990-х

ненависть ходит в тёмных очках
по улицам города, словно шпион.
заглядывает в окна,
заходит в дома
пытается проникнуть в каждый твой сон

твой мозг парализован после трудного дня:
навязчивые действия, пустые дела.
часть механизма.
белка в колесе --
тебя легко заменить, ведь ты такой же как все

тебе не убежать, не раствориться в толпе.
мы всегда точно знаем, с кем ты и где
ты -- точка на экране,
пульсирующий датчик
так было всегда и не может быть иначе

2002

они уходят, потому что больше нечего жечь
они уходят, потому что нечего грабить
они уходят, потому что больше некого сечь
те, кто остаются, с этим справятся сами
и ржавеет под окном их чугунный след,
где земля расцарапана кривыми когтями,
и по каплям сквозь туман пробивается свет,
искривляется, плутая кривыми путями

⠀⠀⠀⠀они ушли не умирать --
⠀⠀⠀⠀менять свою кожу
⠀⠀⠀⠀их тени остались
⠀⠀⠀⠀сторожить солнце

родимыми пятнами мечены спины, чтобы найти
отбившихся от стад и позабывших зов
секретные знаки светятся на груди,
в небе витает патруль безымянных орлов



⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀не позднее 1997

земля немыслимых слёз,
земля бессмысленных грёз,
земля возвышенных слов и убогих затей, недалёких людей
когда я уйду, я стану этой землёй,
холодной, как лёд, неприступной, как взгляд
её богов и вождей

возьми её в горсть -- и тут же выступит кровь,
плесни святою водой и смотри,
как растекается грязь
когда я вернусь, она не станет другой --
её уже не спасёт ни крестовый поход,
ни сиятельный князь

эту землю трясёт:
она пытается встать, словно кошка,
но переломан хребёт
эту землю знобит:
она простыла,
составляя в нетопленных
избах длинный список обид

на сход собирается сброд:
разврат, разбой и разброд
разврат всех поит вином
⠀⠀⠀⠀разбой идёт на погром.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀разброд приблизит разгром
я воскресал столько раз, но умирал в тот же час,
не успевая понять, откуда пули летят,
откуда слышится гром

и отпевали меня, и хоронили меня
и засыпали землёй и уверяли, что мне
будет пухом земля
но это ложе на лжи, душа к нему не лежит.
я прорастал как росток, потому что не мог
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀видеть подлые сны

ведь эту землю знобит,
она горит со стыда,
но промёрзла до мозга костей
и в ней никто не заснёт,
в ней каждый мёртвый живёт
и, вцепившись в живых,
не даёт им уйти из гостей



⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀не позднее 1997

вечность течёт через нас, как вода
мы -- словно камни, и нам --
по тысяче лет
птица садится у края потока
на лист тростника
смотрит на нас и не видит --
нас уже нет

и японская бабочка с тонким крылом
пролетает над нами, как рисунок пером

⠀⠀я слышу голос воды,
⠀⠀он говорит со мной о важных вещах:
⠀⠀о святых, и пророках, и о том,
⠀⠀что мы с тобой никогда не умрём

люди на холме кричат и сходят с ума:
им хочется знать,
зачем мы живём
у них в руках рычаги
от электронных чудес,
но им и этого мало,
им нужно что-то ещё

а я не знаю ничего. и мне хорошо
я видел это всё и забыл, для чего

на бетонной развязке пустого шоссе,
на втором этаже моего миража
я касаюсь рукой серебристых орлов,
которые нам угрожают, кружа
я смотрю на крыши, смотрю на огни,
я считаю наши последние дни
их осталось, быть может, на тысячу лет,
но ты скажешь при встрече, что кончился свет

светопреставление совершилось,
это представление завершилось
неужели ты веришь, что мы ещё живы
после всего?
ты всё ещё веришь?
это смешно!

на бетонной развязке большого пути,
над моими любимыми, которые спят,
я смотрю, как покрыли бетонные пни
шляпки ржавых надежд, словно шляпки опят
я смотрю с моста, как с боевого поста,
на танец гремучих змей без хвоста
близорукие смотрят в голубое стекло,
и, не видя себя, видят так далеко

если я не ошибся -- то движения нет
если я не ошибся -- то учение -- тьма
если нас не свяжут -- то прозренье -- свет
мы слишком умны, и мы сходим с ума
белый джип застрял среди верблюжьих песков
новый день причёсок афро и тёмно-медных сосков
люди цвета свежей глины в голубых кимоно
напылят нам новый кремний на подложку мозгов

отдайся солнцу и стань бронзой,
унеси песок на золотой коже
солнце -- это я,
песок -- это демоны блестящей слюды
стань нашей, стань нашей
возле прозрачной воды

⠀⠀отдайся солнцу и стань бронзой
⠀⠀отдайся солнцу и стань нашей,
⠀⠀отдайся солнцу и стань бронзой

колдун сжигает сухую траву
и волосы кошки,
изгоняет из тебя колючие ночи
чтобы вернуть тело грому,
осколком кремня срежет родимые пятна

Достигли предела в своём совершенстве
Протезы руки и протезы ноги,
Наука всесильна и стало посильным
Созданье протеза...протеза души!
На улице много безногих,
На улице много хромых,
Слепых и глухих.
Только всё же они
Встречаются реже, чем
Племя убогих:
Живущих с протезом --
Протезом души.
Их видимо-невидимо,
Души -- не души.

1983