Дверь тихо скрипнула, и в образовавшийся проем на грани внешнего света и внутренний темноты возник силуэт. Старый потертый плащ, потрепанный и грязный легко упал на пол, поднимая пыль. Комната, которая не открывалась уже так долго, было в точности как тогда, когда я ушел. Странно было видеть все эти книги, теперь покрытые пылью, углы с узорами паутин. На губах появляется усмешка, и одним щелчком пальцев я развожу в камине огонь, подходя к своему любимому креслу. На его подлокотнике, как и в тот день, лежит мой дневник. Я быстро пролистываю его, замирая взглядом на каждой исписанной моим корявым подчерком и слогом, странице. 06.12.2008. В это день была сделана последняя запись. Не понимая, зачем я вновь беру ручку делая новую пометку 26.03.2009.

“Не знаю что написать. Просто за столько времени странствий по дорогам своей души и разума, я сумел понять, как сложно любить. И как сложно научить любви того кто стал для тебя солнцем в туманный день, чьи лучи пробиваются сквозь запотевшие стекла автобуса несущего тебя по своей железной воле. Словно этот свет был совсем недавно, но теперь. Вижу ли я этот свет, или только думаю о нем. Смотря на свечу, я вижу только огонь, не замечая свет. Принимая слова, я слышу лишь звук, не углубляясь в смысл. Я боюсь. Боюсь, что мое сердце закроется, и больше не сумеет принять свет. Я придумываю себе стену, бьюсь в нее. Запираю себя в клетку, боясь неба. И вновь закрываю глаза. Но открыв их, вижу свет, и слышу шум горного потока, что течет по моим венам. Любая жизнь, это путь и борьба. Но жизнь ради жизни, вот что ведет, не позволяя сдаваться”
 

 Порыв ветра вновь принес запах горящий плоти, презрительно бросил в лицо пепел. Пожар, объявший деревянные постройки маленькой деревушки разгорался все сильнее, лютым зверем пожирая все на своем пути. Земля раскалилась, и от жара огня маленькие камни начали плавиться. Живых в деревни уже не осталось, кто погиб в огне, и кто под завалами обрушившихся построек. Единственное, что еще сопротивлялось, неистовствующему аду, старая полуразрушенная башня. Устроившись, поудобней на одном из каменных обломков башни, и закутавшись в черный плащ, медленно покуривал трубку виновник всего этого ужаса. Инкому не было дела, для чего было заживо кремировать столько бесполезных людей. Но видимо в этом был смысл, ежели ему поручили это задание. Хотя в тайне, Ин с радостью бы разделался с жителями деревни лицом к лицу, чувствуя их страх перед неотвратимостью смерти.
- Пожар должен быть рассмотрен, как ошибка одного из селян, после которой последовала цепная реакция – Ин выпустил через губы струйку дыма. Его взгляд радовал, бушующий у самого фундамента башни огонь, – но сколько деревень сгорят прежде чем смертные дойдут своим умом. Все эти пожары. Это не случайностью.
  Внезапно Инком замолчал, прервав свои рассуждения, устремил свой взгляд на деревню. Где-то среди обгорелых останков домов, среди еще бушующего, но не столько сильно огня, что-то, или кто-то двигалось. Подвал. Скрывшись, под домам, кто-то сумел уцелеть. Инструкций по такому случаю Инком не получал, но если он убьет выжившего, а не огонь, это тут же вызовет подозрения. Убрав трубку, и надев маску, Ин спрыгнул с башни, ловко приземляясь на ноги, двинулся по краю пожара. Движения стало более явным, силуэт стал более отчетливым. Мужчина, достаточно взрослый, и массивный. Он хрипло кашлял ели стоял на ногах, но все, же пытался идти. Ин невольно улыбнулся такой настойчивости человека. Еще больше его удивило, когда мужчина повернулся и начал разгребать завал, не смотря на то, что многие бревна еще не остыли и оставляли на его руках ужасные ожоги.
- Они все мертвы – коротко бросил, неслышно Инком зайдя за спину человека. Мужчина словно и не слышал этого, раза за разом отбрасывал в сторону очередной обломок. – и вы умрете.
  После этих слов мужчина застыл словно статуя, не оборачиваясь, он, медленно поднял и посмотрел на свои руки, которые были покрытии ужасными волдырями и сажей.
- Умру…потому… потому… что не знаю как жить дальше – голос его был хриплым, слабым словно доносился откуда то издали – Виктория, Лана, без них я уже мертв – не выдержав давления мужчина спрятал лицо в своих огромных руках зарыдал. Ин чуть улыбнулся, в его голове что-то вспыхнуло, и он спокойно подойдя к человеку, положил ему руку на плече, после чело опустился на колени, обнял, прижимая к себе. Он чувствовал, как человек вздрагивает всем телом, как его сердце колотиться, готовое разорваться от невыносимой боли.
- Все хорошо – Ин стал гладить здоровяка по голове, стараясь придать своей речи все мягкость, на которую был способен – я пришел помочь тебе.
  Мужчина поднял голову, посмотрел на незнакомца скрывающего свое лицо под, черной с золотым узором, маской. Все в незнакомце казалось чуждым, словно он не принадлежал этому миру. И его голос…он зажигал, слабую, но надежду.
- Ты можешь вернуть одну из них – мило улыбнулся Инком – но взамен отдашь свою жизнь.
- Я… я… согласен – Ин крайне удивился такому быстрому принятию решения, но возможно этот человек искренне верил, что сумеет исправить произошедшее. Хотя кто бы поступил иначе, люди охотно верят обещаниям незнакомцев, нежили любимых и родных. А сейчас он готов был продать душу лишь бы вернуть родных, хотя, по сути, он это и сделал – Лана. Ей всего десять, у нее впереди, вся жизнь, я готов отдать свою взамен.
- Хорошо – коротко кивнув, Ин встал, отряхнулся от земли протянул человеку руку, помогая встать – тогда пойдем, нам нужно найти место, где твоя дочь вновь обретет жизнь

Лес затих, даже листья на ветру не смели нарушить тишину. Дикий крик человека, переходящий в булькающий хрип, захлебывающегося собственной кровью, громом разнесся над лесом. Огромное тело тяжелым мешком рухнуло в еще мерцающий алхимический круг. Ин не торопясь подошел к покойнику, присел рядом. Несчастный. Он отдал большую часть тела для того, что бы вернуть к жизни дочь. Но знал ли он: кто такие гомункулы? Как они появляются? Инком облегченно вздохнул, ему лишь требовалось помочь начертить алхимический круг, достать кое, что из материалов, да пояснить, что следует делать. Все было просто, и на случай того если бы несчастный выжил лишняя рана на его теле не вызвала бы подозрений. Закурив трубку, гомункул развернулся на каблуках, посмотрел в центр круга. Странное сплетения плоти, совсем небольшое, извивающиеся в дикой агонии. Сняв с покойника

Длинный темный коридор, освещенные огнями факелов, с резким кислым запахом. Звуки капель эхом разносящиеся в темноте. Холод и сырость. Место пригодное для жизни лишь крыс, копошащихся в отбросах. Темная кладка грубых камней, покрыта трещинами, а кое-где заросла мхом.
  Звуки шагов, несутся в темноту, а скрежет закаленного клинка об пол заставляет вздрогнуть тишину. Молодой человек, идущий по коридору спокойным шагом, с устремленным вперед взглядом, безвольно опустил руки, и его оружие словно непосильная ноша тащилась за ним. Его бледное лицо, с темными кругами под глазами, казалось лишено жизни, но глаза светились странным блеском. Его путь по коридорам собственного разума был слишком долог и утомителен, но стоило ему остановиться как тени, со всех сторон обступали его. Начинали водить хоровод в свете факелов, вокруг юноши, что-то бормоча. И он вновь продолжал идти. Уже и не помня зачем он начал этот путь.
  Коридор кончился. Юноша оказался в небольшом круглой формы зале. В противоположенном конце, между двух огромных колонн был виден проход, ведущий в другой коридор.
- Пришел? – раздался голос из центра зала. Лицо говорящего было скрыто под капюшоном, а в руке он, или она, понять было сложно, держал длинное копье.
- Да – коротко бросил юноша, подходя ближе
- Хочешь поговорить? – голос был спокоен, но при этом незнакомец встал в стойку, целясь наконечником юноше в грудь.
- О чем?
- Решай сам – первый удар был направлен в шею, но юноша с легкостью ушел в сторону, даже не поднимая меч, все так, же безвольно держащий в своих руках.
- Не знаю, я не вижу тем, о которых хотел бы говорить
- Зря – очередной удар был нацелен в ноги, но резко изменил направление, идя в бок. Легким взмахом, словно нехотя юноша парировал это удар.
- Ты сегодня вялый, бодрствуйте, ибо не знаете, когда хозяин дома придет – в словах противника слышалась явная насмешка – возможно, сегодня мой день
- Возможно – коротко кивнул юноша, уходя в сторону, схватил древко рукой, потянул на себя. Клинок вошел в грудь сопернику – но возможно нет
- Хорошо, значит в другой раз – незнакомец откинул капюшон, посмотрев сам на себя, растворился дымом, словно его ни когда и не было
- Спасибо, я понял – вновь опустил руки, юноша побрел дальше где его ждет очередное сражение с своими страхами, мыслями и сомнениями.

 

  Вновь чувствую, как мозг наполняется смятением, и душа разрывается как материя, оголяя нутро. Странно состояние меланхолическое, подавленное. Но все, же я стараюсь не отчаиваться, искать светлые пятна в темноте. Приходит осознание что я, замкнувшись в своих мыслях, отдаляюсь от людей. И все тело горит, и мысли сбиваются. Любовь это сладкая мука… для меня же просто мука. Когда тот, кто тебе дорог сам держит тебя на расстоянии клинка стилета, и сам, не понимает убрать ли его или вогнать в сердце по самую рукоять. Я чувствую это смятение, стараюсь понять, но понять меня не желают. И от этого мне еще хуже.  

  Над головой вновь серое небо. В душе промозглый ветер, и мелкий дождь. Даже горячий ароматный кофе, не греет. Все вокруг меня лишено красок. Слова превратились в набор звуков, потеряли свое значение. Теперь она словно пепел несутся по ветру, и даже новая искра не заставит их быть пламенем.
  Серые бетонные стены вновь обступают меня. И я уже не понимаю, что происходит. Со мной и раньше это было, но сейчас. Сейчас я чувствую, как задыхаюсь. Как тело наполняется тяжестью холода. Но почему так. Вновь хочется сесть в темном углу, в дали от всех, и смотреть в пустоту. Не знаю. Я думал, что все изменится. Но вновь ошибся. И вновь чувствую стальные ржавые оковы, что сковали мне запястья. И вновь думаю. Зачем? Сумбур мыслей, переживаний и слез. Новые шрамы, и бессмысленные слова. Я не одинок, я одиночка. Увы, как жаль, что короток мой век, и амфора нектара, не насытит, иссохший за века скелет, что душу отдал на закланье мыслям.  

  Мелкие камушки и земля покатились вниз по склону, упали в озеро, по которому тут же пошла мелкая рябь. Темный омут, над которым возвышался крутой склон, отразил в себе мое лицо. Печально, но в глазах было видно ледяное безразличие. Безразличие, к тому шагу, что отделяет меня от забвения. Я сотни раз нырял в этот омут своего сознания, надеясь найти ответы, но каждый раз лишь поднимал мутные воды воспоминаний.
  И вот я вновь стою здесь, на грани. За спиной шумит каменный лес полный голосов и света. Впереди лишь темная гладь озера, простирающегося до горизонта. Что мне мешает сделать шаг к свету… к теплым лицам, пусть и скрываемым под масками. Заглянуть вглубь, и понять, что они тоже стоят на грани, и подать им руку. Ощутив их тепло шагнуть, от края озера. Или же расправить плечи, набрав побольше воздуха, нырнуть. И сумев выплыть стать частью, того что скрывается за гранью, но не перейти ее.
  «Любой выбор правилен». Чего мне не хватает? Решимости? Веры? Желания? Я вновь размышляю о жизни, о ее танце на грани. О ее сложной простате, и о том, что не могу понять. Каждый найдет в жизни свой смысл, а каждый другой его опровергнет. И все вновь закружится в пестром танце, лиц и масок. Но должно ли меня это волновать? Есть я. Разве этого не остаточно? «Нет» - говорит мой внутренний голос. Я одинок в близости. Я люблю всех, но мне все безразличны. Наверно это не правильно. Возможно этот склон, на который я каждый раз прихожу, что бы подумать, стена. Огораживающая меня и от света и тьмы. И от всего этого по телу пробегает дрожь. Рождая лишь новый вопросы…  

  Солнце, медленно потягиваясь, протянуло к небу золотые руки, заключая в объятья. Сон уходил медленно, с неохотой. И закутавшись в теплую перину, человек укрылся с головой, наслаждаясь последними минутами перед начинающемся днем. Вновь погрузившись в дрему, он увидел, странные миры, проплывающие в окне его квартиры, которое словно витраж огромного собора играло пестрыми бликами на его лице. Не контролируя себя человек, поднялся, и по скользким камням, покрытым мхом, обмываемым течением горной реки, двинулся, к лесу, что раскинулся в лощине у подножия горы. Холодные брызги иголками впивались, в голые ноги, и, ступив на зеленый ковер, свежей травы, чуть вздрогнул, погружаясь в него по щиколотку. Идя вдоль реки человек, прислушивался к звенящей тишине, даже поток воды терялся, словно тишина забирала все звуки. Это казалось неестественно, пугающе и завораживающе. 
  Но из дали, словно громам прилетела мелодия, разрывая тишину. Не теряя не секунды человек побежал по траве, стал пробираться сквозь густые заросли деревьев, и кустарников, так и норовящихся своими изогнутыми ветвями-лапами разорвать его одежду. Внезапно лес кончился, и человек оказался в полумраке возле небольшого озера со всех сторон окруженного лесом, и лишь слабые лучи солнца, пробивающиеся сквозь кроны, позволило видеть источник мелодии. 
  По середине озера, словно величественный трон, из воды поднимался полусгнивший пень, от когда-то, могучего дерева. На нем, не обращая внимания на окружающий мир, сидел юноша с лютней. Его пальцы едва касались струн, но внезапно человек почувствовал, как его охватывает чувство полного погружения в эту странную, беззвучную музыку. Он оперся на ствол дерева, смотрел, на немого певца, и весь мир перестал существовать… осталась лишь песнь. 
 

[700x525]

Спокойное дыхание, спокойное дыхание ветра гладящего меня, по волосам. Мы идем под желто-багровыми кронами деревьев, не замечая дождя. Ветер, с ним я прошел столько дорог, и всегда он был рядом. Как друг, как верный соратник и советчик. Его голос звучал мелодией в кустарниках, лесных чащах, и я слушал, с трепетом ловя каждое слово. Иногда мы останавливались, что бы отдохнуть, и смотрели в небо, просто, не произнося не звука и все было понятно и чисто.

  Я всегда завидовал его вольному образу жизни, но знал что, моя природа не даст оторваться от земли под тяжестью собственных грехов. А он звал, звал в небо. И часто мы сорились, он разрывал своими ударами мою одежду, пробирая холодом безразличия до самых костей, хлестал дождем мне по лицу. Но даже тогда я улыбался, и он, смирившись, вновь шел рядом, и вновь шептал.

  Он обещал забрать все мои невзгоды и унести их туда, где водопады громом сотрясают горы, а зелень деревьев, словно драгоценность, блестит на солнце. И я верил. И все еще хочу верить… но могу ли?

[699x524]

  Наверно мой очередной пост будет, как и многие не столь длинным, но надеюсь емким в плане эмоциональных всплесков (случающихся у меня в последнее время не так часто).

  Я шел по берегу асфальтовой реки, в которой играли блики дорожных фонарей. Время было позднее, я опоздал на автобус и по обыкновению пошел пешком (я вообще люблю прогулки по ночному городу, но иногда это простая необходимость для того, что бы добраться домой). Небо было почти чистое, темно синее с расплывшимися кое-где серыми пятнами облаков. Я шел привычным шагом, смотря по сторонам, и лишь чуть позже заметил, что невольно снижаю темп, идя медленнее. Проходя мимо деревьев, я заметил, как они красивы, в своем желтом наряде в свете исписанных и обклеенных фонарных столбов. Наверно раньше я просто не хотел этого видеть, а сейчас, когда было так спокойно, я сам себе смог признаться что осень для меня не является, эквивалентом смерти. В ней открылось нечто большее, зыбкое и притягивающие, словно грань лезвия. И вспомнились мои же слова «мы так постоянно торопимся, что не случиться ни чего страшного если пару минут постоять и посмотреть на эту сука природу», наверно я тогда слишком грубо выразился, но тогда то было спонтанно.

  И тогда когда я прошел дальше, туда, где движение машин стало интенсивнее, а люди еще встречались в столь поздней час, мне стало чуть грустно. Грустно от того, что я покинул то место, хотя и не имеющее определенных границ, в котором мне захотелось увидеть не то с чем я привык сталкиваться каждое мгновение жизни, я захотел увидеть все в желтых цветах осеннего солнца, что пробивается сквозь скудную листву, но все же греет, и улыбается застенчивой улыбкой.

Все образы стерлись и расплылись по мольберту, оставляя пестрые разводы, а я провожу по нему рукой, рисуя радугу странных неестественных цветов. Как и краска мои мысли сейчас мечутся, не находят себе места, находятся в хаосе. И любая попытка разобраться, в себе, в окружающих дает новый толчок буре мыслей. Я не знаю, что будет завтра, не знаю, кто я сегодня, и тем более кем я для кого-то был. Краски смешались, а кисти давно уже истлели и не способны творить. Даже сейчас я пишу и не уверен, что в моих словах есть хоть крупица логики. Я столько времени трачу на познание себя, что это превращается в идею фикс, а, следовательно: это не нормально.

 Наверно нужно учиться быть проще, и не искать смысл там, где его нет (хотя во всем есть смысл, только разная степень его потаенности).

P.s. Не знаю стоит ли вообще продолжать видение дневник

“Сегодня я такой из-за выбора сделанного мною вчера”

  Холодно. Холодно и сыро. Такая погода не доставляет массу радости, и наверно на многих нагоняет грусть. Эти голые лишенные листвы деревья, эти желтые ковры под ногами. Я вновь сежу возле окна, и смотрю на свой двор. Не знаю, но что-то со мной не так. Словно сама осень, с ее депрессивным характером закралась в мою душу, решив там обосноваться. Смотря на умирание природы, я сам теряю всякую надежду на жизнь, хотя и понимаю, что за всем этим придет новый рассвет. И может с весенними капелями, и мое сердце оттает, и будет готово, принять в себе тепло лета.

Время уже было к полудню. Солнечные лучи пробились сквозь окна комнаты, упали мне на лицо. Я закрылся одеялом, но внезапно подскочил, осматривая себя с ног до головы.  Все что мне привиделось, распад моего тела, то, что я превращаюсь в статую, оказалось лишь сном. Я безвольно упал на подушку, часто дыша. Не знаю почему, но мне казалось, что все равно, что-то было не так. Осознание того что я нахожусь в совершенно не знакомом месте, которого я раньше не видел, пришло не сразу. Встав с постели я прошелся по комнате, и обнаружив шкафу одежду, натянул ее на себя. Странно, но размер подходил мне идеально. Выйдя из комнаты, я оказался в длинном хорошо освещенном коридоре, пошел по нему.

  Грубые каменные стены, с свисающими по ним гобеленами, большие и малые картины охоты, пейзажами. Внутри все выгладило грубо, но в этой грубость скрывалось какое-то ели уловимое дыхание истории, пропитывающие все естество попавшего сюда человека.

  Через несколько минут, коридор, словно река сделал резкий поворот в сторону, и я вышел в огромный зал, с зеркальной крышей, сквозь которую были видны облака. Огромные колонны из белого мрамора поддерживали свод, а пол был украшен причудливой мозаикой. Все было так спокойно, так тихо, казалось, что это все что мне сейчас надо. Одинокое спокойствие.

- Разве в одиночестве спокойствие? – раздался насмешливый голос, и из за одной колонный вышел человек с приятными чертами лица.

- Я не уверен, но может так

  Человек подошел ко мне в плотную, и заглянул в глаза, словно задавая беззвучный вопрос, на который я не мог дать ответа.

- А где я? – невольно вырвалось у меня – и вы кто такой?

- Я хозяин этого замка – человек приветливо улыбнулся, отошел на несколько шагов – и вы у меня в гостях

- А как я сюда попал? – не унимался я, слишком странным было все это

- Не все сразу – не переставал улыбаться человек

- Хорошо, а как вас зовут? Как мне к вам обращаться?

- А как бы вы меня назвали?

Не знаю почему, но имя пришло сразу, возможно это было вызвано внешностью собеседника, а может и по какой другой причине, но ответ не заставил себя ждать

- Альфред

- Отлично, а я буду  звать вас Арнольд

- Почему Арнольд? – возмутился я

-А почему Альфред? – невозмутимо парировал собеседник, и я замялся не знаю что ответить.

- Вот и отлично – продолжал Альфред, разворачиваясь – мы можем поговорить за завтраком, пойдемте, а то все остынет.

  Не зная, что сказать я пошел вслед за ним, и с каждым шагом понимал что у меня куча вопросов, на которые я жажду получить ответы.

  В груди вновь что-то заметалось, стремясь вырваться наружу, словно пойманный в сеть зверек, пугливый и робкий. От его метаний боль становится невыносима и, хватаясь за грудь, я падаю на каменный пол. Ногти скребут по грубому серому камню, а со стен на меня оскалившись в довольной ухмылке, смотрят горгульи и фурии. Боль все нарастает, грудь наливается огнем, а дышать становится все тяжелее, и нет сил, что бы закричать. Я стараюсь ползти, но сил уже нет. Смотрю на свои руки и вижу, как они словно пожухлая листва тлеют и несомая  внезапным порывам ветра улетают в темноту коридоров. Я медленно тлею, но боль с тем уходит. Не обстается ни чего, что могло бы меня волновать, я становлюсь одной из многих серых гранитных статуй, что украшают галереи замка, с символическим названием: Отчаянье.

  Языки костра, словно верный пес нежно торгуют кончики  моих пальцев. Искры мечутся в наступившем лесном полумраке, вспыхивая и тут же исчезая. Сидя возле костра, я вновь смотрю на огонь. Его сила, она притягивает взгляд. Огонь словно живое существо, которое не когда, ни будет в полной мере, подчинятся кому либо. Сейчас, то немногое тепло, и неяркий свет, отгоняют из моей души всю темноту.  Она остаются там, за гранью света и тьмы, шипит, скребет когтями по стволам деревьев в бессильной злобе.

  А пламя с каждым днем становится все ярче, все теплее.  

Смотрю в зеркало, и усмехаюсь собственному отражению. «Еще один год». Год танцев с ветром, играющим в цветных лент, вплетенных в косы водопадов, где-то в другой жизни. Очередной прошедший год, приближающий к смерти, но это не важно, все равно все рано или поздно кончится. Странно, но с возрастом люди должны становиться мудрее, а я? Чувствую, что с каждым днем деградирую, становлюсь кем-то другим. Может в этом и заключается взросление, преобразование в нечто новое, как у бабочек. Но я не хочу. Не хочу становиться серьезным, запертым в душном офисе бетонного саркофага, на службу корпоративной машины, ну или что-то вроде того. Хочется в этот день, открыть бутылку пива, отрезать себе кусок торта, плюнуть на все и сказать. « С днем рожденья меня, и пусть все горит синем пламенем!»

Темнота. Темнота, столь плотная и вязкая, сковывающая, сдавливающая грудную клетку незримыми путами. Словно мир забыл, что когда то в нем был свет, и, забыв, уснул, укрывшись темнотой. Время застыло. Годы длились мгновение, а миг тянулся вечность. И сложно даже представить, сколько времени, мое тело может парить среди этого странного, чуждого мира. Иногда, словно нечеткие образа на дне колодца проступают образы знакомых, но забытых мест, лица и тихие, словно шепот, голоса людей. И каждый образ обжигает раскаленным железом, оставляя клеймо безысходности, понимания того, что выхода нет, и темнота не отпустит.

  Попытка сделать вдох, рвет легкие, сжигает их изнутри. Каждое движение дается с огромным трудом, руки и ноги словно окаменели. Темнота режет глаза, ножом и притягивает к себе, заставляя не закрывать глаза.

- Где… где я? – звук собственного голоса кажется совсем тихим, словно приносится из далека. На губах застыло что-то вязкое, из-за этого разомкнуть их составляет огромного труда.

- А это важно? – раздалось в ответ. Я невольно вздрогнул. Вопрос был задан, но вот получить на него ответ, не было и крупицы надежды на это – мы здесь, сейчас, возможно это куда важнее, где именно.

- Кто… ты? – говорить все еще было сложно.

- И ты считаешь, что это важно? – голос невидимого собеседника был мелодичен и спокоен – здесь только мы, и зачем ограничивать себя рамками личности, сущности, здесь ты тот, кто ты есть, а я, я.

- Ты уходишь от ответа! – звук собственного голоса, ранее слабого, словно раскат грома сотряс темноту, заставляя ее колебаться, подобно волнам на море. Я ощущал это всем телом, и мое тело тоже колебалось, сливаясь с окружающей меня темнотой.

- Возможно – интонация собеседника не изменилась – но это тоже не важно.

  Гнев жаркой волной подкатил к горлу, стал растекаться по всему телу приятной теплотой. Сам того не замечая я стал сжимать кулаки, совсем медленно, сначала мои пальцы лишь чуть шевелились, но вскоре я почувствовал как ногти впились в кожу.

- Почему я здесь?

- Ты начинаешь задавать правильные вопросы – на секунду показалось, что в голосе появилась некая, совершенно не уловимая насмешка, но лишь на секунду – ты сам заключил себя в темноту, здесь нет страха, боли, любви, страсти… это истинная пустота

- Я хочу уйти!

- Куда?

- Куда угодно! – на глазах выступили слезы, я почувствовал их, и это было столь непривычно, так реально, что стало понятно: оставшись здесь, я обречен, сойти с ума. А может это уже произошло, и это голос лишь плод моего воображения.

- Там боль, страх, непонимание, зависть, любовь, что приносит лишь страдания… разве не от этого ты бежал?

- Я хочу уйти!

- Хорошо – ответил голос, и от этих слов в груди что-то сжалось, вновь нахлынул страх, страх перед неизвестностью, которая ждет там за этой вечной темнотой – ты сам решил

  Вспышка света, да это был свет, чистый пронизывающий теплом, ударила в темноту, заставляя ее вздрогнуть, закручиваться, словно в вихре. И