сегодня твой *праздник*, еще один год
с каждым годом воздух впитывает все больше пыли
а легкие стареют и ссыхаются

но ты дыши.

дыши так, будто каждый вдох - последний,
заглатывая кубометры CO2.

и пусть твое тело слышит
как приятно расползается по телу свежесть.

*другое* выцарапыется из меня
проглядывает сквозь кожные покровы
вытесняет живущих во мне *меня*

горлом идут колючие морские ежи
того, что так много лет оставалось забытым

располосованные рыжей бестией занавески
повторяют смятение внутри.
бесконечность поисков зашла в тупик,
но
это еще не конец.

я рада видеть тех 14, которых
здесь может и не быть.

все это время я красила небеса жемчужными красками.
умаялась.

В клейкие прорези век
навязывается солнце.
Высохший от никотина рот
трещит под каждым тусклым лучом.
Китайские болванчики будильников
каждое утро
толпятся у твоей кровати, надеясь,
что сегодня ты не проснешься. Наконец.

А ты вливаешь себя вс унылое жерло
рабочей блузки.
Запаиваешь ее до последней пуговички.
И ты уже не та, кого я всегда знала.
Зеркало отражает оловянного солдатика
скучной, всем опостылевшей войны.

Ах да. На новой работе все пытались подружиться,
подлезть под бочину,
сплетнями проехаться по ломким ребрам.
Пока не поняли, что я гений, и меня
тошнит
от их слащавых улыбок.

Искренность разбилась об небо
и расколась на звонкую мелочь,
ушла в песок.
И каждое "я так рад"
это ржавчина,
превращенная в контрацентивы, пиар и приманку.

Такие войны только для оловянных солдатиков.
Осталась одна пуговка.

Беготня... туда. сюда.
как тараканы в банке из-под сливового компота.
остроносая Дашка говорит: движняк.
а я каждую свободную минуту
выдергиваюсь из кресла, чтобы
побыть на лавочке наедине с ветерком. veter.com

но, кажется зубы уже заостряются
и волосы становятся послушнее.

да, самые мои, я сменила работу.

[700x697]
скулы заострились,
подбородок выпал шипом из-под большого
губастого рта.
кожа стала мутно-прозрачной,
как некрашеный латекс.
и видно как цветет внутри под глазами и вокруг губ -
сине-зеленая плесень.

я не постучусь в твой почтовый ящик,
не стану сворачиваться калачиком у твоей двери.
не поймаю тебя суставчатыми пальцами за локоть.

и от этого пусто и бессмысленно, но хорошо.

А фотография тоже называется прощание с чайкой. Автор - матушка Медоуз

[281x425]
пролистни мою страницу в этой книге.
и замажь меня густым белым на стенах в подъезде.
и еще лучше удали мои ДНК со своих серверов.
все мои ДНК со всех своих серверов.

сейчас я крикну: слышишь? и ты скажешь - слышу.
ты всегда очень внимательно слушаешь, не говорю ли я чего-нибудь.
и никогда не слышишь, что же я говорю.
это жизнь в обнимку с пустотой в радужной оболочке.

перелистни меня. перемотай. скинь в папку "блажь".
мне стыдно за то, что я появилась в твоей сказке.

Человек, который далеко,
человек, который даже не знает меня,
не знает тебя,
сегодня намотал на меня шарф и вытолкнул
под ветер.
Чтобы я размежила город
твоими маршрутами.
Чтобы я вросла в твои отпечатки.
Чтобы еще на день я обрела своего самозваного бога.

Мне не жаль умерших незнакомых не моих людей.
Они просто ходячее мясо.
Они просто кадры киноленты.
Их нет во мне.

Инга, ты была мне всем.

Если когда-нибудь я встречу моего бога,
я знаю, на сколько лет он будет младше.
Инга, возвращайся скорее

Настроение сейчас - проститутка

это не более
чем
провокация.

я слишком люблю свои карманные миры,
чтобы искать дырку,
в которую выпасть.

что бы тебе ни говорили, помни
это не более
чем
провокация.

я отдам свое тело
на нужды пошлости.
я даже не вздрогну
от немытых прикосновений.

за это даже мое пиво будет святым.

Люди над городом by Gabriel Pacheco
[320x197]
[320x216]

Это цитата сообщения Los_Alamos Оригинальное сообщение

язык, на котором давали название миру

если мой смех записывать буквами, получится стих
если мой плач записывать красками, получится ночь
мой самый громкий стон неизменно тих
и непременно кажется – вот еще один раз, и всё, я уйду прочь,

но потом замираешь; думаешь: а кто иначе услышит мой смех.
вспоминаешь о книгах, которых не купишь, еще о тех,
которые не напишешь; какой грех!
поэтому размышляешь, что тебя больше интересует.
ну и молчишь, раздраженный и злой на всех.

умри, не умри, считаешь про себя: раз, два, три,
что ни говори, всё равно лучше быть внутри.
и ты смеешься и поминаешь чертей всуе.

к тому же – кто иначе прочтёт? и иначе – кто нарисует?

директор говорит:
ты рисуешь неправдоподобно большие глаза и губы
на неправдоподобно тощих людях.
директор оглядывает меня с ног до головы.
директор говорит:хотя нет, правдоподобно.
но только для тех, кто видел тебя.

Вата заложила горло,
облепила нутро. Инстинкт сохранения
хрустального дребеньчика от повреждения
при падении с большой высоты.
А пальцы все плачут и плачут новыми аккордами.
Футболка опять присохла к язвам на спине и плечах.
Хрустальный дребеньчик собирается в путешествие.
Стого на восток.

Время вправляет мне кости,
чинит суставы,
выматывает мне нервы,
наматывает их на гвозди
торчащие острыми концами
прямо в мои зрачки.

Мне в горло просыпалось
полкило стрептоцида
забытых зимою слов.
Погублена моим геноцидом
любовь.
Сердечный мешок сдулся,
сдался людям и стал - пустой.
Свои пневмо-слезы
я глотаю как кипяток,
обваривая внутренности.

Вгрызлась стрелка часов
в нелепую цифру Весна.
Это значит, до лета - полшага,
это значит, за новые флаги
новая будет война.

Я глотаю коктейли
шершавой струей
бесконечной алмазной пыли.
И пусть меня рвет кровяной глубиной.
Я запомнила -
мы здесь были.

И если завтра сухая война
солдат потребует, интендантов
я желчью с облака плюну на
плакаты и транспаранты.

Настроение сейчас - замкнутость

Когда ты позволишь мне пришвартоваться
поглубже в твоем сердце?
Когда твои сказки
заползут
ко мне в ухо, отравляя мысли.
Рыба гниет с головы.

Я так люблю слова,
что мне плевать на правду.
Я так люблю картинки,
что мне похуй на реальность.

Только скажи, когда
я хотя бы узнаю
твое имя.

Сальную тряпочку моей души
обглодала саранча,
прожгла кислота капели,
проткнули солнечные лучи.

Моя душа похожа на сито,
через нее можно цедить небо.

Настроение сейчас - вверху над парадом

Раньше я просто чувствовала
когтистые пальцы в нутре.
Теперь выросло ощущение крыльев,
в которые врезались ножницы
всеми своими заржавленными зубами.

Птицы, которые разучились летать.
Птицы, которые никогда не умели летать.

Да и какое тут небо, если
каждый день
начинается с того, что соседка по кабинету
вертится во все глаза перед зеркалом,
ощипывает свой 46ой размер
и каждые 30 секунд провозглашает:
"Ну как можно жить с такой жопой?!"

Как много переплелось
Спутанныйх чёрных волос
Бессчётные буйные пряди...
Так смешались думы мои
Так думы мои в разладе.
Ё. Акико

Теплые запястья просятся наружу
влиться в ароматную воду ванной.
Ванна заляпана акрилом,
гуашью,
акварелью,
тушью.
Кажется растворяюсь.
Кажется останется только глиняный осадок на донце
и подтеки гуаши на стенах.

Черствеет сердцевина,
вянет.
На брови надвину
растрепущий берет,
взгляну
на невыключенные газ и
незатушенные свечки.
Сегодня длилось так вечно,
матовых красок
расплескало на четверть
шахматных клеток.
Стонало в ухо прям -
скоро лето -
но я - ух, упрям -
и не верю бестактности
лезущих под взгляд
городских вывесок -
для меня это шлаки, выбросы,
выхлопы чьей-то криворукой усталости.

Было дело в Далосе
а может, в Южном Бруклине -
обугленной куклою
падала
падала
падала
в подставленные горсти
ловцов
запретного счастья.
Гордости
не хватало, печатей на протоколе -
дорисовать себе крылья.
И поймавшие - кололи
делили
делили.
Делили
ли?

Я металась, рвалась на куски
скороспелого неба.
Тоски
такой, беспросветной дали
эти вывески не видали.

Резки и плоски
все отраженья, но
я упрямо вышел из дома -
мой космос
начинается за третьим углом.

Вывернуться всеми органами чувств - внутрь.
Засыпать глаза солью,
замазать уши глиной,
забить рот позапрошлой травой.

Только бы не видеть продолжение
своей калечности
в каждом движении.
Только бы не рисовать автопортреты
на стенах, на асфальте, на стекле трамвая, на мокрой скамейке, на чеке в кафешке.

Я все еще пытаюсь нарисовать
что-то, что стоит того.
Но мое синегубое солнце уже склевали вороны.
Моих поднебесных рыб
растащили по подвалам бомжи.
И я видела, как толстый помойный кот
ссал в глаза моей Рыжей.

Все мое - обрывки мусора в унылых дворах.

Настроение сейчас - на той стороне лета

Если б знать серьезно и точно -
пятками б вычертила босыми
прямые, кривые, запятые и точки
всех полустанков России.
Трассы б меряла в граммах пепла
скуренных пачек KENTа,
только б из этого остывшего пекла
выбраться и стать Кем-то.

Живыми ногтями рвала бы
бетонные перегородки,
перфоратором
пульса пробивая себе тоннели.
Была бы Экзюпери и Коперник и Бродский,
даже не вставая с постели.
..................
..................
Сверла зрачков заостряются
с каждой молитвой,
и на любое "ты можешь" отвечаю
"иди ты!.."

Настроение сейчас - Мисти Мери Кляйнман

Весенний синдром.
Соковыжималка уже работает -
выдавливая березовый сок
из дубовых тел.

Женщины беснуются и
растворяют свои тела в низкоуглеводных диетах.

Конвеерные механизмы магазинов
обильно смазаны и отлажены
до безупречности.
Витрины расцвели малиновыми кровоподтеками
с кислыми минами манекенов.

Яблочки раздора катаются
по блюдечку, норовя смыться за голубую каемочку.

Что я думаю о весне?
Моя весна - Осень.