... Такими вечерами я часто брожу по улицам одинокого города, разглядывая круги на мутной глади луж, меланхолично расходящиеся и затихающие, и нельзя сказать наверняка, когда пропадает одно волнистое кольцо и появляется другое. Капли продолжают падать, круги - расходиться. Так было всегда, лишь изредка, когда из-за облаков появляется тусклое солнце, узор на поверхности лужиц сменяется яркими солнечными бликами. В такие моменты наступает озарение и, кажется, вот-вот ты уже сможешь выйти из этого круга, ты уже близок к тому, чтобы вырваться!.. Но бесконечный хоровод мрачных туч продолжает свое неумолимое движение по небосклону, увлекая за собой солнце, радости и надежды, оставляя тебя слоняться по этим улицам без дела, погрузившись в собственные раздумья.

Снова появляется солнце. Глазам больно смотреть наверх, они уже привыкли жить в вечном мраке. Где-то, может быть на соседней улице или совсем в другом городе, человек, чей оркестр играет туже музыку, что и мой, чей дождь рисует такие же узоры на земле, смотрит на это робко выглядывающее из-за туч солнце и думает о том же, о чем и я. Когда судьба сводит таких людей, город рассыпается в прах – в его существовании больше нет смысла. Их оркестры с удвоенной силой принимаются за совершенно новые, иные мелодии. Мокрые узоры на неровной глади луж уступают место счастливым солнечным картинам, а память о вечерах в одиночестве растворяется и уходит назад – в смутное небытие Минувшего ...

Он и не заметил, как толпа внесла его в переполненный троллейбус – мысли его витали далеко отсюда, впрочем, с каждой минутой, проведенной в пути, дистанция, разделяющая его и его собственные думы, неумолимо сокращалась. Движения отточены до автоматизма – тело несло его по переходам и станциям метро, в последний раз втолкнуло его в троллейбус – здесь программа автопилота заканчивалась, молодой человек как будто очнулся от тяжелого сна, огляделся, но окружающая действительность ненадолго его заинтересовала.

Некоторое время он шел чуть поодаль от нее, не желая отставать, как, впрочем, и приближаться. Юное мартовское солнце пробуждало жизнь каждым своим лучиком, уже завязались первые пушистые комочки на вербах, и пусть под ногами по-старому чавкала слякоть, это воспринималось как неприятный пережиток, как нечто, что вот-вот должно уйти, и не хотелось даже обращать внимание на такие досадные мелочи. Ему – налево, ей – направо. Этот элегантный молодой человек в слегка принявшем отпечаток нелегкой дороги костюме, проводил прощальным взглядом девушку, быстро уходящую все дальше, дальше от него, украдкой еще раз поприветствовал радужный калейдоскоп солнца, и растаял среди тяжелых мраморных колонн крыльца здания архитектуры ушедшего века.